Hydrargyrum (джен)

— Доброе утро, босс. С днём рождения.

— Доброе… Что?

— Так ты же сам говорил, что у тебя праздник третьего ноября. То есть, сегодня.

— Я знаю, что я говорил, но я же не собираюсь его отмечать… Ладно, забыли. Лин, ты нас впустишь, или на пороге будем стоять? — раздраженно поинтересовался маг, окидывая жестом фасад слегка запущенного на вид особняка.

— Извиняюсь. Проходите, — ассистент Кайнетта открыл дверь, пропуская визитёров. Добавил вежливо: — Доброе утро, мистер МакДугалл.

— Привет, э-э, Лин, верно?

Закрыв за ними дверь, хозяин повёл обоих вглубь особняка, к ничем не примечательной деревянной двери, за которой начиналась лестница в подвал. Арчибальд открыл её обычным ключом, а вот одним пролётом ниже им преградила путь уже совсем иная преграда — плита толстой стали, почти гудящая от вложенной в неё магии и усиливающих внутреннюю структуру барьеров. Отверстия для ключа или какого-то электронного замка на ней не было, маг просто положил руку на металл и произнёс длинную фразу на латыни, снимая защиту и одновременно заставляя механизм внутри открыть запоры. Теперь уже он пропустил двух других людей внутрь, а потом снова закрыл за ними проход и поднял барьеры. Ещё одним пролётом ниже Лин щелкнул выключателем на бетонной стене, зажигая лампы под потолком. Их взглядам открылся бункер, чьи стены, пол и низкий потолок теперь были украшены магическими защитными кругами, также у стен стояло несколько книжных шкафов, не слишком сложное химическое оборудование, верстак, ящики с материалами и тому подобное, в дальнем конце зала виднелась дверь в следующее помещение. Неподалёку от лестницы стоял обычный деревянный стол и несколько стульев, там все трое и расселись.

— А ничего так. Не скажу, чтобы уютно, но возможностей здесь явно больше, чем в прошлой «мастерской», — заметил Альберт, оглядываясь по сторонам.

— Намного. Конечно, тоже далеко от идеала, но это был лучший вариант из имевшихся на тот момент, — признал Кайнетт, тоже скользя взглядом по шкафам и стеллажам, пока почти пустым. — Тут всё ещё дорабатывать и дорабатывать, конечно, но свободного пространства хватит на какое-то время, а потом можно будет и расширить.

— Или спалить и найти другое место?

— Или так, но это уже крайний случай.

Вся история с переездом и поиском новой мастерской началась ещё в августе. В тот день, когда их обоих захватили, бандиты из триады так же наведались и на съемную квартиру. Оставленные МакДугаллом охранники дали им отпор, но продержались недолго. Однако этого времени мисс Стоун, предупрежденной о возможности подобного развития событий, хватило, чтобы запереться в мастерской мага и с помощью специально оставленного для использования обычным человеком предмета активировать изнутри хотя бы слабый барьер. Не то чтобы Арчибальда так уж заботила её жизнь, чтобы пускать на свою территорию, однако не хотелось терять показавшего себя достаточно компетентным человека, а кроме того — гибель «мачехи» создала бы Джеймсу Мерфи просто уйму проблем с органами власти и привлекла совершенно ненужное внимание. Само собой, у обычных громил не нашлось достаточно мозгов, чтобы пробиться внутрь, а дожидаться полиции с их стороны было бы глупо. Так что им пришлось уйти, чтобы, вероятно, вскоре погибнуть в начавшемся переделе территории их банды. Кайнетт, вернувшийся уже под вечер вместе с Альбертом, снял барьер и выпустил Стоун, но сама квартира уже была напрочь скомпрометирована и для бандитов, и для официальных служб. А когда через пару дней в магической прессе поднялся шум до небес вокруг убитого «маггловским оружием» волшебника, стало окончательно ясно, что следы нужно заметать наверняка.

После боя Арчибальду вместо отдыха пришлось за сутки без сна и передышки сначала упаковывать все вещи и книги в несколько больших чемоданов с чарами расширения, спешно купленных в магическом квартале, потом снимать все установленные барьеры, чтобы и следа не осталось. После этого квартира аккуратно сгорела, без жертв и распространения пожара дальше, а гипноз и небольшая сумма денег убедили владельца, что съемщики не имели к этому совершенно никакого отношения. Да и соседям, в первую очередь, память пришлось немного поправить, чтобы описали нападение как обычный грабеж, и полицейские его никак не связали с триадой.

В конце концов они временно укрылись в доме на окраине Лондона, который Альберт оставил как убежище на случай подобных неприятностей. Сквибу вообще пришлось трудней всего, когда через несколько дней стало понятно, что на след обработанных магией пуль пытаются выйти и авроры, и полиция. МакДугаллу пришлось в буквальном смысле исчезнуть, обрывая все контакты в обычном и волшебном мире — те бандиты, которым он платил свой «налог», помогли, но это явно встало ему недешево, и в его дела те влезли теперь куда глубже. Дальше Арчибальду тоже пришлось иметь дело уже с ними, однако стоит отдать должное — эти не пытались его застрелить или угрожать, видимо, хоть немного понимали, что выгоднее делать на нём деньги.

Из убежища в последующую неделю маг выбирался лишь дважды. Первого сентября, чтобы проводить «учителя» и лишний раз показаться в волшебном мире, ни у кого не вызывая подозрений. А за пару дней до этого он спешно вызвал на встречу Флетчера, чтобы купить у него резко понадобившееся оборотное зелье, и тот согласился на сделку, разумеется, запросив тройную цену за срочность. Вполне возможно, контрабандист понял или хотя бы заподозрил, кто именно мог разобраться с Трэверсом, и понимал, что лишний шанс затеряться этому человеку сейчас не помешает. Однако при встрече маг сходу вырубил его с помощью палочки, использовав парализующее заклинание арией и жестом от «Люмоса», примерно, как он демонстрировал Грейнджер при первой встрече.

Конечно, единственного волшебника, который мог бы связать вместе МакДугалла и Джеймса Мерфи, проще всего было устранить, однако это привлекло бы ещё больше ненужного внимания — насколько он успел понять, фигурой тот был достаточно известной в волшебном мире. Вместо этого, выпив зелье и приняв облик одного из подручных Альберта, очень отдалённо на Мерфи похожего, Кайнетт занялся памятью Флетчера, меняя в воспоминаниях облик и голос Джеймса на принадлежащие этому человеку, но почти всё остальное оставляя в неприкосновенности, ведь меньше изменений — означает меньше будущих конфликтов между воспоминаниями. Куда более тонкая работа с разумом, чем местный грубый «Обливейт», просто затирающий куски памяти, но ментальную магию в Ассоциации осваивают даже студенты младших курсов на случай работы со свидетелями и просто для облегчения жизни среди обычных людей. Разумеется, среди местных тоже есть менталисты довольно приличного уровня, способные закрывать разум или манипулировать чужими мыслями и памятью, но, к счастью, Флетчер к таковым не относился. Да, с волшебником, даже оглушенным, работать было труднее, приходилось преодолевать естественное сопротивление, но и Арчибальд не являлся новичком, а в этом направлении не так важна чистая сила, как опыт и мастерство. Однако работа требуется тонкая и трудоёмкая, чтобы не оставить противоречий и нестыковок в памяти, и возьми Флетчер с собой ещё кого-нибудь для подстраховки, пришлось бы устранять всех окончательно, но обошлось. Он даже смог вывести волшебника из транса так, чтобы у того не возникло вопросов, и вся сделка прошла без проблем. В дальнейшем он на встречи с контрабандистом только в этом облике и приходил, а тот начал брать с собой минимум одного волшебника для подстраховки — вероятно, следы какого-то воздействия всё-таки почувствовал, но явно определить и доказать не смог. Ну и расценки на свои услуги тоже поднял, ничего не объясняя, но тут пришлось смириться — Флетчер вполне мог попытаться сдать его аврорату, даже не зная имени, просто предупредить их и помочь организовать засаду. Конечно, доказательств относительно Трэверса у него не было никаких, однако опасения могли перевесить, в конце концов, жадность, и он предпочел бы сдаться властям просто чтобы отделаться от слишком непредсказуемого клиента. Однако пока алчность всё-таки побеждала.

В сентябре удалось найти подходящую квартиру, почти ничем не отличающуюся от прежней, однако под влиянием регулярно идущих в газетах волшебников сообщений о проверках всего на свете и масштабных поисках «тёмных колдунов» и следов чёрной магии даже в особняках старых родов, Арчибальд решил в этот раз спрятать мастерскую надёжнее и куда тщательнее поддерживать свой образ волшебника в первом поколении. В результате в трёх кварталах от нового жилища в секторе частных домов был приобретён небольшой одноэтажный особняк с целым бункером под ним. Судя по всему, прежний владелец был параноиком, страшно боялся Третьей Мировой войны и удара советских ракет по Лондону, в результате обустроил себе под довольно скромным домом убежище почти такой же площади, дожидаясь конца света. Однако год назад СССР распался, ядерная угроза исчезла, и подобная недвижимость резко упала в цене — найти покупателей на неё стало крайне сложно, тут всё-таки не Техас. Но Кайнетту именно такой дом и требовался, хотя оформлять его пришлось, разумеется, на совершенно посторонних людей. Он планировал подобную рокировку ещё с того момента, как обустроил первую мастерскую, однако собирался провести это позже, ближе к поступлению в школу. Но раз уж так получилось, стоит озаботиться своим прикрытием заранее.

Правда, стоило это всё равно дорого, даже хотя на столь удачно подвернувшийся дом мафия выдала ему деньги в долг, под слово скрывающегося где-то в одном из их схронов Альберта и гарантии эксклюзивных услуг. В результате в первой половине сентября Арчибальду пришлось на полторы недели полностью забросить собственные проекты и исследования, тратя все силы и время на лечение пострадавших в недавнем переделе собственности, а также в других «операциях» бандитов, травмы и ранения которых были слишком уж тяжелыми или затратными для обычных врачей. В ход пришлось пустить и свои магические резервы, и фамильные приёмы, и несколько простых заклинаний лечения с мистическим знаком из местной школы, ради экономии энергии, а также купленные и собственноручно сваренные зелья. Всё это, чтобы расплатиться по долгам и вновь поднять баланс на счету выше отрицательного. Неприятно, если не сказать унизительно, однако возможность заполучить нормальную мастерскую стоила подобных неудобств. К тому же, вести свои разработки в это время всё равно было почти невозможно. Всё оборудование и книги так и остались в убежище, упакованными в чемоданы, а в приобретенном доме велись работы по доработке подвала под новые нужды — снос лишних перегородок, улучшение вентиляции и электроснабжения, укрепление стен и дверей. И, разумеется, всё это тоже стоило денег.

Одновременно встал вопрос о необходимости хотя бы одного ассистента. МакДугалл всё ещё скрывался от поисков неизвестно где, а привлекать к этому любого из знакомых с Джеймсом волшебников означало бы раскрыть всю тайну, не говоря о том, что почти все из них сейчас находились вне досягаемости в Шотландии. Был ещё вариант найти в том же Лютном переулке или схожих с ним полулегальных местах Лондона какого-нибудь бедного, но обладающего хотя бы минимумом способностей волшебника, но риски при этом были слишком велики. Однако работа с ранеными натолкнула его на другую мысль. Помимо волшебников, которые в сообществе Британии на виду и почти все друг друга, так или иначе, знают, есть ещё и сквибы, то есть потомки магических семей, часто даже чистокровных, практически неспособные колдовать. Часть из них живет среди волшебников, обычно занимаясь какой-то простой работой, однако их много и среди обычных людей, притом большинство даже не знает о своём необычном происхождении, как, например, до недавнего времени Альберт. Даже среди осмотренных за полторы недели бандитов ему встречались люди с парой магических цепей и самым минимальным, практически бесполезным даром, а значит найти подходящую кандидатуру вполне возможно. Куда сложнее подобрать такого человека, чьи минимальные способности хоть как-то можно применить и развить. «Бригадир» группировки согласился отдать ему «в ученики» одного из новичков на выбор, опять же под слово Альберта и тоже, разумеется, далеко не задаром. Потребовалось две недели проверок и тестов, по возможности не вызывающих подозрения, чтобы обнаружить четверых с латентным магическим даром, а после выбрать одного, который бы Арчибальду подошел…

— Ходят тут слухи, что ты за месяц с мелочью смог обучить обычного человека магии с нуля. Неужели это правда? — спросил Альберт, изучая сидящего напротив парня. Лину было только девятнадцать, и выглядел он как студент не особо элитного колледжа — обычный небогато одетый белый парень, каких в Лондоне тысячи и тысячи. — Джеймс, не ты ли всегда сам мне говорил, что это невозможно?

— Это невозможно, — спокойно повторил маг, в свою очередь рассматривая его. После двухмесячного отсутствия МакДугалл выглядел бледным и заметно уставшим, но не более того. Судя по всему, прятался по подвалам и складам, не выходя на солнце и свежий воздух, но что ещё оставалось делать, когда по твою душу появилось столько желающих? Возможно, в случае аврората даже в самом буквальном смысле «по его душу» — если его, как сквиба, будут судить по законам магической Британии, то там можно получить и казнь через поглощение души, если книги о Визенгамоте и системе наказаний волшебников не врут. Интереснейшие существа эти «дементоры»… Теперь же, когда расследование немного притихло, особенно на стороне авроров, Альберт собирался немного подправить внешность магией и постепенно вернуться в дело под видом своего же дальнего родственника. Всё-таки, контактов у него осталось немало, обидно было бы терять такую сеть. — Меньше нужно слушать профанов, не имеющих представления, о чём они говорят. На самом деле это не совсем магия, точнее не та, которой пользуются обычные волшебники. Лин, продемонстрируй.

— Понял, босс, — тот достал из кармана джинсов короткий нож на костяной рукоятке, перехватил его поудобнее, сосредоточился и затем коротко взмахнул, целясь в потолок. Мощный порыв ветра ударил в бетон между лампами, заставив начерченный там круг едва заметно засветиться. За ним последовали ещё два похожих удара, только с других направлений. — Вот, пока всё, что нормально выходит, но ещё неделю назад и так не получалось.

— Хорошо, делаешь успехи, — сухо похвалил его маг, затем пояснил для Альберта: — Это не столько, собственно, волшебство, сколько реализация внутреннего свойства души. Так называемое Начало, в его случае — «порыв», полезное, но довольно непредсказуемое. Поскольку мне кое-что известно о магии ветра, я сделал для него этот, скажем так, катализатор — руны, усилители, очень много магии, вселенный внутрь дух воздуха, собственная кость. Больше недели пришлось потратить на расчёты и сборку. Всё это чтобы физически воплотить и увеличить на пару порядков его внутреннее свойство, сделав полезным для практического применения. В этом ноже куда больше магии, чем в вас обоих, будем говорить откровенно.

— В каком смысле, «собственная кость»? — Альберт решил, что неверно расслышал эту часть.

— В прямом. Кусок его берцовой кости пошел на эти накладки на рукояти, что сильно упростило фокусировку. А вырастить её обратно с помощью зелий удалось за пару дней. Больно, разумеется, ужасно, но я считаю, оно того стоило. Тот факт, что у него, как и у вас, есть очень слабый дар, неплохо помог в освоении новых способностей, но, в принципе, без него тоже можно было бы работать, с обычным человеком, только времени ушло бы куда больше. Отвечая на невысказанный вопрос — нет, вам пробуждать дар уже поздно, адаптироваться будет намного сложнее. И не факт, что ваша способность вообще окажется подходящей для развития.

— Жаль. Ну да ничего, жил же как-то раньше без него.

Сам Лин лишь слушал их разговор, однако в него не вмешивался. Лливелин Смит был сиротой из приюта, как и Мерфи. Довольно высокий, с тёмно-русыми волосами и карими глазами он явного портретного сходства с кем-то из известных Кайнетту лично и по прочитанным книгам семей чистокровных волшебников, вроде Уизли или Малфоев, не имел. Однако за предположение, что он был не «потомственным» сквибом, как Альберт, а напрямую происходил из магического рода, помимо отсутствия сведений о родителях, говорил и сам тот факт, что кто-то дал ребёнку имя древнего короля Уэллса, прежде чем подкинуть к дверям приюта — это было очень в духе местных волшебников. Возможно, виной тому его Начало, внутренний импульс, подталкивающий к резким и порывистым решениям, а возможно, тот факт, что он, как сквиб, видел больше других и за свои «небылицы» подвергался нападкам, однако послушным и тихим Лин никогда не был — не самая простая жизнь в приюте, три приёмные семьи и три побега из дома, бродяжничество и участие в подростковых бандах, прежде чем к восемнадцати добраться до «первой лиги» и попасть в мафию, пускай и на самый нижний уровень пушечного мяса. Арчибальду было совсем нетрудно найти к нему подход — достаточно было убедить, что он, в отличие от многих, не считает парня сумасшедшим, и виденные им в детстве гномы и привидения существуют на самом деле (для наглядности маг тогда даже продемонстрировал пару своих призраков), да и вообще, магия более чем реальна. Так что обучаться владению своим, пусть и небольшим, даром в обмен на работу ассистента Лливелин согласился охотно, в свободное время продолжая трудиться для «семьи», хотя уже и не в качестве рядового бойца, а получив статус чуть повыше. Сделать из него мага всё равно невозможно при самом минимуме низкокачественных магических цепей, но подготовить себе помощника и охранника, который способен и скальпель подать, и от заклинания в бою прикрыть — вполне реально. А что касается лояльности, человек, прикоснувшийся к магии, рано или поздно поймет, насколько мало для него значат проблемы обычного мира, так что на этот счёт можно не беспокоиться. К октябрю, когда закончились работы по переоборудованию бункера в мастерскую, именно он переехал жить в этот дом, поддерживая наверху порядок и просто обеспечивая легенду «учителю». Ведь нет ничего странного в том, что молодой волшебник в первом поколении время от времени приходит в гости к живущему неподалёку сквибу, поговорить о делах своих паранормальных, которые обычным «магглам» не понять?

— А в целом, как ты тут без меня всё это время? — поинтересовался МакДугалл, глядя на рабочий верстак, где лежал клинок от короткого меча и разобранные на части гарда и рукоять. — Как я понял, торговля заглохла, а ты переключился на внутренний спрос, так сказать?

— По большей части. Исцеления, амулеты, зелья для, как тут принято говорить, «семьи», пару раз пришлось даже заняться экзорцизмом — завелось несколько призраков и даже один фантом по всяким подвалам и складам, где пролилось слишком много крови. Одного изгнал, с него толку было бы немного, остальных забрал себе, из фантома и вовсе может выйти нечто стоящее, — Кайнетт тоже посмотрел на разобранный меч. — От обработанных магией пуль и изменяющихся клинков пришлось пока отказаться, чтобы не привлекать внимания, но защитные браслеты по-прежнему пользуются спросом. Надо бы доработать технологию и усложнить их, когда найдется время.

— Вообще, откуда столько шума-то? — возмущённо спросил Альберт, ударив ладонью по столу. — Ну подстрелил я того парня, ну да, твои пули — дрянь ещё та. Но зачем такой вой поднимать и рыть носом землю, что головы не поднять?

— Тут всё довольно просто, нам всего лишь крупно не повезло. Вот смотрите, — Арчибальд отошел к одной из полок, вернулся со стопкой ежедневных газет магической Британии за конец августа и сентябрь. Бросил их на стол и разложил веером, от ранних к поздним. — Обратите внимание на заголовки: «проклятое оружие», «тёмный колдун», «тёмная магия», «проклятое оружие». Проблема не столько в самих пулях, сколько в наложенном на них заклинании. Британское Министерство магии вообще имеет нездоровую привычку записывать в «чёрную магию» абсолютно всё, что их как-то не устраивает, а потом гордо рапортовать, как оно с этой самой магией борется. Надо же людям чем-то заниматься, премии себе за что-то начислять, — добавил он презрительно. — Палочкой за пятьдесят фунтов и заклинанием «Инсендио», которому детей учат в одиннадцать лет, человека можно сжечь заживо за несколько секунд, и всех всё устраивает. Но зачарованный кинжал, который при ранении заставляет кровь гореть как масло — ужас и мерзость, почему-то. Лицемеры. Обрати внимание, Лин, — назидательным тоном добавил маг, — постарайся лишний раз не демонстрировать свой нож, особенно если есть риск столкнуться с кем-то с той стороны. Совершенно невинная вещь, но увы, такое здесь тоже не одобряется.

— Понял, босс.

— А почему тут так упорно говорят, что этот парень «отправился на бой с тёмным колдуном и победил его»? — спросил Альберт, ткнув в одну из газет пальцем. — Здесь же буквально на соседней странице написано, что в пожаре даже костей не осталось, так откуда уверенность что он, кхм, получается, что тебя победил?

— Это не уверенность, это пропаганда, — ответил Кайнетт высокомерно. — Правда им, может, и нужна, иначе расследования бы не было, но спокойствие и сохранение лица — важнее. Пока авроры ищут нас по трущобам и притонам, министерство всех уверяет, что опасности нет, и никому та самая тёмная магия, которой они до этого всех пугали десять лет, на самом деле не угрожает. Они сами себя загнали в тупик, по большей части. Не знают они, что такое на самом деле тёмная магия и запрещенные искусства.

— А ты знаешь, босс? — негромко спросил Лин. Несмотря на внешнюю разницу в возрасте, он к наставнику в магических делах относился с неким уважением — небольшой демонстрации вполне хватило, чтобы убедить, что перед ним могущественный маг, а многочисленные лекции на тему волшебного мира и мифических существ и тварей, живущих где-то рядом, лишь убедили в этом. Арчибальд не стал раскрывать ему ничего о себе, упомянул лишь о том, что старше, чем выглядит, и этого оказалось достаточно.

— Знаю, разумеется, — ответил Кайнетт уверенно, с пренебрежением глядя на движущуюся фотографию выступления начальника аврората перед прессой. — Помните, мистер МакДугалл, вы интересовались, откуда у меня такая любовь с гарантией зачищать за собой следы? На самом деле это не мои причуды, а вынужденная необходимость, и я могу рассказать, что случается, когда этого не сделаешь. Был, к примеру, один случай, примерно двадцать лет назад, когда некий волшебник пытался ставить опыты на… вампирах, выбрав для этого отдаленный остров в тропиках. Он, должно быть, думал, что случись там нечто непредвиденное, никто и не узнает. Наивный…

Арчибальд пересказал несколько известных ему из родного мира историй о нарушении секретности и последовавшим за этим беспощадном возмездии, вплоть до выжигания целых районов и поселений. Конечно, здесь не было Святой церкви в привычном виде с её экзекуторами, да и Магическая Конфедерация большие прорывы сверхъестественного в обычный мир предпочитала скрывать, пользуясь массовым стиранием памяти, а не очередным большим взрывом на месте происшествия. Но и у них не обходилось без людей, получивших в результате перманентную амнезию, сошедших с ума или превратившихся в «овощи» от подобных процедур, выполненных второпях, «с запасом мощности» и часто отнюдь не специалистами в ментальной магии. Так что лишний раз напомнить обо всей важности секретности двум сквибам, оказавшимся замешанными в дела волшебников, не повредит, для их же собственного блага. Чтобы не увлекались излишне новыми «игрушками», чем, к сожалению, грешат многие недавно приобщившиеся к магии.

Примерно через полчаса они разошлись — Альберт убыл «прощупывать почву» перед возвращением и прикидывать, как ему восстанавливать связи, прежде чем вновь наладить торговую сеть, Лливелин отправился по какому-то поручению от своего начальства, а Кайнетт остался внизу. Для начала маг, сверяясь с рецептом, смешал несколько компонентов по местной методике создания зелий и поставил получившийся мутный раствор на медленный огонь, доходить до кипения. У него уже неплохо получалось варить готовые составы по рецепту, там самым главным было точно следовать инструкциям. А вот модифицировать их, а тем более создавать новые — удавалось намного хуже, и процент проваленных попыток оставался крайне высок. «Концептуальное» зельеварение в здешнем варианте, то есть направленное на получение конкретной мистерии, ему всё ещё давалось с трудом, слишком много факторов и переменных следовало учитывать, как при подборе ингредиентов, так и при их совмещении и доведении до готовности. Что, разумеется, задевало его гордость мастера алхимии, но возможности посвятить всё свободное время только этому направлению магии, у него не было, и вряд ли в ближайшее время будет. Пока же шла наработка опыта через ошибки и напрасную трату ингредиентов и сил, хотя редкий удачный результат, как правило, окупал все сложности. Данный состав, к примеру, был взят из всё-таки купленного у Флетчера за тринадцать тысяч золотых (цена поднялась) учебника по некромантии в редакции трёхсотлетней давности, и должен был при нанесении создавать барьер для призраков и духов. Кайнетт попытался слегка модифицировать его, ускорив высыхание поверхности с получаса до пяти минут, но только практика покажет, что из этого получится, и не «сбил» ли он в погоне за улучшенным химическим составом формируемую в жидкости мистерию.

Пока выдалось свободное время, Арчибальд присел в кресло в углу, отделенное от «алхимической» секции лаборатории занавесом с дополнительно поставленным барьером, и достал из кармана плаща последнее письмо от Грейнджер. Ведьма очень серьёзно восприняла просьбу «ученика» делиться рассказами о школьной жизни, так что писала регулярно — как минимум каждые выходные отправляя фамилиара с письмом, который, правда, прибывал не сюда, а на обычную квартиру. Её довольно обстоятельные рассказы помогали составить общую картину жизни в замке и условий обучения. В принципе, ничего слишком необычного там не встречалось — обучение основам алхимии, основам магии преобразования, последние Грейнджер после общего усвоения научных принципов в основе, понимания которых ей так не хватало, давались до неприличия легко. Изучение магических существ и растений, история магического мира — как и Тонкс в своё время, Грейнджер упоминала, что в школе этот достаточно важный предмет подаётся просто из рук вон плохо. Но самой проблемной для неё оказалась даже не эта дисциплина — историей она неплохо занималась и самостоятельно, благо практики по этому предмету не предусмотрено.

Как маг и предполагал, сложнее всего вышло с одним из наиболее важных предметов — с Защитой. Грейнджер с тоской, которая чувствовалась даже в строках писем, к началу октября была вынуждена признать, что профессор Локхарт, возможно, прекрасный охотник на чудовищ с богатым опытом и не менее талантливый писатель, но при этом просто ужасный учитель. К этой мысли её пришлось ещё и подводить, поскольку поначалу восторженное отношение к «народному герою» мешало видеть недостатки, но, в конце концов, сделать это удалось тщательным разбором его методов. К примеру, на первом же уроке он, не говоря лишних слов, выпустил в полную учеников аудиторию целую стаю младших элементалей, нечто среднее между феями и гремлинами, и велел подросткам их усмирить. Бой без подготовки против существ неизвестного типа, в замкнутом пространстве и не имея возможности применять атаки по площади — непростая ситуация для большей части магов, не сфокусировавших своё обучение на увеличении эффективности в ближнем бою, и даже на взгляд Кайнетта, как преподавателя, ставить подобную задачу перед двенадцатилетними подростками было несколько выше их возможностей. Особенно при заведомом отсутствии у них магических гербов и, следовательно, фамильных заклинаний, активируемых почти мгновенно. Конечно, волшебная палочка тоже позволяет создавать мистерии за секунды, но она требует наработанных рефлексов, чем дети ещё похвастаться не могли. И хотя какое-то количество существ, оказавшихся неожиданно опасными, им удалось вывести из строя, но в целом классу было засчитано разгромное поражение.

После этого профессор прямо заявил, что к его предмету ученики совершенно не подготовлены, нужных книг не читали, либо ничего полезного оттуда не запомнили, а потому дальше он вынужден сосредоточиться на теории, раз уж они даже с какими-то феями справиться не смогли. На последующих уроках он на примере собственных книг разбирал противостояние тем или иным видам магических существ, описывая проверенные связки заклинаний, необходимые для подготовки зелья и эликсиры, способы выслеживания тварей и выбор наиболее удачного места для сражения. Сами по себе методы описывались грамотные, с поправкой на некоторую любовь Локхарта к драматизму, вполне ожидаемую для писателя, но, что печально, он совершенно не умел их подать и объяснить ученикам. Не мог рассказать, почему эти заклинания применяются именно в таком порядке, и почему используется именно это зелье, а не его более эффективный аналог. Или почему в одной ситуации он предпочитал отработанную связку замораживающего и кинетического заклинания, а в другом, против почти такого же противника, действовал исключительно стихийной магией. То есть, он предлагал ученикам проверенные шаблоны, пусть достаточно действенные, но совершенно не гибкие, и не готов был разбивать их на отдельные элементы, что позволило бы каждому волшебнику выбрать наиболее удобный и экономный стиль, в зависимости от собственных стихийных элементов, набора наиболее отработанных мистерий и дополнительных мистических знаков.

В результате примерно треть их с Грейнджер переписки занимало обсуждение Защиты и тех моментов, которые профессор-писатель объяснить не мог или не хотел. Ведьма неожиданно крепко взялась за этот предмет — по некоторым намёкам в письмах он составил впечатление, что происшествие с Трэверсом она восприняла крайне серьёзно и более того, почему-то полагает, что его убийца может угрожать школе и конкретно её факультету, её компании друзей или даже ей лично. Отсюда усиленное рвение в изучении защитной магии, которому Кайнетт по мере сил помогал советами, не выходящими слишком уж далеко за рамки доступного талантливому магглорождённому.

Между делом маг в очередной раз подумал, что «учитель» всё-таки что-то от него скрывает. Возможно, у неё есть причины опасаться нападения? Возможно, с ней что-то произошло на первом курсе, вынудившее относиться к занятию магией даже серьёзнее многих чистокровных волшебников? Во время неудачной попытки его разоблачить ведьма запаниковала и случайно сказала что-то про некий камень и про профессора, оказавшегося кем-то другим. При этом по её же словам с предыдущим преподавателем Защиты произошел несчастный случай в конце учебного года, а в отобранных за тот период газетах удалось найти некролог о Квиринусе Квирелле. Мог ли он по какой-то причине напасть на магглорождённую первокурсницу, из-за предрассудков о чистоте крови или каких-то более приземленных мотивов? Могла ли Грейнджер в самом деле убить взрослого волшебника, пусть даже защищая себя? Возможно ли, что он зря отбросил мысль попросить у неё помощи в той ситуации с бандитами в библиотеке, и она могла бы и сама от них избавиться, если бы заметила? Всего одна случайная фраза породила множество вопросов, ответы на которые он получить не мог. Опасаться он её после возникновения всех этих подозрений, конечно, не стал, но вот менее снисходительно отнестись, возможно, стоит? По крайней мере, пока он не узнает точно, что там произошло, и почему тринадцатилетняя девчонка может всерьёз ожидать нападения неизвестного волшебника именно на неё?

Негромкий звук бурлящего зелья отвлек мага от размышлений, заставив быстро дочитать письмо до конца. В принципе, ничего особо интересного в финальной части не было. Только история о внезапной проверке замка, вплоть до комнат учеников, Попечительским советом во главе со старшим Малфоем на предмет тёмных и нелегально зачарованных предметов, согласно декретам Министерства, окончившейся без каких-либо серьёзных результатов. И ещё рассказ о празднике у привидений замка, но Кайнетт как спиритуалист давно уже не воспринимал призраков и фантомов в качестве личностей, скорее как рабочий материал, который можно и нужно использовать для своих задач, будь то охрана территории или шпионаж. Так что последнюю четверть он быстро проглядел по диагонали, убрал письмо в карман и направился в отведенный под алхимическое оборудование угол, пока зелье не начало переливаться через край на огонь с совершенно непредсказуемыми последствиями. Ответ можно будет написать и завтра, а сегодня вечером у него ещё намечена поездка в магический квартал. Пришло время Джеймсу Мерфи официально обзавестись мистическим знаком и стать в глазах общества настоящим волшебником.

* * *

Нимфадора Тонкс чувствовала себя за столом крайне неловко. И Кайнетт приложил ради этого немало усилий.

— Ещё чаю, леди Тонкс?

— Нет, спасибо, миссис Стоун. И не зовите меня «леди», просто «мисс» будет достаточно, я не из аристократической семьи.

Маг с интересом наблюдал за этим диалогом. Уговорить девушку прийти в гости оказалось непросто. Но ему требовалось сделать это сразу по нескольким причинам, а для должного эффекта нужно было создать правильную атмосферу.

— Знаете, Джим так много о вас рассказывал. Без вашей помощи, мисс Тонкс, ему бы в вашем обществе никак не разобраться самому, — продолжала Стоун, тоже сев за стол в гостиной и пододвинув к себе чашку с чаем. Арчибальд не мог не признавать, что «мачеха» отрабатывает своё жалование полностью. За прошедшие полгода ей по-настоящему играть свою роль приходилось в основном перед соседями — обычными людьми, память которых, в крайнем случае, нетрудно было бы подправить. Сейчас же от её актерских способностей зависело куда больше. — Я тут ничем не могу ему помочь, потому большое вам спасибо за все усилия. Я ведь всё понимаю, у вас не так много свободного времени из-за вашей учебы.

— Нет-нет, ну что вы, миссис Стоун, — слегка покраснев, возразила Нимфадора. Даже волосы её стали ярко-рыжими. Подобный визит был для неё внове, обычно посещением детей-волшебников занимаются учителя школы, в крайнем случае — представители комиссии по образованию, но никак не авроры, если только не был нарушен по незнанию Статут. — Это я должна вас благодарить от имени всего нашего общества. Принять в свою семью ребенка, зная, что он является волшебником — это достойный поступок, на который не каждый человек отважится. Увы, даже в наши дни ещё осталось так много предрассудков и суеверий о магии и «злобных колдунах».

— Ну что вы, какие предрассудки? Давно уже не средние века, разве можно отказывать ребенку в желании жить в семье, только потому, что он в чём-то особенный? Тем более, Джим говорил, колдовать дома ему строго запрещено, ведь так?

— Да, до семнадцати лет, таков закон Министерства.

— А вот скажите, мисс аврор… — начал сидящий за тем же столом ассистент Кайнетта.

— Я всего лишь курсант, Лливелин, — ответила она, усилием воли возвращая волосам привычный сиреневый цвет. — До звания аврора мне ещё полтора года.

— Но Джеймс рассказывал, что вы уже участвовали и в патрулях, и в задержаниях, хотя бы как стажер, — с восторгом произнёс сквиб. На самом деле, Смит если и играл свою роль, то совсем немного. Несмотря на непростое прошлое и участие в криминальном бизнесе, после знакомства с миром магии и уроков Арчибальда он перед волшебниками и их способностями испытывал совершенно искреннее, почти детское восхищение, хотя и с примесью зависти. Пользуясь этим, маг пригласил его на встречу и представил как живущего неподалёку друга-сквиба, который сгорает от желания увидеть живьём настоящего волшебника, а тем более — аврора, о которых столько слышал. И это тоже добавляло неловкости ситуации. Как и было запланировано.

— В этом не было совсем ничего особенного. Такая же работа, как у обычных полицейских — обыск, допрос, оцепление. Стажерам даже самостоятельные задержания ещё не доверяют, мы пока лишь учимся у старших.

— И всё равно, это поразительно. Мисс Тонкс, а вы можете показать что-нибудь… ну, волшебное? Вам-то уже можно колдовать без ограничений, наверное.

— Разрешите? — спросила Тонкс хозяйку дома.

— Конечно, если это не опасно и не потревожит соседей. Скажу честно, мне тоже очень интересно посмотреть.

— Хорошо, я аккуратно, — достав волшебную палочку, она указала на стол и произнесла: — Экспекто патронум.

— Ух ты, это… заяц? — спросил Лин, с любопытством рассматривая словно созданное из серебристого света животное.

— Где? Я ничего такого не вижу, — признала миссис Стоун, глядя на пустой стол.

— Это заклинание вызывает защитника от тёмных тварей, — пояснил Кайнетт, с интересом изучая эффект. Материализация собственных эмоций в виде своеобразного фамилиара — он читал об этой магии, но лично раньше её не наблюдал. Область действия достаточно ограничена — лишь против существ, ориентирующихся на негативные эмоции, однако можно попытаться применить его против заклинаний-ловушек и проклятых предметов, где спусковым механизмом активации заданы страх или злость. — К сожалению, обычные люди их не видят.

— Как жаль.

— Простите, я не подумала, — убрав заклинание, извинилась Нимфадора, но как-то неискренне. Возможно, она таким образом решила проверить, действительно ли Лливелин является сквибом, и не нарушил ли Мерфи Статут, рассказав о магии приятелю-магглу? Тем временем, должно быть, вспомнив их беседу в кафе на Косой Аллее, ведьма палочкой подняла в воздух уже опустевшие чашки и заставила их кружиться над столом. — Вот так нагляднее?

Когда чаепитие закончилось, Лин отправился к себе, перед этим горячо поблагодарив Тонкс за представление, миссис Стоун занялась домашними делами, а Арчибальд вместе с Нимфадорой остались наедине в отведенной ему комнате. Не последней целью этого визита для мага было продемонстрировать своё жилище — до того, как у кого-то из Министерства может возникнуть желание проверить, а чем же занимается дома магглорождённый, у которого ещё почти год до поступления в школу, но уже есть официально купленная палочка. У него не было определенных сведений, проводятся ли подобные визиты до отправки письма о зачислении в школу, но в данном случае стоило исключить любую угрозу раскрытия. Если кто-то заподозрит его в нарушении Статута, закона о запрете магии несовершеннолетним или в чём-то ещё, то такую проверку могут устроить внезапно, что оставляло риск, а в данном случае он пригласил в дом представительницу аврората, пусть пока и стажерку, честно демонстрируя всё, как есть. Комната выглядела вполне обычно для подростка, как он надеялся — кровать, письменный стол с лампой, телевизор, тренажер в углу (всё-таки требовалось развивать и тело Джеймса, а не только магические цепи). На самом деле, в оформлении пришлось предварительно консультироваться с миссис Стоун и Альбертом, поскольку сам он рос совсем в других условиях. Из магических вещей имелись лишь клетка с совой у окна, палочка на подставке, да шкаф, забитый книгами по магии, рядом с другим, с учебниками обычной школы и справочниками. Книги он тут оставил самые бесполезные из приобретенных на Косой Аллее в первый заход ещё в апреле, плюс учебники за первые три курса и несколько справочников по теории уровнем повыше. Для некоторых даже пришлось покупать вторые экземпляры, чтобы иметь копии и в настоящей библиотеке в мастерской, а не только здесь на виду. Разумеется, всё, приобретенное через Флетчера, и старые тома, найденные по лавкам подержанных вещей и содержащие сомнительные с точки зрения современных взглядов Министерства сведения, тоже хранились там, как и многие другие.

— Итак, ты писал, что помимо благодарности за помощь, хочешь о чём-то меня попросить или хотя бы спросить совета? — напомнила Тонкс, занимая один из стульев. Маг сел напротив в кресло, взяв перед этим несколько свитков пергамента со стола.

— Да, возникла такая необходимость, а больше мне обратиться с такой проблемой и не к кому. Начну с начала, помните ту девочку, с которой я вас знакомил первого сентября на вокзале? Гермиона, магглорождённая на два года старше меня, летом она помогала мне готовиться к школе. Так вот, мы продолжаем с ней переписываться, она спрашивает о новостях из обычного мира, меня интересует, как проходят уроки в школе. Но примерно полтора месяца назад, после Хэллоуина, она начала писать о неприятностях. Во-первых, один её друг… его будто прокляли. Ну, в маггловском смысле, не в как в учебниках по Защите — в него не попало заклинание и он не взял какую-то заколдованную вещь, просто, как бы сказать… С ним без остановки случаются неприятности. Он в команде факультета по этому «квиддичу», и уже трижды отправлялся с игры сразу в лазарет — то мяч «сошел с ума» и сломал ему руку, то метла едва не переломилась пополам прям в полёте, то уже другая вдруг врезалась в стену почти на полном ходу. Но и помимо этого — внезапно взрывающиеся зелья, отказывающие работать элементарные заклинания, постоянные падения без причины в коридорах и на лестницах, норовящие ударить в лицо двери, и так далее. Они подозревали в этом проделки другого факультета — его там кое-кто сильно не любит, но ни разу не смогли выловить «шутников». Однако не могут же те прятаться под серьёзными чарами невидимости или маскировки, какие и не каждый взрослый знает. Он уже несколько раз получал переломы, сотрясения и другие травмы, а в лазарет ему кто-то подкидывал записки в духе «немедленно бросай всё и уезжай из школы! Иначе тебе грозит опасность!»

— Думаешь, его так пытаются травить, возможно, кто-то со старших курсов? — серьёзно спросила Тонкс. Ей в школьные годы самой досталось изрядно, и за свои способности метаморфа, и за статус полукровки, и за родителей, хотя до такого всё же не доходило.

— Пока не знаю. Но это ещё не всё. Примерно через неделю после того, как у него это началось, в школе кто-то стал хулиганить серьёзнее, чем обычно. Примерно раз в неделю или чаще кого-то с первого-второго курса находят оглушенными заклинанием, часто с синяками и серьёзными порезами, почти без магических сил — словно кто-то долго над ними издевался, но они ничего не могут вспомнить. Или не хотят говорить. Я такое видел в приюте, если не считать магию, конечно, меня так тоже в этом году под лестницей нашли едва живого… Тоже «случайно упал». Но там ведь не приют, это школа, где учителям не плевать на детей, как я надеюсь. Уже было семь или восемь нападений, на Рождество в замке практически никто не решился оставаться, но нет гарантий, что в январе всё не продолжится. И хуже всего, что из-за слухов многие связывают это с тем мальчиком, другом Грейнджер. Что это его проклятье начало переходить на других — сначала на детей с того же факультета, потом на весь второй курс, а теперь уже и на первый… дальше последуют старшие курсы, а там доберется и до учителей.

— Какая глупость! — возмутилась Тонкс, взмахнув руками. — Проклятья так не работают. Я это как сдавшая ЗОТИ на высший балл говорю, не бывает такого.

— Я вам верю, — согласился Кайнетт. С его точки зрения это тоже звучало, как полная чушь, противоречащая всей магической теории и механизмам работы проклятий. Однако он понимал, что от детей, особенно когда примерно треть из них — маги в первом-втором поколении, да и о магии впервые услышали-то год или два назад, знания подобных тонкостей едва ли стоит ожидать. Возможно даже и от многих чистокровных — общаться лично с такими ему пока не доводилось, но исходя из министерского запрета на магию для несовершеннолетних вне закрытых территорий, подозрения закрадывались, что уровень семейного обучения тут совсем не тот, к которому он привык. — Я тоже в книгах ничего подобного не встречал. И Грейнджер со мной согласна, да и учителя тоже так не думают. Говорят, что это чьи-то очень глупые и очень злые шутки. Хулиганов пытаются поймать уже месяц, да пока всё без толку. Но и не прерывать же занятия из-за подобного. Проблема с теми, кто в такие слухи всё-таки верит, и тому мальчику уже начали угрожать в открытую, кричать, чтобы он убрался из школы и не подвергал их опасности, и тому подобное. Возможно, даже это всё один большой план, а нападения на него и нападения на остальных — одних рук дело.

— У кого-то есть веские причины так сильно ненавидеть второкурсника? Он что, из какой-то семьи с не лучшей репутацией?

— Его фамилия Поттер, миледи Тонкс.

— Ой… — ведьма с искренним удивлением посмотрела на него. Затем быстро кивнула, сказав: — Это немало объясняет, да. И причины его ненавидеть, действительно, у многих есть. Но причем здесь ты, и о чём именно ты собирался спросить у меня?

— Как раз хотел до этого дойти. Грейнджер считает, и в общем-то, я с ней согласен, что хулиганов рано или поздно всё равно поймают — в замке не так уж много людей, а хоть один замешанный в дело ученик однажды себя всё равно выдаст. Но до того времени Поттеру и его друзьям, которым тоже достаётся за него, надо как-то продержаться и против этого «проклятья», и против тех, кто нападает на людей, и против других учеников, которые поверят слухам. Они пытались договориться с нынешним преподавателем ЗОТИ о дополнительных занятиях в защите от магии, но, к сожалению, мистер Локхарт оказался куда лучшим писателем, чем преподавателем, — маг с огромным сомнением покосился на несколько стоящих на полке книг. — Практические уроки у него чересчур суровы для детей, а теоретические сосредоточены на заучивании готовых методов, а не подготовке к новым угрозам. Организовать группу по практическим занятиям вне уроков он не сумел, хотя недавно и попытался. Старшекурсники загружены подготовкой к экзаменам, либо своими проблемами, им не до помощи кому-то. У других учителей хватает забот с их собственными предметами и дополнительными занятиями. Сами найти злоумышленников они за месяц тоже не смогли хотя, как я понимаю, очень старались, и даже проверили несколько самых очевидных подозреваемых, но так ничего добиться не смогли. И вот тут Грейнджер решила обратиться ко мне, поскольку ей известно, что я знаком с вами, — о том, что он намёками напомнил о подобном варианте и подтолкнул её именно к этому решению, вместо дальнейших бесплодных попыток искать преступника самим, маг упоминать не стал. Посмотрев в окно на мелкий мокрый снег, смешанный с дождём, он добавил: — Рождественские каникулы начнутся меньше, чем через неделю, вся её компания вернётся в Лондон, и она хотела попросить у вас через меня хотя бы о паре уроков практической защиты от магии и проклятий. Чтобы просто увидеть методику, а дальше заниматься в школе уже самостоятельно. Возможно, показать другим. Иначе всего лишь переломами это может однажды не закончиться.

— Если проблема так серьёзна, то нужно обращаться к другим людям, — после молчания ответила Тонкс. — Я даже не аврор пока, всего лишь стажер. Этим должны заниматься деканы, директор, родители, Комиссия по образованию. Возможно, потребуется ввести дополнительные уроки или привлечь силы министерства к поиску преступников. В самом крайнем случае, возможно, перевести Поттера на домашнее обучение для его же безопасности.

— Это всё звучит разумно, но только потому, что вы доверяете мне, а я не сомневаюсь в словах Грейнджер. Для учителей и деканов это всё «детские шалости», из-за которых нет нужды тревожить Министерство. Ученики в Хогвартсе всегда кидаются заклинаниями, которые только выучили, друг в друга, разве есть причины для паники? Никто же серьёзно не пострадал. Когда на уроке зельеварения взрывается котел, а несколько человек обжигает или окатывает кислотой, разве это повод прекращать занятия, вызывать целителей и просить министерство о помощи? Или когда кто-то в полёте падает с метлы на высоте футов в двадцать? Обычные дела, случается, в лазарете за пару дней подлечат. А насчёт взрослых, у Поттера родителей нет, Грейнджер — магглорождённая, как и я, в магическом мире слово её родителей ничего не значит, Уизли больше опасается, что мать ему запретит посещать школу, а эти двое так и останутся там одни наедине с проблемами. Им приходится лишь отбиваться самим, но преподаватель прошлого года тоже мало что им дал в плане практической защиты, а научиться всему по книгам невозможно. Поэтому они обратились ко мне, а я — прошу о помощи вас. Им нужно лишь продержаться какое-то время, но рассчитывать, кроме как на себя, больше не на кого, когда другие им не верят.

— Но ведь можно попросить кого-то из настоящих авроров, — попыталась найти выход Тонкс. — Кто не только разбирается в этом, но и умеет учить. Не ты ли сам сказал, что нынешний преподаватель Защиты — хороший борец с темными силами, но плохой учитель. Не думаю, что я лучше него.

— Вы полагаете, они согласятся? Помочь мне, магглорождённому, который ещё даже в школу не поступил? Или самой Грейнджер, второкурснице, тоже магглорождённой? Что мы вообще можем знать о проклятьях и заклятьях, чтобы определить уровень опасности? Не так ли, миледи?

Нимфадора промолчала. К сожалению, Джеймс был, по большей части, прав. Пока всего сказанного недостаточно, даже если второкурсники смогут попасть в Отдел правопорядка в Министерстве (раз уж один из них — сын начальника целой секции этого отдела, тем более, сейчас популярной и оказавшейся на слуху), всерьез их не воспримут и охрану или тем более репетиторов, конечно, не предоставят. В лучшем случае, пошлют даже не проверяющего, а запрос в школу о расследовании, который директор сразу отклонит. Ещё можно действовать через Попечительский совет, но возглавляет его Люциус Малфой, а трио «победитель тёмного лорда, предатель крови и грязнокровка» для него просто убойная комбинация, как наступить на все больные мозоли сразу — он им не то что не поможет, а ещё сам попытается из школы вышвырнуть. Что остаётся? Попросить помощи самой, в частном порядке? Скримджер или Кингсли не поверят, да и влезать в подобные «детские игры» не станут. Аластор с его паранойей согласится более чем охотно, но его к двенадцатилетним детям и на милю подпускать нельзя, поскольку в вопросе тренировок чувство меры старому аврору всегда отказывало напрочь, и он их безо всяких злодеев загоняет до смерти. В итоге иных вариантов-то и нет. Конечно, она может просто отказаться от всего, вот только если и впрямь развернута травля, если Поттера пытаются достать за дела его родителей или отомстить за родственников, всё потерявших с падением Всем-понятно-кого? А она могла бы чем-то помочь, но тоже лишь умыла руки, как и остальные. Как это делали взрослые в её школьные годы…

— Я могу показать основы, даже не из аврорской программы, а просто со старших курсов. Но ничего опасного, и тем более никакой темной магии, даже для примера.

— Этого уже более чем достаточно, — благодарно кивнул Кайнетт. На самом деле, особого дела до чужих проблем ему не было, разве что превращение Грейнджер в изгоя могло довольно негативно сказаться на репутации её «ученика». Однако у него появился шанс познакомиться хотя бы с азами местной боевой магии, изложенными будущим специалистом по охоте за преступниками и ренегатами. А это предполагает совсем иной уровень, чем волшебники, с которыми он уже встречался в бою раньше — тупые маргиналы и молодой наследник аристократов, не понимающий, куда он влез, и не готовый к настоящему сражению. В общем, грех было упускать такой шанс, отсюда все попытки устроить это обучение.

— В крайнем случае, я хотя бы хочу с ними поговорить. Возможно, эта Грейнджер просто сгущает краски в своём письме? Или относится к обычным шалостям чересчур серьёзно.

— Я бы сам хотел, чтобы это было так. Мне через год туда поступать, и оказаться в ситуации, когда меня полумертвого утром найдут под лестницей… опять, я не горю желанием.

— Поверь, я тебя отлично понимаю. Значит, решено. Два-три урока на каникулах, лишь основы и упор на защитную магию. Но нам понадобится место для занятий, где можно колдовать несовершеннолетним.

— Уже есть один вариант. Самое главное, что вы согласились помочь. Всё остальное уже детали, с которыми можно разобраться. Вы — прекрасный человек, миледи Тонкс. Уверен, из вас получится первоклассный аврор. Да, я надеюсь, мне можно будет там поприсутствовать? Просто в ознакомительных целях, что-то у меня возникло чувство, что через год подобные навыки могут пригодиться.