Отдам жизнь. Дорого (джен)

— Принцессочка? Ау! — едва Дэдпул вошел в дом, как дверь за его спиной захлопнулась и в ней зажужжал какой-то механизм. — Принцессочка, ты, как я погляжу, подготовилась к нашей встрече? Входную дверь теперь никто не откроет, да? И окна тоже заблокированы? — он громко продолжал говорить, осторожно проходя прихожую. Шаг, ещё шаг, ещё… и тут… Фух, всего лишь скрипнула половица. Дэдпул перевел дух.

— Принцессочка, ты меня разочаровываешь. Мы ещё даже не встретились, кофе не попили, а мне уже скучно.

Дэдпул взялся за ручку двери, которая вела в комнату, и еле успел уйти кувырком назад от наэлектризованной сетки, упавшей откуда-то с потолка. Он сделал шаг в проём двери и еле успел отпрянуть от ряда стрел, которые просвистели рядом с его лицом.

— Мне даже обидно! Ты совсем не подготовился к нашей встрече. Так совсем неинтересно, — грустным голосом сказал он мужчине, который сидел спиной к двери в кресле возле камина.

— Неинтересно, — согласился тот.

Дэдпул был слегка озадачен спокойствием и беспечностью своей жертвы.

— Ты же знаешь, кто я такой и зачем пришел сюда, да?

— Знаете, молодой человек, иногда и целой жизни мало, чтобы ответить на эти вопросы: "Кто я" и "Зачем я". А если вы намекаете на то, что пришли меня убить, знаете, мне уже всё равно. Но дёшево свою жизнь я тоже не отдам. Вы убьёте меня, но и сами отсюда живым не выйдете. Я очень постарался, уж поверьте.

Мужчина в кресле говорил усталым и ленивым голосом, не поворачивая головы в сторону собеседника. И Дэдпул ему поверил. Он знал этот типаж, представители которого "дёшево не даются".

— Ну как же? Ты не хочешь, чтобы ваши победили наших? — спросил он, присаживаясь в кресло рядом, нарочито медленно закидывая ногу на ногу.

— «Наши», «ваши». Гм-м-м, — Гарри грустно улыбнулся, не сводя глаза с огня в камине. — Можете мне объяснить, где сейчас «наши» и «ваши» и в чём сейчас между ними разница?

— Уже не знаю, — легко согласился Дэдпул, — но бывшие «ваши», которые не погибли и перешли на нашу сторону, очень хотят, чтобы тебя не было.

— Мы на «ты» не переходили, — резко перебил его Гарри.

— Слушай, принцессочка, какая на хрен разница, когда сидишь на пороге смерти!

— А дальше что? — спросил Гарри.

— В смысле «что»?

— Ну, убьете вы меня, ещё нескольких … гм-м… оппозиционеров. И дальше что? Вы же не можете даже сформулировать, кто ваш враг, за что и против кого вы начали этот террор.

— Пиздец! Тут тебя убивать пришли, а ты, уникум, перед смертью переживаешь за идейно-политическую подоплёку нашей борьбы? Мир рушится! Гибнут все! И люди, и мутанты. А ты, такой Гамлет печальный, сидишь в своем заблокированном доме, в пидорском костюме перед камином и попиваешь «Хеннесси»! Кстати, где «Хеннесси» для полноты картины?

Гарри хмыкнул.

— Вы, мужчина далеко не деликатной комплекции, бывший военный, в красных облегающих латексных лосинах, называете классический костюм, простите, «пидорским»?

— Да в них реально удобнее! — возмутился Дэдпул, — Знаешь, сколько я шмоток перебрал, пока не нашел оптимальные?! Красный — кровь не видно, латекс — не нужно переживать, что по шву порвётся! А вот что меня удивляет, это как у ваших "кынгменовских" костюмов во время драки мотня не рвётся?

— Нужно чуть подтянуть штанины вверх, — невозмутимо ответил Гарри, — «Хеннесси» нет, есть «Реми Мартан». Составите мне компанию?

— «Марта-а-ан», — передразнил Дэдпул французское произношение Гарри, — ну давай! Бахнем напоследок! Бухим умирать веселее.

Гарри поднялся с кресла, подошел к картине, висевшей на стене, нажал на скрытую кнопку. Картина отъехала, открыв нишу в стене, украшенную зеркалами, где стояли бутылка коньяка и подходящие фужеры.

— А что это у тебя в руках за штучка? — Дэдпул заметил маленький брелок с кнопкой в руках Гарри. — Оу, у тебя тоже есть запипикиватель?

— Что? А, это? Нет. Это детонатор. Для бомбы. Он настроен таким образом, что отреагирует на прекращение тепла, идущего от моей руки.

— Ты… это… Давай я тебе стакан возле огня нагрею. Мало ли...

Гарри вежливо улыбнулся, поставил два фужера на маленьком столике и плеснул в них напиток. Дэдпулу было не по себе от этой ситуации, он ожидал вовсе не такого. И как теперь перейти к убийству?

— Мне надо будет маску снять, чтобы пить, ты… это… не пугайся. Предупреждаю сразу, у меня лицо выглядит, как освежеванная задница носорога, — предупредил он.

Гарри молча показал на свою повязку на глазу, мол "нашел, чем пугать".

— Как ты лишился глаза? — спросил Уэйд.

— В результате спора по религиозным вопросам.

— М-да. Обсуждение религиозных вопросов — это как раз то, что нужно, чтобы возненавидеть друг друга.

Гарри удивлённо посмотрел на Уэйда, не ожидав услышать от него такой глубокой мысли.

— За победу разума, — сказал он, приподнимая свой бокал.

Двое врагов, готовых убить друг друга, сидели перед пылающим камином, пили «Мартан» и думали каждый о своём.

— А знаешь, — проговорил Уэйд, которому тишина стала невыносима, — ведь было очень сложно тебя найти! Твоё имя вообще не гуглилось!

— Имя джентльмена появляется в газетах только в трех случаях: рождения, женитьбы и смерти.

— У тебя что, даже аккаунта в инсте нету?!

Гарри пожал плечами, мол, что за ерунда.

Бутылка была уже пуста на две трети.

— Глупо всё это и неправильно, — продолжил Уэйд, — И затянулось всё очень. Давай попробуем это всё прекратить, — Уэйд оперся на подлокотник своего кресла и наклонил лицо поближе к Гарри, словно их могли услышать. — Мы же с тобой друг друга все равно в живых не оставим. И дело не в твоей водородной бомбе и не в моей ампуле с ядом…

— Я знал! Яд! — радостно сказал Гарри.

— Не перебивай! Это невежливо! Где вас учили манерам, молодой человек? — возмутился Уэйд, — Так вот, я думаю, что мы с тобой, моими леггинсами и твоим костюмом, мы — офигительные мужики и мы сможем прекратить всё это. А если не сможем, то погибнем. И так погибнем, и этак. Так давай хоть попробуем что-то изменить.

— А дальше что?

— Будем всё восстанавливать, строить новый порядок…

— Где гарантия, что вы не обманываете меня сейчас? Где гарантия, что вы не попытаетесь меня убить, едва мы выйдем из этого дома?

— Слово офицера. Гарри, я же служил до того, как в меня эту хрень мутагенную вкололи.

— Тогда, как настоящие джентльмены, подпишем типовой договор! — Гарри оживился, поднялся с кресла и то ли спотыкаясь от выпитого, то ли приплясывая, взял бумаги и ручку с каминной полки. — Перечитайте и поставьте свою подпись, — отдал он бумаги Уэйду.

— Четыре страницы? Мелким шрифтом?! Нет! Я не могу столько! — возмутился тот.

— Конечно, можете, это же в ваших интересах — его прочесть. Но это типичный договор. Мы обязуемся не убивать друг друга, оказывать всяческое содействие друг другу, объединить наши усилия…

— А-а-а! Ну зачем? Зачем ты мне проспойлерил?! Мне же теперь неинтересно будет!

— Вы же говорили, что не можете прочесть столько!

— Да! Но шанс всё-таки был! А теперь я подписываю, не читая! И это твоя вина.

Гарри отложил черный брелочек в сторону, чтобы взять ручку и подписать.

— Нет! Гарри! Нет! Возьми его обратно! Что ты наделал?! — Уэйд взялся за лицо и закачал головой от ужаса. Гарри посмотрел на него непонимающим взглядом. — Детонатор, Гарри! Детонатор! Тепло руки!

— А вы повелись? Серьезно? Повелись? — Гарри захохотал, — Это-таки запипикиватель! Вы были правы! Я же знал, кто за мной придёт, поэтому приготовился! Матерщины не люблю, знаете ли.

— Ах ты ж сволочь интеллигентная!

Уэйд и Гарри подписали договор.

— Ты же знал, что всё закончится этим, да? Ты всё просчитал и развёл меня как мальца на конфетку, — Уэйд посмотрел прямо в карий глаз Гарри. Гарри кивнул.

— Я знаю, что два умных человека всегда смогут договориться. А теперь составим наш план действий, — предложил он.

— Итак, первое: пусть идиоты издохнут в страшных пуках!

— Чудесный первый пункт плана! Давайте обсудим, каким образом мы сможем привести его в действие…

* * *

С противоположной стороны от дома Гарри была аллея с когда-то целыми лавочками. На обломках одной из них сидели двое мужчин. Блондин был в старомодном светлом пальто и держал чашку чая в руках — совсем неуместная вещь, учитывая обстоятельства и время. Брюнет был в солнцезащитных очках. Тоже не самая уместная вещь, учитывая предрассветные сумерки.

— Давно хотел у тебя спросить, — замялся блондин: — Этот бардак «твои» устроили или «мои»?

— «Наши» это не устраивали. Они просто наблюдают, чем закончится. Делают ставки.

— Но это же невозможно! Люди же насмерть уничтожат друг друга! Человечеству придёт конец!

— Ну, не совсем конец. Кто-то да выживет.

— Ага! И потом опять «здравствуйте, тёмные века», регресс, запустение и антисанитария! И заметь, никакой хорошей музыки! Нужно помочь ребятам прекратить всё это.

— Ты подслушивал разговор в доме?

— Ты тоже, если знаешь об этом, — возмутился блондин.

— Но мне-то по статусу положено, — флегматично ответил брюнет.

— Так что? Поможем?

— Поможем.