Пятеро в молчании (гет)

Все одновременно обернулись. Шаги Нотта были какими-то неровными. Я заметил эту странность ещё в кафе.

Его прихлебатели, будто по велению невидимого порыва, подались назад. Гойл поджал губы и опустил глаза. Управляющий? Нет. Всё ещё управляемый, только хозяин сменился. Я усмехнулся, что не прошло мимо Нотта.

— Рад видеть тебя в хорошем настроении, Драко.

Тео предстал уже в своём облике. Он комкал в руках кусок ткани, и сразу стало понятно, что это мантия-невидимка. Стоило ли удивляться, что у него есть такая? Никто не смог подловить его на использовании магического предмета, для этого и не нужно колдовать.

Хромая, он подошёл к стулу. Поставил носок ботинка на край сидения прямо между моих ног. Склонился к лицу, как минутой ранее Гойл. Скривил сочувствующую гримасу и зашипел, будто мой вид причинил ему боль.

— Парни, зачем вы его так? — он не отводил взгляда. — Как я его с такой рожей к матери приведу? Совсем обалдели?

— Он сам начал. Ты ж знаешь, Малфой не умеет вовремя заткнуться, — с издевательской усмешкой подал голос Гойл. Через силу, но я выдавил ещё одну ухмылку. Оправдывается. Совсем как сопливый пацан.

Нотт вскинул брови и посмотрел чистым взглядом прямо мне в лицо. Глаза наивного мальчишки. В них не было ни капли прежней злости, какая искажала лицо Нэнси на площади.

— А ты думал, он будет спокойно сидеть и помалкивать?

— А ещё у него палочка была! — пролаял другой, смутно знакомый.

Нотт равнодушно огляделся, явно обратив внимание на то, что Фрэнки отсутствовал.

— Эй, ты, — обратился он к смутно знакомому. — Куда подевался твой приятель? Он должен был обыскать Драко.

— Он сбежал, Тео, — лениво протянул Гойл. — Через окно. Этот сказал, — он махнул в мою сторону. — Да кому он нужен, кусок дерьма?

Все, кроме Тео, заржали. Но смех быстро смолк, потому что лицо Нотта напряглось.

— Сбежал. Хм, — он посмотрел на меня. — Что же ты с ним не убежал? Вы же приятели? Он мне много чего порассказал про ваши проделки. Ах, да… Ты же в герои записался, — потом поразмыслил и обратился к Гойлу: — А где вы были? Почему допустили такое?

— Так откуда ж мы знали, что этот кретин трансгрессирует на третий этаж, а не на первый, как договаривались? — уже без смеха ответил Гойл, почувствовав угрозу. — Я вообще отлить вышел. Туалет на первом этаже из-за этого недоноска из Лютного опять забился, и я пошёл на второй. Тут-то и услышал, как он орёт с третьего, — потом переменил тон на более строптивый: — Это моя вина? Это ведь ты наложил на весь первый этаж заглушающие чары. Из-за девчонки, чтобы не слышать, как она…

— Ясно, — резко оборвал Нотт. — И ты, очевидно, считаешь это оправданием?

— А ты-то чего задержался? — потупив взгляд, поинтересовался Гойл.

— Дружки Малфоя под оборотным увязались следом, — равнодушно ответил он. — Еле ушёл. Пробки на дорогах. Да и таксисты нынче нерасторопны. К сожалению, мне, как и тебе, нынче не доступна такая роскошь, как трансгрессия. Приходится быть изобретательнее…

Было такое чувство, что меня здесь и вовсе не было. Но пока они переговаривались, я по памяти приметил примерное место в мусорной куче за спиной Гойла, куда упала запасная палочка. Она точно где-то там. Всего в пяти шагах, но добраться будет сложно.

Вернее — без вариантов.

Эта мысль так чётко вычертилась в мозгу, что он физически ощутимо запульсировал в черепной коробке. Снова без палочки, снова без оружия, как тогда, в отеле. Здесь не было Моргана, который мог подстраховать. Не было и сотой доли той крохотной уверенности, что подпитывала, когда Остин направлял на меня пистолет. Зато сполна вернулось понимание хрупкости человеческого тела. Просто мешок с костями.

Геройствовать и лезть на рожон с убеждением собственной неуязвимости, что клубок смертельной опасности как-то сам собой распустится — разве этому учили в центре мракоборцев? Гони прочь мнимое чувство неприкосновенности. Думай, перед тем, как действовать. Будь внимателен. Будь на стороже.

Каким надо быть идиотом, чтобы пойти в заведомо очевидную ловушку? Но такие обыденные слова, как «сопутствующий ущерб», вязли во рту. Кем надо быть, чтобы так подставиться?

Но кем бы я стал, если бы бросил Нэнси на растерзание Нотту.

В задницу правила, если это не позволит чьей-то жизни покатиться к чёрту.

Отчаиваться нельзя.

Всё же хорошо, что Фрэнки сбежал. О том, что в минуту слабости он назвал адрес дома, никто не знал и не узнает. Вера в то, что Патронус добрался до Гермионы, что с минуты на минуту придёт поддержка, сверкнула маленьким проблеском надежды.

Но полностью полагаться на помощь со стороны не стоит.

Фрэнки сказал, что трансгрессировать отсюда нельзя. Только сюда. Даже если помощь придёт, что будет дальше? Следовало сказать об этом в сообщении. Я мог лишь предполагать, где выход — там, откуда пришёл Нотт. Откуда ранее пришли эти трое с Гойлом.

Сознание немного прояснилось, хотя конкретного плана не было. Но чего делать точно не стоило, так это показывать, насколько много мне известно о происходящем.

— И что будет дальше? — спросил я. Нотт обернулся. — Я здесь, как ты и хотел. Безоружен и ничего не могу сделать, как ты, очевидно, и планировал. А ещё ты обещал рассказать многое. Интригует. Гойл сказал, что ты намерен потребовать снять следящие чары. С кого мне нужно будет их снимать? С вас двоих?

— Не только, — он холодно глянул на Гойла.

— И где они? Тоже здесь?

— Конечно, нет, — Нотт вернул взгляд. — Моя матушка с ума бы сошла, приведи я её в такое место. Нет. Всё будет так. Сначала ты снимешь чары с меня и Грега. Нэнси будет свободна, а мы все вместе переместимся в другое место, где нас тоже ждут. Там ты проделаешь это ещё пару раз. Вот и всё. А, нет, не всё, — углы его рта взлетели вверх. — Перед всем этим ты дашь мне Непреложный Обет и пообещаешь сделать это. Чтобы всё прошло без всяких твоих штучек и уловок, мистер детектив. Договорились?

— И ты действительно нас отпустишь? — с сомнением спросил я, мимолётно осмотревшись ещё раз и оценив ситуацию.

Главное — тянуть время. Но даже если подвернётся шанс улизнуть, то в любом случае придётся задержаться. Я не мог уйти один, и логичнее решать проблемы по мере их поступления. Нэнси, очевидно, держали на первом этаже, а мы находились на третьем. Носиться по всему зданию, не зная, куда именно бежать, просто глупо. А вот она наверняка имела представление о планировке. Нэнси была первой проблемой, которую следовало решить.

Второе: выходов было не так уж и много, окна и дверь. И ещё дыра в потолке прямо над моей головой, но это нереально. Слишком высоко. И слишком глупо.

Нотт стоял совсем близко, остальные — на расстоянии нескольких шагов. До по-прежнему распахнутого окна, из которого выскочил Фрэнки, было далековато, шагов десять, и путь перекрывал Гойл со своими приятелями. К тому же, выпрыгнуть с третьего этажа, не имея поддержки в виде магии — идея так себе.

Добежать до двери… Нет, далеко. Провернуть такое и остаться невредимыми — без шансов.

Третье: противников было слишком много. Пятеро вооружённых против двоих без палочек — даже смешно подумать.

Четвёртое: как бы ни были сложны попытки сбежать, со связанными руками нечего даже думать об этом.

— Да не собираюсь я тебя убивать, Драко, — устало отмахнулся Нотт и закатил глаза. — Тебе нужно только снять следящие чары.

Он пошарил в кармане куртки и достал палочку. Мою палочку. Её вид в его руке всколыхнул волну жестокой досады.

Нотт взмахнул ею. В воздухе закрутился стул и со стуком ударился ножками о бетонный пол — прямо напротив моего. Как и Гойл, он мог спокойно колдовать в этом доме, и министерство ничего не могло сделать.

— В таком случае, мне нужны руки, а я связан, — попытка так себе.

Я пошевелил ими за спиной. Стоило примерно понять, насколько крепко держалась верёвка. Гойл явно не был гением по части связывания людей, даже при помощи магии, а потому путы стягивали руки повыше запястий самым банальным способом из всех — просто обвивались вокруг. Казалось, что верёвка едва-едва ослабла. А может, изначально не так уж и плотно прилегала? Но положение было максимально неудобным. Кончики пальцев уже настолько онемели, что почти не чувствовались, и это колкое ощущение бесплотности всё быстрее ползло вверх.

— Когда придёт время, я тебя освобожу, — он сел на стул, откинувшись на спинку, и посмотрел на часы. — Пока что мы болтаем, не так ли?

Принесение обета нельзя было допустить, потому что обещанное выполнить невозможно. Пока надежда одна — на разговор, и чем длиннее он будет, тем лучше. Было слишком много проблем, которые предстояло решить.

— Намечается светская беседа? Тогда стоит соблюсти приличия, но один из нас находится в слишком уж неприглядном положении.

— Хм, — он задумался. — А ты прав.

Нотт резко встал и сунул руку в карман, не выпуская палочки. Я напрягся, но лишь на мгновение. Он всего-то достал платок. Белоснежный и накрахмаленный, словно тычок средним пальцем в лицо окружающей разрухе. Насмешка над всей этой ситуацией.

Он чуть склонился, стоя напротив. Пришлось сделать непомерное усилие — такое, что затрещала ушибленная голова — чтобы не зажмуриться. Чтобы не отвернуться от отвращения. Не задохнуться от злости, не умереть от разрыва сердца, клокочущего будто в горле, когда его рука с платком оказалась возле моего лица. Я не моргая смотрел на него.

Сложенный уголком платок коснулся подбородка, затем ещё раз. Прикосновения казались такими, словно он держал в руке металлическую щётку. Кожа обрела странную гиперчувствительность. Я чувствовал всё — поднявшийся короткий порыв ветерка от его движения. Его ровное дыхание. И даже кипящую в нём ненависть, хотя лицо ни разу не дрогнуло. Нотт же не смотрел мне в глаза. Он внимательно следил за действиями руки.

Осторожное касание платка к губам. Потом к носу. Его снова прошибла острая боль, но я сдержал желание отодвинуться, сжав зубы. И видел, как чистейшая белая ткань всё сильнее пропитывалась моей кровью. Он мог убрать её одним движением зажатой в другой руке палочки, но не сделал этого. Просто очередная издёвка. Почему, иначе, замер, резко подняв глаза? Он ждал реакции. Что я пойму его ожидание. Но знал и то, что ответ сможет получить только безмолвный.

От напряжения мышца под глазом дёрнулась несколько раз подряд. Его взгляд скользнул по моему лицу. Он заметил это. Расплылся в улыбке — очевидно, удовлетворён.

— Так действительно лучше, — сказал он, отстранившись и убрав платок в карман. Остальные заржали. — Это всё, что я могу и хочу сейчас для тебя сделать. А развязать… Нет, пока нет. Не хочу, чтобы возможность что-либо предпринять отвлекала тебя.

— Я безоружен. Что я могу предпринять?

— Не знаю, — насмешливо отозвался он. — Но не хочу, чтобы ты отвлекался на мысли об этом.

Подавив рвотный позыв от недавней близости его морды, уже кислятиной чесавший горло, глянул на Гойла. Потом на тех троих, что стояли немного позади. Со всеми ними мне не справиться, будь я сколько угодно быстрым и ловким. От них нужно как-то избавиться.

И усмехнулся внезапной глупой мысли: всё это действительно походило на сцену из какого-нибудь детективного фильма. И вот, он близится к концу. Главный герой в безвыходной ситуации, но невероятным образом, в самый последний момент, ему удастся найти выход. Но какими бы напряжёнными ни были сцены, всё это лишь постановка. И добро, разумеется, победит зло, а преступники получат по заслугам. Мой фильм заканчивался, но остроумного решения всё ещё не было. Как жаль, что реальность так пугающе непредсказуема.

Чуть пошевелил руками, попытавшись расслабить верёвку. Между запястьями всё-таки был небольшой зазор. С самого начала? Или…

И только тут понял, что именно произошло. И понял, что нужно сделать. Хотя бы попытаться.

— Я хочу увидеть Нэнси. Приведи её сюда.

— О! Всё-таки соскучился по подружке? — хмыкнул Нотт. — Конечно. Я ведь обещал, что ты сможешь расспросить её. Я ведь держу обещания.

Он повернул голову и кивнул Гойлу. Тот ухмыльнулся и кивнул в ответ, будто Нотт таким образом просил подтвердить справедливость его слов. Гойл остался стоять на месте. Тео сжал зубы, так, что желваки на щеках заплясали, и закатил глаза.

— Идиот! — рявкнул он, и его слова подхватило эхо. — Я имею в виду, приведи девчонку!

— Пешком через три этажа, — буркнул он. — Почему нельзя трансгрессировать, что такого-то?

— Пройдёшься, не переломишься! — резко отмахнулся Нотт. — Если бы любой дурак с палочкой мог бы здесь трансгрессировать, какой был бы во всём этом смысл?

Гойл заметно помрачнел, но заспешил к выходу.

— А эти трое истуканов так и будут тут торчать? — я постарался сделать голос ровным и спокойным, но сердце грохотало в груди, мешало сосредоточиться и обдумать идею.

— Тебя что-то смущает? — Нотт вскинул бровь.

— Предпочитаю, знаешь ли, более изысканное общество. Думал, что ты тоже. Меня просто переполняет разочарование.

Он несколько секунд смотрел мне в глаза, а потом расхохотался, да так, что зазвенели стёкла.

— Только посмотрите на него! — закивал Тео, обращаясь к своим дружкам. Те заметно растерялись. Не понимали, какая реакция будет приемлемой. — Серьёзно? Мерлин мой! Что я ценю и всегда ценил в тебе, Малфой, так это твоё чувство юмора в любой ситуации! Ну, хорошо. Вы, — он не глядя обратился к троим оставшимся, поигрывая палочкой, — побудьте пока внизу. Я поговорю с нашим гостем один на один.

Они ушли вслед за Гойлом, и мы остались вдвоём. План, который вдруг оформился, казался далёким и несбыточным. «Ничего не получится» — зудело под кожей. Пальцы, онемевшие, закололо, словно в них одновременно воткнулись десятки игл.

Безусловно, верёвка стягивала руки, но она обвивалась немного выше запястий, там, где рука толще. Похоже, от движения она чуть-чуть сползла вниз, но недостаточно. Если примусь откровенно ёрзать на стуле, чтобы спустить верёвку ещё ниже, Нотт обязательно заметит.

— Ты всегда таким образом принимаешь гостей? Надо запомнить, что в следующий раз следует отклонить твоё приглашение на чай.

Он деланно рассмеялся, будто мы и правда вели светский диалог.

— Ты такой забавный, Малфой. Но вряд ли ты будешь в состоянии вспомнить об этом.

Я смотрел в его улыбающееся лицо, прекрасно поняв намёк. Намёк, от которого ссохлось и сжалось горло, который отбросил все иные мысли.

Тео чуть подался вперёд, скрестив руки на груди.

— Министерство подозревает о многом, не так ли? — задумчиво протянул он. — Но многого и не знает вовсе. И нет никаких доказательств. Вчерашний обыск в нашем доме подтвердил это. Есть только подозрения. Обрывки. Догадки, — он скривил рот. — Но после сегодняшней сцены на площади появятся вопросы. Когда вас найдут, ни ты, ни Нэнси ничего не будете помнить о случившемся. Ты… может, последние несколько недель? А она — месяцев. И она предстанет не в очень хорошем свете. Департаменту предстоит весёлое расследование.

Он действительно не намерен сегодня лгать мне. Какая разница, если дальше сказанное не пойдёт? Если ничего в памяти не останется. Ничего о Тео. Ничего о Нэнси.

Ничего о Гермионе.

— Ты сказал, что мы не вернёмся к прежней жизни. Потому, что ты сотрёшь нам память? — равнодушно спросил я. — По-моему, тут некоторое противоречие. Без твоей морды мы как раз и вернёмся…

— Я сказал: к жизни, к которой привык, — перебил он, чуть вздёрнув подбородок. Будто прочёл то, о чём я подумал. — Малышку Нэнси, к примеру, осудят за убийство детектива. И нападение на другого. Непростительное заклинание, ай-ай-ай! А может, и ещё что-то найдётся. Нет, поверь, найдётся.

В голове загрохотало, что-то взорвалось, и мышцы напряглись, как перед прыжком.

— Она убила Тейлора и напала на моего напарника, — собственный голос слышался отстранённым и холодным. Совсем как у Нотта. Будто ничего не произошло и не произойдёт.

— Да, напала. И убила. Прямо здесь, в этом доме, — бросил Нотт. — Не я ведь. Правда, с этим делом получилось как-то совсем некрасиво, — он как бы с сочувствием поджал губы и пожал плечами. — Она говорила, что не хотела этого. И, если честно, я вообще понятия не имею, чего она хотела. Наверное, признания? Что он повинится…

— Ты заставил её сделать это? — голос совсем немного дрогнул, но и этого было достаточно.

Тео глубоко вдохнул, будто впитывая мимолётную слабость.

— Нет. Не заставлял, — он чуть прищурил глаза. — Я только дал возможность и оружие. А чего ещё она могла хотеть? Его смерти, конечно. Просто не смогла признаться. Людям обычно сложно признаться, чего они хотят на самом деле.

— Ты так в этом уверен? Откуда тебе знать, что она…

— По-моему, это равноценно, — Нотт резко подался вперёд. — Я обещал помочь найти человека, который убил её отца. И обещание выполнил. Детектив Тейлор забрал жизнь у него, а она забрала его, — он медленно выпрямил спину. — К чему иначе столько времени твердить об этом? Изводить себя? Жаль, что он был отстранён и не смог снять следящих чар. Всё было бы куда проще, и ты бы тут не сидел. Нэнси говорила, что вы с ним не ладили. Что ж, у тебя есть весомый повод ненавидеть и память о нём.

Я ничего не ответил, пытаясь представить Нэнси с пистолетом. Следовало быть к этому готовым, ведь подозрение было. И была ли у Тео хоть одна причина для лжи? Вряд ли. И это не было ложью.

— Это такая увлекательная история, — продолжал Нотт. — В ней замешан двоюродный брат её папаши. Этот Форд, ваш начальник. Ты знал? И это он, давно уже, сболтнул моей матери про ту историю. Историю о том, как арестовали моего отца. Как умер отец Нэнси, — он чуть улыбнулся. — А вот с племянницей не поделился.

Он покрутил головой из стороны в сторону, как бы разминая шею, закинул ногу на ногу.

— И ты решил взять на себя обязанность просветить её. Как мило с твоей стороны.

Его скулы напряглись. Теперь он глядел исподлобья. Лицо, окрашенное серостью полумрака, казалось ненастоящим. И если бы он не заговорил снова, то я бы решил, что передо мной всего лишь статуя.

— Я знал, что отец с мистером Стоуном приятели. Но о том, что они были в тот момент вместе, узнал не так давно. В том году. Мы встретились с Нэнси после долгих лет перед последним Рождеством. Слово за слово, — он откинул голову назад, предавшись воспоминаниям. — Потом я обмолвился матери об этой встрече. И про её отца тоже… Нэнс очень много говорила о нём. А тебе?

Он молчал, явно ожидая ответа. Но это снова было лишь издёвкой. И его диковатая улыбочка, и сощуренные глаза — всё говорило о том, что он был прекрасно информирован о наших с Нэнси беседах касательно её папаши.

— Конечно, говорила, — он сложил руки на груди и удовлетворённо кивнул, так и не дождавшись ответа. — Тогда-то мать и рассказала мне по секрету правду. Несчастный случай, ага. Полная чушь. Вседозволенность министерства и жестокость мракоборцев — вот в чём причина всех бед. Впрочем, когда я исполнил обещанное, Нэнси впала в истерику. Мне в последнее время кажется, что это её обычное состояние. Говорила, что всё тебе расскажет. Будто ты в состоянии что-то мне сделать. Будто ты способен… нет. Будто ты захочешь помогать ей. Твоё наплевательское отношение к большинству людей меня всегда… Скажем, удивляло.

— А ты у нас, значит, внимательный и участливый?

Он молчал, глядя на меня. Рука взвилась к лицу, пальцы прошлись по подбородку.

— Я имею в виду, что если не быть с людьми такой сволочью, какой можешь быть ты, то любой человек способен принести пользу. Даже такой глупый, как Нэнс.

И он, на уровень груди подняв руки, зажатые в кулаки, затряс ими и свёл брови, запричитав высоким голосом:

— Ой, Тео, это всё слишком! Ой, Тео, я всё расскажу Драко! — и рассмеялся, а потом продолжил таким тоном, будто передразнивал: — А этот ваш Тейлор, такой силач, ну куда деваться, вырвался! Но… — он замолк на секунду, словно выдерживал театральную паузу, — сворачивать, когда уже на полпути, просто глупо. Согласись?

Вот почему между похищением и убийством прошло столько времени. Потому что Нэнси, получив желаемое, так и не смогла понять, чего на самом деле хотела. Чтобы Тейлор признался и сел в тюрьму? Наверное, чего угодно, но только не смерти человека.

— Мы привязали детектива, но, видимо, не так крепко, как думали. Она с перепугу и выстрелила, когда он на неё понёсся. Она убила его так же, как он убил её отца. Нечаянно. В этом есть определённый глубокий смысл, а? Кармическое наказание.

Нотт на мгновение отвлёкся, и я покрутил запястьями. Верёвка не поддалась.

— И когда именно ты рассказал ей, кто убийца?

— Недели две назад. Нет, чуть больше. Тогда я узнал о появлении в отделе некой Гермионы Грейнджер. Это меня насторожило, да и Нэнси. Тогда она тоже ляпнула, что пойдёт к тебе, — Нотт на мгновение задумался. — Она правда так в тебя верит? Просто смешно… В общем, тогда пришлось рассказать правду. Когда я попросил её о помощи, последить за ходом дела, то дал обещание. Но, разумеется, не стал выкладывать всё тогда, в январе, ведь она могла попросту кинуть меня, получив желаемое сразу.

Две недели назад она пришла в кабинет к Форду и потребовала ответа: правда ли то, что именно Тейлор та причина, по которой скончался её отец. Форд всё отрицал, но для неё было очевидно, что это ложь.

Всё-таки она хотела рассказать. Может, и рассказала бы. Но я не дал ей такой возможности, а она не стала так сильно уж пытаться.

— Что ж, тебе удалось убедить её. Когда она обещала рассказать всё мне, ты, наверное, чуть не обосрался от страха?

— Да, почти, — задумчиво проговорил он, рассматривая свои руки. Я снова воспользовался возможностью, и на этот раз верёвка немного сползла вниз. Руки всё больше немели. — Но дальше мне не надо было убеждать её. Нэнси столько всего натворила… Я просто заставил её подумать, в кои-то веки, что будет с ней, если правда выплывет. И как на это отреагирует её дядя. И ты.

— И зачем она напала на моего напарника?

— Из-за своей же тупости, разумеется. — Ты ведь знаешь её. Когда она блистала мозгами?

— Объясни.

— Я не намерен больше терпеть пренебрежение министерства. Я не намерен терпеть то, как они обращаются с представителями чистокровных семей. Это неправильно. Министерство обошлось с нами жестоко, хотя мы ничего не сделали. Я не имел и не имею никакого отношения к Тёмному Лорду, в отличие от тебя. Помнишь, как ты кичился этой отметиной?

Он стрельнул взглядом туда, где был череп со змеёй. Пусть он и был скрыт одеждой, а руки были заложены за спину, я всё равно ощутил острое касание к коже.

— Как тут забудешь.

— Они были к нам жестоки, разве нет, Драко? И к тебе тоже. Не дай Мерлин обделить грязнокровок! Это наш мир, но почему всё делается для них? Для их спокойствия у нас отобрали палочки. Я не хочу жить в таком мире, где грязнокровки и маглы стали важнее, чем я или моя мать.

— И при чём тут…

— Я не закончил! — рявкнул он, но продолжил ровно: — Я устроил ограбления магловских банков. Представь? Как упустить шанс воткнуть палку в колёса министерства? Раз им так милы грязнокровки и маглы, так пусть ожидают последствий. И я оказался так хорош в планировании преступлений, что никто не смог связать меня с происходящим. Доказать связь. Может, это мой особенный дар? Всё, конечно же, шло как по маслу. Я должен был чем-то отвлечь министерских, чтобы они временно забыли о нас. С нами никак эти ограбления не свяжешь, поэтому тут всё отлично…

— А кого же посадят за ограбления банков? — спросил я, хотя прекрасно знал ответ. Но спросил — чтобы ещё немного потянуть время.

— Наверное, тех, кто эти банки грабил, — серьёзно ответил Нотт. — Парни из Лютного. Деньги творят чудеса, хотя ты мог позабыть об этом. Как быстро твои коллеги поймут, кто преступник? Может, анонимную записочку им отправить? По сути, я вообще ничего не сделал такого, за что меня можно было бы судить. Лишь продумал план, исполняли его другие. И что с ними будет после — не моё дело, — глядя в одну точку, он на мгновение примолк, будто ушёл в себя. А потом добавил: — Представь мою реакцию, когда он увидел газету и узнал в тебе своего старого знакомого, которого хотел привлечь к моему делу. Забавно.

— Ты говоришь, что не имеешь отношения к Лорду, но поступаешь так же, как он. Ты тоже жесток не только к врагу, но и к союзнику. Ты правда веришь в то, что не такая сволочь, как я?

Тео чуть запрокинул голову, как бы задумавшись над этим.

— Нэнси отлично справлялась со своей задачей и следила за ходом дела, — сказал он, сделав вид, что никакого вопроса не было. — Она, кстати, с самого начала и не хотела этого делать. Но когда мы снова встретились после рождественских праздников, то я пообещал помочь разыскать убийцу отца. Ведь я уже знал, кто он. Услышав это, она согласилась на ответную услугу. Согласилась молчать об этом. В каком же она была отчаянии? И да, я обещание выполнил. Разве Лорд так поступал? Такая мелочь, подумаешь, это ведь всего лишь информация. Всего лишь слова. Нет, Драко. Я просто отвечаю жестокостью на жестокость. Пустили маглов даже в департамент, серьёзно? Но тебя, похоже, всё устраивает. Спелся с маглом. Ниже падать некуда…

— А что всё-таки с нападением на моего напарника? — перебил я, плохо понимая, куда он вёл подобным путём.

— Я же сказал: из-за тупости Нэнси, — он закатил глаза. — Ты меня слушаешь вообще? Этот твой дружок-магл увидел её, когда она была в хранилище улик.

Мысли заторопились, заспорили, но в то же время будто смёрзлись.

— Она была там по твоей указке. Зачем?

— Дьявол, Драко! — он с раздражением взмахнул рукой. — Я не намерен терпеть всё это. А как, по-твоему, нам бежать из страны без палочек? Не думаю, что никто ничего не заметит, приди я в магазин и купи парочку. Оборотное зелье, знаешь ли, было слишком ценно. Слишком… хм. Сложно в изготовлении. У меня не было возможности купить или сварить его. Пришлось его приберечь.

— Она воровала палочки.

Каждый нерв задёргался, как от электричества. Уму непостижимо…

— Именно! — с жаром подтвердил Нотт. — Там их никто не хватится. Все они запечатаны в коробках, и кто будет их проверять? А когда пропажа обнаружится, никто и не поймёт, куда они делись. По-моему, Нэнси знатно попортила тамошним сотрудникам мозги своим Конфундусом. А тут этот магл выскакивает. Конечно, она запаниковала, и ударила его Империусом… Идиотка безмозглая. Я думал, что на этом всё и кончится, что её в два счёта раскроют, но как-то обошлось.

— И давно это началось? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Так вот почему всё время казалось, что те парни из хранилища улик такие заторможенные.

— С конца января. Ей следовало быть осторожной, поэтому проникать удавалось не часто. Ну и сам понимаешь, не всякая палочка могла подойти. А с начала лета я начал претворять в жизнь план с ограблениями. Всё как по маслу, Драко. И это она подсказала мне эту потрясающую идею с хранилищем улик. Напрямую покупать палочки идея сомнительная.

— А это не сомнительная?

«Может, хотела что-то оттуда взять для Нотта?» — откуда-то издалека раздался голос. Кажется, это был Долгопупс.

— Нахождение Нэнси в отделе объяснимо, — помолчав, спокойно ответил он. — Так что да, это вариант показался мне наиболее разумным. Привлекать других людей не потребовалось, что, как ты можешь понять, могло быть чревато последствиями.

— Даже мысли не допускаешь, что твой план провалится?

— Допускаю? — Тео призадумался. — Хм. Допускал. Много раз. Сам понимаешь, план не прост, всё могло рухнуть в любой момент. Но теперь всё позади. Мы здесь, один на один. Осталось совсем чуть-чуть, и меня ждёт свобода. И домик у моря. А тебя — твоя бесполезная жизнь.

Это абсолютное спокойствие поразило до глубины души. Он прикрыл глаза и медленно вдохнул, вскинув подбородок. Словно уже подставлял лицо солнцу. Словно уже вдыхал солёный воздух.

— Думаешь, мне не было страшно? — продолжил он, вновь глядя на меня, чуть подавшись вперёд. Словно я спорил с ним, а ему не терпелось доказать свою мысль. — Думаешь, я не понимал, какую заплачу цену в случае провала? Я всё прекрасно понимал. И понимаю. Но иногда наши страхи не так уж важны, если дело касается близких. Разве ты не поэтому пришёл сюда?

Чего он добивался подобными вопросами? Вопросами, на которые прекрасно знал ответ? Может, хотел утвердиться в своей правоте. Доказать, что прекрасно понимал ход моих мыслей. И что чёртов домик у моря, на свободе, где он и Гринграсс будут жить — не единственная цель, ради которой приложены такие усилия.

— Значит, Астория в деле.

— Астория, — эхом отозвался он, и углы его рта дрогнули. — Ладно, раз уж мы тут делимся секретиками… Конечно. Конечно, она в деле. Знаешь, что самое смешное? Для нашего чудного волшебного общества вовсе не важно, что она ни в чём не виновата. Что её семья никакого касательства не имела к Тёмному Лорду. Важно только то, что она чистокровная волшебница. И я… — он сжал зубы, — всё никак не пойму: когда чистокровность стала позором, а не поводом для гордости? Она не встретила поддержки у сестры и родителей. Их, очевидно, устраивает такая несправедливость. Сидят себе тихо, как мыши, в своём углу. Так что да, она готова на что угодно, чтобы мы вместе вырвались из этого ада.

— Уизли, к примеру, чистокровный волшебник, но его считают героем.

— Уизли? — процедил он. — Дьявол, ты серьёзно? Уизли — предатель крови. И это, как ты понимаешь, теперь ценно. Что, тоже твой приятель? — Нотт мерзко ухмыльнулся. — И я говорю не о героизме, Малфой. Не о том, кто поддерживал его или был против. Не о пожирателях смерти. Я говорю о самосознании чистокровных магов. Об их месте в этом мире. Понимаешь? Плевать мне на Тёмного Лорда! Всегда было плевать, ты ещё не понял?

Мои вопросы его раздражали всё больше и больше, он уже не мог скрыть этого. Отлично, пусть потеряет бдительность.

— И как Астория помогла тебе?

— А ты как думаешь?

— Заколдовала этот дом так, чтобы ты мог использовать здесь магию?

— Отлично, Малфой.

— Чтобы никто сюда не пролез и не узнал о нём.

— Здесь я снова становлюсь тем, кем и должен быть, — кивнул он. — Свободным волшебником. Скоро границы мира станут шире, — он оглядел бетонную коробку с мечтательной ухмылкой.

— Не думал, что кто-то мог сдать тебя? Рассказать об этом месте?

— Зачем? — фыркнул Нотт. — Что такого может дать министерство, что будет ценнее свободы и магии? Суть в том, Драко, что нам нет смысла оставаться тут. Ни смысла, ни желания. Я же говорил тебе. Мои дети не будут слушать о том, что их семья — скопище каких-то монстров. Потому что это не так, — он внимательно на меня посмотрел. — Знаешь… я хотел пригласить и тебя покинуть Британию. Ведь это будет ждать и твою семью, если ты когда-нибудь решишь обзавестись ею. Смог бы начать жизнь заново. Но после нашего разговора в кафе я понял, что тебе уже промыли мозги. Что ты не согласишься.

— Серьёзно? — выдавил я. — Ты смел полагать, что я присоединюсь к тебе?

— Я имел глупость думать, что ты тоже заложник обстоятельств…

В этот момент послышался женский плач и грубый мужской голос. Дверь распахнулась, и на пороге показался Гойл, крепко держа за локоть встрёпанную Нэнси. Волосы почти полностью перекрывали лицо. Она не сопротивлялась, но и не могла остановить слёзы и несвязное бормотание.

— Мне так хотелось, чтобы ты узнал о её делишках от неё самой, — посетовал Тео, поднимаясь и глядя на то, как Гойл подводит её к нам, а потом отпускает. — Почему ты так долго?

Нэнси упала на колени и сразу же сложилась пополам, склонив голову к полу.

— Да бред полный! — отмахнулся Гойл. — Парни сказали, что какие-то маглы тёрлись напротив, у входа в парк, и будто бы на этот дом глядели, — потом добавил уже не так уверенно: — Но… ведь этого не может быть?

Нотт повернулся и посмотрел на меня. Сощурился, словно что-то прикидывая.

— Нет. Не может, — холодно ответил он, но не так уверенно, как мог бы. — Остальные на первом?

— Да, — быстро ответил Гойл.

— Пошли того типа, приятеля Фрэнки, поискать его. Может, он вернулся в Лютный.

— Зачем? — Гойл состроил тупую гримасу. — Разве не…

— Я забыл сказать ему пару слов, — перебил Нотт. — Фрэнки обязан их услышать.

По лицу Нотта стало кристально ясно: за побег несчастного идиота ждёт не только разговор.

Где-то недалеко, судя по орущей сирене, пронеслась полицейская машина. Гойл лениво обернулся на этот звук, снова идя к выходу, но быстро потерял интерес, а Тео и вовсе не обратил внимания.

Опустил глаза на Нэнси. Она будто не могла — или не хотела — поднять голову, чтобы заметить меня. А может, заметила, и не поднимала её именно поэтому.

— Перестань, Нэнс. Сколько можно реветь? — Тео подхватил её и поставил на ноги. — Посмотри, твой любимый Драко здесь. Ты же так была уверена, что он во всём разберётся и придёт за всеми нами. Надерёт нам задницы, да? — он осторожно, даже ласково убрал волосы с её лица. — Посмотри на него. Не разобрался. И задниц не надрал.

Нэнси замотала головой, снова опустившись на пол, словно отказывалась принять действительность. А мне неожиданно вспомнился пропущенный звонок от неё. Когда это было? Может, очередная попытка исправить ситуацию.

— Ты так спокоен, Драко, — заметил он, на мгновение отвернувшись к окну. Я не упустил шанса и ещё немного пошевелил руками. Похоже, Тейлора тоже связывал Гойл. — Будто бы и не особо удивлён.

— Мне покричать и потопать ножкой, чтобы ты был счастлив?

Тео лишь хмыкнул, но по лицу явно скользнула тень подозрения.

— Я тут рассказывал Драко о том, что ты натворила, Нэнс, — неожиданно мягко произнёс он. — Вот видишь, дорогая, куда тебя завели попытки узнать правду? Но ведь самое главное — не поиск истины, а то, как поступишь с ней, когда найдёшь, — он перевёл на меня взгляд. — Нэнси этого не понимала. И не знала, что делать с истиной. Пришлось ей подсказать.

Он погладил её, сидящую у его ног, по голове. Нэнси зарыдала ещё громче.

— Похоже, Драко не помнит, что мы все были знакомы много лет назад. Да, Драко?

Я промолчал, хоть от Пэнси и знал, что такое могло быть.

— Помнишь, Нэнси, то чудное время… — он задумался. — Когда это было? Года четыре назад? Мы снова начали общаться. Случайная встреча в кафе недалеко от Косой аллеи. Ты съехала от дяди к подруге и только что провалила экзамены на мракоборца. Как ты плакалась мне, помнишь? Как предлагала уехать вместе с тобой из Британии? Но я не мог. Иногда думал об этом, но именно ты укрепила эту мысль. Уехать — так просто. Но даже это для меня недоступно.

Он быстро глянул на часы.

— А помнишь, как мы встретились с тобой перед Рождеством? — продолжал Нотт. — Ты была так рада нашей встрече. Радостные новости, ты нашла работу по душе и начала встречаться с парнем, в которого была влюблена с первой минуты знакомства. В том возрасте, когда ещё не доступен смысл слова «любовь». И каково было твоё удивление, когда ты встретила его в отделе! — он издевательски оскалился. — Когда узнала, что бывший пожиратель смерти подался в департамент правопорядка. Драко то, Драко это… Не передать словами, что я ощутил в тот момент. Малфой снова нашёл способ пригреть задницу, да ещё таким образом. Не отобрали палочку. Не посадили в Азкабан. А взяли на работу! — тут он посмотрел на меня. — Программа реабилитации… Ну да. Да… И так странно, что мистер детектив отказался помочь своей подружке с поиском убийцы отца. Почему, Драко?

— Не хотел, чтобы она стала заложницей прошлого, — глядя прямо ему в глаза снизу вверх, ответил я. — Идей, которые её саму сведут в могилу.

— М-м-м… — протянул он, потерев подбородок. — Как благородно. Но, очевидно, не так уж ты и преуспел в донесении этой мысли. Перед тем, как мы с Нэнси разошлись в тот день, я попросил не говорить тебе о том, что мы виделись. Что вообще поддерживаем связь. Объяснил это тем, что в школе мы с тобой не очень дружили, и эта новость может тебя, Драко, расстроить. И это даже не ложь. А Нэнси меньше всего хотела, чтобы ты расстраивался. До сих пор не пойму, почему на тебя женщины ведутся? Раньше это было объяснимо. Статус, деньги… Но сейчас? Хотя, не суть. Вечером того же дня я рассказал матери, кого встретил. Тут-то правда и всплыла. Сначала я злился, что Малфою опять досталось всё просто так. Но потом задумался. Ведь Нэнси тоже работала в департаменте…

Нэнси посмотрела на меня мутными красными глазами. Её лицо опухло от слёз.

— Во время праздников я успел прикинуть некоторый план, — не обращая на неё внимания, продолжал он. — А после вызвал Нэнси на разговор. И объяснил ей, чего хочу. Разумеется, она отказалась. Но когда сказал, что смогу дать взамен… Она легко поверила, что моя мать в курсе произошедшего. Наши семьи всегда ладили. Но требуется время, чтобы вытащить из неё информацию. Реализация плана займёт немало времени… Я это понимал. Как и то, что даже спустя столько лет нас не спускают со счетов. Моя идея состояла в том, чтобы устроить громкий скандал. Грабежи банков — не ради денег, а ради того, чтобы министерство встало на уши, понимаешь? Что же ещё может так взволновать маглолюбцев? Естественно, никаких убийств, нет, сам понимаешь. Это было бы слишком. К моменту начала ограблений Нэнси стащила уже достаточно палочек, чтобы моим, так сказать, помощникам нечего было бояться. Их палочки оставались чистыми, а держать связь через эти ваши телефоны оказалось очень удобно. Никаких личных встреч, неудобных сов и прочее.

— И каково это, пользоваться магловскими изобретениями? Не слишком задело гордость чистокровного?

— Это всего лишь инструмент для достижения цели, — он вскинул брови будто бы в искреннем удивлении. — Не понимаю твоих намёков. Я ведь старался не только ради себя.

— Разумеется.

Тео мгновенно посуровел.

— Почти сразу после последнего ограбления я вдруг узнаю от нашей милой Нэнси, что Гермиона Грейнджер вовсе не так проста. Крыса, которая явилась с целью найти человека, который помогает ограблениям. Очередная истерика от Нэнси. И её очередная попытка повернуть назад и похерить весь мой план. А потом убийство детектива и возмездие. И больше никаких «всё это слишком, Тео!».

Конечно, она рассказала ему о Грейнджер. Как иначе. Я перевёл взгляд на корчившуюся на полу фигурку и спросил:

— Как вам удалось выманить его?

— Детектива? Ха! То, что его отстранили, было и неудобством, и большой удачей. Всего-то стоило послать ему записку от имени дяди Нэнси. Намекнуть, что разговор пойдёт о той самой истории. Попросить, чтобы он уничтожил записку. Конечно, он её уничтожил, зачем ему оставлять такие улики о том, что он сделал? Ничего сложного, как видишь.

— Всего лишь жертва. Как ты говорил? Иногда смерть — единственный путь достижения цели?

— Именно, — согласился Нотт. — Всё было неплохо. Но пошло наперекосяк, когда обнаружили тело, которое мы сбросили в реку. Тогда-то в дело вступил Форд. Он кое-что подозревал, разумеется, ведь Нэнси поступила не совсем умно. Стала расспрашивать его про этого детектива, когда узнала правду. А теперь его находят мёртвым. Связь нашёл бы самый тупой из маглов. Он связался с моей матерью, задавал вопросы, о чём я узнал незамедлительно. Что ж, Нэнси не отличается особым умом, не так ли, милая? Где же твои мозги? — он снова погладил её по голове. — Форд прогнал её из отдела. Как не вовремя, ведь были нужны ещё палочки! Взамен тех, что использовались во время грабежа. Ей пришлось найти повод вернуться. Да, Форд кое-что подозревал, но не стал выдавать племянницу. Как мило с его стороны. Но после того, как она ударила Империусом того магла-детектива… Я решил, что ей больше не стоит покидать этот дом. Да и что ещё с ней делать, если она уже выполнила свою задачу?

— Прости, Драко…

Эти слова будто гвоздями вколотились в мозг. Когда она посмотрела на меня, голова и нос резко запульсировали, словно её лицо — источник боли.

— Извиняешься, Нэнс? Есть за что, — закивал Нотт. — Сомневаюсь, что теперь он захочет тебя спасать. Может, даже жалеет, что пришёл. Убила его коллегу, напала на напарника, обманула доверие… Предала. Если бы я рассказал об этом до того, как он здесь появился, думаю, вообще бы не захотел идти. Я бы не захотел. Если бы он узнал заранее о твоём гнусном предательстве, что бы для него стоили ты и твоя жизнь?

С трудом оторвал от Нэнси взгляд. Теперь всё то, что неустанно грызло до этого момента, подтвердилось. Искать причины и оправдания уже не нужно. И самое главное — не поиск истины, а то, как поступишь с ней, когда найдёшь.

— Я бы всё равно пришёл.

— Конечно, — скривился он. — Пресловутый второй шанс.

— Возможно. Но ты так ничего и не понял, болван. Ничего. И никогда уже не поймёшь.

Он переменился в лице, оно стало каменным. Но ещё мгновение, и оно исказилось в приступе дичайшей злобы, резко, будто по щелчку пальцев. Запульсировала жила на шее. Крылья носа задёргались. Углы рта поползли вниз. Он окончательно перестал быть похожим на себя.

— Ты ничтожество. Ты на дне. Ты никто! — вдруг заорал Нотт, стоя напротив, сжав руки в кулаки. Ещё мгновение, и набросится. — И даже сейчас смеешь делать вид, что лучше меня?!

Нэнси замолкла. Отзвук его голоса всё ещё витал в воздухе, звенел в ушах.

— Святой Малфой, — процедил он, обойдя стул, на котором я сидел, и остановился позади. Я ощутил его ладони на своих плечах. Ощутил, как отвращение, как страх наплывали подобно волне. А потом голос зазвучал над самым ухом: — Думаешь, что ты герой. Сознательно попался в ловушку, чтобы спасти ту, которая спасения не заслуживает. Конечно, каждая человеческая жизнь важна, и ты остался человеком до самого конца. Этим ты так гордишься?

Он отошёл, чтобы через мгновение снова появиться передо мной.

— Думаешь, ты лучше, потому что способен жертвовать собой ради других? А я, выходит, эгоист, и не думаю ни о ком, кроме себя? — его глаза горели самым настоящим безумием. — О чём я говорил вообще? Я тоже способен на это. Думаешь, это просто слова? Хочешь, докажу, что ты ошибаешься?

Он улыбнулся, буквально вцепившись в меня взглядом, как острыми когтями. Опустился на стул, склонился и принялся медленно закатывать левую штанину.

Я задержал на мгновение дыхание, увидев то, что скрывалось под ней. Ожидая увидеть полосу светлой кожи — жестоко ошибся. А штанина всё приподнималась, оголяя блестящий даже в полумраке металл.

— Салазар… Что ты с собой сделал?

Тео распрямился. Он так и сидел на стуле с закатанной штаниной. Нога, начиная от колена, не принадлежала его телу. Воздух вокруг искусственной голени едва серебрился.

— Пожертвовал частью себя ради других, — спокойно ответил он, явно наблюдая за реакцией. Нэнси, сидя на полу, закрыла рот руками. — Никто не знал, кроме Астории. Это она помогла мне отрезать её. Здесь, — он осмотрел помещение. — Невероятная боль. А потом помогла провести ритуал. Не буду врать, магия тёмная. Слишком тёмная и древняя, чтобы о ней в наше время вспоминали добропорядочные волшебники. Нет. Любые волшебники. Я прочёл о нём в книге, очень старой, Драко, которая хранилась в нашей семье. Прелестное наследство от предков. Там описано такое колдовство, что всё это больше смахивало на сборник мифов. Страшных, — он поморщился. — Не скрою, меня они напугали. На самом деле, этот ритуал когда-то использовали как высшую меру наказания в некоторых кругах. Например, голову провинившегося отрубали, но она продолжала жить. Тело не разлагалось, пока действовала магия. Самое забавное, что разделённые части остаются привязанными друг к другу. Неотделимыми. По-прежнему одним целым. Ещё одна возможность для изощрённой пытки… Голова, отрезанная от тела, вынуждена смотреть на то, как тело пытают. Там даже картинки были! И голова, как ты понял, всё чувствует. Понимаешь, через что проходило человеческое сознание? И на что только способно воображение…

«Я не знаю такого заклинания, которое позволяет человеку раздвоиться».

Похоже, Уизли оказался прав. Грейнджер действительно кое-чего не знала. Зато знал Нотт.

Я сглотнул кислый ком в горле, и только теперь, когда он замолк, ощутил, как сильно сжались в кулаки руки. Кожа под пальцами горела огнём.

И всё, всё встало на свои места.

— Вот как тебе удавалось оставаться на виду. Вот в чём твой секрет, — поборов отвращение, всё-таки смог открыть рот. — Следящие чары перестали быть помехой.

— Видишь, Малфой, на что я способен ради тех, кто мне дорог? Я поступил так, как должно. Встал на защиту своей семьи. Чистокровных волшебников. Ты тоже обязан был так поступить.

— Я никому ничего не обязан.

— Нет, обязан! — рявкнул он, распаляясь всё больше. — Обязан своей семье! Просто ты бесхребетный, вот в чём проблема! Ты не в состоянии понять, что должен взять на себя ответственность. Проще пойти по пути наименьшего сопротивления. Легко согласиться с мнением большинства и перестать бороться. Так ты и поступил. А может, ты и достоин умереть. Какой смысл, если после всего, даже не помня о произошедшем, ты продолжишь вести свою никчёмную жизнь? Какой смысл в твоей жизни, Драко? Но зато будет смысл в твоей смерти. Правда, Нэнс?

Мы смотрели друг на друга. Лицо пылало, и чтобы держать глаза открытыми, приходилось делать усилие.

— И где же твоя нога? — голос предательски дрогнул от гнева и отвращения. — Припрятана в доме?

— Разумеется, — с гордостью кивнул он, будто я озвучил похвалу. Эмоции были слишком очевидны, и это понравилось Нотту. — Я понятия не имел, получится ли обмануть следящие чары, но сам ритуал прошёл как надо. И никто так и не пришёл за мной. До того, как начались ограбления, я провёл здесь почти неделю. Проверить наверняка, конечно, не было возможности, но я надеялся на чудо. Может, самой судьбе было угодно, чтобы у меня всё получилось? Наверное. Вчера, когда притащились твои дружки из департамента, я оказался дома, и это просто невероятное везение. Ведь меня могло там и не быть. Сразу стало понятно, что дело не в тех артефактах, о которых они болтали. Я понял, что развязка близко. Я успел уйти, чтобы отправить тебе сообщение, и вернуться, пока они шарили по дому.

— Так уверен в себе, что даже мысли не допускал, что они найдут твою чёртову ногу?

— Да как бы они нашли? — искренне удивился он. До отвращения комично. И похоже, мысль о собственной удаче и сообразительности окончательно успокоила его. — Как найти то, о чём даже представления не имеешь? Кто бы догадался? Тем более, это мой дом. Я знаю его куда лучше, чем шайка мракоборцев. Все его тайники. И это всё, что происходило с самого января под самым носом у министерства. План. Ритуал. Палочки из хранилища улик. Ограбления… После того, как лишился ноги, я мог ходить где угодно, разве что колдовать — ни-ни. Да и в Косой переулок ни ногой, прости за каламбур, там повсюду магия. Но ведь была Астория.

— Искренность твоих чувств к ней просто поражает.

Он только осклабился в ответ.

— Надеюсь, я ответил на все твои вопросы? Ты сполна прочувствовал свою никчёмность? — он снова коснулся головы Нэнси. Послышались её всхлипы.

Прикрыл глаза, наконец поддавшись давящей на веки боли.

Очевидно, Нотт поступил довольно хитро: никто не был полностью посвящён во все детали плана. Никто не смог бы составить разрозненные куски в цельную картину. Наверняка даже Астория, что уж говорить о таком ничего не значащем винтике, как Фрэнки — всего-то инструмент. Подобно телефону.

— Ладно, Драко. Пора заканчивать. Пора дать обещание. Непреложный… — он вдруг замолк. — Что за…

Открыв глаза, увидел, что и Тео, и Нэнси обернулись и смотрят на дверь. Я прислушался, но ничего не услышал, но полагаться на слух и не мог. Как не мог и упустить своего шанса.

Закрутил запястьями, так, чтобы верёвка наконец преодолела последние дюймы до свободы. Резко рванул локоть вверх, и грубое плетение, казалось, содрало с руки всю кожу. Но цель была достигнута.

И вдруг услышал то, что привлекло их внимание. Похоже, за дверью происходила борьба. В голове будто просветлело, и это было последним, что волновало.

Сердце оглушительно забилось и замерло на миг перед рывком вперёд, на Нотта. Мелькнуло лицо Нэнси. Она только и успела расширить глаза.

— Драко!

Её голос. Громкий и пронзительный, впивающийся в мозг.

Но всё это имело значение лишь жалкую часть секунды, и та же часть секунды мне понадобилось, чтобы всё случилось.

С треском опрокинулся стул позади. Шаг, два.

Я ударил Нотта по руке и сшиб с ног, и палочка выскользнула из его пальцев и исчезла из виду. Он только вскрикнул перед тем, как мы бок о бок рухнули на пол с таким оглушительным шумом, будто рядом с ухом ударили в гигантский колокол. Только через секунду понял, что мы зацепили стул, на котором сидел Нотт.

— Я убью тебя, сукин ты сын! — он взбрыкнул и вывернулся из хватки, оказавшись на спине. Руки онемели и отказывались слушаться.

Запертая дверь задрожала, затрещала от того, что происходило за ней. Теперь я чётко услышал голоса нескольких человек, и они становились всё громче. Счёт шёл на секунды.

А затем дверь распахнулась и ударилась о стену с таким взрывоопасным грохотом, что только чудом не слетела с петель. Через проём ввалился Гойл, за ним ещё двое из прихлебателей Нотта. Они что-то орали — не разобрать, слова путало эхо — и посылали в коридор заклятья, но в кого именно, не смог разглядеть.

И слишком поздно я понял, что совершил ошибку — отвлёкся. Нотт почти коснулся выпавшей из руки палочки. Моей палочки. Она оказалась рядом, и он уже тянулся к ней.

Это было подобно нажатию на рычаг — резко и всепоглощающе. Он собирался убить меня моей же палочкой? И все эти звуки, мельтешение теней и света — словно выстрел для старта. Для гнева, способного рвать в куски плоть. Он никуда не уходил, и тьма не уходила, они лишь затаились.

Привет, старые друзья, расстилающие перед глазами чёрную пелену.

Заколотило в висках, в затылке, в самом центре мозга. Запульсировали руки, или же сами кости.

Я знал, что предрекали эти ощущения. И слишком часто давил их, не позволял взять верх. Но сейчас… сейчас всё иначе, сейчас дан зелёный свет, сейчас не нужно сдерживаться, и скоро всё кончится. Я знал, что следовало сделать.

Нотт орал и брыкался, даже пытался укусить за руку. Онемевшие пальцы крепко впились в воротник куртки.

Сжал зубы, сжал кулаки, сжалось и нутро. Замелькали перед глазами пожирающие ясность всполохи, полосующие лицо напротив, и каждая клетка тела задрожала в предвкушении, в страхе, в нетерпении от надвигающейся волны. Злость, толкающая на необдуманные поступки.

Кулак рассёк воздух. Я отпустил последние тормоза. Цель — не где-то там, больше — нет, она здесь, подо мной, намертво прижатая к полу, и я настиг её. Всё, что будет дальше — не имеет значения. Больше нет слов, нет вопросов, только жжение пламени.

Всё должно было закончиться не так, но сказанное и сделанное в этом проклятом доме забарабанило по вискам. Отрезало последнюю нить здравомыслия.

Кулак встретился с мордой Нотта, будто нож вошёл в расплавленное масло. Костяшки пальцев запылали, как раскалённые угли. Жизнь и чувства вернулись в них мгновенно.

Удар — за каждую чёртову ухмылку, которую он позволил себе.

Ещё удар — за каждое обещание. Руку горячила кровь, брызнувшая из разбитого носа.

И ещё — за каждое слово, вылетавшее из окрашенного красным рта.

Взгляд Нотта потерял фокус, поплыл. Но он не отключился. Я скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то стремительно несётся к нам и кричит.

Моё имя. И что-то ещё. Но какая разница? У меня было дело поважнее — держать ритм, в такт биению сердца, чисто механическое действие, как движение маятника, чтобы кулак опускался в центр окровавленного лица Нотта, погружаясь в него глубже с каждым разом.

— Малфой!

Малфой…

— Прекрати!

Нет.

Где-то сбоку мелькнула чёрная тень, голос стал громче, зажужжал над ухом. Снова крик и вспышка.

— Они заблокировали здание! — послышался голос. Кому он принадлежал, оставалось только гадать.

Вдруг послышался хлопок, и у двери возникло плотное чёрное облако, и то, что происходило дальше, увидеть было уже невозможно. Облако быстро заполняло всё огромное помещение, словно невидимая рука натягивала непроглядную простынь. Мир слишком быстро погружался во тьму, вот она достигла и нас.

Слышались приближающиеся шаги, но никакой возможности что-либо разглядеть — полный мрак. Похоже, это порошок мгновенной тьмы. Как бы ни напрягал глаза, ничего не видел.

— Прекрати, ты его убьёшь! — над самым ухом.

Ощутил, как схватили за воротник сзади и попытались оттащить. Это голос Поттера. Но я вывернулся и снова занёс руку для удара.

Лишь на мгновение ослабил давление — пригнулся ещё ниже, чтобы ненароком не попало заклятье — как ощутил резкий толчок. Нотт рванулся вверх, с размаху приложившись головой о мой подбородок. Клацнули зубы, и я был почти уверен, что отхватил кончик собственного языка.

— Драко!

Истошный вопль Нэнси отдавался в ушах. Лучи заклятий со свистом прорезали тьму. Впереди продолжалась битва, и сражающиеся всё быстрее приближались к нам, вспышки магии летали совсем близко.

— Поттер, не мешай!

Но было слишком поздно. Нотта рядом уже не было. Дыхания не хватало, перехватило горло, и сердце бухало словно в голове.

— Ты его убил бы, чёрт возьми! — послышалось грубое из-за спины, так не похожее Поттера.

— А он хотел убить меня!

— Пригнись! — и снова его рык, разрезавший воздух.

Спасла только случайность — или подсознательное чутьё — и выдрессированная способность к быстрой реакции. Выкрикнув приказ, он сам пригнулся, я чувствовал это.

Яркий луч пронёсся мимо, разминувшись с моей головой на какие-то дюймы. Я слышал возле уха свист пролетевшего заклятья.

— Где твоя палочка? — выкрикнул Поттер, и только теперь я вспомнил, что Нотт почти дотянулся до неё. Успел ли схватить?

Быстро зашарил в том месте, где видел палочку. И облегчение будто пронзило насквозь, когда пальцы коснулись её.

— Драко! Драко!

Этот отчаянный выкрик заставил замереть и ещё ниже припасть к земле. В колени от стояния на бетонном полу врезалась острая боль, но это не могло затмить такой же острой мысли о том, что упустил Нотта. Но на смену этому вдруг пришёл старый сон: такая же темнота и бесконечный лабиринт. И голос Нэнси. Она зовёт меня, но я не в состоянии понять, где она находится.

— Нэнси…

В ответ — тишина. Пытаясь восстановить дыхание, выпростал руку вперёд, на удачу, на зовущий голос. Прополз немного в сторону и нащупал плечо Нэнси. Всё нутро подскакивало от криков, от возможности, что следующий луч прилетит в цель.

Сзади вдруг послышался топот, такой же, как впереди. Или сбоку? Это Поттер снова бросился в битву или… Отвлекшись, я потерял направление, и теперь казалось, что мы в самом центре бойни. Непрерывно разбивался вокруг бетон, и крики, крики, крики — будто всё пространство заполнилось ими.

Впился в её плечо, услышал болезненный выдох. Рванул Нэнси на себя, а потом потащил назад, подальше от опасности, снова пригнувшись. Протего само собой возникло в мыслях, и я сразу ощутил, как воздух вокруг мелко задрожал. И как, чёрт возьми, вовремя.

Летящее на нас заклинание отскочило в сторону. Защитное поле дрогнуло, а потом и вовсе исчезло. Пальцы Нэнси до боли врезались в предплечье. Голова раскалывалась пополам, а шум битвы окончательно дезориентировал. Ещё одна ловушка.

Вдруг из темноты перед нами, пригнувшись, вынырнула Гермиона. Тёмные глаза чернеют на фоне бледного лица, а в руке палочка. Её дрожащий свет каким-то образом рассеивал окутавший нас мрак.

Она протянула руку.

— Драко… Держись крепче и не отпускай Нэнси! Спустимся вниз…

— Салазар, как же я рад тебя видеть… — не выпуская Нэнси, я схватился за протянутую горячую ладонь.

Лицо, располосованное тенями, не отразило той смеси чувств, которая слышалась в голосе. Она была собрана и насторожена, напряжена, как сжавшаяся пружина, готовая выстрелить.

— Твой патронус, — она сжала мои пальцы и потянула на себя, помогая подняться. — Господи, счастье, что ты…

Раздался оглушающий взрыв. Совсем рядом, а может и вовсе внутри головы. Осознание пришло слишком быстро, в тот самый момент, когда твёрдая почва под ногами превратилась в пустоту.

Свист в ушах. Мельтешение серых и чёрных полос. И снова удар пришёлся в спину, а сверху с размаху придавило живым дрожащим телом. Послышался стон и всхлипы, но через мгновение давление прекратилось.

Падение выбило весь дух. Целую вечность только и мог пялиться в серый потолок, на образованную взрывом дыру, на торчащую из разверзнутой пасти арматуру, откуда клочьями тянулся плотный чёрный туман. И бесконечное мгновение казалось — сейчас задохнусь. Зрение потеряло чёткость. Слишком громко отдавались в голове собственные попытки вздохнуть. Но мог издавать лишь хрипы.

Вдох — раз, выдох — два. Секунда, две, целая минута. Снова обретя способность дышать, сел, и мир поплыл куда-то в сторону. Тряхнул головой, ощупал затылок и лоб, пытаясь поймать в фокус собственные пальцы. Руки, пропитанные красным, дрожали и расплывались. Почему сердце до сих пор не разорвалось от такого дикого биения?

Огляделся. Немыслимо. Мы провалились на этаж ниже.

Пространство ничем не отличалось от того, что было выше. Бетонная коробка, две двери, высокие кучи строительного мусора. Разве только стёкла в окнах целы, и образовавшаяся дыра в потолке не так велика.

Спину жгло от каждого движения, прошибал холодный пот. И тут я понял, что удар об пол должен был быть куда сильнее и иметь более сокрушительные последствия, чем разбитая голова. Странно, что позвоночник до сих пор цел.

Сверху послышался голос Грейнджер, но сказанного не разобрал.

— Что? — попытался встать, но чуть не рухнул обратно, настолько всё закружилось перед глазами. Только куча мусора, ставшая опорой, помогла избежать падения.

— Она с-спрашивает, всё ли с нами нормально, — содрогаясь от истерики, сказала Нэнси, успевшая отползти в сторону, за кучу строительного мусора, о которую я опёрся плечом. — Она применила амортизирующее заклинание… Т-ты… ты в порядке?

— Ага, в полном.

Если выберусь отсюда, то не вылезу из постели ближайшую неделю. Если… Нет. Когда выберусь.

Нэнси, тяжело дыша, выкатив глаза, не пыталась встать, только потирала явно ушибленный бок. Волосы, лицо и одежду будто припорошило снегом — слоем бетонной крошки и пыли. По лбу стекала струйка крови, но в остальном она была невредима.

— Все кости целы?

Она кивнула. Звуки битвы, исходившие сверху, казались далёкими. Нужно бежать, нужно помочь, нужно что-то сделать…

Я наконец-то смог окончательно восстановить дыхание, взять себя в руки. Нэнси, похоже, досталось меньше. Наверное, потому что она приземлилась на меня.

— Бегите! Бегите вниз! — теперь я расслышал слова Грейнджер сверху, вырывавшиеся из лезущего через дыру тумана. — Встретимся…

Продолжения не последовало. Кто-то или что-то не позволило ей договорить.

— Гермиона! — горло перехватило, будто сжатое жёсткой рукой. — Грейнджер!

Только глухие мужские выкрики.

— Вниз, Драко, уходим! По лестнице, туда! Отсюда нельзя трансгрессировать… Мерлин, да подожди! — крик Нэнси перекрыл глухой шум битвы. — Ты слышал, кто-то кричал, что перекрыли здание? Как мы выберемся?

Я опустил взгляд на руку, на окровавленные пальцы и костяшки. Кулак так крепко сжимал палочку, что она не вылетела, когда произошёл взрыв, когда мы рухнули вниз. Мышцы сами сделали работу, получив подсознательный импульс от мозга: больше нельзя упустить оружие.

— Ты должна спрятаться, а я пойду наверх и помогу, чем смогу.

— С ума сошёл?! — запястье сжала рука, но я стряхнул её, глядя только на выход. Если с ней что-то случилось, если она… — Грейнджер сказала бежать вниз!

— Нет.

— Ты должен…

Я остановился на полпути. Все звуки отошли на второй план, только её слова набатом грохотали в голове. Повернулся и посмотрел прямо в глаза Нэнси.

— Я? Должен? — шаг к ней. — Кому?

Голос эхом зазвенел в воздухе. Она отступила назад. Никогда в жизни я не хотел ударить её, сделать больно, по-настоящему. Даже не допускал мысли. Никогда. И не мог понять сейчас, действительно ли злился на неё, так ненавидел, или же просто адреналин обострил все чувства.

Глядя на Нэнси, просто не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Одна часть рвалась наверх, быстрее к лестнице, на помощь. Сделай хоть что-то, найди, защити… Но другая приморозила подошвы к полу. Никогда не сдвинуться с места.

«Как велика её вина на самом деле? — зашептал голос в голове. —  Почему ты пришёл за ней?».

Что я мог ответить голосу? Себе? Ей?

Убирайся, Нэнси, катись, исчезни, сотрись из памяти треклятое имя, я не хочу видеть тебя, не хочу тебя, не хочу, чтобы ты была здесь, живи своей жизнью и оставь меня в покое…

Но голос в голове прав. Он лишь вторил множеству мыслей, которые успел за всё это время передумать. Неверие в вину, а после попытки оправдать, понять — никуда не делись, но сейчас их застилал гнев, слепой, никогда не пытающийся и не могущий быть честным.

«Она не хотела, — говорил Нотт. — Собиралась тебе рассказать».

Я не понимал, где правда, а где ложь, и что именно чувствовал. Лишь только страх за Грейнджер держал сознание на плаву.

Маленькая фигурка напротив, припорошенная белой пылью, такая жалкая и безобидная. И если бы не Тейлор, если бы не отнятая человеческая жизнь, то всё могло бы быть иначе.

Сознание цеплялось за остатки благоразумия, и оно всё-таки одержало верх. Глаза напротив, так близко, наполнились слезами.

— Я знаю, знаю, Мерлин, я знаю, что натворила! Что теперь будет? Что со мной будет? Я не хотела, клянусь, не хотела, Драко… — слёзы сорвались вниз по щекам, слова слетали с губ рвано и невнятно.

— Я могу понять твой выбор и твои мотивы, но не принимаю их. Не принимаю. Ты хотела правды и получила её. Мы ещё поговорим обо всём этом, а пока надо торопиться, — сказав это, прикрыл на мгновение глаза. С ней всё хорошо, нельзя думать иначе. — Идём.

— Я знала, что ты придёшь, — сквозь слёзы сказала она, когда уже повернулся к ней спиной. — Но дело ведь не в твоих ко мне чувствах…

Я старался прислушиваться к тому, что происходило наверху. Желание съязвить на миг оборвало поток мыслей, но так и не вырвалось. Как она могла думать сейчас о таких вещах?

— Пришёл, потому что не мог иначе.

— Да. Я о том и говорю.

Я не знал, поняла ли она смысл сказанного. Но выяснять не хотел.

— Попроси ты помощи… Нет, теперь уже плевать.

Она ничего не ответила, и мы оба побежали к двери. Задача проста: сопроводить Нэнси вниз, а самому вернуться и узнать, нужна ли помощь. Может, Грейнджер уже на первом, думая, что мы незамедлительно выполнили её приказ.

Уже у самой двери услышал то, что не хотел бы услышать: топот нескольких пар ног по лестнице и голос, в котором узнал Гойла.

Потребовалась секунда, чтобы сопоставить то, что видел, пока всё вокруг не поглотил чёрный туман. Наверху точно был Гойл, Нотт и ещё двое — итого четверо. Я не мог утверждать, что в здании сегодня находилось всего пять человек. На первом этаже мог оставаться ещё кто-то. Но если их всего пятеро, то одного не хватало. Где он? Остался внизу? Или, уйдя по приказанию Нотта за Фрэнки, ещё не вернулся?

Нэнси права, кто-то кричал о том, что здание перекрыли. Значит, этот пятый не мог войти. И выйти — как и остальные. Все мы в ловушке, и именно здесь всё закончится. Так или иначе.

Сколько было тех, кто пришёл на помощь? Только Поттер и Грейнджер — вряд ли. Где-то здесь могли быть Уизли, Кларк и Джонс, и оставалось только молиться, что они не притащили с собой Стюарта, не позволили ему войти сюда. Каким бы умником он ни был, каким бы отличным стрелком ни являлся — он магл. Здесь, среди заклинаний, попросту бы погиб.

Но сейчас ситуация изменилась. Похоже, Гойл — скорее всего, не он один — прорвались через мракоборцев и сбежали с поля боя. Но какова на самом деле расстановка сил, было неизвестно. И думать времени не было.

Быстро схватив Нэнси под локоть, рванул ко второй двери, сразу поняв, что за ней было. Дёрнув ручку на себя и распахнув её, убедился в правоте. Убогая и вонючая уборная — такая же беспризорная, как и само здание.

Затолкал Нэнси внутрь. Не дав ей и слова сказать, захлопнул дверь и запечатал её заклинанием. Она что-то закричала и забарабанила в дверь, но я уже был у выхода.

Как мог быстро, вылетел в коридор и застал Гойла на лестничной площадке между первым и вторым этажом. Тупо раззявив рот, он замер и уставился на меня снизу вверх, держа палочку в опущенной руке. Но ещё секунда, и её кончик был направлен на меня, а сам он взлетел на несколько ступенек. Его налитая кровью морда, заляпанная красным — в битве он потерял мочку уха — исказилась в злобной гримасе.

— Какая же ты тварь, Малфой! Круцио!

Заклинание вылетело из его рта в тот самый момент, когда палочка уже взвилась в воздух по приказу моей. Невербальный Экспеллиармус — первое, что пришло в голову — не дал ему возможности использовать Непростительное.

— Я уже говорил, Грег, ты стал слишком болтливым, — и послал в него Оглушающее. Он с грохотом рухнул вниз, как мешок с кирпичами, и только чудом не скатился с лестницы на первый этаж.

Спустился на пару ступеней, чтобы поднять его палочку. Нагнулся, подавив вздох от резкой боли в спине.

Чертовски знакомая…

Украденная из хранилища улик? И тут пронзило воспоминание — конечно, она выглядела знакомо. Ведь она когда-то принадлежала Софи Палмер.

Тишина, стоявшая на третьем этаже — подозрительно. Спрятав палочку Софи в карман куртки, уже было хотел подняться наверх, как в проходе появились Грейнджер и Уизли, чуть ли не сбивая друг друга с ног. Выглядели они неважно — оба в крови, с посеревшими угрюмыми лицами и взлохмаченные, как и Нэнси — припорошённые белой пылью. Рыжие волосы Уизли теперь казались тусклыми, он будто резко постарел лет на тридцать. А вот лицо Грейнджер просияло, стоило ей увидеть меня.

— Драко! — и она бросилась вперёд. Молниеносно слетев по ступенькам, чуть ли не весом навалилась на меня, обнимая. И так же быстро отпрянула, выглянув на лестничную площадку, где лежал без чувств Гойл. — Где Нэнси? Господи, ты выглядишь…

 — Знаю. Я запер её в туалете, там, — и махнул рукой в сторону. — Спасибо, что использовала чары, когда мы упали. Иначе мы точно позвоночники сломали бы, — и глянул на Уизли, который быстро спускался, а затем на Гойла. — С ним ещё кто-то был? Где Нотт? Что вообще происходит? Где остальные? — вопросы сыпались и сыпались, остановиться было невозможно. — Я видел шестерых, Нотт, Гойл и их дружки. Один сбежал, и другой пошёл за ним. Скорее всего, их здесь осталось четверо.

— Джонс отправился в министерство вместо с типом, которого мы поймали на улице до того, как вошли, — сухо отрапортовал Уизли, когда мы трое спешили вниз. — Кларка задело заклинанием, он остался наверху. Дела неважные, Гарри пытается остановить кровь, но, думаю, обойдётся. Двоих мы уложили, а Гойл с Ноттом сбежали. Если их было всего четверо…

— То остался только Нотт, — вставила Грейнджер, вслед за нами перепрыгивая тело Гойла. — Но далеко ему не уйти, здание перекрыто.

— У него мантия-невидимка, — вспомнил я. — Так он…

— Знаем, — оборвал Уизли. — Так он ушёл от нас с площади. Мне почти удалось сорвать её Акцио, но не успел…

— На площади была не Нэнси, а Нотт под оборотным. Она убила Тейлора, — перебил я без всяких эмоций. — Но это случайность. И она же напала на Стюарта. И воровала для Нотта палочки из хранилища улик. Ещё я знаю, как Нотту удавалось уходить от следящих чар. Он отрезал себе ногу и с помощью ритуала заколдовал её. Слишком сложно, расскажу позже.

Я не мог уложить всё, что узнал, в достаточно краткую сводку, но чувствовал необходимость рассказать хоть что-то. Они должны понять хотя бы толику происходящего здесь и сейчас.

Обмен репликами шёл быстро и чётко, без лишних попыток задеть или оскорбить, как обычно. Подобная ситуация — не место для мелких распрей, и Уизли это понимал, как и я.

Им понадобилось секунд десять, не больше, чтобы изложить обстановку. Где-то внизу сейчас был Нотт, озлобленный и готовый на всё. Ему терять нечего. Хоть я и знатно попортил ему морду, он, похоже, не потерял способности передвигаться. Следовало быть начеку, остальные терзающие вопросы о происходящем и то, что я узнал, могло и подождать.

Мы тихо прошли через короткий тёмный коридор и оказались перед пустым помещением, такой же огромной бетонной коробкой. Здесь были высокие окна, почти в пол, но свет, проходящий через грязные стёкла, не спешил рассеивать царивший мрак. Дверь на самой дальней стене распахнута настежь, и внутри явно никого. Шесть широких квадратных колонн, подпирающих потолок, стояли по три штуки в два ряда посередине. Между ними самими было примерно шага три-четыре, а между рядами — все десять.

И — пустота. Легко догадаться, что Нотт прятался за одной из колонн. А может, и вовсе скрывался под мантией, и палочка уже направлена на нас.

Из-за самой дальней колонны правого ряда полетело заклинание. Мы втроём пригнулись одновременно, подчинившись единому рефлексу, и в тот же миг рассредоточились, заняв каждый свою колонну.

Левый ряд был ближе к нам. Уизли бесшумно метнулся вперёд. Так резко, что красный луч, выпущенный Ноттом, достиг места, где он стоял секундой ранее, с большим опозданием. Уизли сумел пробежать до второй колонны и припал к ней, крепко держа палочку. Грейнджер рванула к правому ряду, заняв первую колонну, выбрав тем самым очень удобную позицию для прямого нападения. Сам же я выбрал ближайшую, чтобы при необходимости прикрыть их. Нотт выдал своё местоположение, был окружён и вряд ли решится на то, чтобы сменить позицию.

Луч, разминувшись с Уизли, ударился о стену позади. Только обернувшись увидел, как осыпался бетон. Заклинание проделало в стене дыру размером с кулак. Ощутимая дрожь пробежала по телу, когда представил, что такая дыра окажется в ком-то из нас. На них, в отличие от меня, были защитные костюмы мракоборцев, но это не спасло бы, если бы заклинание попало в голову.

— Ничего не выйдет, Малфой! — заорал Нотт так, что эхо разнеслось до самого потолка. — Ничего, сукины дети, у вас не выйдет! Я лучше сдохну, чем позволю…

Я видел, как Грейнджер с быстротой молнии взмахнула палочкой, крепко сжав губы. На лице отразилась такая ненависть, что её можно было буквально почувствовать — но лишь на миг. В следующий она снова была холодна и собрана.

Послышался громкий вздох Нотта. Из-за края колонны появился кусочек мантии, которая скрывала его. Похоже, Гермиона применила манящие чары, чтобы иметь возможность видеть противника.

Но нет, мантия не взлетела в воздух, не оказалась в руках Грейнджер. Нотт успел ухватить её за край, прежде чем она сорвалась с него.

Но зато из-за колонны показалась рука, и мы Грейнджер выстрелили оглушающими заклинаниями, которые так и не достигли цели. Они были отброшены Ноттом в мгновение. Лучи отлетели в потолок, и бетон поглотил их, осыпавшись крошкой.

Снова воцарилась тишина. Ни шагов, ни голосов — словно вакуум. Я не до конца понимал, последствия ли это выстрела в номере отеля, или правда всё замерло.

Повернул голову направо, поймал взгляд Грейнджер. Она жестом дала понять, что намерена продвинуться вперёд, ко второй колонне, поближе к Нотту, и чтобы я занял её позицию и прикрывал. Глянул на Уизли, поманив его, а потом указал на себя и направо. Он кивнул в знак того, что понял; он должен был занять моё место, чтобы и видеть нас, и иметь возможность помочь. Сейчас они оба были в поле моего зрения, но друг друга не видели.

Мы сдвинулись, как по цепочке, практически одновременно. Грейнджер оказалась впереди меня, Уизли — слева. Он выпустил целую очередь лучей, которые один за другим ударились в левую часть самой дальней колонны. Я понял его мысль — он хотел, чтобы Нотт, спасаясь, рванул вправо, и у Грейнджер была возможность атаковать его со своей стороны.

А дальше…

Я никогда не мог поверить в то, что выражение «как в замедленной съёмке» правдиво. Каково это, когда секунды вдруг превращаются в жвачку, тянутся и тянутся, и мир вокруг замедляется? Когда слышно, как бешено движется по венам кровь. По-настоящему. Зрение обретает чрезмерную чёткость и контрастность, а движения так заторможены, словно действо происходит в воде.

Но это и произошло, когда Нотт вдруг вынырнул из-за колонны не справа, как думал Уизли, а слева — в намерении перебежать в соседний ряд. Всё происходило и быстро, и чертовски медленно. Словно падение.

Грейнджер выскочила из-за колонны, припав на мгновение к земле, мягко и плавно, словно кошка — заклятие Нотта пролетело над её головой в тот миг, когда он уже скрылся за колонной левого ряда. Потом, словно внутри неё сработал пружина, она оттолкнулась от пола и понеслась вперёд, не до конца разгибаясь, выставив палочку вперёд. Она ловко уворачивалась от атак, но одно заклинание пропустила, не сумев быстро перестроиться и метнуться в сторону.

Я еле успел выставить защитное заклинание, чтобы оно не попало прямо ей в голову. Лёгкие будто сжались в это мгновение, а потом невидимая рука разжала железную хватку.

Позади загремел голос Поттера.

Мантия слетела с Нотта и взвилась в воздух. Складки лёгкой ткани замерцали в бледном свете. Я и Уизли одновременно побежали к колонне, за которой скрылся Нотт. Я видел, как рядом мелькала рыжая голова. Мы поравнялись у второй колонны, он — слева, я — справа, между нами — пара шагов. Я уже видел Тео. На периферии взгляда видел, как Уизли повернул голову в мою сторону, слышал звук его голоса, слышал, как что-то кричит Поттер.

Видел, как Нотт медленно перевёл взгляд от несущейся к нему Грейнджер на Уизли, который оказался перед ним и всё надвигался, потом на меня.

Шесть шагов. Пять. Четыре.

Видел, как поднялась его рука — за миг, за секунду, за целую бесконечность до того, как Гермиона выбила из неё палочку.

Но заклинание уже вылетело. Уже резал воздух луч, но сбил траекторию. И теперь Уизли нёсся прямо на него.

Нет.

Хватило одного сбивчивого удара сердца, чтобы приказать мышцам ног напрячься, чтобы заставить тело подчиниться одной только мысли, одной только цели, одному импульсу.

Пальцы вцепились в костюм Уизли, всё тело сжалось, словно один сплошной ком, и я всем весом навалился на него.

Мир вокруг вдруг снова ожил, закрутилась планета, зазвенел в голове привычный гул — всё это пронеслось в голове, когда ощутил боль. Я не мог понять её источник, не мог вдохнуть от пробравшего тело спазма. Боль скручивала лицо, как водоворот, и будто половина тела перестала существовать.

Неужели зацепил заклинание? И где Нотт?

Я слышал смех. Чувствовал жжение где-то в спине, но то было ничем по сравнению с тем, что испытывала голова. Нет, такая боль не существует. Не может существовать.

На миг всё потемнело, вокруг заплясали звёзды. Они меркли и снова загорались. И только до боли знакомое, такое родное лицо вынырнуло из тьмы. Это я видел предельно чётко, словно картинка пришла не извне, а уже была внутри, по другую сторону пульсирующих зрачков. Видение или реальность?

Гермиона… Она плачет. Она вся в крови — лицо, руки, волосы, шея… Откуда столько крови? Просит не уходить, просит остаться. С ней. Где?

Всё это исчезло так же быстро, как и появилось. И снова слабый свет, размытые силуэты.

Чувствовалась рука, и я поднёс её к лицу. Увидел только её контур, словно смотрел через грязное старое стекло. Где рана? Куда попало заклинание? Где Гермиона, просящая остаться?

Коснулся пальцами правой щеки. Мокро и горячо, а вокруг кричат. Кто-то схватил меня за руку и отвёл её. Это она.

Попытался позвать, но в горле резануло и громко забулькало.

— Гер-ми-она…

— Нет, Драко, тихо, не говори, пожалуйста, господи… Гарри! Рон!.. Надо в больницу, надо… Он же истечёт кровью, твою мать! Ты посмотри, куда…

Голос слышался и сбоку, и сверху, и снизу. Отовсюду. Я чувствовал, как она сжимала мою руку, но это чувство слабло, казалось, она хочет отпустить меня. Я крепче сжал её пальцы, чтобы она не смогла уйти.

— Если он умрёт, я…

Умру?

— Куда он… — выдавил я, и горло снова резануло болью, и кашель вырвался наружу. Лицо окропили брызги. Что это? — Куда…

Я слышал себя, но голос срывался в бездну. И почему так болит голова? Казалось, что никто не понимает меня. Не слышит. Не хочет ответить.

Откуда-то издалека, из тёмного тумана, выплыло лицо Софи. Задыхающаяся, она осела на асфальт, а потом… умерла. Умру.

Мысли о смерти казались далёкими, слишком отделёнными. Как бы ни был силён страх, все прежние мысли стали лишь тенью.

«Поцелуй меня, пока я молода».

Софи умерла. И Синяя Птица тоже умерла.

«Здравствуй, здравствуй, моё маленькое божество! Напрасно я лаял и вилял хвостом, ты не понимал меня! Но теперь! Я люблю тебя! Я люблю тебя…»

И сколько ещё не сделано. Не сказано. Не прочувствовано?

«Какие слова ты сказал бы любимой женщине, если бы они были последними?»

Хотелось спать. Хотелось поддаться сну, но я слышал, как Гермиона просила о чём-то. Но о чём? Нельзя спать, пока не выясню. Она плачет — это точно. Сидит рядом, склонив голову.

Поговори со мной, Грейнджер. Давай сыграем в твою дурацкую игру. Я отвечу честно, клянусь.

Я скажу тебе правду. Может, хотя бы сейчас обойдёмся без лжи.

— Гермиона, — на выдохе, чтобы кровь… да, это она, не булькала в горле. Какой мерзкий звук. Как хочется провалиться в сон.

— Драко, тихо, не нужно, сейчас мы…

— Я тебя люблю.