Пятеро в молчании (гет)

Все двадцать с лишним человек зашумели. Форд подождал, пока волнение успокоится, и продолжил:

— Детектив Тейлор не выходил на связь более сорока восьми часов. Более того, никто из родственников и друзей его не видел. Детектив вёл крайне важное расследование. Мы предполагаем, что тут есть прямая связь. Отдел организовывает поиски, свободные детективы переключаются на это дело. Кларк, Джонс, — обратился он к двум детективам, сидящим напротив нас, — вы продолжаете заниматься ограблениями. Это ясно?

Он с таким усердием сделал ударение на последнее слово, что не оставалось сомнений: это приказ, и он не обсуждается.

Снова шум голосов. Я глядел на Форда во все глаза, стараясь не пропустить даже крошечного взгляда в мою сторону. Но он будто специально избегал даже поворачиваться в моём направлении. Или так только казалось?

Обернулся к Стюарту. Тот смотрел с широко распахнутыми глазами, в которых ясно читалось изумление. Я перевёл взгляд на Грейнджер. Она внимательно всматривалась в каждого, кто сидел за столом. Будто старалась понять: кого эта новость не удивит. Но мгновенно проскользнул один вопрос. Почему? Почему она так тщательно разглядывает всех присутствующих? Всё выглядело так, будто она подозревала в пропаже Тейлора всех и каждого. И это звучало как полнейшая глупость. Но…

Слова напарника о том, что Грейнджер озабочена вовсе не моей стычкой с Тейлором, а именно делом об ограблениях банков, начала представать в новом свете. Неужели напарник попал пальцем в небо, высказав такую догадку? Кто-то в отделе может быть замешан в ограблениях. Например, сливать информацию, помогать грабителям или… сам мог быть одним из них, из грабителей?

Шпион! Здесь, в нашем отделе? И это вполне могло означать, что Грейнджер пришла из отдела внутренних расследований.

Отдел «крыс» — так называли отдел внутренних расследований между собой абсолютно все сотрудники. В основном, эти ребята занимались тем, что выявляли нечистых на руку полицейских: тех, кто сам нарушал закон, брал взятки, тех, кто воровал с мест преступлений или отбирал личные вещи у арестованных, бывало и такое. Или, например, тех, кто использовал своё служебное положение в самых идиотских аспектах, вроде получения бесплатного обеда или мелких подарков. Были и серьёзные случаи. Подбрасывание и подделка улик, закрытие дел за плату, соучастие в преступных группировках, «крышевание» борделей, казино, точек торговли наркотиками.

С одной стороны, работа нужная. С другой, до крайней степени отвратительная. Сотрудники «крысиного» отдела выполняли необходимую работу, но не чурались самых грязных методов выведывания о любых, даже самых мелких, провинностях. У меня никак не укладывалось в голове: каково это, стучать на своих коллег из-за всяких мелочей? По мере возможности, на мелкие ошибки и нарушения было принято закрывать глаза, самим решать подобные вопросы. Не казнить же каждого за любую ерунду? Мораль «крыс» была весьма сомнительного качества.

Я продолжал пялиться на Грейнджер, гоняя одну мысль за другой. Наши взгляды встретились, но она тут же отвела глаза. Чуть подтянулась на стуле, сделав спину до нелепости прямой, и обратила всё своё внимание на Форда. Будто прочла во встречном взгляде то, о чём я размышлял.

Считала ли Грейнджер шпионом меня или просто старалась побольше выведать о предшествующих пропаже Тейлора днях? Мгновенно захватили странные чувства. Недоверие смешивалось с любопытством, любопытство — со страхом. Если Тейлор пропал из-за расследования, которое вёл, мог ли кто-то стать следующим, кого будут вот так же обсуждать на планёрке? Может, Джонс, напарник Тейлора? Появление жучка в машине выворачивалось новой стороной.

Нашёл взглядом тех, к кому обратился Форд. Эда Джонса я знал, а вот Кларка… Того самого, с которым Нэнси собралась идти на бал — будто бы никогда не видел. Или попросту отфильтровал? Может, он и есть тот самый шпион, пришедший на освободившееся место, чтобы удобнее было следить за ходом дела? Такой тип вполне мог с одного удара отрубить не слабого, в чём я убедился на своей шкуре, детектива Тейлора.

Стюарт не преувеличивал. Кларк и правда был здоровенным, с чёрными всклокоченными волосами и выступающим подбородком. Эд Джонс беспокойно ёрзал на стуле и явно был недоволен, что его не допустили к поискам напарника. Он издавал недовольное ворчание, которое, впрочем, так и не оформилось в слова. Форд дал ещё несколько назначений, и тут прозвучали наши имена.

— Малфой, Миллер, — Форд ткнул в нашу сторону указательным пальцем. — Вы тоже продолжаете заниматься своим делом.

Мы одновременно кивнули. Эд Джонс бросил на меня подозрительный взгляд. Я выдержал его и подумал: считал ли он меня причастным к исчезновению своего напарника? Он, как и Тейлор, терпеть меня не мог, всячески стараясь обозначить своё обо мне мнение. Почему-то я был уверен, что именно он подал Тейлору идею написать жалобу после случая с блевательным батончиком.

Джонс перевёл взгляд на Форда. Я тоже отвернулся и больше на него не смотрел.

По голове будто с размаху приложились молотом, так всё гудело. Но мысли понемногу становились яснее, пазл складывался. Например, появился ответ на вопрос: почему Грейнджер не работала над делом вместе с Эдом Джонсом. Ей, вероятно, нужно было прикрытие для разнюхивания в отделе. Быть рядом, но не влезать в ход происходящего, чтобы не спугнуть шпиона. Да, с этой переменной ситуация определённо становилась яснее.

Тейлор пропал два дня назад, в среду. Утром среды Нэнси сказала, что он взял отпуск. Это отправная точка. Вчера Грейнджер спрашивала меня о Тейлоре, но даже словом не обмолвилась, что он пропал. Может, ещё не знала об этом? Или просто не стала посвящать одного из подозреваемых в свою осведомленность. Версию, что Тейлор и есть шпион, отмёл сразу. Стали бы во всеуслышание объявлять, что он исчез? Вряд ли. А может, и сам Джонс тут как-то замешан.

Если же Грейнджер считала, что я и есть шпион и виноват в исчезновении Тейлора, то ставить жучок во вторник не было никакого смысла, ведь тогда он ещё был в поле зрения родственников и друзей. Значит, это произошло позже. В среду? Практически весь день мы провели в разъездах: к Джине и в Уолсингем. Джина, конечно, тут ни при чём, и я не верил, что Джим мог установить жучок; хотя мысленно сделал пометку о том, что стоило бы позвонить ему и справиться насчёт Майкла. В таком случае оставалось одно — жучок появился вчера. Но когда, когда она успела сделать это? Или не стала бы подставляться так сама? Может, у неё были помощники?

Хотелось что-то предпринять. Но разумнее было бы вести себя так, будто ни я, ни Стюарт ничего не знали о жучке, а исчезновение Тейлора воспринимаем исключительно с точки зрения рядовых детективов, которые понятия не имеют, что происходит. Тем более, Форд отдал приказ — заниматься убийством.

Я ещё раз глянул на Грейнджер. Она что-то говорила Форду. Тут снова посмотрела на меня, ещё на нескольких сотрудников и принялась строчить в блокноте. Конечно, она знала, какую реакцию вызывает такая простая последовательность жестов: взгляд исподлобья, а потом пара строк в блокнот. Посыл ясен — «тебя отметили, знай об этом».

— Малфой, — прошептал Стюарт так, что его мог слышать только я. — Не лезь к ней, ладно?

Я с удивлением посмотрел на напарника. Думал, я тут же брошусь к Грейнджер, чтобы выяснить, считает ли она меня виновным в пропаже Тейлора? По его виду нельзя было сказать, прошёл ли он по той же дорожке размышлений или имел в виду нечто другое. Я покивал в ответ на его просьбу. Мы не заговаривали до конца планёрки.

Очень скоро второй этаж заполнился переговаривающимися детективами, которые группами вываливались из дверей зала. Все обсуждали произошедшее, гул голосов заполнял воздух, делал его тяжелее. Грейнджер обошла меня и двинулась дальше, отбивая каблуками ритм не по полу, а прямо по моим мозгам. Ни взгляда, ни слова. Только сейчас я заметил, как бешено билось в груди сердце.

В голове происходило что-то невероятное. Сознание кружилось, бросалось то в одну сторону, то в другую. Я даже не заметил, как мы дошли до кабинета. Как только шагнули за порог, слова полились даже раньше, чем я успел решить, посвящать ли Стюарта в свои размышления о шпионе.

— Не знаю, Малфой. Честно говоря, звучит странно… Но когда у нас было обычно? И что будем делать мы? Как же жучок?

Он поёрзал на стуле. После новости о пропаже Тейлора Стюарт растерял весь свой скепсис относительно моих предположений. На его круглом лице отражалась такая тревога, что я не сомневался: мои слова его зацепили.

— Видимо, продолжать строить из себя ничего не знающих идиотов, — со злостью, которая не имела к напарнику никакого отношения, сказал я, усаживаясь на край своего стола.

Во время монолога просто не мог найти себе место, а потому ходил из угла в угол. С максимальным равнодушием предположил, что Грейнджер вполне может считать шпионом меня.

— Если она считает, что ты шпион, то какие у неё могут быть поводы? С чего ей так думать? Ты даже близко к делу не относишься. С Тейлором и Джонсом дружбы не водишь. Как бы ты подобрался к делу? На планёрках подробности особенно не проговариваются, каждый обсуждает дело лично с Фордом. Я… я имею в виду, какая от тебя была бы польза, как от шпиона?

Я посмотрел на Стюарта. Тот сидел задумавшись, глядя в потолок.

— Не знаю. Может… может моя задача могла быть в том, чтобы просто передавать продвижения по делу. Подслушивать, подсматривать, например. А в случае чего дать сигнал о том, что от Тейлора нужно избавиться. Его кабинет находится рядом. Всё могло быть так, что я избавился от него, потому что он… не знаю, догадался обо мне, что я разнюхиваю.

— Я всё равно не понимаю. Какие реальные поводы ты дал? Ссора не аргумент, ты постоянно со всеми ссоришься, — оспорил Стюарт эти обвинения. Я закатил глаза.

— Поводы поводами, но дело не в этом, — не унимался я, не зная, куда деть руки. — Дело в жучке, что стоит в твоей машине. В Грейнджер. В её вчерашних вопросах о человеке, который, оказывается, числится пропавшим!

— Слушай, — успокаивающим тоном сказал он, — наверняка мы пока что ничего не знаем. Жучок может быть не её рук делом. А про Тейлора она могла спрашивать потому, что пыталась выяснить о нём побольше. Если бы тебя в чём-то обвиняли, особенно в пропаже детектива, то уже арестовали бы, так? Предъявили обвинение. Или хотя бы вызвали на допрос… Это хороший знак, что ничего не происходит. Всё обойдётся, Тейлор будет жив-здоров…

Я посмотрел на Стюарта и задумался. Шутливый вопрос, сорвавшийся с кончика языка — безобидный, но показался зловещим и обжигал так, что не было сил сдерживать его.

— А почему ты так уверен, что я тут ни при чём? — я глядел на него исподлобья.

И понятия не имел, чего именно ждал от ответа на этот вопрос. Непоколебимая уверенность напарника казалась безосновательной, да ко всему прочему — глупой. Для дела было совершенно не важно, верил ли он мне и в мою непричастность. Просто субъективный взгляд. Как нежелание поверить в действительность: от её отрицания окружающий мир не перестал бы существовать.

— Я знаю тебя, — уверенно сказал он. В его словах слышалось искреннее убеждение.

— Знаешь, — с недоброй ухмылкой повторил я. — Сильный аргумент.

— Я тебе доверяю. И прекрати себя обвинять, это просто нелепо, — с раздражением проговорил он, но голос был по-прежнему уверенный. — Ты мой напарник и друг, мы знакомы уже год. Ты, конечно, тот ещё засранец, но если бы я сомневался в тебе… Поверь, меня бы сейчас тут не было! Между напарниками и не может быть иначе, так? Кому верить, если не тому, кто прикрывает твою спину?

— Как проникновенно, Стюарт, ты почти меня растрогал! — я даже рассмеялся, смахнув воображаемую слезу.

Сам до конца не понял, что было причиной внезапного смеха — наверное, нервы — но как-то полегчало. Если уж Грейнджер возьмётся обвинять, то как минимум один человек точно будет на моей стороне. И ещё: Стюарт считал меня другом. Даже странно. И, что уж тут говорить, лестно.

В ответ на мои слова он состроил каменную гримасу.

— Бесчувственный чурбан, вот ты кто, Малфой. Мог бы сказать «спасибо» за оказанное тебе доверие, — с недовольством, явно притворным, сказал напарник.

— Спасибо, — сказал я, посмеиваясь над ним. Поразмыслил и добавил более серьёзным тоном: — Правда. Спасибо. Я тоже тебе доверяю.

Нахлынуло странное чувство. Такого расположения к Стюарту я, наверное, никогда не испытывал. Однажды мне довелось предать человека, который решил довериться. А до этого — сколько их было? Но я пообещал себе, что в этот раз постараюсь ничего не испортить и не отвернусь от товарища, если возникнет необходимость в поддержке и помощи.

— Так что ты думаешь? Она правда из «крысиного»? — спросил Стюарт, немного помолчав. — Если оттуда, значит, в отделе и правда кто-то творит неладное.

— Есть причины думать именно так. И Форд… — я только сейчас подумал о нём. — Думаю, он тоже в этом замешан. И знает, что происходит. Он ведь сам её сюда пригласил, так? Не похоже на совпадение. Или всё подстроили так, чтобы мы думали, что её пригласили.

— Возможно. Но знаешь… по-моему, как-то слегка грубовато она действует. Для сотрудника из «крысиного», — Стюарт пожал плечами.

Эти слова всего на секунду зацепились за сознание, но мгновенно захватили весь мысленный поток.

— Грубовато?

— Ага, — кивнул он. — Если мы имеем все причины подозревать её, то где вероятность, что настоящий шпион не поймёт?

— Но ведь настоящий шпион и не общается с ней так часто, как мы с тобой.

— Не понимаю, как, в таком случае, она всё успевает, — покачал головой он. Взгляд его был рассеянным, но в одно мгновение он сбросил оцепенение и вскочил со стула. — Займёмся делом, ладно? Я хотел проверить самые дорогие ювелирные магазины, чтобы найти хозяина подвески-птички. Съездим, поговорим, может, кто-то узнает её. Только машину надо забрать. Трансгрессируем?

Он поморщился от своих слов, но поездки на метро отнимали слишком много времени, и Стюарт это понимал.

— Отличная идея.

Я сделал вид, что перспектива работы воодушевила. Мысли же текли по совершенно иному руслу, унося от убийства всё дальше и дальше. Тут в дверь постучали, и сердце полетело куда-то вниз. На пороге появилась Грейнджер. Мы оба старательно делали вид, что не обсуждали вероятность того, что она сотрудница «крысиного» отдела. Вышло весьма убедительно, потому что она ни словом, ни жестом не дала понять, что её что-то обеспокоило.

— Мисс Грейнджер, а что вообще известно по поводу детектива Тейлора? — спросил Стюарт, как только она закрыла за собой дверь.

— Его подруга говорит, что он просто ушёл и всё. Ничего не сказал. Мы думаем, что его могли заколдовать, Империус или что-то в этом духе. Вы ведь знаете, что это? — она скосила глаза на напарника. Тот кивнул. — Хорошо, давайте займёмся убийством. Что-то есть?

Я рассказал, что мы ездили в музей, чтобы поговорить с Купером по поводу картины. И всё думал: какую реакцию вызовет у Грейнджер эта самовольная вылазка в музей? Как я и ожидал, она была этим не очень довольна.

— Это глупо, — сказала она, повернувшись ко мне спиной. — Не стоило его обвинять так открыто. Вдруг он сбежит?

— Вряд ли, — ответил Стюарт. — Если сбежит, то это как раз и будет выглядеть чистосердечным признанием вины. А он был убеждён в том, что мы ничего не найдём.

— А как пропажа картины связана с убийством? — спросила Грейнджер, немного помолчав. Вопрос был адресован мне, и я даже не заметил, как она развернулась.

— Точно не знаю, но, возможно, связь есть. Всё произошло практически в одно время, странное совпадение.

Лицо её совершенно ничего не выражало. И как это у неё получалось?

— Согласна, — ответила она, почесав кончик носа. — Совпадение странное. Но лично я не вижу, какая тут может быть связь. А потому не будем зацикливаться на этом. Можно передать это дело в соответствующее подразделение, пусть разбираются сами. Но… я бы попридержала эту ситуацию. Мистер Купер ведь не знает о существовании тех фотографий, что мы сделали в кабинете Дэниэла?

— Не знает, — подтвердил напарник, бросив мне быстрый взгляд.

— Ну и хорошо. Пусть пока поживёт в неведении. Лишь бы не было проблем с музеем, — тут она едва сморщила нос, видимо, припомнив, как вчера повела себя с директором. — Какие планы на сегодня?

Я подумал: что могло тогда, в музее, вывести её из себя настолько, что она позволила эмоциям взять верх? Не новость ли о пропаже Тейлора так повлияла?

Зацепка с картиной её не заинтересовала, но мне было совершенно плевать. Если уж Грейнджер не намерена браться за пропажу картины, это не значило, что обстоятельство вообще ничего не стоило.

Поведали ей о том, что собираемся делать. Реакция откровенно взбесила. Возможно, она то и дело отрицала любое наше слово и предположение специально, даже из вредности. В отместку за утренний звонок? Какая же всё-таки сучка.

— Вы действительно думаете, что разъезжая по ювелирным салонам, сможете выйти на прошлое Дэниэла? — с долей скепсиса сказала Грейнджер. Я прикрыл глаза, чтобы дать себе несколько секунд. Нужно было успокоиться.

— М-м-м… возможно, — Стюарт бросил мне взгляд, в котором явственно читалась мольба о помощи. — Может, получится найти хозяина этой подвески и узнать, у кого он её украл.

Грейнджер хмыкнула, и я не выдержал.

— А ты что предлагаешь сделать мисс Заместительница? Мы с удовольствием послушаем!

Она слегка прищурилась, а после сказала:

— Предлагаю следующее. Вы пойдете своим путём, а я — своим. Посмотрим, у кого получится добыть информацию. Согласен?

Я нахмурился. Она это серьёзно? Похоже, да. Даже показалось, что на дне зрачков блеснула дерзкая искорка. Выглядело это как предложение в стиле «спорим, кто быстрее». Совсем неуместное в данной ситуации — так она должна бы думать.

— Что, не наигралась? — с саркастичной насмешкой спросил я. — У нас труп и три человека в розыске. Может, ещё наперегонки побегаем?

Она тихо хмыкнула. Хмыкнула.

— По-моему, это хорошая идея, — вдруг сказал Стюарт, и мы одновременно посмотрели на него. Он слегка смутился. — Если мы разделимся, то у нас будет больше шансов что-то накопать. Так?

Этот вопрос он явно задал мне. Я бросил ему взгляд, который, по задумке, должен был спрашивать: на чьей же ты стороне, засранец? Но, конечно, Стюарт сделал этот исключительно для того, чтобы сгладить надвигающийся конфликт. Будто он — буфер между нами.

— Как угодно, — я равнодушно пожал плечами, дав понять, что вопрос исчерпан.

— А телефон у тебя с собой? — спросила Грейнджер.

— Нет. Позвонишь Стюарту, если понадобится. Нет у меня времени носиться по всему Лондону за телефоном!

Стюарт тут же извлек из кармана аппарат и прищёлкнул языком.

— У меня заряд садится. Но, надеюсь, хватит до вечера.

Вышли на улицу. Погода разгулялась, солнце даже начало слегка припекать. Приятно всё же стоять под тёплыми солнечными лучами, после нескольких-то дождливых недель. Я размышлял о том, что решение Стюарта оставить машину было весьма неудобно. Чем скорее мы поймём, Грейнджер ли виновна в появлении жучка, тем быстрее сможем решить, что с ним делать дальше.

Мы остановились на углу здания. Я озвучил эту мысль напарнику, и он, немного подумав, ответил:

— Завтра ведь бал.

Я посмотрел на него с самым суровым выражением, на которое был способен.

— Ты сейчас серьёзно? Бал? С какого хрена ты снова вспомнил про бал, Стюарт!

Он вскинул бровь и покачал головой.

— Да нет же. Завтра бал, и там будут все, кто не задействован в поисках Тейлора. Мы не участвуем, а значит, и поводов не идти туда у нас нет. И это отличная возможность забрать жучок для того, кто его туда поставил. Если его поставил кто-то из знающих о мероприятии, конечно. И о том, что мы там будем.

— Вот именно, там будет куча народа. И об этом сборище знает каждая собака, имеющая отношение к министерству магии! Будем сидеть в засаде? Нам ведь надо точно знать, кто попытается залезть в машину!

— Поставим в машине скрытую камеру, — мгновенно предложил Стюарт. — Такие маленькие камеры, которые даже не увидишь, если не будешь специально искать. Да и в этом случае…

— Да знаю я, что такое скрытая камера, — отмахнулся я. — А где ты её достанешь? Успеешь, до завтрашнего вечера?

— Успею. Позвоню своему знакомому из участка, где раньше работал. Он поможет.

— Вот увидишь, за жучком придёт Грейнджер, — с уверенностью сказал я, на что Стюарт лишь пожал плечами:

— Посмотрим, — усмехнулся он. — Главное, получше следить за ней, чтобы не упустить из виду.

— Посмотрим, — с вызовом ответил я. — Не упущу. Буду смотреть во все глаза.

Мы свернули за угол, подальше от взглядов прохожих, и трансгрессировали к дому Стюарта.

Оказались на заднем дворе паба, что находился рядом с его домом. Переулок был наглухо скрыт трёхэтажными домами с трёх сторон. Задний вход паба, облупленную деревянную дверь, сторожили два мусорных бака. Переполненные, они источали такой запах, что заслезились глаза. Две кошки при хлопке трансгрессии с перепугу быстро шмыгнули в приоткрытое подвальное окно в одном из домов. Стюарт пытался привести своё дыхание в норму и негромко ругался, а я огляделся. Никого.

Пока мы шли по узкой вымощенной дорожке, что выводила на главную дорогу и тротуар, я размышлял о словах Стюарта. Народу на мероприятии будет много, потерять Грейнджер минут на пятнадцать-двадцать, чтобы она успела вытащить жучок, будет просто. Надо как-то привязать её к себе, чтобы она постоянно держалась поблизости и не могла просто так отлучиться.

Я ухмыльнулся возникшей мысли.

Можно, конечно, было подыграть ей и принять предложение, которое ещё совсем недавно казалось мне до крайности оскорбительным; похоже, пора было всё-таки открывать эскорт-агентство. Вернее, приоткрыть на один вечер. И будет ли от этого толк? Что ей стоило сказать, что она идёт, например, в дамскую комнату? Или поздороваться со знакомыми.

Но — хоть что-то. Находиться целый вечер в её компании… Впрочем, можно было бы и потерпеть для дела. Успокаивало одно: Грейнджер, если она и поставила жучок, ничего не знала о нашей осведомлённости. Что, несомненно, было неплохим преимуществом.

Если бы всё происходившее не коснулось лично меня и Стюарта, то я не стал бы лезть в это дело. И уж тем более — лезть в дела Грейнджер. Но ситуация складывалась именно таким образом, а мне не хотел становиться частью разборок «крысиного» отдела, да и вообще, любых.

Если уж быть откровенным с самим собой, то я был согласен со Стюартом и его мнением, что для «крысы» Грейнджер действовала если уж не топорно, то крайне неосторожно. Или она думала, что мы оба совсем идиоты? Желание хотя бы намёком дать понять ей о том, что мы в курсе прослушки, жгло изнутри адским огнём. Сейчас она наверняка могла считать, что и я, и Стюарт самые настоящие олухи, и это было куда оскорбительнее её дурацкого предложения, направленного на месть бывшему жениху.

Однако, напарник был ещё кое в чём прав: моё предвзятое отношение к Грейнджер ослепляло. Из-за этого я вполне мог трактовать какие-то её слова, поступки или эмоции относительно себя, и вот это было самым настоящим идиотизмом. Она же, видя агрессию, всегда была настороже, думала, что и при ком говорила. Или ещё сильнее убеждалась в своих выводах относительно и меня, и Стюарта. Впрочем, как раз его-то и нельзя было хоть в чём-то упрекнуть. Он был вежлив и спокоен, да и сама Грейнджер, похоже, не особо к нему присматривалась. Похоже, жучок в его машине появился именно из-за меня. Что сказать, очень умно.

Резко менять своё поведение по отношению к начальнице было бы странным даже для самого распоследнего идиота. Но вот сбавить обороты? Вполне себе вариант. Перевернуть расстановку сил в этой её игре в «кошки-мышки». А может, и вовсе что-нибудь выведать.

— Стюарт, — сказал я, когда мы свернули на тротуар, проходящий рядом с по-утреннему оживлённой улицей. Тот зевнул, что-то пробормотав. — Насколько подозрительно будет, если я приглашу Грейнджер на бал?

Стюарт поперхнулся и закашлялся.

— Максимально подозрительно, — он уставился на меня с круглыми от удивления глазами. — Думаешь так последить за ней? Мне кажется, она сразу тебя раскусит. И, скорее всего, пошлёт. Да ты же сам говорил, что её уже наверняка пригласили.

Я усмехнулся. Конечно! Стюарт ведь не знал, что Грейнджер сама предложила мне это. А я так и не рассказал ему о непотребном предложении. Тот, заметив мою улыбку, прищурился.

— Ты думаешь, она согласится? Брось, Малфой! Ты слегка переоцениваешь своё обаяние, — он чуть не рассмеялся, а слово «слегка» обозначил кавычками в воздухе. — А ведь было бы неплохо, — продолжал он. — Удобно следить, куда она пойдёт и с кем будет говорить, и это не будет подозрительно.

— Спорим, что приглашу? — мы остановились посреди тротуара, и я протянул руку для заключения «сделки». На самом же деле, Грейнджер вполне могла и передумать, даже помириться с Уизли, но слова уже слетели с языка. — Так, ради смеха, поспорим? Если выгорит, то хорошо. Нет, и чёрт с ней. У нас ведь ещё будет скрытая камера?

Он прищурился и внимательно всмотрелся в моё лицо, потом перевёл взгляд на руку.

— Ну-ну, мастер формулировки! Спорим. Но только не на то, что пригласишь. Спорим, что она пойдёт с тобой!

Стюарт усмехнулся, глядя на меня — будто подловил.

— Чёрт с тобой, давай, — сказал я. Он тут же протянул ладонь, и мы пожали руки. — На что спорим?

— Если она тебе откажет, то будешь должен мне сотню. Идёт? — усмехнулся напарник.

— Как-то мелковато, — хмыкнул я. — Давай… на желание?

— Ты ребёнок, Малфой, в самом деле! — Стюарт потряс мою руку. — Ладно уж, сотни-то у тебя всё равно нет.

— Будто у тебя она есть. Зарплата только через два дня, — ответил я. Мы, расцепив руки, пошли дальше под взглядами прохожих, которые наблюдали эту странноватую сцену.