Сердце Скал. Зверь (джен)

1 день Зимних Скал, 400 год Круга Скал. Гальтара

Когда Рокэ открыл глаза, над Гальтарой собирался дождь.

Воздух почти очистился от песка; в бесцветно-сером зимнем небе клубились низкие облака, скрывшие солнце за густой пеленой. Кое-где на окраинах города ещё догорал огонь: его языки иной раз взметались высоко в небо, но быстро опадали в гальтарские пепел и пыль.

Рокэ повернул голову, чтобы взглянуть на Ричарда.

Юноша лежал рядом, у самого плеча, и его закрытые прежде глаза были широко распахнуты. Рокэ почудилось, что он видит в них осмысленное выражение.

Он приподнялся на локте, настороженный, как хищник, внимательно изучая знакомые черты.

Губы Ричарда шевельнулись, будто он попытался произнести какое-то слово, но не сумел. Это движение, впрочем, казалось таким слабым и мимолётным, что Рокэ мог приписать его собственному разыгравшемуся воображению.

Ричард моргнул.

Потрясённый, Рокэ рывком сел рядом и торопливо отбросил лоскуты одежды, закрывающие смертельную рану. Запёкшаяся кровь мешала видеть, но чуткие пальцы ученика морисских лекарей не нуждались в помощи зрения.

Повреждённые рёбра срослись, а рваная рана затянулась и даже слегка зарубцевалась. Конечно, она была ещё слишком свежа, и из-за большой кровопотери Ричард казался слабым, как новорождённый щенок, но при должном уходе его жизни ничто не угрожало.

— Эр-р-р… Р-р-рокэ… — просипел Дик почти без голоса. Его губы потрескались от сухости.

Рокэ стремительно наклонился к нему и обнял — крепко и осторожно, уткнувшись лбом в холодный мальчишеский висок. Волосы Ричарда терпко пахли песком и пылью, остро — потом и запёкшейся кровью, и тонко, едва ощутимо — свежестью северной хвои и можжевельника.

Леворукий сжалился над потомком Эридани! Он вернул Дикона к жизни, как вернул к ней когда-то самого Рокэ после дуэли на Винной улице.

— Эр-р-р… Р-р-рокэ… — прохрипел Ричард с усилием.

Рокэ разжал объятия и отстранился от Дика, жадно рассматривая его с головы до ног. Без всякого сомнения, Повелитель Скал был окончательно и бесповоротно жив.

— Прощение?.. — одними губами спросил Ричард.

— Я прощён, юноша, — ответил Рокэ, мгновенно поняв вопрос. Голос его прозвучал столь же хрипло: ему показалось, что в горло ему в единый миг набился весь песок Гальтары. — И даже гораздо больше. Вы добились чего желали. Вы вообще тверды и незыблемы. Упрямый надорский вепрь!.. Сегодня я окончательно убедился: вы — моё персональное… благословение.

Он хотел засмеяться, но вместо этого коротко закашлялся.

Ричард слегка приподнял голову, с удивлением осматривая себя. Рокэ пришёл ему на помощь и поддержал за плечи. Увидев замотанную лоскутом правую ладонь, Дик с вопросительным видом протянул её Алве.

— Это ваш камень, юноша, — пояснил Рокэ, разворачивая тряпку, которой привязал камень к руке. — Я подумал, вы не захотите его лишиться.

Ричард уставился на карас с таким ошеломлённым видом, словно меньше всего на свете ожидал его увидеть.

— Это же ваш камень, помните? — повторил Рокэ, желая освежить его память. — Тот самый, который выпал из меча Раканов и который я разрешил вам оставить себе.

— Я… — едва слышно пролепетал Ричард, — я продал… Продал его. Катал… леймене. За огонь. Этерны.

Рокэ подумал, что Дикон бредит.

— Не понимаю, о чём вы говорите, Ричард, — сказал он, покачав головой. — Этот камень был у вас в руке, когда я подошёл помочь вам.

Ричард попытался задрать руку повыше, чтобы лучше рассмотреть карас. Рокэ помог ему в этом. Одновременно он подобрал меч Раканов и поднёс его рукоятку к самым глазам юноши.

— Смотрите: вот отверстие, откуда выпал камень, — пояснил он, указывая на дыру в оправе. — Помните?

Дик переводил потрясённый взгляд с караса на меч.

— Значит… он не взял его!.. — выдохнул он ошеломлённо. — Он… отказался!

— Кто? — спросил Рокэ, удивлённый.

— Эр Ринальди, — ответил Дик одними губами. — Одинокий. Страж Этерны.

Рокэ задумался, пытаясь связать воедино камень, Оставленную и Леворукого.

— Вы продали свой карас моей прабабке? — негромко осведомился он. — За прощение Ринальди? А он вернул его вам?

Ричард кивнул.

— Она хотела повелительство, — шепнул он. — Взамен на огонь Этерны. Но эр Ринальди… Он вернул карас мне.

Рокэ поднял голову вверх — туда, где за завесой дождевых облаков скрывалось звёздное небо. Ему вспомнился виденный им ослепительный лиловый огонь, горевший как тысячи солнц, и рать одиноких воинов, которые приветствовали пламя ликующими криками. Золотоволосый зеленоглазый человек был среди них.

— Ринальди Ракан поступил правильно, юноша, — мягко сказал Рокэ, чувствуя, как оглушившее его благословение наполняется жизнью и спокойной радостью. — Повелителем Скал можете быть только вы и никто другой. А у Ринальди, Страж он, Одинокий или Леворукий, наверняка есть множество своих дел в Ожерелье. Каждый из нас должен заниматься тем, для чего предназначен. Ваше место здесь.

Ричард задумался, кивнул и сделал усилие, чтобы приподняться, хватаясь за рукоятку меча. Рокэ не позволил ему этого: он сам подхватил юношу за плечи и посадил, крепко прижимая к себе.

— Меч! — выдохнул Ричард.

Рокэ подал Дику оружие рукояткой вперёд. Неловкими, слабыми пальцами тот попытался вставить камень обратно в отверстие, из которого он выпал когда-то. Рокэ осторожно положил свою руку поверх руки юноши и аккуратно направил его движения. Он так крепко сжал ослабевшую оправу, что она сошлась вокруг караса надёжно, как никогда.

Едва камень встал на прежнее место, как в его холодной коричневой глубине зажглись тёплые солнечные блики, хотя солнце было плотно скрыто за завесой туч.

Карас ожил.

От вида его золотого блеска Ричард словно бы взбодрился и окреп.

— Эр Рокэ… — шепнул он Алве. — Вы написали Левию… что я больше не ваш оруженосец. Но если… Если я снова попрошусь на службу… Вы примете меня?..

Рокэ не стал говорить, что давнее письмо к Левию было отправлено им в порыве раздражения. Теперь это уже не имело значения. Вместо объяснений, похожих на оправдания, он ответил просто:

— Да.

Ричард улыбнулся, но уже через минуту нахмурился и бросил на Рокэ жалобный взгляд.

— Я не помню клятвы, — признался он еле слышным покаянным шёпотом. — Помню только про честь и про бой.

— Клятв не нужно, — ответил Рокэ искренне. — Я принимаю вашу службу, герцог Окделл.

Пошёл дождь.

Зимний ливень, холодный и чистый, зашумел над Гальтарой, гася последние очаги магического пожара и наполняя воздух влажной свежестью. Казалось, он смывает с усталого мира пот и грязь, даруя обновление и возрождение.

Ричард, запрокинув голову на плечо Рокэ, ловил потрескавшимися губами прозрачную воду. Рокэ тоже ощутил чудовищную жажду. Он подставил под ливень ладони и набирал пригоршню за пригоршней, давая напиться попеременно то Ричарду, то себе. Затем закутал юношу во все тряпки, какие только нашлись под рукой, и крепко обнял, чтобы уберечь от холода.

— А Робер?.. — шёпотом спросил Дик — С ним всё в порядке?

С Эпинэ, несомненно, всё было в порядке: смерть Повелителя Молний Рокэ почувствовал бы сразу. Он мысленно потянулся к своему вассалу и уже в следующую минуту получил ответ: Робер хлопотал о Суавесе и лошадях, которые едва не погибли во время урагана, пожара и землетрясения.

— Он скоро найдёт нас, — сообщил Рокэ. — Я позвал его на Холм.

Ричард удовлетворённо кивнул и что-то невнятно пробурчал. Тут же выяснилось, однако, что бурчал не он, а его желудок. Рокэ вопросительно приподнял одну бровь, внутренне забавляясь, и Повелитель Скал мгновенно сконфузился.

— Мне хочется есть, — объяснил он смущённо, но тут же добавил, слабо улыбнувшись: — А в клятве не говорится: «обед моего эра — мой обед»?

— Да вы наглец, юноша! — делано возмутился Рокэ. — Нет у меня никакого обеда. Впрочем, когда кончится дождь, я поищу для вас какие-нибудь птичьи яйца. Давненько я не разорял гнёзд!

Ричард уткнулся носом ему в плечо.

— Внизу, под камнями, — доверчиво сообщил он, — есть черепаха. Я её чувствую: она прячется там, где сухо.

Рокэ негромко засмеялся, теснее прижимая к себе своего новообретённого оруженосца.

— Будет вам черепаха, — пообещал он. — Хотя я верю в таланты моего домоправителя. Подождите рея Суавеса, юноша, и может быть, нам перепадёт что-нибудь поприличнее, чем ваша неосторожная тортилла.

Рокэ не знал, цел ли Хуан и в состоянии он позаботиться хотя бы о самом себе. Но он чувствовал всем существом: всё прежнее прошло. Они миновали самый страшный рубеж, и смерть ещё долго не коснётся их.

Этот Излом будет длиться ещё десять лет, но они справятся со всеми его тяготами. Впереди их ждала целая жизнь — новый Круг, который начинался сегодня.