Пару лет спустя (гет)

Иной раз философски задумаешься, и поймёшь, что жизнь — штука совершенно непредсказуемая. Сколько честолюбивых замыслов бывает поломано ею, сколько помех возводит она на пути к счастью. Увы, но частенько по её прихоти оказываются захлопнутыми перед самым носом, казалось бы, настежь распахнутые двери, и остаётся открытой лишь какая-нибудь неприглядная маленькая лазейка, воспользовавшись которой, приходится влачиться путём совершенно отличным от того, которым желал бы идти.

Антрагэ подумывал некоторое время о том, чтобы возвратиться в свиту герцога Анжуйского, но, как оказалось, не к кому стало возвращаться на службу, ибо суверен Объединенных провинций Нидерландов, и «протектор их свободы» герцог Брабантский и граф Фландрский потерпел сокрушительное поражение при взятии Антверпена. Франсуа лично командовал кампанией, и, вместо открытого штурма городских стен, решил применить военную хитрость. Он просил жителей укреплённого города впустить французские войска, которые, мол, явились лишь с целью поприветствовать доблестных защитников дружеским воинским парадом. Антверпенцы откликнулись на призыв герцога-полководца с великим воодушевлением, и широко распахнули ворота перед французами. Но, впрочем, сделали они это лишь с одной целью — чтобы накрепко захлопнуть их позади последнего солдата из армии герцога, а дальше гарнизон города открыл смертоносный огонь по неприятелю и горожане также усердно оказывали посильную помощь в уничтожении врага, бросая из окон и с крыш камни, палки и прочие тяжёлые предметы. Лишь нескольким французам, попавшим в западню, включая герцога, удалось вырваться и бежать восвояси. «Лучше тебе было умереть в юности. Тогда ты бы не стал причиной смерти стольких отважных благородных людей,» — безжалостно писала несчастному полководцу Екатерина Медичи. Антверпен стал концом военной карьеры Франсуа. Нечего было и думать о том, чтобы разворачивать победоносные войска на Париж. Испанские купцы в Нанте, с которыми успел побеседовать почтенный барон де Ла Рош, и у которых он испросил возможность предоставления средств в распоряжение герцога, для проведения его авантюры на французской земле, вначале благоразумно решили посмотреть, как развернётся военная кампания под предволительством Франсуа во Фландрии, прежде чем наделять его звонкими золотыми. Если бы дела герцога в ведении войны оказались успешны, то испанцы раскошелились бы и отстегнули денег честолюбивому главнокомандующему, чтобы он, оставив Фландрию в покое, разжёг возможную гражданскую войну во Франции. Таким образом, Испания не потеряла бы одну из самых злачных своих провинций. Ну, а если нет, то на нет, как говорится и суда нет. Испанцы, и пальцем не пошевелив, оставались при своих интересах. После постигшего герцога фиаско в театре военных действий о какой-либо ссуде больше не приходилось и мечтать. Испанцы ответили решительным отказом, а Генуэзские купцы, ожидающие посланника от принца в Марселе, и вовсе посмеялись. Вопрос о финансировании авантюры по возведению нового короля из семейства Валуа на престол Франции был закрыт. Жан-Антуан мог и не предпринимать поездку по следам официального посла герцога, всё разрешилось само собой.

Другой удар постиг честолюбивого Франсуа, когда королева английская Елизавета, к которой принц, после поражения под Антверпеном, всё же решил посвататься, ответила ему решительным отказом.

Эти безобразные события и невзгоды окончательно подорвали силы Франсуа, герцог слёг, и вскорости умер. А совсем недолгое время спустя, навеки закатилась звезда династии Валуа, когда правящий король Генрих III пал от руки убийцы-фанатика. На трон Франции взошел Генрих Наваррский, основав новую династию Бурбонов. Но Антрагэ широко махнул на всё рукой.

Барон весьма недолго жил одиноким затворником в своём замке: залечив боевые раны, и подавив ядовитую досаду, Антрагэ посватался со злости к самой завидной невесте на брачном рынке, дочери маршала де Монлюка. К изумлению барона, сватовство его было принято благосклонно и помолвка сладилась на диво быстро, словом, не успел он оглянуться, как его шато обзавелось молодой хозяйкой. Более чем щедрое приданое супруги, помогло отменно выправить текущие финансовые дела барона, расстроенные из-за двухлетнего изгнания. Жизнь потекла тихо, и почти что мирно, Антрагэ лишь зорко следил за двойной стеной, отделяющей его от соседа, и если та, по его мнению, со стороны бывшего соперника, становилась выше, то он тут же спешил надстраивать свою собственную часть бастиона.

Через десять лет, почившая в бозе супруга, оставила на попечение Антрагэ сына, воспитанием коего барон с усердием и занялся. Время пролетело незаметно, годы спешили один вослед другому, сменяли друг друга сезоны, за весенним цветением и летним зноем приходили осенний листопад и зимние заморозки, и так почти две дюжины раз, со времени закладки стены между двумя именьями.

И вот, одним прекрасным летним днём, перед бароном Антрагэ в его рабочем кабинете стоял сынуля барона — барон Антрагэ-младший. Как там принято говорить? Похожи как две капли воды? Похожи, как горошины в стручке? Нет, всё это никуда не годилось. Молодой Антрагэ был просто портретом папаши в молодости, и имел те же рост, голос и манеры. Одним словом, он безоговорочно являлся сколком с Антрагэ старшего, или его зеркальным отражением.

У Антрагэ старшего в волосах пробивалась седина, и стоит упомянуть, что за последнюю неделю он получил гораздо большее количество седых волосков, чем за все вкупе прожитые годы.

Ясное июньское солнце склонилось к шести часам пополудни. Разговор ни шатко ни валко длился с самого утра и снова зашёл в тупик.

— Сынок, — устало повторял Антрагэ-старший уже в который раз. — Ну, может, ты всё-таки подумаешь…. Ну не одна она девица на свете. Ну повыбирай ещё…. Сын, ну прошу…

У барона мучительно ломило виски, и в коленях ощущалась странная слабость. Шок от новости, доставленной сынулей неделю назад, ещё давал себя знать. В том, что жизнь — штука непредсказуемая, молодой Антрагэ снова заставил убедиться папашу в прошедший вторник, когда, как на духу выложил ему, что он без памяти любит, и кого бы вы думали, Луизу — дочь заклятого соседа. И в этом вопросе отпрыск барона проявил завидное упрямство. Никакие доводы против на него не действовали. Вот так всегда: прилетает оттуда, откуда и вовсе не ждёшь. Ну, сынок, ну дорогуша — подложил кабанчика. И как тихо всё провернул, Антрагэ о его похождениях и не подозревал даже. Ловко он, однако, затихарился. И теперь, вон, пылает матримониальными планами.

— Что вы имеете против Луизы, папá, — упрямо твердил Антрагэ-младший. — Она самая, самая лучшая девушка на свете. Вы не можете сказать, что она не ровня мне по богатству и положению. Мы любим друг друга, и точка.

— Ну ведь на ней свет клином не сошёлся, умоляю!

— А вот сошёлся, — настойчиво бубнил юный барон. — Мне без Луизы этот самый свет — не мил.

— А как реагируют родители Луизы на твоё сватовство? — поинтересовался Антрагэ.

— Ну не так уж непримиримо. Папенька её, почтенный граф, узнав новость, всё вздыхал весь вечер, а госпожа графиня, Луиза говорит, принялась громко хохотать. А потом они дружно тоже сказали «нет». Но Луиза всё же надеется, что ей удастся их убедить. Они уж не были столь категоричны, как ты.

— Хохотать?! — в глазах барона сгустились сумерки, а на душе громыхнул гром.

— Ну, в этом Луиза видит некую надежду, они не запретили сразу и навсегда. И смех лучше, чем гнев! — пылко воскликнул ненаглядный наследник.

— А теперь, — свистящим шёпотом, продолжил Антрагэ, — если ты не хочешь, чтобы я вызвал на поединок нашего соседа, ты выкладываешь мне всё, как на духу: при каких обстоятельствах ты с ней познакомился и где?!

— Да в имении же, папá в имении, — отозвался слегка побледневший, Антрагэ-младший. — З-зачем вызывать на п-поединок-то…

— Здесь же повсюду стена!

— На озере стены нет, ну, на берегу есть, а на воде-то нет.

— Какое упущенье, — пробормотал Антрагэ.

— И вот, в один такой же день, летний, вижу, у противоположного берега кто-то барахтается, вот-вот захлебнётся. Право… — доносился до Антрагэ голос отпрыска.

— Так тонула она, говоришь? — переспросил барон.

— Тонула. Ну, я думал, что тонула, а она плавала, то есть училась. Плавать, ну…

— Что «ну»?

— Ну, я её вытащил.

— А она?

— А она, в общем, сначала раздосадована была, а потом…

— Ну, что потом?

— Ну вы же мне слова вымолвить не даёте…

— Продолжай…

— Так вот, я думал, что тонет она, и её вытащил. Ой! Она недовольна сначала была, что я помешал, а потом сказала, что если я помог тонущему человеку, то, может, я и не такой оболтус, как обо мне говорят её папенька с маменькой. А я, как увидел Луизу, так сразу и понял, что она мне вот прямо дороже жизни.

— И давно вы видитесь?

— Почитай, несколько лет уж прошло, — Антрагэ-младший пожал плечами.

— И до имения соседа всегда вплавь добираешься?

— Почему, вплавь? У меня лодка в камышах спря… Зачем вам знать?

— Сам додумался?

— Нет, Луиза. Я после первой встречи забыть её не мог. Я частенько забирался на стену, меня слуги подсаживали, и караулил с надеждой, что снова увижу её! И вот, как-то раз я заметил, на счастье, как она гуляет и читает книгу, и спрыгнул со стены. И Луиза была мне рада! И она велела мне через стену больше не лазить, сказала, что я убьюсь ещё, и лодку присоветовала. Почему я не могу растопить ваше жестокосердие? Мои намеренья относительно Луизы останутся неизменными. Я люблю её.

Антрагэ-старший молчал и устало барабанил пальцами по столешнице.

— Я не одобрю этот союз, — отрезал он.

— Я уйду в монастырь, — неуверенно пригрозил Антрагэ-младший. — И Луиза.

Антрагэ-старший расхохотался. В смехе барона звучала надтреснутая горечь, но Антрагэ-младший усмотрел в нём лишь издёвку над своими чувствами.

— Ну, тогда если вы мне, папá не верите, что мои чувства к Луизе серьёзны, я поеду в Париж и буду искать смерти в поединке, — решительно заявил Антрагэ-младший.

— Что-о-о?! — Антрагэ-старший медленно начал подниматься с резного кресла.

— Сделаю! — заявил молодой Антрагэ, попятившись.

На лице сына барона мелькнуло загнанное отчаяние.

— Но папá, если вы откажете, а отказываете вы просто без каких-либо веских причин, — с жаром продолжил он, — мне лишь это и остаётся. Я нарочно стану вызывать всех подряд на дуэль, пока один из клинков меня не прикончит!

— Ишь чего удумал! — взорвался Антрагэ выскакивая из-за стола, как подкинутый пружиной.

— Но папá, вы не оставляете мне иного выхода…

— Шантажировать меня вздумал?!

— Нет, папá, — тихо и очень твёрдо сказал Антрагэ-младший. — Просто не могу без Луизы. Дышать без неё не могу.

— А Луиза — она без тебя дышать может?

— Тоже не может. Она сказала, что уморит себя голодом нарочно, если нам не суждено быть вместе и если все как-нибудь помешают нашему счастью.

— Неужели ты настолько…

— Да. Мне без Луизы жизнь не мила.

— Ты так её любишь?

Антрагэ-младший энергично закивал.

— Ещё сильнее! — пылко заверил он.

— Ладно, — Антрагэ-старший не сразу узнал со стороны звучание собственной речи. — Ладно, — сдался он. — Женись.

— Что папá?! — замирающим голосом переспросил Антрагэ-младший, желая убедиться, что не ослышался, и суровый папенька чудом изволил сменить гнев на милость.

— Женись, говорю, — со вздохом повторил Антрагэ, — коли хочешь, и она тебя любит. — Эх, не воротишь сказанных слов…

Сынуля задохнулся от внезапно свалившегося на него счастья.

— Но только при одном условии, — добавил Антрагэ-старший.

Он приобнял наследника за плечи и заговорщицки сказал ему почти на ухо:

— Выкради её. Луизу… Сегодня же! В чёрных глазах Антрагэ старшего зажглись таинственные мерцающие угольки, но опьянённый восторгом, Антрагэ-младший ничего не заметил.

— Вот и Луиза тоже говорила — что бежать надобно, и никого не слушать, — воодушевлённо воскликнул младший Антрагэ, — но мне было, право, как-то неловко вот так, вас не уведомив…

Антрагэ-старший тяжко вздохнул: «Олух… Ну что тут скажешь?»

— Спасибо! Спасибо! Папá! Ах! А если и вы одобряете….

— Одобряю, одобряю, — подтвердил Антрагэ. — Похить её, повенчайся с ней по дороге. На развилке дорог в Нант и Овернь как раз есть часовня. Поговори со священником заранее, возьми двух крепких лошадей из конюшни… Ладно, дурень, я сам о венчании договорюсь. Опять всё напутаешь!

— Папá, я никогда, никогда не забуду ни ваше понимание, ни доброту!

— Ладно…

— Жаль только, что с Луизой не будет долгой красивой помолвки, как я мечтал!

— Долгие помолвки вредны, — поморщился Антрагэ. — Делай, что говорю!

— Папá …. Я…. Всегда….

— После венчанья, поезжай вместе с женой прямиком в Овернь, — наставлял сына барон. — Замок в поместье крепкий, если что — осаду выдержишь, — со вздохом добавил он.

— А может, в Испанию, папá?

— Потом в свадебное путешествие поедешь, — отрезал Антрагэ. — На время схорониться надо будет. Там семейка такая — палец в рот не клади. Вмиг без руки останешься. Отгрызут.

— Папá, а всё ж, почему мы с соседями не то, чтобы враждуем, а…

— Я сейчас передумаю!

— Да нет, я ничего! Благодарю вас! Благодарю!

Захмелевший от восторга сынуля, помчался готовить лошадей и предупреждать Луизу. Оставшись в одиночестве, барон снял со стены боевую шпагу, подошёл к бюро, и попытался открыть накрепко запертый много лет назад, верхний выдвижной ящик. Попытки его не увенчались успехом. Ящик не подавался ни на йоту, а шпага угрожающе изогнулась. Сообразив, что загубит хороший клинок, Антрагэ кликнул слугу и велел принести топор. Наконец, под напором мощного лезвия, ящик треснул и освободился от хвата замка. Антрагэ удалось вытащить его на треть, барон пошарил в недрах тайного хранилища, и извлёк на белый свет миниатюру, на которую не глядел вот уже более двадцати лет. Он положил её на чистый лист бумаги, а рядом пристроил миниатюру Луизы, которую давеча тайком стащил у Антрагэ-младшего. Дочь Женевьев ни на грош не походила на мамашу. Она была копией папеньки-графа. Томные голубые глаза с поволокой. Белокурые волосы, само выррррр…. выражение лица. Ну, граф в юбке. Антрагэ прикрыл глаза. Однако, хотя бы Антрагэ-младший любим. Можно также утешиться ещё и тем, что — фамилия Антрагэ поглотит фамилию Келюс, и жирное анжерское имение Ла Рошей, в конце концов, достанется сыну. Жизнь — штука воистину непредсказуемая.

Побег и ночное венчание в часовне прошли успешно. Парочка новоявленных супругов благополучно отбыла в Овернь.

На другой день за утренней трапезой, покой Антрагэ был потревожен. В окно влетела стрела, пущенная из боевого лука. Она вонзилась в стену над головой барона, подрагивая пышным опереньем. «Я доберусь до тебя», — гласила, обвёрнутая вокруг неё, записка, набросанная чётким изящным почерком. Антрагэ прочёл послание, ухмыльнулся, и продолжил свой завтрак.