Пятеро в молчании (гет)

— Отлично, — сказал Поттер после общего молчания. — Теперь у нас есть хоть какой-то план. Ты, Гермиона, продолжай работать с Малфоем. Если вы всё время будете одновременно отсутствовать в отделе, то это будет подозрительно. Я проверю отчёты по Ноттам. А ты, Рон, добудь список всех, кто запрашивал доступ в архивы за последние три месяца.

— За полгода, — поправила его Грейнджер, бросив быстрый взгляд на Уизли. — Это ограбления начались три месяца назад, а планировалось всё наверняка заранее. По крайней мере, лишним не будет… И просмотри ещё дела Тейлора. Вдруг он… ещё кого-то арестовывал.

Уизли покивал, не удостоив, впрочем, Грейнджер и взглядом.

— А твоя задача, Малфой, подумать, что может быть целью, раз уж это твоя идея. Выясни всё, что сможешь о своих бывших приятелях. Может, тебе удастся… м-м-м… встретиться и поговорить с кем-то из них? — обратился ко мне Поттер.

— Отличный план, — тут же кивнул я, краем глаза заметив, как Уизли, заслышав слова Поттера, поднял голову. — Уверен, что мне будут рады в каждом доме. Ведь никакая треклятая газетка не объявила на весь мир, что я ношу значок детектива.

Грейнджер шумно откашлялась и украдкой глянула на Уизли. Будто проверяла, как он отреагирует на упоминание о статье, в которой нас чуть не поженили. Этот осторожный взгляд, казалось, никто больше не заметил.

— Это всего лишь попытка, — тут же вступилась она за своего приятеля. — И не факт, что кто-то из них читает подобное.

Только озвучив мысль о статье и её влиянии вслух, я понял, что не до конца понимал ситуацию. Единственное, что меня беспокоило — так это слова о прошлом, о пожирателях смерти и о Лорде. Но чего, на самом деле, стоила эта статья? Если уж даже Кэти, которая не особо интересовалась подобной макулатурой, была в курсе дела, стоило ли надеяться, что другие не обратят на это никакого внимания? Пусть местечковая газетка для домохозяек и не имела большого влияния, как, например, «Пророк», но сплетни — что лесной пожар. Особенно, когда речь шла о знаменитостях, вроде Грейнджер.

В прошлом году, когда мне впервые довелось побывать на осеннем мероприятии, никто особенно не заметил моего появления, а назначение на должность в департаменте прошло мимо внимания общественности. Но стоило только на секунду попасть под огни рамп, которые освещали жизнь Гермионы Грейнджер — и пожалуйста, фамилия Малфоев снова на страницах газет.

Заметив пристальное внимание, Грейнджер отвела взгляд. И я знал: она понимала, что сморозила глупость.

— Да, конечно. Просто попытка, — как можно спокойнее проговорил я. — Так и вижу себя на пороге дома, к примеру, миссис Крэбб. Здравствуйте, я Драко Малфой, помните меня? Из-за меня умер ваш сын. Может, выпьем чаю, вспомним былое?

— Не заводись, Малфой, — тут же встрял Поттер, поправив сползшие на кончик носа очки и уперев ладони в край стола. — Проверять необходимо любую зацепку, любая мелочь может быть важна. Никто тебя не заставляет этого делать, просто… идея. Если ты считаешь, что это неуместно…

— Спасибо, — с сомнительной вежливостью ответил я. — Тем более, у нас дело открыто. Ты, Грейнджер, не забыла об этом?

Все помолчали. Грейнджер едва приметно кивнула и положила ладонь на документы, которые вручил ей Поттер; другой рукой она откинула спадавшие на лоб волосы.

— Ну… хорошо, — наконец-то прервал тишину Поттер и, нахмурившись, глянул на часы. — Хватит на сегодня. Никто не хочет выпить? У меня мозги плавятся.

— Можно пойти наверх, в гостиную, — тут же поддержала его Джинни.

Грейнджер и Уизли, не говоря ни слова, тут же заскрипели стульями. Джинни с подозрением наблюдала за своим братцем, а Поттер, который не сделал даже попытки присесть, потянулся, словно разминая затёкшую спину.

— Поттер, на минуту, — окликнул его я, тоже поднявшись на ноги. Остальные уже продвигались к выходу.

Проходя мимо, Уизли ухмыльнулся. Я молчал, пока он не вышел из кухни вслед за своей сестрой. Говнюк.

Поборов желание запихать ему в глотку его же волшебную палочку, слушал, как удалялись их шаги и как гулко, то ли от злости, то ли от возмущения, билось сердце.

Грейнджер, шедшая последней, притормозила у выхода. Заметив, что мы оба замешкались, она бросила мне вопросительный взгляд.

— Насчёт Стюарта, — объяснил я. Она поджала губы и вернулась, встав за спиной Поттера.

— Стюарта? — не понял он, глянув через плечо на Грейнджер.

— Его напарника, — Грейнджер запустила в копну волос пальцы. — Детектива Миллера, помнишь? Я тебе говорила. Малфой хочет рассказать ему обо всём. Говорит, что он мог бы нам помочь.

— Дело не только в этом, — продолжил я свою мысль. — Он что-то подозревает. Понимает, что в отделе что-то происходит. И вчера в министерстве, и сегодня утром из-за новости о Тейлоре, он прямым текстом попросил меня поговорить с кем-то из вас. И я не могу больше ему врать. Он, как уже сказала Грейнджер, всё-таки, мой напарник.

— Хм, — задумался Поттер. — А почему… именно с кем-то из нас?

— Ну конечно, забыл. Вы ведь считаете, что самые умные здесь, да? Во-первых, Стюарт почти сразу нашёл жучок у себя в машине, который засунула туда Грейнджер. Во-вторых, мы с ним… Грейнджер, наверное, сказала тебе насчёт скрытой камеры? Стюарт видел своими глазами, как ты доставал этот чёртов жучок из его тачки в субботу во время бала. Как думаешь, это не повод задаться вопросами?

— И что ты ему сказал? — нахмурился Поттер, скрестив руки на груди.

— Ничего важного. Сказал, что постараюсь выяснить, что происходит.

— Но ведь что-то он знает, так? Про Гермиону, например?

— Не могу сказать, что моей вины тут нет, но он считает, что Грейнджер пришла из «крысиного» отдела, а смерть Тейлора как-то связана с расследованием, которое она ведёт в отделе, с ограблениями и шпионом. Я сразу понял, что Грейнджер появилась не просто так, и… мы обсуждали эту ситуацию. Сначала он мне не верил, но когда нашёл жучок, то его мнение изменилось. Он всерьёз переживает за свою жизнь из-за всего этого. Знаешь, я понимаю его беспокойство.

— За свою жизнь?

— Поттер, — процедил я, еле сдерживаясь, чтобы не наорать, — включи мозг! Представь ситуацию, что этот ваш шпион не такой идиот, каким вы его считаете, и тоже мог начать беспокоиться из-за появления Грейнджер в отделе! Пусть у него нет стопроцентной убеждённости, что она из «крысиного» или ещё откуда, но шанс есть, так? А твоя заместительница постоянно отирается возле нас. Как думаешь, у шпиона может возникнуть идея что-либо предпринять? Может ли он подумать, что мы помогаем ей? Стюарт должен знать, что происходит и чего стоит ожидать. И это не просьба.

Поттер снова поглядел на Грейнджер, а я понял, что высказал не столько свои мысли, сколько беспокойство самого Стюарта.

— Н-да, я понял, но… не знаю, Малфой, — он несколько раз провёл рукой по торчащим в разные стороны волосам, будто вовсе проигнорировал последнюю фразу. — По-моему, незнание, в какой-то мере, оберегает его. И нас, кстати, тоже. Если его схватят, например, можешь ли ты поручиться, что он будет держать язык за зубами?

— Да, — ни секунды не размышляя, ответил я. — Я его знаю. И я в нём уверен.

— А ты что думаешь? Ты ведь знакома с ним. Миллеру можно доверять? — спросил Поттер.

Грейнджер пристально посмотрела прямо мне в глаза. Не отводя взгляда, ответила:

— Малфой ему доверяет, — тут она обратила взгляд на Поттера. — А я доверяю Малфою. Пусть он всё расскажет. Думаю, лучше ему знать, что происходит.

Секунд пять все молчали. Поттер не мог отвести от Грейнджер глаз, будто не мог поверить услышанному. А она, в свою очередь, уставилась на меня.

— Спасибо за оказанное доверие, — с нажимом ответил я и слегка кивнул. — Постараюсь не подвести начальство и вас, мисс Грейнджер.

Поттер, который выглядел так, словно не спал неделю, не заметил сарказма. А Грейнджер, стоя позади него, тут же состроила гримасу и закатила глаза. Мой язвительный ответ сделал своё дело. На самом же деле от её слов и пристального взгляда всё нутро будто покрылось раскалёнными углями.

— Так… ты с нами? — вдруг сказал Поттер, сунув палец под стекло очков и потерев левый глаз. Реакции Грейнджер он не заметил.

Я как раз раздумывал о том, какой же невероятный бардак творился в квартире.

— Как бы не хотелось насладиться вашей компанией, мне и без того слишком долго добираться до дома. А после выпивки я не трансгрессирую.

— И когда успело появиться это правило? Что-то не припомню такого, — с серьёзным выражением лица вдруг вставила Грейнджер. — В последний раз…

— Больше не трансгрессирую. Довольна?

Поттер с нескрываемым недоумением обернулся на Грейнджер. Он явно не понял, почему она вообще имела хотя бы минимальное понятие о таких вещах. Но никак не прокомментировал.

— Оставайся здесь на ночь, — предложил он с таким видом, будто это было самым обычным делом. — Комнат полно. И здесь есть камин. Так что на работу доберётесь быстро.

По тому, как Грейнджер закивала, я понял, что и она решила остаться здесь ночевать.

— Спасибо за приглашение, но не думаю, что это хорошая идея, — припомнив физиономию Уизли, ответил я. — Не имею желания проснуться утром с нарисованным на лице… чем-нибудь. Поговорим завтра. Выход найду сам.

Не сказав больше ни слова и отвесив картинный полупоклон, поднялся из подвальной кухни. Поттер с Грейнджер, с некоторой задержкой, зашагали следом.

Слабо освещённый коридор был совершенно пустым. Видимо, братец с сестрицей Уизли уже успели подняться. Прошёл мимо лестницы, что вела на верхние этажи. Она была освещена куда лучше. Газовые светильники на верхнем лестничном пролёте лепились к стене гуще, чем в самом коридоре, но в совершенном беспорядке. Сзади послышался скрип ступенек. Обернулся. Поттер уже скрылся на втором этаже, но Грейнджер осталась.

— Малфой, ты…

— Что, боишься, что заблужусь? Или будешь уговаривать остаться? — с нескрываемым сарказмом спросил я, но притормозил; до выхода оставалось каких-то несколько шагов. Она подошла и остановилась на расстоянии вытянутой руки.

— Ты не спросил про отчёты… насчёт Тейлора. Тебе всё равно? 

Я молча вглядывался в её лицо, испытав едва ощутимый укол совести. Хотя, Тейлор вряд ли оценил бы мой порыв. Я потёр глаза, пытаясь отогнать мгновенно возникший в мозгу образ: Тейлор, на планёрке, тайком от Форда и остальных коллег, показывает мне средний палец, а Джонс, его напарник, наблюдает за этим и беззвучно ржёт. Всё-таки Тейлор был тем ещё засранцем.

— Хочешь поговорить об этом на пороге? Ну, валяй, что там.

Грейнджер глубоко вздохнула.

— Ну… в общем-то, ничего.

— Ты издеваешься?

Она принялась пояснять суть дела, сухо и кратко, будто успела выучить полный канцеляризмами отчёт наизусть. Подперев плечом стену и скрестив руки, старался вникнуть в монолог. Но из-за усталости выхватывал только отдельные слова и фразы, те, что были попроще и понятнее измученному мозгу. Однако, понял, что пуля, которую вытащили из Тейлора, имела какие-то неровности, из чего криминалисты сделали вывод: патрон был самодельным и выпущен, предположительно, из шестизарядного оружия.

Тупо подумал: значит, пуль осталось пять?

Почему Грейнджер не сформулировала вывод именно так, в одно-два предложения и простыми словами, задумываться не стал.

— Ясно. Проще говоря, пошли к чёрту, да?

— Что-то вроде того, — ответила Грейнджер слегка осипшим голосом. — Шанс найти оружие очень маленький. Место, где сбросили тело, вот-вот найдут… будем надеяться. Над этим работают лучшие люди. По крайней мере, шансов что-то разузнать будет больше, чем старая пуля. Может, гильза или… Я попрошу, чтобы поискали похожие дела. Может быть, что-то найдётся.

— Хорошо, понятно, — прервал её, интонацией ясно дав понять, что имел в виду «ради Мерлина, заткнись». — Поговорим об этом завтра. Голова уже не соображает.

Абсолютная тишина заморозила воздух на полных три секунды.

— До завтра.

Грейнджер вдруг схватила меня за руку, но быстро отпустила. Похоже, сообразила, что перегнула палку.

— Ты что, правда уйдёшь?

— А ты думаешь, я себе цену набиваю?

— Я бы не удивилась, — она обняла себя руками.

— Прости?

— Останься, Малфой.

— Зачем?

— Пожалуйста.

Я слегка растерялся, но не от её слов, а от того выражения, которое отразилось на лице. Просьба.

— Зачем, Грейнджер?

— Не знаю. Выпьем. Поговорим. Ты теперь часть команды, стоило бы наладить отношения с остальными. Они, пока что, тебе не доверяют.

— Зато ты мне доверяешь, да? — не без яда, спросил я.

— Я уже сказала это, — нахмурилась она.

— Ты сказала это для Поттера, нет разве? Чтобы он позволил привлечь Стюарта? Я бы и так ему всё рассказал, но…

— Возможно, нам предстоит долгая совместная работа, — невозмутимо продолжала она, будто не услышав моих слов. — Мы должны доверять друг другу. И подобное с Роном не должно повториться. Это может навредить делу. Вам нужно объявить перемирие. И мы правда должны научиться доверять друг другу. Это важно.

— Ты наорала на меня только потому, что я потрогал рамку в твоей спальне. Ты действительно мне доверяешь?

Она молчала, сосредоточенно вглядываясь куда-то мне за плечо.

— Знаешь, за последние пару дней много чего случилось. Я просто… думаю, что это нервы, — она шумно вздохнула, скрестила руки на груди и поёжилась. Усталое выражение лица сменилось лёгкой, но болезненной улыбкой. — Глупо, знаю. Будто мы раньше не сталкивались с убийствами. Извини, что накричала на тебя. Просто… просто…

— Что?

— Я не могу привыкнуть к тебе. Такому.

Смысл слов ещё не успел добраться до сознания, но лёгкие сжались, как перед глубоким вдохом.

— Такому? Я тебя что-то не понимаю.

— Да, Малфой, такому, — голос её окреп, словно она наконец нашла нужные слова. — Каким ты стал. Это так странно. Ты совсем не такой… Хм. Ты другой.

— Ага, тот ещё единорог, — устало согласился я. Она повращала глазами, пытаясь что-то сообразить. — Это магловская шутка, Грейнджер.

— Да, — хмыкнула она. — Знаю. Об этом и говорю. Мне кажется, я тебя совсем не знаю. Никогда не думала, что скажу такое, но я правда хочу доверять тебе. Ты ведь меня понимаешь?

Последняя фраза прозвучала с нескрываемой надеждой. Лёгкий, будто призрачная вуаль, опустился смысл сказанного.

— Понимаю… О, так мне нужно остаться, чтобы защищать тебя от твоих друзей? Вроде как, единомышленник?

— Ты… о чём? — нахмурилась она и тряхнула головой.

— Твои слова, — напомнил я. — Друзья тебя не понимают. Навязывают там что-то. А я, вроде как, не осуждаю? Знаешь, Грейнджер, ты ведь и не должна ко мне привыкать. Я не буду устраивать сцен с Уизли, но не надо всего этого. Понятно?

Не надо жалости — пронеслось в пустой голове.

— Понятно, — живо отозвалась она. В полутьме прихожей я видел, как она, изменившись в лице, упрямо посмотрела в глаза. — Ты сказал, что у вас принято так: каждый сам за себя. А у нас по-другому. Мы поддерживаем друг друга и помогаем тем, кто в этом нуждается. И…

— И иногда ты такая дура, честное слово. Да не нужна мне твоя помощь, как же ты не поймёшь?

В голосе явственно слышалась едкая насмешка, хотя мне было совсем не до смеха. И ничто из сказанного, если уж быть честным с самим собой, не было правдой. Грейнджер не была дурой, а её ответы, такие нужные и важные, что это, как не помощь?

Сознание будто разделилось на две половины. Одна не имела никакого желания терять лицо перед Грейнджер, другая — настойчиво твердила о том, что пора прекратить разыгрывать бессмысленный спектакль.

— Да, я знаю, что ты думаешь по этому поводу, — бесстрастно ответила она. — Кэти сказала. На допросе. Джеку не нужна ничья помощь.

— При чём тут…

Грейнджер выставила руку, прося о тишине. Она была намерена договорить во что бы то ни стало.

— Но если это так, — продолжила она, — если тебе ничего не нужно, то к чему был сегодняшний разговор на моей кухне? К чему все эти вопросы? Ты пытаешься разобраться в себе. Я видела твоё лицо, когда мы говорили. И это не жалость. Верное направление, помнишь?

— Ну и что это значит?

— Это значит, что нам по пути.

Секунд пять мы смотрели друг на друга не произнося ни слова. Я не мог отделаться от мысли, что всё происходящее, все эти разговоры и попытки понять друг друга, не что иное, как чья-то злая шутка. Иначе и не скажешь. Кто бы мог подумать, что обыкновенное дело обернётся поиском ответов, далеко выходящих за рамки простого «кто убийца»?

— Это что, какая-то цитата с гобелена в гриффиндорской гостиной? Самой не смешно? — неожиданно для себя, я усмехнулся, глядя на её серьёзнейшее из всех возможных лицо.

— Возможно. Немного. Значит, идём? — слабо улыбнулась она, удивлённая моей реакцией. А потом добавила деланным тонким голосом: — Рада, что повеселила тебя!

Поднимаясь по лестнице и слушая, как каждый шаг отзывался скрипом, я только и думал о том, что теперь не нужно вступать в спор с самим собой о том, стоило ли остаться или нет. Грейнджер была довольно убедительна.

Но вернее было бы сказать, что я просто не хотел озвучивать настоящую причину даже наедине с собой. А она не прекращала биться в стенки черепа, упрямо старалась пробиться откуда-то издалека, из самых потаённых уголков сознания.

А ведь всё было просто: я нужен ей, а она — мне. И вряд ли это странное чувство необходимости чьего-то присутствия можно было назвать симпатией. Или дружбой. 

Партнерство? Возможно. Единомыслие — в какой-то мере.

Было кое-что ещё, поважнее прочего: напоминание. Пока она была рядом, то напоминала одним только своим видом о тех словах, что были сказаны — и о тех выводах, что были сделаны, казалось, не пару часов, а пару месяцев назад. У каждого из нас было что-то такое, что было необходимо другому. И этим своим «идём?» она окончательно, будто забив последний гвоздь, убедила в верности этой идеи. Но всё же…

Что-то крошечное и невесомое не давало этой мысли окончательно сложиться в мозгу.

Никто, кроме, разве что, Уизли, ни капли не удивился моему появлению. Сам он ошивался возле старомодного шкафа со стеклянными дверцами, на полках которого расположились несколько бутылок, две толстых книги и с дюжину стаканов и бокалов. Увидев нас вместе, он помрачнел. Зато оживилась подружка Поттера.

— Гермиона, мне нужно кое-что с тобой обсудить! — она даже подскочила со своего места и так сильно всплеснула руками, что чуть не сшибла с носа Поттера очки. — Ох, Гарри… прости. Ты в порядке?

Поттер пробормотал в ответ что-то невразумительное.

— Девятнадцатое или тридцать первое? — с самым обречённым видом поинтересовалась Грейнджер, пройдя вглубь комнаты.

Ею оказалась небольшая гостиная, мрачная, с грязноватыми окнами и выцветшими гобеленами на стенах. В центре стояли большой тёмно-зелёный диван, на котором устроились Поттер со своей подружкой, и пара старых вытертых кресел. На полу — толстый узорчатый ковёр. Вся обстановка так и кричала о том, что дом был очень старым, и я точно знал — он принадлежал волшебникам. Более того, дом казался смутно знакомым, и это знание витало в воздухе.

— Девятнадцатое, — Уизли упёрла руки в бока, на этот раз тщательно следя за тем, чтобы не задеть Поттера. — Дольше откладывать уже нельзя.

Грейнджер застонала, опустив плечи и свесив руки вдоль тела — так, что они заболтались, словно верёвки.

— Джинни, у нас расследование… — простонала Грейнджер. — Мне совершенно некогда! Куча дел! — тут она повернула голову в мою сторону, словно ждала подтверждения этим словам. Я, поразмыслив секунду, кивнул и сказал:

— Точно. Расследование.

— Всегда будет некогда. И всегда будет расследование! — строго сказала Уизли, чем напомнила учительский тон самой Грейнджер. — И что теперь? Жизнь не останавливается, потому что у Гермионы куча дел и расследование!

— Тебе ничего не нужно делать, — поддакнул её брат. — Главное приди, остальное мы возьмём на себя. Это ведь тоже важно, Гермиона.

Поттер сочувственно пожал плечами, как бы говоря: «расслабься и получай удовольствие». Но сделал это так, чтобы не увидела Джинни. А сама Джинни, как только я посмотрел на неё, отвела взгляд в сторону.

Попытка вникнуть в суть их беседы закончилась провалом; смысл остался где-то далеко за рамками моего понимания. Но понял, что они продолжали какой-то давний разговор.

Все расселись. Я и Уизли — в кресла, остальные — на диване. Коротать вечер в компании этих людей было само по себе необычно, но видеть их в такой неформальной обстановке уже слишком. Не то чтобы все веселились и смеялись, радуясь свободной минутке, которую могли провести друг с другом, но я всё равно чувствовал себя не в своей тарелке. Странно это всё, ненормально.

Но что ещё более странно, и даже немного грело душу, что Грейнджер, несмотря на свои речи о налаживании отношений с командой, с Уизли вела себя более чем отстранённо. И с Поттером, и со мной она перекинулась не больше, чем десятью фразами. В основном шепталась с чудаковатой подружкой Поттера о, как я понял, некоем предстоящем событии девятнадцатого числа этого месяца.

Большую часть времени посвятил довольно оживлённой беседе с самим Поттером и злобным переглядываниям с Уизли. Но всё равно видел, как Грейнджер бросала мне взгляды, всё чаще и чаще с каждым бокалом вина. А я, делая глоток за глотком из своего стакана с виски, только и думал о том, что Грейнджер говорила на своей кухне. И о её словах, сказанных с надеждой: «ты ведь меня понимаешь?».

И я бы хотел ответить уверенным «да». Но глядя на неё в этой обстановке, мирно беседующей с подружкой, в окружении друзей, понял, что именно мешало принять мысль о возможности нашего тандема.

Какие-то пару часов назад она изливала душу о том, что близкие её не понимают. Не понимают стремления в работе, не понимают, почему она поступает именно так, а не иначе, почему работа так важна для неё. И я действительно понимал, но только лишь стремление, потому что и сам так жил. Но у меня, в отличие от неё, не было никого, кто побеспокоился бы о подобных вещах. Нэнси? О ней самой нужно заботиться. Мать с отцом — даже смешно подумать. Блейзу, как бы он ни старался проявить участие, было сейчас не до кого, кроме будущего сына и Пэнси. Разве что Стюарт иногда проявлял участие. Но разглагольствования напарника — не то же самое.

Грейнджер — не я. Её окружали неравнодушные друзья, наверняка родители, фото которых видел в спальне. Какой-никакой жених, в конце концов. Если для меня отдел и расследования были единственной жизнью, то Грейнджер сознательно отгородилась ото всех и вся, выбрав работу. Может, она делала всё наоборот просто так, назло? Вся эта ситуация выглядела как выходка вздорной девчонки, которая непременно хотела доказать, что она, и только она, хозяйка положения и сама вправе решать, как именно распоряжаться своей жизнью.

Правильно она поступала?

И понял, что мне, в общем-то, наплевать. Переубеждать Грейнджер в том, что она ошибалась, выбрав работу своим приоритетом, я не собирался, даже если не до конца понимал это её решение. В конце концов, она имела на это полное право; быть вздорной, плевать на чужое мнение, принимать те решения, которые устраивают её и не соответствовать чьим-то ожиданиям.

Как, собственно, и я.

И зазвучавший в голове голос, подозрительно походивший на голос Грейнджер, произнёс: жить своей жизнью, разве не это важно?