Пятеро в молчании (гет)

— Надо же, вспомнил, — прошептала одними губами Кэти, делая крошечный шаг в мою сторону, а я не смел пошевелиться.

Огляделся. Улица была совершенно пустынна. В висках болезненно запульсировало, а сердце, бешено трепыхавшееся где-то в горле, никак не помогало собраться с мыслями, его стук заглушал абсолютно всё.

— Кэти, как ты…

Услышав своё имя, Кэти будто сорвалась с катушек. В несколько прыжков она подскочила — я даже не успел отшатнуться — и принялась махать свернутой в трубку газетой.

— Неужели? Пропал на столько лет! Ни записки, ни слова, ни-че-го! — каждое её слово обрушивалось ударом газеты по моим плечам и груди. — И тут заявился! Как ни в чём не бывало! Будто так и должно быть! За два года! Ни слова правды! Подумать только! Драко Малфой! Чёрт тебя дери, Джек!

Опомнившись, я схватил её за запястья. Но Кэти, будто разъярённая дикая кошка, извивалась в руках, совершенно потеряв контроль. Из горла раздавались рычащие и визгливые звуки, лицо исказилось гримасой. Поняв, что таким образом не сможет освободиться, она принялась пинать ногами, обутыми в тяжёлые ботинки. Нос ботинка обрушился куда-то под колено, и я разжал пальцы.

— Ну ты и сволочь! Вот же козёл! Да как у тебя… да как ты… Заявился! — продолжала орать она, размахивая газетой. — Два года врал обо всём, скотина!

— Дай мне всё объяс…

— В задницу себе сунь свои объяснения! А я-то, я-то, верила тебе, как дура! Попёрлась… в доки… втобы… чтобы…

Рёв плавно скатывался в истеричные всхлипывания. Волосы, которые и без того топорщились в разные стороны, выглядели теперь так, будто её ударило током. Я глядел на корчащуюся маленькую фигуру и будто остолбенел.

— Кэти, давай поговорим спокойно!

— Я из-за тебя чуть в тюрьму не попала! Хотела помочь найти Билли! А ты!.. Хоть раз правду сказал? Да хоть что-то настоящее в тебе было, Джек?!

Она широко распахнула глаза, глядя мне прямо в лицо. Красные прожилки рассекали белки, голубые радужки помутнели.

— Моё к тебе отношение было правдой.

Хотелось оправдываться до тех пор, пока не исчезнет в её глазах это искреннее и безоговорочное разочарование, поминутно сменяющееся лютой ненавистью. Но знал, подсознательно, что никакие мои слова сейчас не будут иметь смысла. В желудке закопошился склизкий змеиный клубок.

— Ты сбежал! Сбежал! Сбежал! — надрывалась Кэти, сжав голову руками. — Какое отношение? Кто так вообще поступает с людьми?! Как же я жалею, что вообще встретила тебя! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя, Джек!

Всякие слова застревали в горле, душили. Я не мог придумать, что можно было сказать, чтобы она хоть немного успокоилась. Только сердце колотилось в груди, будто старалось заглушить её крик.

«А помнишь, Джек? А помнишь…»

— И тогда ни слова правды не сказал, ведь так? — сквозь слёзы, надрываясь, продолжала она и тут же добавила деланным высоким голосом: — Мы увидимся, Кэти, мы увидимся! Как тебя забудешь! Ты просто… просто…

— Знаешь, я тут поняла, что понятия не имею, какой кофе ты пьёшь. Поэтому будешь пить чёрный. Мал… мать твою… — проговорила Грейнджер, выворачивая из-за угла. Между нами было футов девять. Она видела меня, шагая по тротуару, но не видела Кэти, стоящую за углом.

— Ты! — вырвалось у Кэти, когда она повернула голову в её сторону. — С… сука!

Грейнджер стояла, открыв рот, а у Кэти будто застряли в горле все оскорбления, которые она собиралась сказать. И тут она достала из внутреннего кармана куртки палочку, так быстро, что я едва успел моргнуть. Но не стала направлять ни на меня, ни на Грейнджер. Вместо этого она швырнула свёрнутую в трубку газету в Грейнджер и, развернувшись, полетела в противоположную от нас сторону. Сделав шагов десять, она трансгрессировала с негромким хлопком. И этот хлопок будто вернул меня в реальность.

Грейнджер ахнула. Я повернулся, рука тут же метнулась к моей собственной палочке. Но в ней не было никакой необходимости. Газета, брошенная Кэти, попала в цель.

Грейнджер стояла с по-прежнему открытым ртом, но теперь её пальто и свитер были залиты кофе. Как и руки, и джинсы. Мутные капли осели на носках ботинок. Два бумажных стаканчика валялись тут же, на асфальте. Ощутимо запахло крепким свежим кофе.

— Спасибо, Грейнджер. Уверен, он был великолепен.

Она подняла на меня обалдевший взгляд, еле оторвавшись от испорченных пальто и свитера, встряхивая руками.

— Вот же… мелкая… сучка! Что это… — выдала Грейнджер, но, не договорив, развернулась и сделала три шага до своего авто. В воздухе разверзся удар грома, заглушив окончание её слов. — Зачем ты её сюда привёл?!

Грейнджер принялась копошиться в авто, а я перевёл взгляд на газету. В ушах по-прежнему шумело, но вот шок от внезапной встречи понемногу проходил.

— Не приводил, — пробормотал я, делая пару шагов, чтобы поднять распластавшуюся, ещё недавно у ног Грейнджер газету. Кофе коричневыми мокрыми пятнами осел на её страницах. — Она ведь следила за тобой. Наверное, дежурила где-то недалеко и увидела твою машину. Меня она точно не ожидала увидеть.

Перед глазами маячило скорчившееся в гневе лицо Кэти. Из-за её внезапного появления я даже не сразу понял, что она назвала меня по имени, настоящему. Единицы из Лютного читали газеты. Никого из местных обитателей не интересовали новости, приоритеты в жизни были совершенно иными. Да и сама Кэти, явно испытывающая если уж не отвращение, то однозначное недоверие и к министерству, и к более обеспеченному слою общества, никогда не совала носа ни в «Пророк», ни в другие газеты. Интересно, откуда она вообще взяла эту макулатуру?

— О, так это я виновата? — недовольно отозвалась Грейнджер, вынырнув из салона авто. — Я говорила тебе поговорить с ней? Говорила? Видишь, что вышло?

Я держал в руках сегодняшний номер газеты, но это был вовсе не «Пророк», а всего лишь вшивая газетёнка с названием «Ведьмин досуг».

— Оставь свои ценные поучения тому, кто в них нуждается, — огрызнулся я, пролистав несколько страниц.

Вот оно, то самое. На третьей странице красовалась статья, посвящённая прошедшему осеннему балу. Чёрно-белые движущиеся фотографии зарябили в глазах, но я мгновенно увидел ту самую, которая, скорее всего, и раскрыла Кэти правду.

На довольно большой, в сравнение с остальными, картинке приметил свою физиономию — рядом с улыбающийся Грейнджер. Рядом шёл текст.

«Гермиона Грейнджер, знаменитая подруга не менее знаменитого Гарри Поттера, в последние несколько лет очень тщательно оберегала подробности своей личной жизни. На вопросы журналистов о том, по-прежнему ли её сердце принадлежит школьному другу Рональду Уизли, она предпочитала отмалчиваться. Однако, мисс Грейнджер нередко видели в компании её школьных друзей, в том числе и мистера Уизли. Многие подозревали, и даже ждали, что в скором времени пара объявит о помолвке, но этого так и не произошло, о причине чего до недавнего времени оставалось только гадать.

Прошедший Осенний Бал, который Министерство Магии устраивает вот уже второй год подряд с целью укрепления взаимоотношений с немагическим сообществом, подкинул не только долгожданный ответ на этот вопрос, но и множество поводов для обсуждения. Мисс Гермиона Грейнджер поразила своим неочевидным выбором не только редакцию, но и многих присутствующих на субботнем мероприятии, явившись в компании печально известного отпрыска семейства Малфоев, в прошлом состоящих на службе Сами-Знаете-Кого.

Как давно и какие именно отношения связывают мисс Грейнджер, блистательную выпускницу школы Хогвартс и героиню войны с бывшим приспешником Сами-Знаете-Кого Драко Малфоем, пропавшим с горизонта магического мира на несколько лет — неизвестно. Но, как заявляют очевидцы, оба чувствовали себя в компании друг друга довольно комфортно, а в конце вечера удалились отдельно друг от друга, но практически в одно и то же время. Также сообщается, что незадолго до своего ухода мисс Грейнджер бурно ссорилась с Рональдом Уизли. Мы задаёмся вопросом: можно ли считать этот союз расторгнутым, а у одной из самых завидных невест магического Лондона теперь новый интерес?

Как стало известно «Ведьминому досугу», мисс Грейнджер занимает должность заместителя начальника отдела магического правопорядка в Министерстве Магии, а мистер Малфой-младший носит звание детектива и работает в том же отделе. Остаётся лишь гадать, связывают ли мисс Грейнджер и мистера Малфоя дружеские отношения или это начало настоящего служебного романа: пока что редакции не удалось получить от них никаких комментариев по этому поводу».

— Вот же…

— Что там? — всполошилась Грейнджер. Она выхватила газету и тоже принялась просматривать статью. На её лице не отразилось совершенно никаких эмоций. Она только хмыкнула и сунула газету обратно мне.

— Ну и чего ты ухмыляешься? Понравилось?

— «Бред обыкновенный», из семейства «чушь собачья». Вечно что-то гадают, да всё невпопад, — Грейнджер сжимала в руках сумку. — Где Стюарт? Ты ему позвонил? Ты ведь ничего не рассказал ему про расследование?

— Ну точно, бред, — проигнорировав вопросы, пробормотал я. Внутри всё мгновенно вспыхнуло от её равнодушия.

— Я ведь тебе говорила: журналисты, репортёры… Подожди, они ещё устроят охоту за этими самыми комментариями, — уставшим тоном начала Грейнджер, да с таким видом, будто повторяла очевидную истину распоследнему из идиотов.

— Я помню, — голос был спокоен, но очень близок к тому, чтобы дрогнуть. Нет, я и правда помнил об этом, но не подумал о том, как это будет подано: бывший, мать его, приспешник!

Грейнджер рассеянно покивала, глядя куда-то в сторону.

— А что же скажет на это твой рыжий приятель? И остальные?

— Да брось, эту макулатуру никто всерьёз не принимает. Тем более, мои друзья.

Я ухмыльнулся. Так, для вида. Ну конечно… Её-то никто не называл приспешником Лорда. Я не рассчитывал, что кто-то назовёт меня нежным милым цветочком, но всё прочитанное возвращало к утреннему разговору в пабе. И правда, чего ещё можно было ожидать? Бывший пожиратель смерти — вот кто такой Драко Малфой, спасибо что в Азкабан не посадили. Отличное было бы дополнение к резюме!

Но что я понял, так это то, что пустым возмущением никому ничего не докажешь. Толку спорить с пеной у рта, что-то кому-то доказывая? Работа — вот что важнее всего, вот что имело значение и хоть как-то могло помочь исправить ситуацию. Но всё равно чувствовал, как приливала к лицу кровь, и не сходил с места.

— Если сейчас развернёшься и уйдёшь лелеять свои обиды на журналистов, то совершенно ничего не изменишь, — Грейнджер сделала несколько шагов к углу здания, выглянула.

Но, заметив, что я не двинулся с места, вернулась.

Я сжал зубы, пытаясь совладать с тем странным чувством, которое нахлынуло. Будто стоял совершенно голый среди огромной толпы. Глянул на Грейнджер. Она была так спокойна, что хотелось взвыть. Хотя, нет: щёки слегка порозовели. С чего бы? Завидная невеста, героиня войны и блестящая выпускница Хогвартса смущена, что ей навязали роман с печально известным отпрыском семейства Малфоев?

— Ты дура, Грейнджер. Это ты у нас звезда таблоидов и всегда на виду, героиня войны. И это тебе бы беспокоиться о своей репутации. А мне вообще плевать, что там пишут в газетах для домохозяек.

— Моя репутация выдержит разок с Драко Малфоем, — съязвила она, но порозовела ещё больше. — И где твой напарник?

— Я сказал ему поторопиться. Скоро будет.

— А что Кэти? Что она сказала?

Я помолчал.

— Хм. Ты можешь иметь примерное представление о содержании беседы по тому, как она назвала тебя сукой. Полагаю, эта статейка ей не очень понравилась. К тому же, не только я ей солгал, но и ты тоже.

— Но это ты меня попросил солгать ей! — возмутилась Грейнджер, широко распахнув глаза. — Знаешь, твои девушки… просто ужас какой-то. Откуда ты таких взял?

— Там, где взял, уже нет, — огрызнулся я, на что она насмешливо хмыкнула.

— Я так и думала, что будет что-то в таком духе. Я ведь говорила! Она бы всё равно узнала. Кстати, ты мне должен кофе. И что ты вообще будешь теперь делать?

— Я что-то не понял, Грейнджер. Когда это мы с тобой стали приятелями? Что за личные вопросы? Тот факт, что ты спала в моей кровати, не делает нас друзьями!

— Просто поддерживаю разговор, — пожала она плечами, отводя взгляд и приглаживая взлохмаченные ветром волосы. — Отвечать не обязательно.

— Дай-ка мне лучше досье глянуть, завидная невеста магического Лондона!

Грейнджер, бормоча, тут же полезла в сумку. А правда состояла в том, что теперь ничего делать-то и не нужно: Кэти узнала правду, пусть и таким паршивым способом. Нет, теперь мне не нужно об этом думать, бремя сброшено. Но вот почему-то при мысли об этом в груди что-то болезненно сжималось.

— Прекрати цитировать эту гнусную газетёнку, — она достала обыкновенную коричневую папку и сунула её мне. — Иначе я тоже буду, мистер Печально-Известный!

Я никак не отреагировал на её слова, раскрыв папку. Это воскресенье определённо будет иметь награду как самое худшее за всю жизнь.

Грейнджер пристроилась сбоку, чтобы рассмотреть содержимое, и на секунду прижалась ко мне плечом — но вовремя одумалась, слегка отпрянув. Я глянул на фотографию, вклеенную сбоку от заполненных машинописным текстом строчек.

Этот молодой парень с всклокоченными чёрными волосами имел светлые голубые глаза, над которыми дугами, будто в удивлении, изогнулись чёрные брови. Худое лицо, прямой нос, высокие скулы — встретив такого на улице, с трудом можно было поверить, что он преступник. Что он — убийца. Да и на мистера Шоу этот парень решительно не походил. Если только присмотреться, отдалённо… Только эти едва вскинутые в удивлении брови можно было разглядеть в начальнике библиотеки музея магии по имени Дэниэл Шоу. И всё те же голубые глаза.

«Имя: Остин, Грант Аверилл

Дата рождения: 15 февраля, 1974 г.;

Последнее известное место жительства: 99 Хэмптон-роуд, Бристоль, Англия;

Статус: в розыске;

Семья:

Мать: Эдита Остин

Отец: Шервуд Остин

Сестра: Алексия Эдита Остин;»

— Ага, а жене сказал, что никого у него и нет. Смотри-ка, даже сестра есть! — кивнул я на страницу.

— Может, их в живых нет? — парировала она.

— Да, но сестра-то всё равно была, Грейнджер. Если её в живых нет, зачем тогда скрывать?

Странно, но как таковых приводов у него было не так уж и много. Например, в девяностом году привлекался за мошенничество и мелкие разбои. Совершив нехитрые вычисления, понял, что на тот момент ему было шестнадцать лет. Как и мне, когда получил задание от Лорда.

— Мошенничество. Может, я не так уж и ошибался насчёт Аллин? Что он просто хотел её обокрасть? И вот ещё. В шестнадцать лет был уличен как участник уличной банды. А тут…

Я спустился на несколько строчек ниже и даже задержал дыхание.

— Девяносто четвёртый год. В возрасте двадцати лет подозревался в убийстве! Видишь? Тогдашнего главаря банды нашли мёртвым. До смерти избитым. Как показало медицинское обследование, на его теле нашли следы… так-так, синяки и следы от… монет. Хм. А, вот… Судмедэксперт пришёл к выводу, что его насмерть забили чем-то…

— Чем-то, набитым пяти… центовиками? Чем-то — это чем же? Носком, что ли? Чернила немного расплылись, но… — пробормотала она, проведя пальцем по строчке, и подняла на меня изумлённый, даже напуганный взгляд.

— Ну и как тебе такой тип? — ухмыльнулся я, глядя на её напуганную гримасу. — Всё ещё будешь спорить, что он не убийца?

— Да, но… — она уже читала дальше, — тут написано, что никто из двадцати человек, кто состоял в банде, не дал против него показаний. И даже подтвердили его алиби.

Я с недоверием фыркнул.

— Ага, конечно. Даже в том несчастном письме, на которое ты опираешься, он признавал, что сам помогал в грабеже.

— Может, он по-настоящему влюбился в Аллин и решил исправиться? — прикидывала Грейнджер с таким видом, будто во что бы то ни стало хотела найти оправдание поступку Остина. — Хотел завязать, а Майкл… не знаю. Шантажировал его, чтобы тот помог ему ограбить дом Аллин?

— А почему, кстати, тогда решили, что это он?

— Да вот же, ниже, — спохватилась она. — У них была незадолго до этого сильная ссора, кто-то видел, кто-то не из банды. Но то дело так и не раскрыли.

— Какая разница, раскрыли его или нет? Ясно же, что это Остин его убил и стал вместо него возглавлять банду! С чего бы они все стали его, мальчишку, покрывать? Ему и было-то всего двадцать лет!

Грейнджер помолчала, задумавшись, а потом сказала, обращаясь скорее к себе, чем ко мне:

— И зачем волшебнику избивать кого-то носком, набитым пятицентовиками? По какой такой причине он оставил мир магии и стал преступником в мире маглов?

— Не знаю. Но после этого случая не было ни одного привода, — не отрываясь от листа, ответил я. — Он появился в поле зрения полиции только через пять лет, как раз убийство Аллин Солсбери. А потом снова исчез.

— И появился Дэниэл Шоу, который пришёл работать в музей магии, — закончила Грейнджер, хмуря брови. — Как думаешь, это адрес его родителей? Может, он прячется там?

— Или у сестры. Надо бы найти и её адрес тоже.

Я захлопнул папку, потому что краем глаза приметил какое-то движение.

— Наконец-то! Дольше бы ещё копался!

К нам торопился Стюарт с сигаретой наперевес.

— Пробки! — пожаловался напарник и в несколько глубоких затяжек докурил. Воздух мгновенно потяжелел из-за сизого сигаретного дыма. Глянув на Грейнджер, он осторожно кивнул, но неизменно улыбнулся, поприветствовав её.

— Идёмте уже, если закончили с любезностями, — пробормотал я и пошёл в сторону будки.

Стюарт покосился на бумажные стаканчики, валяющиеся неподалёку, поразмыслил, и, потушив сигарету об асфальт, бросил окурок в ближайшие кусты.

Пока шли через пустой Атриум, я поведал Стюарту о той части досье, которую успел прочитать. Тот всю дорогу хмурился, но не перебивал, внимательно слушая. Но мне показалось, что он витал где-то очень далеко.

— М-м-м… — протянул Стюарт, когда я замолчал и спросил его мнение. Мы вышли из кабинки лифта, оказавшись на этаже, где располагался кабинет Грейнджер. — Волшебник, сбежавший из мира магов и пустившийся во все тяжкие за его пределами. Неужели никто из этой банды не понял, что он маг? Или он их запугал. Странно, да?

— Странно, — согласился я. — Даже Джим, который из Уолсингема, заподозрил Софи в том, что она какая-то странная. А ведь она просто собирала травы. А ты помнишь, что сказала Джина? Дэниэл не любил пользоваться магией, да и сама она колдовала редко. Он даже водит машину, потому что не любит трансгрессировать.

— Ага, — пробормотала Грейнджер откуда-то из-за спины. Тут я понял, что мы со Стюартом опередили её на несколько шагов. — А ещё она сказала, что у него нет ни родителей, ни братьев, ни сестёр, ни друзей. А что в итоге? Полагаться на слова Джины нет никакого смысла. Она же и слова правды от него не услышала!

Я обернулся, а она приподняла бровь. Я ответил ей презрительным взглядом. Кто бы говорил. Сама-то — ни слова правды, пока не ситуация не обязала.

— Значит, Джина либо и правда ничего не знает о своём муже, либо знает, но тщательно это скрывает, — рассуждал Стюарт. — Он убивает Софи в отместку за Аллин, уезжает, а Джина лжёт полиции, что не в курсе дел.

— Мне кажется, она говорила правду, что ничего не знала о его прошлом. Да и про Софи… Я не заметил никаких признаков лжи, — ответил я.

— Подождите, — Грейнджер резко затормозила посреди коридора. — Всё не так просто. Вспомни, Малфой, на допросе Билли.

— И что с ним?

— А то! Помнишь, он говорил, что Софи упоминала чью-то жену! Чью ещё она может упоминать жену, если спорили они о Дэниэле, да и она направлялась к нему на встречу?

— Помню, но зато Билли не помнит, что конкретно говорила Софи об этой жене, чья бы она не оказалась!

— Все знали о Софи, Дэниэл не скрывался, — продолжала она. — Знали даже коллеги, она же приходила к нему. Как Джина могла такое пропустить? Может, она не знала о его прошлом, но вот о настоящем… как могла не знать? Может, она заревновала и…

— Моргана тебя подери, Грейнджер, ты опять? По-твоему, верить словам Джины нельзя, а словам Билли можно, так что ли? — вышел из себя я, слегка повысив голос. — Пора бы уже научиться отделять зёрна от плевел, не зелёная ведь уже! Какой толк-то в этом? У нас нет никаких доказательств к тому, что Джина была в курсе, за её домом всё время следят. До сих пор никаких странностей! Если что, то пойдёт по делу как соучастница. Плюс помеха правосудию. У нас есть реальные имена и адреса, которые нужно проверить! Слова какого-то там Билли из Лютного переулка могут и подождать!

Стюарт кашлянул. Я глянул на него. Напарник красноречиво приподнял бровь. Грейнджер зашагала вперёд по коридору, где располагался её кабинет, не сказав больше ни слова. Но вот то, как она вколачивала подошвы ботинок в пол, говорило о многом.

— Ничего рассказать мне не хочешь? — тихо спросил он, глядя мне прямо в глаза, когда Грейнджер хлопнула дверью.

— М-м-м… о чём?

Стюарт изобразил удивление.

— Как это, о чём? — он нахмурил брови. — О жучке, о шпионе! Ты целую неделю носился с этой идеей, подозревал Гермиону во всех грехах. А теперь что? Камера засняла её, между прочим, начальника, Поттера, а тебе будто и дела нет! Выяснить у него ничего не хочешь? Зачем это всё? И правда ли про внутренний отдел? Что такое случилось, почему ты решил отступиться? То ты никому не верил, а сейчас она сказала тебе, что ничего не знает, и ты так сразу поверил ей? Ты ведь даже на бал её пригласил, чтобы следить! А потом вы оба куда-то внезапно исчезаете, и всё, тебя будто подменили! Между прочим, это моя машина стояла на прослушке, и я хочу знать, что происходит!

Я глядел на Стюарта во все глаза и прекрасно его понимал. Но такая вспышка, пусть и небольшая, была ему совершенно не свойственна. Я проклинал Грейнджер за её дурацкую просьбу, хотя прекрасно знал, что держать язык за зубами в таком деле — самое важное. Проклинал Поттера, который, конечно, хотел как лучше, и даже, по словам Грейнджер, верил мне с самого начала. Но как же Стюарт, мой напарник? Человек, которому я практически ежедневно доверял свою шкуру? Как, собственно, и он мне — свою.

Лучше было бы и вовсе не знать обо всех этих шпионах и планах чистокровных. Лучше было бы не лезть в дела Грейнджер, которая, рано или поздно, всё равно бы поняла, что я не имел никакого отношения к ограблениям. Не знал бы, и всё было хорошо. А теперь оказался на чёртовом распутье, втянутый во что-то более крупное, чем мог себе представить. Но то, что происходило в отделе, не было ни моей тайной, ни моим расследованием. У меня не было никакого права подвергать это дело риску.

— Слушай, она не колется, что мне теперь сделать? Потрясти её, чтобы правда посыпалась? — заговорил я так же тихо, но настойчиво. — Да, жучок забрал Поттер. Но, как видишь, никаких последствий пока что нет. Я знаю Поттера, он та ещё заноза в заднице, но с повышенным чувством справедливости. Вреда никакого не причинит. Ты ведь сам говорил: пусть Грейнджер делает свою работу, нас это не касается.

— — Я то думал, что ты просто наговариваешь на неё из-за… уж не знаю, что там у вас, — невесело усмехнулся он, а после отвёл взгляд.

— Ты ведь меня знаешь. Я расскажу тебе, если что-то станет известно, — солгал я, поняв, что голос был убедителен как никогда. И решил, что это всё из-за того, что слишком много времени проводил с Грейнджер.

— Ладно, — тяжело вздохнул он, потерев переносицу. — Наверное, ты прав. В дела отдела внутренних расследований и правда лучше не стоит совать нос так откровенно, мало ли что. Слушай, а… как думаешь, она подозревает кого-то ещё? Не заметил, что она следила за кем-то ещё?

Я нахмурился, внимательно разглядывая напарника.

— В каком смысле?

— А ты что, единственный подозрительный тип на весь отдел? — усмехнулся он, но в его голосе чувствовалось некоторое напряжение.

Мне показалось, что Стюарт ничуть не поверил. Я пожал плечами.

— Нет, ничего такого не заметил.

— Ну ведь она пришла по чью-то душу, так? Надо быть поосторожнее, раз такие дела творятся. Тейлор ведь не сам исчез. Ну ладно, пошли, а то она ещё подумает, что мы тут сговариваемся.

Я пошёл вперёд, пытаясь убедить себя, что соврал напарнику во благо делу. Но Стюарт, что б его, далеко не дурак. Наверное, он услышал ложь в словах и неуверенность в голосе.

Грейнджер сидела за столом в кабинете и что-то быстро писала в блокноте. Я уже был здесь, и пока Стюарт с любопытством осматривался (больше всего, как мне показалось, его удивили окна, из которых бил яркий солнечный свет), подвинул один из свободных стульев к её столу, спинкой вперёд, и сел на него. Комната будто тонула в горячем солнечном свете. Грейнджер подняла голову от своей писанины. Поймал через стол её взгляд, и она тут же нахмурилась.

— Грейнджер. Объясни-ка Стюарту, почему ты считаешь Дэниэла Шоу не причастным к убийству Софи? — начал я, когда напарник тоже подвинул стул и сел рядом. — Из-за того письма?

— Не только, — качнула головой она. — Слишком уж многое указывает на него. Это как-то… слишком просто, понимаете? Тем более, теперь мы знаем, что преступления для него не что-то из ряда вон выходящее, а часть его жизни, пусть теперь он ей и не живёт. Разве он не смог бы совершить преступление так, чтобы его не заподозрили?

— Может быть, но у нас есть и мотив, и средство, и возможность, Грейнджер, как от этого можно отмахнуться?

— Вместо того, чтобы спорить, давайте лучше проверим имеющиеся зацепки с адресами и его семьей. И после уже будем решать, кто виноват, а кто нет, — предупредительным, но довольно спокойным тоном вставил Стюарт. Мы с Грейнджер одновременно посмотрели на него. — Можно мне досье посмотреть?

— Дельная мысль, — кивнула Грейнджер и подвинула папку к Стюарту.

Тот раскрыл её и принялся пролистывать. Ни я, ни сама Грейнджер не успели пролистать досье до конца.

— Ещё я хотела найти родителей Аллин, — продолжила она, — и поговорить с ними по поводу Остина. Если они с Аллин встречались, то наверняка виделись с родителями. Может, смогут уточнить его психологический портрет. Как он себя вёл, как относился к Аллин…

— Его последний известный адрес в Бристоле! — простонал Стюарт, отрываясь от чтения и поглядывая на часы. — Часа два ехать, да ещё и обратно, а я обещал сегодня помочь сестре, уже давно договорился!

Я приподнял бровь, глядя на него. Стюарт в этом плане всегда удивлял. Он не был помешан на работе двадцать четыре часа в сутки. Никогда не пренебрегал должностью, но и не ставил её на первое место, вперёд всех личных интересов. Стюарт старался жить нормальной, не омрачённой трупами и расследованиями жизнью, хотя немногим такое удавалось. Я, к примеру, таким раскладом похвастаться не мог.

Для меня понятия «работа» и «жизнь» были неотделимы друг от друга, сплетались в странноватый, но успокоительный узор, держали на плаву. И я знал, что многие жили именно так. К примеру, Грейнджер. Хотя, она как раз и придала понятию неотделимости одного от другого новый, совершенно безумный смысл. Бессовестно и без раздумий вплетала в работу личную жизнь, которую, по словам газетёнки, так тщательно оберегала. А может потому, что эта сторона жизни была лишь видимостью, чтобы окружающие считали её нормальной?

— Ладно, могу и сам проверить, — поразмыслив, вступился я, и напарник благодарно кивнул.

— А если Шоу там? — тут же всполошилась Грейнджер. — Вдруг он решит, что ты Майкл? Или явился туда по его указке? Нет, одному туда соваться никак нельзя!

— Мисс Грейнджер, составите мне компанию? — самым ядовитым тоном, на какой был способен, спросил я, глядя ей прямо в лицо.

— Уж думала и не предложите, мистер Малфой, — прохладным голосом ответила она.

Напарник посмотрел на нас не без удивления и едва заметно покачал головой.

— Тогда я займусь поисками Алексии Остин и родителей Аллин? — предложил Стюарт, быстро пролистав парочку страниц в досье и тоже поднимаясь. — И можно мне то дело, насчёт убийства Аллин…

Грейнджер покопалась среди идеально ровно разложенных документов на столе и протянула папку Стюарту.

— Отлично. Поеду в отдел.

— Хорошо, будем на связи, — кивнул я. — А ты что расселась, принцесса? Идём?

Она подскочила.

— Что, прямо сейчас?

— Нет, заскочим сначала пообедать!

Грейнджер нахмурилась, а Стюарт улыбнулся, едва приподняв уголки губ.

— Так…

— Конечно, сейчас, Грейнджер!

Она только закатила глаза. А я подумал, что поесть было и правда хорошей идеей.

Мы вышли из министерства на воздух, где вовсю разыгрывалась непогода. Стюарт махнул нам рукой и пошёл вверх по улице, туда, откуда и появился. Грейнджер в это время достала телефон.

— Ты случайно нигде там поблизости не был? Ехать и правда долго, трансгрессировали бы…

— Нет, не был. Придётся тебе лицезреть мою физиономию целых два часа кряду. Зайдём куда-нибудь перекусить по-быстрому?

Грейнджер подняла недоуменный взгляд от телефона.

— Что уставилась? Я есть хочу.

— А я-то думала, что ты не ешь, не пьёшь и не спишь! — огрызнулась она, но мне показалось что совершенно беззлобно. — Хотя, нет… пьёшь ты как раз всё время. Пошли уж, ты всё равно должен мне кофе,

Грейнджер развернулась и пошла по направлению к тротуару, туда, куда недавно ушёл Стюарт.

— Ага, кто бы говорил, — я пошёл вслед за ней. — Не ты ли у нас сегодня с похмелья?