Орнейские хроники (джен)

Ночью один из рабов умер, а утром еще один не смог подняться, несмотря на окрики надсмотрщика — жилистого и верткого, покрытого лиловыми татуировками. Тот взялся за плеть, но и боль не возымела действия. Арно, стоя у решетки, встретился взглядом с Микеле. Тот скривился и отвел взгляд.

В трюм спустились Мусайед и Джузе. Раб лежал ничком, прикрыв руками голову, под серой от грязи кожей ходуном ходили ребра. Лекарь перевернул его на спину и осмотрел, затем покачал головой. Сплюнув, Мусайед отдал короткий приказ. Два раба выволокли мертвого товарища из клетки, подступились было к заболевшему. Тот слабо запротестовал. Арно невольно стиснул прутья руками: неужели несчастного еще живым бросят в море?

Однако Джузе вдруг что-то сказал по-сахрейнски. Помощник капитана отмахнулся, но лекарь продолжал говорить. В его просящем тоне прорезалась настойчивость. К удивлению Арно, Мусайед все-таки прислушался и изменил решение. Больного оставили в покое, а сахрейнец повел взглядом по сгрудившимся рабам и ткнул пальцем в Микеле, в стоящего рядом с ним крепкого русоволосого мужчину, затем выбрал еще двоих. Но грести им не пришлось: двоих увели на корму, двоих — на нос. Вскоре застучали и захлюпали водой помпы.

Оставшиеся уселись обратно на пол, безучастно наблюдая, как лекарь возится с больным.

Закончив, Джузе подошел к клетке Арно.

— Смотрю, ты уже на ногах. Эль-Сауф будет доволен.

— Ты хорошо присматриваешь за имуществом господина, Джузе, — хмуро сказал Брикасс. — Раб выздоровеет?

— А ты как думаешь?

— Тогда почему же ты вмешался? Разве быстрая смерть в море не желанный удел для него?

— Никто не ведает, что его ждет назавтра, — флегматично ответил лекарь.

Гнев волной поднялся в Арно, и он бросил, едва сдерживаясь:

— Ну уж ты-то должен знать, что его ждет назавтра. Он сдохнет на клочке вонючей соломы, так и не увидев дневного света!

Этррури насмешливо прищурился:

— А может, я даю ему шанс? Как и тебе, Фальго? Кстати, что ты решил?

Арно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Если он хочет договориться, гнев — плохой помощник.

— Ты говорил, что власть Сейд Тахрира безмерна. Расскажи, как проходит обряд.

— Да-да. Ты хочешь схитрить, — закивал Джузе.

В скупом свете, проникающем через решетчатую крышку трюма, Арно заметил, что тот побледнел.

— Думаешь, что сохранишь свою веру в душе. Я тоже так думал… Да не вышло!

— Не ори, — попросил Арно, покосившись на соседнюю клетку.

— Эти? — фыркнул Джузе. — Их взяли в пустыне Сах, они не понимают общий. Я расскажу тебе, северянин. Взыскуя мудрости, я отправился на остров Коэрт, в университет Рагасты. Ведь тамошние ученые славятся по всему Срединному морю. На обратном пути корабль захватили. О, тот капитан не давал отсрочек. Тем, кто не соглашался, перерезали сухожилия под коленями и в локтях, потом бросали в море. Не все сразу пошли на дно… — лицо лекаря исказилось: — Я был готов. Но появились акулы… Они рвали людей на куски…

— Никто не требует от обычного человека подвигов воителей из легенд, — сказал Арно.

Будто не слыша его, Джузе забормотал:

— Согласившихся — а нас было около двух десятков — привели в святилище. Знаешь ли ты, что есть Истинная Тьма? Я не мог дышать. Воздух стал… твердым, и шепот… со всех сторон, и кто-то касается тебя. Я молился Страннику, взывал, чтобы он не оставил меня. Ответа не было. Я утратил ощущение времени — Вечность или миг — все было едино. Потом далеко впереди замерцал свет, и я пошел туда. В круглом зале горело множество свечей. А посреди возвышалось изваяние Сейд Тахрира. Золотая статуя бородатого мужа с глазами из черного агата. Я посмотрел в них и понял, сколь жалкой была попытка притвориться. Ему было известно все обо мне… Все, понимаешь?! Мысли, воспоминания, мечты и самые постыдные порывы, прошлое и будущее… Паук. Как если в тебя запустили ядовитого паука, чьи жвала перемалывали в прах то, что дорого, а яд отравлял душу и навсегда губил ее... — он замолчал, затем глухо добавил: — Инициацию завершил жрец. Я покорился ему, если ты понимаешь, о чем идет речь… Не знаю, что сталось с теми, кто был со мной, никогда их больше не видел. Может ты и прав, лучше было достаться акулам. Но я — живу. Дышу. И Эль-Сауф добр ко мне. Одно страшит меня. Прошло четыре года, а через пять лет обряд для новобращенных повторяют…

Сердце Арно сжалось, когда он посмотрел в расширившиеся глаза этррури. Будто погрузился в бездонный колодец, где плескался непроглядный мрак. Только сейчас он понял, что Джузе молод — едва ли не моложе его самого. Но пережитое заложило горькие складки у рта и меж бровями, добавив десяток лет.

— Твоя душа не погибла. Ты не донес на меня и сохранил жизнь другого человека. Помоги нам! Бежим вместе. Или умрем. Но тогда… никому из нас не придется встречаться с пауком.

— С кем ты собрался бежать? — истерически хохотнул Джузе, — Кроме твоего Микеле и еще одного северянина — остальные — тупые скоты, которым все равно, где умирать, здесь или там!

— Шлюпка? У тебя есть ключи от замков наших клеток. Четверых на веслах достаточно, если шебека подойдет достаточно близко к иберскому берегу, — Арно говорил тихо и проникновенно, удерживая взгляд этррури своим.

— Даже если я открою замки, как ты собираешься спускать шлюпку?

— Нам плыть не один день. И не всегда Эль-Сауф будет улаживать дела, как с Миландосом. Если будет бой, шлюпка окажется за кормой. Попытаемся улучить момент и пробраться в нее!

— Фальго, ты еще больший безумец, чем казался! Нас схватят, как только мы выйдем на палубу.

— Ты же ученый, не просто смотритель добра. Неуж наука о флюидах не предполагает занятных фокусов? Или паук выел не душу, а мозги?

— Замолчи! — хрипло выдохнул Джузе. — Я должен подумать.

Он отпрянул от клетки и бросился к трапу.

Арно в гневе ударил кулаком по задребезжавшим прутьям решетки. Ощущение бессилия и в самом деле сводило с ума. Он внимательно оглядел замок и щеколду — нечего и пытаться выбраться самостоятельно! — затем с тоской посмотрел на светлое пятно люка, ведущего на палубу.

После обеда в трюм спустился капитан, удовлетворенно хмыкая, оглядел Брикасса.

— Джузе сказал мне, что ты оправился. Что же, ты решил?

— Да, — Арно пришлось призвать все свое самообладание, чтобы голос звучал ровно и уверенно. — Я признаю власть твоего бога.

— Рад, что не ошибся в тебе, Альсахр. Хотя некоторые сомнения у меня были — такие, как ты, обычно упорствуют до конца.

— Ты сам сказал, что нет ничего, что осталось бы у меня за спиной, — равнодушно ответил Арно, пожимая плечами.

— Это так. Но только Сейд Тахрир читает истину в сердцах смертных. Для каждого у Него — свой лик. Кто слаб — идет дорогой страха и боли. А храброму воздается по силе его. Как знать, какая дорога выпадет тебе. Однако до обряда тебе придется терпеть неудобства, — Эль-Сауф обвел рукой клетку. — Я велю кормить тебя наравне с моими людьми.

Сахрнеец ушел, а Арно опустился на пол и обхватил голову руками. Стыд и отчаяние мешались в душе. Не было ли достойнее отказаться и принять свою судьбу? Чтобы пробраться в шлюпку, нужно чудо, сравнимое с деяниями Странника, который сделал бы их невидимыми или послал слепоту пиратам. Он перебирал и тут же отметал другие способы побега. И все же не хотел сдаваться.

Из размышлений его вывел резкий звук: наверху хлопнул парус; шебека дала крен, затем еще раз. Судя по всему, надвигалась непогода.

Рабов на помпах сменили. Надсмотрщик Ломейни подошел к заболевшему, ткнул в бок носком сапога. Тот даже не пошевелился. Бранясь по-сахрейнски, Ломейни увел оставшихся шестерых.

Микеле молча вытянулся на соломе. Арно также не стал заговаривать с ним, а принялся исподволь изучать русоволосого раба. Северянин, про которого говорил Джузе. В полумраке вырисовывалось скуластое лицо, неровный рубец на лбу и впалые щеки, покрытые щетиной. В отличии от покорного и безразличного выражения в глазах других рабов, этот смотрел с угрюмым вызовом. Возможно, его захватили недавно или сила духа позволяла ему стойко сносить тяготы рабства.

К вечеру волнение моря усилилось, а ночью разразился шторм. Волны яростно обрушивались на корабль; в трюм, несмотря на задраенный люк, стекала вода. Сквозь свист ветра и скрип такелажа доносились обрывки команд. Арно сидел, вжавшись спиной в борт, рядом со шпангоутом. В соседней клетке кто-то всхлипывал и бормотал неразборчивый речитатив, да изредка стонал умирающий. Кромешная тьма была словно преддверием той, про которую рассказывал лекарь. Означали ли слова пирата, что обряд зависит от поведения неофита? Но удалось ли бы ему пережить то, что выпало Джузе, и сохранить себя? Затем он подумал, что нынешней ночью они вполне могут пойти на дно, и все закончится. И разозлился: слишком просто! И такая мысль действительно недостойна того человека, которым он себя считал.

Под утро шторм утих. Арно задремал и проснулся, когда слабый дневной свет проник в трюм. Позевывая и ворча, по трапу спустился один из матросов, принес рабам жбан с водой и сухари. Для Арно полагалась еще кружка разбавленного водой кислого вина и несколько темных полосок солонины.

Он посмотрел в сторону рабов. Оказалось, северянин пристроил голову больного себе на колени. Проявление милосердия, учитывая обстоятельства, было настолько неожиданным, что у Арно вырвалось:

— Он еще не умер?

Раб уставился на него и, помолчав, ответил:

— Дышит.

— Это твой родич?

— Нет. Но никому не должно издыхать, как собаке, в мерзости и блевоте.

У него был странный акцент. В Эрминале и Эйре говорили иначе.

— Откуда ты?

— Из Рунеи. Слыхал, небось?

Рунея, далекая страна, лежащая за Эрминалем, почти такая же мифическая, как Чин! Как его занесло в Срединное море?

— Дивишься, господин? Чаял псиглавца узреть? — ухмыльнулся раб, демонстрируя отсутствие двух передних зубов.

Ринетти приподнялся, прислушиваясь к разговору.

— Дивлюсь, что ты пожалел его! — сказал Арно и обратился к джинерцу: — Микеле, я протолкну мясо и кружку. Постарайся дотянуться. Разделите между собой.

— Господин до-о-бр, — хмыкнул рунеец.

— Мне в клетке сидеть, а вам...

Брикасс выдвинул еду на середину прохода, Микеле вытянул руку, но забрать не успел. На палубе поднялась суета, в трюм кубарем скатился Ломейни, заорал на общем:

— Шевелись, сучья отрыжка! — Он мазнул по Арно ненавидящим взглядом и пнул стоящую на пути кружку: — Шевелись, путь ваши потроха сожрет Аль-Бахр!

Щелкая плетью, надсмотрщик выгнал рабов на палубу. И тут же прогремел пушечный залп. Сердце Арно екнуло: неужели Эль-Сауф ввязался в бой? Он вскочил на ноги. Хватит ли решимости у Джузе устроить какую-нибудь каверзу?

Но с кем именно сражается пират? Если их атаковал военный корабль, то шанс освободиться есть и без участия лекаря, пусть и ничтожный.

Содрогаясь от залпов, шебека маневрировала. Несколько ядер противника ударили в корпус. В трюм натягивало все больше порохового дыма. Над головой слышались топот, треск мушкетной стрельбы и резкие команды на сахрейнском. Трещал разбиваемый ядрами рангоут. Вот сейчас бы! Кусая губы, Арно готов был взывать не только к Страннику, но и пирейскому Осту, чтобы Джузе достало мужества. Тем временем, противник отвечал все реже. Да и пушек у него явно было меньше. Скорее всего, Эль-Сауф ведет шебеку на сближение. И верно — орудия смолки и раздался протяжный вопль, подхваченный множеством глоток, а еще через мгновение последовал сильный толчок, едва не сбивший Арно с ног. Начался абордаж...

Довольно скоро сопротивление противника было сломлено. Возвращающиеся пираты громко переговаривались, перемежая разговоры взрывами смеха — нападение увенчалось успехом. В трюм с окриками и бранью привели пленных; в большой клетке сразу стало тесно. Поразмыслив, Мусайед показал на клетку Арно, и в нее втолкнули двух человек с захваченного корабля. Лекарь так и не появился, несмотря на то, что среди пленников имелись раненые. Впрочем, ничего серьезного. Тяжелораненных, если таковые были, попросту добили.

Сгрудившиеся пленники еще не вполне отошли от потрясения: бледные лица, блуждающие взгляды, отрывистые восклицания, переходящие в ропот... Их было шестнадцать, на вид — обычные моряки. Какому-то торговцу не повезло встретиться с сахрейнскими хищниками. Однако, если Эль-Сауфу взял пленных, то он намерен вернуться в Саэтту.

— Не скажите ли, добрые люди, где мы находимся? — спросил Арно у новых товарищей по несчастью, оказавшихся в одной с ним клетке.

Те переглянулись, затем один хрипло произнес:

— Два дня пути до Талассы.

— К восходу?

— К полуночи... Домой из Амальфи шли...

А он думал, что шебека идет вдоль побережья Ибера! Видимо, шторм отнес их на юг. До Саэтты теперь даже ближе, чем в начале его злоключений. А чем дальше шебека будет отходить от Орнея, тем невозможнее побег. На Джузе тоже не стоит рассчитывать. Арно прикрыл глаза и вздохнул. Отупляющая усталость охватила его.