Рики-Тики-Тави (джен)

Тридцать первое августа наступило как-то внезапно. Ещё вчера Роуз под присмотром мамы отрабатывала бытовые чары, фехтовала с отцом, лазала по деревьям с Кати и Тедди, играла с Риком, читала книжки пополам с учебниками — а вот уже и наступил последний день лета.

Вообще, все вокруг добрую половину лета обсуждали с Роуз тему: "Хогвартс, пособие по выживанию". Советы были разные: начиная с маминых напоминаний высыпаться и пить не менее литра воды в день — и заканчивая рекомендациями Драко, как найти "Выручай-комнату". Мама настояла на том, чтобы Роуз довела до автоматизма простейшие щитовые чары, чары приведения одежды в порядок, научилась кипятить воду — Роуз терпеть не могла тыкву и любые блюда из неё. Драко уверял, что в Хогвартсе есть чай, но он холодный или с молоком. Роуз же чай с молоком казался еще большим извращением, чем сок из тыквы, из-за этого над ней всю жизнь подшучивали.

Заклинание подогрева воды было несложным, но муторным. При неверным движении стакан мог взорваться, окатив водой и Роуз и ее соседей.

Папа просто немилосердно тренировал её реакцию, гоняя на фехтовании. Впрочем, мама, устав от споров по поводу защитных заклинаний, как-то провела с ней тренировочную дуэль на палочках — и Роуз даже не смогла в неё попасть! Мама вроде бы ничего не делала, но у Роуз не получалось даже осыпать её искрами, не то что обезоружить!

Ещё мама просила писать, если Роуз понадобится какая-либо информация или помощь, не нарываться на ссоры, не ходить в Запретный Лес, короче говоря — быть благоразумной. Роузи честно сказала, что попробует, но ничего не обещает. Родители понимающе переглянулись, улыбнулись ей и к теме благоразумия больше не возвращались.

Последний день лета Роуз старалась растянуть и запомнить каждой клеточкой своего тела. Она встала пораньше и, наскоро умывшись, побежала в сад, босиком по росе. Долго стояла, обняв ствол любимой яблони, запоминая ощущение прикосновения коры к коже. Медленно обошла сад, пытаясь впитать в себя всю прелесть последнего свободного летнего дня. Уже когда Роуз подходила к дому, раздалось карканье и сверху спикировал явно чем-то очень довольный Аид. Умилительно распластавшись по земле, ворона внимательно смотрел на хозяйку умными чёрными глазами. Едва Роуз наклонилась, Аид взлетел к ней на плечо и ласково потёрся клювом о её голову. Так они и вошли в дом, но здесь Аид не пожелал оставаться и, хрипло каркая, вылетел в открытое окно.

За завтраком Роуз пристально вглядывалась в лица родных, в надежде запомнить их такими. Особенно Рика, ведь когда она вернётся, он уже подрастет — и может забыть её. Малыш будто почувствовал настроение своей юной тёти: после завтрака подошёл и протянул ручки к ней:

— Я хочу к Роуз, — уверенно заявил он. Та засмеялась и подняла ребенка, сразу уцепившегося за её шею.

— Пошли играть, — доверчиво сказал Рик, — играть.

Ну, как тут было отказать? Роуз повела его в игровую, где были раскиданы кубики с буквами, кучи раскрасок и множество игрушек. Рик нашёл механический поезд — миниатюрный Хогвартс-экспресс, завёл его и пустил по маленькой Британской железной дороге — её подробный макет занимал половину комнаты. Играя с Риком, Роуз совершенно не замечала пролетающего времени, но появилась чем-то гордая Элти и позвала их на ланч. Рикки не хотелось уходить, он заупрямился и в конце концов уселся, вцепившись в штанину Роуз, и громко заплакал.

— Не отдам, — всхлипывал он, пока Роуз, сев рядом, пыталась его успокоить. Он переполз к ней на колени и продолжил всхлипывать, но уже тише.

— Что у вас происходит, Роуз? — появилась чем-то недовольная Астория. — Рикки, почему ты плачешь? — она сделала попытку поднять сына, от которой он снова перешёл в режим повышенной громкости. — Мерлин, Рик, да что с тобой? — охнула она, когда малыш замотал головой, уворачиваясь от маминых рук, и прижался к Роуз. Рия растерянно посмотрела на сестру мужа:

— Роуз, мы, наверно, напрасно сказали ему вчера, что ты скоро надолго уедешь. Он и так, пока ты была в больнице, весь извёлся... Рикки, малыш, это только до Рождества, а потом Роузи вернётся.

— Навсегда? — Рик поднял заплаканные серые глаза. — Да?

— Она приедет на Рождество, — ласково улыбнулась его мама, — Рикки, надо покушать, пойдём.

Тот ещё раз всхлипнул, но дал Астории себя взять.

Родителей почему-то не было в столовой.

После ланча Драко с жутко таинственным видом подошёл к Роуз и сказал, что надо поговорить. Роуз внутренне напряглась, готовясь к тому, что разговор снова пойдёт о факультетах — Драко считал, что можно идти куда угодно, кроме Гриффиндора. Но всегда добавлял, что Роуз нужно на Слизерин! И родители были с ним совершенно согласны, утверждая, что Фелиция — не самая плохая соседка по комнате. Иногда у Роуз создавалось впечатление, что они с родителями говорят о совершенно разных Фелициях.

Она плелась за старшим братом к кабинету родителей без особенной охоты. Драко молчал — только хмурился слегка. Уже перед самой дверью он повернулся и сказал:

— Цветочек, пожалуйста, не спорь сейчас с мамой и возьми то, что тебе дадут. Не упрямься, пожалуйста.

Роуз недоуменно взглянула на него и хотела открыть дверь, но он перехватил ее руку:

— Пообещай, пожалуйста, Цветочек, — он внимательно вглядывался в её лицо, — пожалей маму, она волнуется за тебя!

— Драко, да что они такое мне дадут? — не выдержала Роуз. — Я не отказываюсь брать, — но что они хотят мне дать?

— Портключ, Цветочек, и ты его возьмешь. Ты сможешь им воспользоваться везде, кроме территории Хогвартса. Есть несколько ходов, Розмари, я пришлю тебе их описание, — казалось, впервые за всю жизнь Драко называл ее по имени, а не Цветочком. Роуз смотрела в его немигающие глаза, и ей становилось страшно.

— Я не понимаю, — Роуз взяла за руку Драко, — что происходит?

— Ничего, Розмари, просто нам страшно за тебя, вот и все, — вымученно улыбнулся брат и потрепал её по голове, — возьми его, ради мамы, хорошо?

— Но почему вы боитесь? Папа же оправдан! — она вновь взялась за ручку.

— Роуз-мария, за меня боялись так же, — рассмеялся Драко, — это просто меры предосторожности. На моем первом году в школу тролль зашел. Обещаешь, Розмари? И я буду всегда называть тебя по имени, — он обаятельно улыбнулся.

Роуз кивнула и искренне произнесла:

— Обещаю. Не ради имени, чтобы ты знал, ага? А ради мамы.

— Вот и славно, — Драко легко дернул её за прядку волос и наконец открыл дверь.

— А, вот и вы, — поднялся из-за стола отец, тяжело опираясь на трость.

— Папа, что с тобой? — воскликнула Роуз, бросаясь к нему.

— Да, так, Розмарин, старый шрам от когтей дракона немного болит, — улыбнулся Люциус, обнимая дочь, — пройдет. Ну, как я понимаю, судя по разговору за дверью, ты в курсе, что мы хотим тебе отдать.

— Да, пап, если вы так уверены, что это необходимо, — пожала плечами Роуз и взглянула на маму, сидящую на диване. Нарцисса задумчиво кивнула:

— Нам с папой так будет спокойнее, — она подошла к мужу и дочери, застегнула серебряный кулон в виде перышка у Роуз на шее, — не снимай его, хорошо?

— Мам, ну я не маленькая, — фыркнула Роуз, на несколько мгновений прижимаясь к матери, — раз уж я не могу остаться дома, то справлюсь с вашим Хогвартсом, — она мотнула головой, отбрасывая уже немного отросшие волосы с лица. Драко тихо рассмеялся — он стоял, опираясь на дверной косяк, и смотрел на сестру с ласковой иронией.

— Ещё он открывается, — папа чуть повернул кончик пера, украшение оказалось двухстворчатым. На одной стороне было маленькое зеркало, а на другой — миниатюрный семейный портрет.

— Это сквозное зеркало, — тихо сказала мама, — если ты захочешь, ты всегда можешь связаться с нами. Достаточно произнести пароль.

— Dragon se souvient tout, — произнес папа.

— Дракон помнит все,— недоуменно перевела Роуз и взглянула на отца.

— Это перевод первого девиза Малфоев с латыни — Draco memor ero. Думаю, снова взять его, — он невесело усмехнулся, — нынешний слишком далеко ушел. Портключ активируется латинским девизом. Необходимо произнести — активация мгновенная. Повтори, пожалуйста.

— Dragon se souvient tout — для разговора, — послушно сказала Роуз, — Draco memor ero — для портключ. А куда он меня перенесёт?

— Портключ, Роузи, к парному перу, — мама приподняла руку — тонкое запястье обвивала цепочка с точно таким же пером.

— Хорошо, — кивнула Роуз и тоскливо взглянула на родителей.

— Роузи, это просто мера предосторожности, — Нарцисса приобняла дочь, — или тебя тревожит что-то еще?

— Вы сильно расстроитесь, если я поступлю не на Слизерин? — Роуз заглянула маме в глаза. — Сильно?

— Ох, Роузи, — вздохнула Нарцисса, — мы просто считаем, что на Слизерине тебе будет спокойнее, но если ты хочешь, иди на другой факультет.

— Это не ответ, мам, — упрямо произнесла Роуз, — для вас имеет значение факультет?

— Роузи, для нас имеешь значение ты, — ласково улыбнулась мама. — Мы любим тебя вне зависимости от факультета. Мы просто хотим, чтобы в Хогвартсе тебе было хорошо. Это не означает, родная, что мы расстроимся, если ты попадешь не на Слизерин.

— Но Малфой на Гриффиндоре — это нонсенс, — подал голос Драко, — ну, правда?

— Точно так же, как Блек, — усмехнулась Нарцисса, — и Малфой, задирающий гиппогрифа, да, Драко?

— Вот сейчас обидно было, maman, — он рассмеялся, вспоминая о той истории, — хотя тогда я, кажется, погорячился.

— А уж как потом погорячились все остальные... — подхватил отец. — Розмарин, правда, любой факультет будет хорош в наших глазах, потому что там будешь учиться ты.

— Но если ты окажешься на Гриффиндоре, — закончил старший брат, — то нам придется перекрашивать твою комнату, подумай об этом.

Вместо ответа Роуз показала ему язык.

— Нет, ну вы видели? — Драко патетически воздел руки к потолку. — Видели?

— Пап, а как получилось, что дракон тебя ранил? — она повернулась к Люциусу.

— Не удержал щит, — развел руками отец, — получил когтем по ноге, когда дракон решил все-таки уползти. Не совсем удачно залечил, остался шрам, и иногда он болит.

— А как там было, на Аляске? — Роуз с ногами забралась на диван.

— Холодно — мы были ещё и в горах, в основном, — отец подвинул её и сел рядом, — много колдовали, практически на износ — потом, если ты помнишь, я долго в себя приходил. Лучше, чем в Азкабане, но я очень скучал по вам.

— Но писать тебе можно было? — спросила Роуз, заглядывая в серые папины глаза. — Ведь можно?

Роуз смутно помнила мамину радость при виде редких писем, и то, как мама их читала, как обращалась с ними — как с величайшей ценностью.

— Раз в две недели мы могли отправить письмо и раз в месяц получить небольшую посылку. Ближе к концу срока у меня были сеансы связи, — кивнул отец, — в Азкабане я имел право на переписку раз в три месяца. Розмарин, я тяжело расплатился за убеждения в исключительности чистокровных, — он глубоко вздохнул, — Нет, не ссылкой и не Азкабаном. Тем, что твои мама и брат пострадали, что из-за моей глупой заносчивости они оба могли погибнуть. Тем, что Волдеморт и Роули прокляли тебя.

— Но это же все в прошлом? — Роуз, прижавшись к папе, взглянула на маму, разбирающую бумаги за столом.

— Мы на это надеемся, Роузи, — кивнула мама, — очень надеемся.