Другой принц (гет)

— И вообще все могло быть гораздо хуже!

— Но все могло быть, черт возьми, и неизмеримо лучше!

(с) Джозеф Хеллер, «Уловка-22»

Джон постепенно шел на поправку, валяясь в комнатах мейстера Эймона, и спал сколько дают, как образцовый солдат, а точнее — спал почти весь день и уж точно всю ночь. Возможно, виной было маковое молоко, которым иногда поил Джона мейстер Эймон, но Джону было все равно — его очень занимали его сны. В некоторых из них он видел мир глазами своего лютоволка, который невозбранно ошивался где хотел и даже успел снюхаться с несколькими милыми волчицами. Сны с участием лютоволка были интересными, но, просыпаясь, Джон чувствовал, что настроение от таких снов не повышается, а даже наоборот: лютоволк гулял на свободе, а Джон собирался без вины отсидеть пожизненное на Стене.

Когда тоска от волчьих снов стала почти невыносимой, Джону приснился его пропавший дядя Бенджен. Дядя Бенджен со своей обычной ехидной усмешкой стоял с той стороны Стены, а Джон словно смотрел на него немного сверху, как будто паря в воздухе перед Стеной.

— Я скажу ребятам, что ты вернулся, дядя, — пообещал обрадованный возвращением дяди Джон, думая, что Бенджен уже битый час мерзнет перед закрытыми воротами.

— Стена не пропускает меня, племянник, — пожаловался дядя все с той же насмешливой ухмылкой.

— А по-моему, дядя, — весело предположил Джон, вспоминая Бенджена таким, каким он раз в пару лет приезжал на побывку в Винтерфелл, — по-моему, ты просто снова напился и забыл пароль.

— Хех, — одобрил подколку Джона дядя Бенджен и дал ему очередной возмутительный совет. — Служи, племяш, как я служил. А я на службу положил.

На этом веселый сон с дядей Бендженом закончился, и Джон изобразил страдания и попросил у мейстера Эймона еще макового молока.

Дядя Бенджен посетил сны Джона только после второй порции макового молока, и ухмылка у него была такая, словно обе порции макового молока он выпарил, а осадок скурил.

— А тебе не казалось, племянник, что в Дозоре ты окружен сумасшедшими? — доверительно спросил Бенджен, а Джон попытался понять, к чему тот клонит.

— Нет, — честно ответил Джон. — Мне сначала казалось, что я окружен неумехами, садистами и дураками. Но потом я поговорил с мейстером Эймоном, который объяснил мне, что я как бастард испытываю подсознательную ненависть к людям. Я не согласился и ответил, что ненавижу их всех вполне сознательно…

— Так, так, — одобрительно поддержал Джона дядя. — Мейстер Эймон занятный человек. Однажды, когда он еще не был слеп, он начитался валирийских фолиантов и диагностировал у меня депрессию. «Нищета тебя угнетает, — сказал мне мейстер Эймон. — Невежество тебя бесит. Неумелость и необучаемость внушают тебе отвращение, а человеческая глупость доводит тебя до белого каления. Словом, совершенно нормальная жизнь приводит тебя в угнетенное состояние духа».

— А мне мейстер сказал, что других дозорных у него для меня нет, так что мне лучше привыкнуть к этим, — поделился Джон. — Знаешь, некоторые из них оказались не такими уж и плохими ребятами. Хотя многие все-таки конченые мрази, которые зарезали бы и собственного лорда-командующего, причем не только возвращаясь из неудачного похода, но и прямо во дворе Черного замка.

— А ты умнеешь, Джон, — похвалил мизантропию Джона снящийся дядя. — Смотри, потом этого не забывай. И все-таки, я за свои годы в Дозоре сделал вывод, что сумасшедших в нем больше всего, особенно среди разведчиков.

— Послушай, дядя, — возразил Джон. — Но ведь посылать в ледяные пустоши человека, у которого не все дома, — это отправлять его на верную смерть.

— А кто еще, кроме сумасшедших, пойдет на верную смерть? — возразил дядя Бенджен.

Когда Джон почти окончательно поправился, не считая обгоревшей правой кисти, пальцы на которой по-прежнему плохо сжимались, до него дошли слухи о том, что Джиор Мормонт, лорд-командующий Ночного Дозора, решил на старости лет показать всем, что он еще крепкий мужик, и готовит поход за Стену, чтобы силами двух эскадронов разбить наголову огромную армию Одичалых, вместе с гигантами, мамонтами и прочими сказочными существами.

— За Стеной есть трава для лошадей? — спросил Джон, которого разговоры с дядей во сне настроили на циничный, но разумный и прагматичный лад.

— Насколько я знаю, практически нет, — признал мейстер Эймон. — Есть ягель, но лошади его не едят.

— В таком случае, Мормонт сумасшедший, — рассудил Джон, напав на любимую дядину тему, но мейстер Эймон разговор не поддержал.

— Мейстер, — окликнул его Джон через пару минут. — А вы не могли бы признать меня временно негодным к вылазкам за Стену?

— И тебе совсем неинтересно посмотреть, что там за Стеной? — удивился мейстер Эймон, словно забыв, что Джон лежит у него именно потому, что Джон уже сходил и посмотрел, а потом мертвяки, которых он притащил из-за Стены, сожгли квартиру лорда-командующего и чуть не порешили самого Джона. — Ты что, собираешься просидеть в этих развалинах всю жизнь?

— Нет, конечно, — ответил Джон. — Но я бы лучше сходил за Стену в компании, которую выберу сам, и тогда, когда мне самому захочется. А пока у меня, например, еще не прошла рука, я толком не могу фехтовать и потому негоден к строевой.

— Джон, — строго сказал мейстер Эймон. — Единственные люди, которых освобождают от походов, — это сумасшедшие. Если ты сумасшедший, я, конечно, не могу подвергать опасности жизни твоих товарищей и выпускать тебя за Стену.

— Я сумасшедший, — с готовностью откликнулся Джон. — Например, мне часто снится сон, в котором я один хожу по опустевшему Винтерфеллу. Там нет никого из моей семьи, представляете? То есть даже во сне у меня не все дома.

— А ты заходишь там во всякие подземелья и пещеры? — заинтересовался мейстер.

— Захожу! — с готовностью откликнулся Джон.

— Согласно валирийской премудрости, если во сне ты входишь в пещеры, значит, тебе пора к девкам, — ошарашил Джона столетний мейстер, о котором Джон думал, что тот и слова такие забыл. — Я смотрю, ты совсем на поправку пошел.

— Да нет, я сошел с ума, — настаивал Джон. — Я каждую ночь беседую во сне со своим пропавшим дядей, который настаивает, что с ума сошли все вокруг, и я с ним все больше соглашаюсь. Посудите сами, мейстер: разве считать, что все вокруг сумасшедшие, — не первый признак сумасшествия?

— Первый признак сумасшествия, если хочешь знать, — доверительно сообщил мейстер, — это постоянно рваться в поход за Стену, где даже нет людей, не желающих тебя угробить, а если ты угробишь их сам, тебе не будет от этого никакой выгоды. Так что ты вполне нормален, Джон. Вот Куорен Полурукий, например, подлинный сумасшедший — ему уже отрубили почти все пальцы на правой руке, а он даже не попросил о снятии его с боевых, научился фехтовать левой и по-прежнему проводит за Стеной больше, чем по эту сторону от нее. Форменный сумасшедший.

— Но если Куорен сумасшедший, почему вы не перестанете выпускать его за Стену?

— Потому что он меня об этом не просил.

— А если он вас попросит не выпускать его за Стену?

— Тогда я ему, конечно же, откажу, — отозвался старый мейстер. — Правило Ночного Дозора за номером 22 гласит: «Всякий, кто пытается уклониться от выполнения боевого долга, не является подлинно сумасшедшим».

— По-моему, это какая-то ловушка, — сказал Джон, немного подумав.

— Именно так, — согласился мейстер.

Выписавшись от мейстера Эймона и получив от Джиора Мормонта в награду за боевую доблесть валирийский клинок, Джон не сдался и решил взять свою судьбу в собственные руки.

— Разрешите обратиться, сэр, — обратился к старому Мормонту Джон через несколько дней, подтянув себя сразу по нескольким аспектам жизни и службы на Стене. — А что если Одичалые действительно собрали армию в несколько тысяч? Боюсь, что на открытой местности двум эскадронам тогда каюк.

— В таком случае мы займем оборону на укрепленной позиции, — решительно сказал Мормонт.

— У нас уже есть такая позиция, сэр, — доложил Джон. — Кажется, она называется Стена. Зачем же тащиться за Стену, чтобы искать ее плохое подобие?

— А мне кажется, парень, — гневно сказал Мормонт, — что ты сомневаешься, что я еще способен совершить поход за Стену!

— Никак нет, сэр! — с готовностью откликнулся Джон. — Я просто докладываю, что оборонять Стену проще, чем сраные развалины.

— Так, так, — проворчал Мормонт. — Что же ты предлагаешь делать, если мы даже не знаем, в каком месте они будут штурмовать?

— Утроить частоту караулов, сэр, — с готовностью доложил Джон, которого этот вопрос не застал врасплох. — Выдать каждому караулу по паре воронов, чтобы могли доложить о начале штурма или о диверсионной группе. Караульные ездят на мулах, привязать каждому мулу к заднице мешок песка или золы, чтобы увидеть следы, если кто-то перелезет через Стену между караулами.

— Ну что ж, — фыркнул Мормонт, — а если противник все же преодолеет Стену?

— Осмелюсь доложить, сэр, — поразмыслил над диспозицией Джон. — Если мы заметим это, и хрен бы с ним. Лошадей они через Стену не перетащат, а вороны летают куда быстрее пеших воинов. Одна кавалерия Амберов встретит хоть пару сотен пехоты на безлесых землях Дара и сомнет.

— А что бы ты сделал сам, если бы командовал Одичалыми?

— Штурмовал бы Черный замок, сэр, чтобы открыть ворота под Стеной. Как по мне, дохлый номер, у нас здесь одних солдат больше трехсот, а штурмовать без превосходства пять-к-одному гиблое дело. Полторы тысячи человек они через Стену незаметно не перетащат.

— Десять к одному, — педантично поправил Мормонт.

— Так точно, — признал Джон. — Только укрепления наши дерьмо. Простите, сэр.

— Так, — крякнул Мормонт. — Три недели я готовил поход за Стену. Три недели собирал припасы и людей. И за все три недели никто не сказал мне, что это форменное идиотство, как оно, разумеется, и было. Из тебя со временем выйдет хороший лорд-командующий, Джон.

Несмотря на все уверения бравого кузнеца из Черного Замка, что не такой Бенджен человек, чтобы позволить себе сгинуть из-за подобных пустяков, Джон тосковал по своему дяде — не до такой, конечно, степени, чтобы собрать всех кадровых военных в замке, встать на Кулаке Первых Людей, как бабки с семечками, и ждать, пока Бенджен Старк выйдет к ним на огонек, — но все-таки Джон скучал сильно. А еще Джон скучал по уехавшему Тириону, который увязался с ним и с Бендженом третьим, когда они уезжали из Винтерфелла.

Джон знал, что в его семье Ланнистеров не жалуют, хотя успел посмотреть на Ланнистеров в Винтерфелле и заметить, что они все разные, трудно к ним относиться одинаково. Но похмельный Бенджен, отправляясь из Винтерфелла, был строг и суров, и Джон остерегался того, что дядя и Тирион будут собачиться и огрызаться друг на друга всю дорогу.

Первые несколько часов и Бенджен, и Тирион действительно ехали молча, но потом вдруг словно обменялись зашифрованными сигналами.

— Тому, кто эту дорогу клал, я бы в голову гвоздь забил! — энергично сказал Тирион, когда дорога стала стремительно портиться по мере удаления от Винтерфелла, и его лошадка в очередной раз оступилась, чуть не скинув Тириона.

— Это тебе не это, — пояснил Бенджен, поравнявшись с Тирионом.

— Понятно, — протянул Тирион, не то стоически, не то сардонически, и Бенджен чуть поотстал и хлопнул лошадку Тириона по крупу. Лошадка Тириона полетела вперед, Тирион чуть не вылетел из седла на торчащие из дороги камни, но не обиделся, и Бенджен к нему потеплел.

На стоянке Тирион повел себя как гражданский и отправился читать, но Бенджен твердо взял его за плечо и направил к сваленным в кучу дровам, объяснив Тириону разделение труда, согласно которому на его долю выпадало разведение и поддерживание костра.

— Тебе не кажется, что эти дрова выше меня? — проворчал Тирион и матерно выразился, а Джон удивился, когда дядя с Тирионом перешли на ты. — Если ты хочешь, чтобы я поджарился, предупреждаю, что я невкусный.

— Дело не в дровах, — убедительно пояснил Бенджен. — Дело не в росте, и вообще ни в чем. Дело в том, что нам нужно развести костер.

— Понятно, — тем же стоически-скептическим тоном сказал Тирион и принялся перекладывать дрова в организованном порядке, чтобы хорошо занялись и долго горели. — Я уж вижу, что Север — это не только доброе слово, но и очень быстрое дело. Это еще ваш главный Старк говорил, когда Стену строил: «Пока Иные составляют планы наступления, мы меняем ландшафты, причем вручную. Когда Иные идут в наступление, они неожиданно натыкаются на Стену высотой в семьсот футов, теряются на незнакомой местности и приходят в полную небоеготовность. В этом смысл Стены, в этом наша стратегия».

— Правильные книги читаешь, — одобрил Бенджен. — Дай потом мне тоже.

Как бы это ни казалось удивительным еще в начале дня, в конце дня Бенджен и Тирион лежали уголком около костра, голова к голове, и Бенджен рассказывал о том, как он попал в Дозор.

— Сложный был год, — повествовал Бенджен. — Неурожай, гражданская война, бандитизм и недобор в дозорные. С последним мириться было нельзя, и вербовщики брали не только пацанов как я, они даже целую богадельню глухонемых на Стену отконвоировали. Составили из них отряд «Северные тетерева», и хороший получился отряд — Одичалые нам десять лет дань платили, чтобы мы этих глухонемых за Стену не выпускали. С ними же даже в переговоры вступить нельзя. А ты говоришь, малый рост и ноги кривые. Оставайся у нас, полурослик, а?

Выяснив, что Джон не дурак, лорд-командующий Джиор Мормонт стал чаще приглашать его в свои покои, чтобы поговорить о делах Дозора, а однажды даже пригласил его выпить, имея к нему разговор личного характера.

— Король умер, пока ты валялся там у Эймона и закидывался ханкой, — сообщил Мормонт, когда они опрокинули по второй.

— Угу, — согласился Джон, который это уже слышал. — То есть, жалко, конечно. Может, отец теперь вернется домой.

— Твой отец теперь Защитник державы, — разочаровал Джона Мормонт. — Королем стал молодой Лионель. Знал его?

— Пьяница и рубака, — припомнил Джон. — Я ему так рыло и не начистил, хотя несколько раз пытался. Хороший парень.

— Так вот молодой король сбежал из столицы, — перешел к личной части разговора Мормонт.

«Красавец! — подумал Джон, но вслух этого не сказал. — А я тут сижу».

Джиор Мормонт разлил по третьей, и новобранец Джон с лордом-командующим Мормонтом опрокинули снова.

— А что вы на меня так смотрите, сэр? — заинтересовался Джон, которому северный самогон уже затуманил мозги. — Он что, с моей сестрой сбежал, олень он сохатый?

Пока Мормонт думал о том, как сказать парню правду, Джон поразмыслил и пришел к промежуточной гипотезе, что король Лионель порядочная скотина. «Наверняка уже обвенчался с Сансой, путешествует с ней инкогнито по Вестеросу или тайком гостит у друзей и в любом случае учит девочку плохому, — подумал хмельной Джон с небольшой братской ревностью, которой было в аккурат столько, сколько положено иметь сводному брату и бастарду, то есть не то чтобы сильно до фига. — А я здесь сижу, кругом одни мужики, и даже у шлюх в Кротовом городке рожи как у свиньи жопа. Не, все-таки король красавец!»

— Он с обеими твоими сестрами сбежал, — со вздохом признал Мормонт.

— Ну так это почти прилично, — обрадовался Джон. — И Арья не будет в городе скучать, и они двое при Арье не будут совсем уж выходить из рамок.

— Хороший ты парень, Джон, — еще раз вздохнул Мормонт и разлил по четвертой. — Ты еще в людей веришь.