Катастрофа (джен)

Никто из нас не знает дату своей смерти. Ни год, ни день, ни час. Ни даже миг. И эти люди не знали. Кто-то из них ехал на отдых, кто-то — домой. У них были свои мечты, страхи и желания. Но смерть не смотрит на это. Ей всё равно, молод ты иль стар, беден иль богат. Ей важен сам факт твоего существования, оное она оборвёт своим повелением. Вот и сейчас...

Трансатлантический перелёт. Он длился уже несколько часов, и всё было нормально. Ровно до одного момента.

Самолёт тряхнуло. Он стремительно начал терять высоту…

* * *

В средних рядах самолёта сидели два обыкновенных человека. Но они были крепко-накрепко связаны друг с другом. Путами ненависти. Эти путы проходили сквозь их сердца, уходя далеко в душу. Даже на пороге смерти эти люди не нашли примирения.

— Что же, сударь, конечная? — спросил один у другого, деловито закидывая ногу на ногу.

Второй ответил с ухмылкой:

— Дорогуша, может, у тебя и конечная, а у меня ещё отпуск. Не беспокойся, я, так и быть, навещу твои похороны и плюну на могилу… Хотя от тебя вряд ли что-то останется.

Ответом ему был смех.

— Сударь, ну, вы, конечно, загнули… — первый наклонился к уху второго и горячо зашептал: — Не боитесь смерти?

— Я?! Смерть — ничто. А вот твоё существование за всю жизнь мне успело поднадоесть, да так, что я готов собственными руками тебя сейчас придушить!

— Сделай милость, — склонил голову первый.

Самолёт тряхнуло. Где-то сзади раздался вскрик.

— Знаешь, а ведь всё могло сложиться по-другому… — неясно было, о чём говорил первый. О жизни ли в целом, или о вечной вражде. — Конечно, у нас с тобой есть шанс выжить, но… — Второй открыл было рот. — Не надо слов, — прервал его первый и протянул руку.

Тот ухмыльнулся, но руку пожал.

— До встречи в аду.

* * *

В задней части самолёта сидели ещё два человека. Две одиночки. Даже не люди, нет. Пустые оболочки без желаний, страхов и мечт. Никаких эмоций. Лишь покой. Вечный.

— Так вот каков он — конец, — прошептал человек, смотря куда-то сквозь пространство.

— Конец? — хмыкнул его сосед. — Нет, это только начало, — выдох.

— Начало? — брови человека взлетели вверх. — Только если начало конца.

— Вы же должны понимать, что… — человек прервал своего соседа, поднимая руку вверх.

— Субъективное мнение. Да, да, да. Даже на смертном одре от него никуда не деться. А вы знали, что наша жизнь — игра, и наши ставки не сыграли?

— А вы ставили на что-то большее, чем смерть? — удивляется сосед.

— Когда-то — да, а сейчас… Сейчас я умру.

— Тогда позвольте мне разделить с вами этот чудный момент.

Ответом ему был кивок.

* * *

Передние места бизнес-класса. Кто-то говорит, что они для лицемеров, не знающих ни жалости, ни любви, ищущих всюду лишь свою выгоду.

Может, это действительно так, не спорю, но, видно, судьба — штука нелогичная, и именно поэтому в этот самый миг, в этот самый час место было занято не каким-то богатым бизнесменом, у которого денег куры не клюют, а вполне себе обычной девушкой.

Попала она в бизнес-класс по сущей случайности. Перепутали билеты, а тот, кто должен был лететь тут вместо девушки, не пришёл на борт вообще. Везунчик. Выиграл себе ещё лет двадцать.

Так о чём мы там? Ах да.

Девушка сидела, вжавшись в кресло, и думала. Думала о жизни. И о том, что вообще привело её на этот, будь он проклят, борт.

Её жених ей изменил. Прямо на свадьбе. Каков мерзавец! И вот она, продав своё платье, стоившее — ни больше ни меньше — целое состояние, решила улететь в другую страну. Развеяться.

И сейчас она сидела и думала: почему она, а не он? Разве сделала она что-то такое, за что обязана поплатиться жизнью в этот миг? Нет, не сделала.

Смерти плевать на «правильность» и «неправильность». На честность и верность того, кому она даёт свой «дар», ей тоже плевать. Всё просто. Поэтому когда её проклинают, она смеётся. И именно поэтому она никого не щадит.

Девушка потеряла сознание. Судьба ей дала возможность не увидеть свою смерть.

* * *

Где-то между хвостовой и средней частью самолета сидел ещё один человек. На этот раз парень лет так двадцати. Летел он в другую страну не ради отдыха, а ради лечения. Рак. Именно этот неутешительный диагноз ему поставили врачи. Вот уже год как он боролся с ним. Результата как такового не было. Врачи разводили руками и с придыханием сообщили сроки.

Кто же знал, что смерть придёт чуть раньше.

Ему не страшно. Каждый день для него мог и, что уж там, до сих пор может стать последним. Страшно было раньше. Когда был выбор. А когда его нет — вовсе не страшно.

Парень оглянуля по сторонам. Люди. Много людей. Кто-то плакал. Кто-то был в замешательстве. Кто-то — в шоке. Так странно наблюдать за людьми в преддверии смерти. Они ведь могли прожить многим дольше, но вот ирония... Умрут они в один день. В один час. В одну секунду.

В салоне слышался чей-то истеричный смех…

* * *

Конфликт интересов. Он был, есть и будет всегда. Даже если на пороге стоит старуха-смерть.

И вот даже в падающем самолёте нашлись такие индивиды.

Гомофоб и гей. Хоть стой, хоть падай. Даже смерть не настолько зла, насколько злы ирония и судьба.

А как же всё это начиналось?

Ну, познакомились люди. Разговорились. О том, о сём, о пятом, о десятом. И тут тема зашла на минное поле.

— Это противно, неестественно! — вещал мужчина, сверкая слегка безумным взглядом. Ох, друзья, поверьте, у всех у нас такой взгляд, когда мы отстаиваем свои интересы.

— Я с вами категорически не согласен, — парень даже не был прерван. На него вообще не обращали внимания. Это было по меньшей мере обидно.

Хотя нет. Обидно стало тогда, когда самолёт стал падать. Столько дел не сделано, столько слов не сказано… А ещё этот, сидит тут рядом.

— Я — гей, — сказал он, когда самолёт был близок к «конечной остановке».

Плевок в лицо был последним его воспоминанием.

Пожалуй, некоторые люди даже на пороге смерти не способны изменить свои убеждения.

* * *

Любовь! Любовь везде и всюду! Как я могла упустить это? Ведь среди двух сотен пассажиров нашлись и те, кто был влюблён и был любим! Ключевое слово — «был». И это я не о любви.

Парень летел домой с учёбы к своей невесте. Столько планов! Да что там, у них не то что жизнь расписана по минутам, у них минуты по секундам расписаны! Пером счастья, разумеется.

Но вот незадача. Смерти плевать. И этот парень, как и остальные пассажиры сего борта, скоро умрёт. И любовь, увы, в этот раз мир не спасёт, как поётся в одной знаменитой песне.

Но что это? На лице парня застыла мягкая улыбка, в руках телефон, а из глаз катились слезинки…

На дисплее телефона, точно смертный приговор, красовалась надпись сообщения:

«Прости, милая, самолёт падает. Будь счастлива».

Естественно, та самая «милая», увидев сообщение, начала звонить своему жениху. Сперва никто не отвечал, а после ни отвечающего, ни аппарата, на который звонили, не стало.

А после и звонящей не стало.

Быть счастливой? Только с ним. Как там говорится? И в горе, и в радости, да? Хоть клятвы и не были произнесены, но обязательства свои та девушка исполнила сверх того.

В тот день смерть забрала и тех, кто не был на борту этого судна.

* * *

Прошло много лет с той поры. Двести шестьдесят три человека. Одним больше, одним меньше. Миру, в итоге, плевать. Таких, как они — сотни и тысячи. И у всех у них будет точно такой же конец.

Плохо ли это?

Лишь отчасти.

А пока…

Каждый миг — последний. Если уж не для вас, то для кого-то другого.

И однажды вы окажетесь на месте этого «другого».