Взаимовыгодное предложение (гет)

Наверное, мне нужно сходить в церковь и покаяться. Ибо то, что я совершила и испытала, есть грех и соблазн.

Гермиона помедлила. Выходило очень патетически и слишком религиозно. Миссис Снейп не отличалась особой набожностью, но службы посещала исправно. В этом ее примиряла схожая позиция супруга, который на службе сидел с вежливым выражением лица, но при каком-либо опусе священника тихо подмечал это Гермионе в таком тоне и словах, что та дрожала от едва сдерживаемого смеха.

Вздохнув, она продолжила писать.

Этой ночью мне открылось блаженство. Я не знаю, как это описать, но такого нельзя испытать ни при виде новой книги или платья, ни при вкусном любимом блюде, ни при звуках музыки. Ничто не дает такой бури чувств и наслаждения, сравнимое с тем, что случилось со мной. Ничто не вызывает такого томления тела и духа, не разжигает такого огня чувств, не заставляет искать близости с яростным отчаянием, не побуждает такого самопожертвования и такой властной жажды обладания…

Перо медленно, вдумчиво шло по бумаге, описывая бездну чувств и страстей.

Я никого не могу винить в том, что произошло, ибо случилось это, как и положено, в браке между законными супругами... Но случившееся мне больше напоминает акт прелюбодеяния, что лишь увеличивает мое смущение.

Единственное, что меня утешает, это то, что соучастником был Северус...

Гермиона бессильно зажмурилась и все же продолжила жаловаться дневнику.

Я давно пыталась соизмерить, как далеко смогу зайти и преодолеть свой страх или же преисполниться отвращения. Первое время моего замужества я действительно с полным осознанием отбывала эту повинность, не вникая в наблюдения и анализ чужих и своих собственных поступков. Я была сбита с толку, не имея ни возможности поговорить с кем-то, ни прочесть что-то стоящее в тех же дамских журналах, ведь о таком не принято говорить в приличном обществе. По наивности я думала, что достаточно взаимной склонности, дабы заключить брак, а поцелуй — высшим проявлением чувств. Но все оказалось куда сложнее, и о том нужно сказать отдельно.

Миссис Снейп, вдумчиво хмурясь, вспоминала все свои наблюдения, какие предшествовали этому открытию, боясь перейти к самому главному.

За время замужества я поняла, что любовь внезапно не может прийти — это своего рода работа, которая требует охоты, прилежания и достаточных усилий с обеих сторон. И, как оказалось, брак — это не только совместное времяпрепровождение, но и решение разных ударов судьбы. Я не могу сказать, что уже люблю Северуса, но понимаю его, принимаю таким, как есть, и стремлюсь к гармонии в наших отношениях. Такой подход приносит свои плоды: Северус стремится узнать меня лучше, уважает мои взгляды, и что самое главное, не ставит меня в один ряд с другими женщинами. Я — равная ему в мыслях, суждениях и взглядах. Он не поучает меня, как это сделал бы любой джентльмен его положения, не смотрит сквозь меня, как это демонстрируют другие мужчины, не делает вид, будто не слышит, и не стыдится того, что я вполне самодостаточная женщина.

Увы, на все это потребовалось время. Время, которое было упущено в силу моей скованности, равнодушия и нежелания выглянуть из-за завесы мрачного отчаяния.

Таков Северус как человек, личность, которая… имеет и свои потребности, чувства и желания. Странно писать об этом именно сейчас, но у меня нет другого выхода, ведь все это открылось мне недавно.

Гермиона помедлила и прислушалась — в библиотеке никого не было, даже не было слышно шагов за дверью. Никто не нарушал ее покоя, и потому миссис Снейп расслабилась окончательно, позволив своей мысли свободно руководить пером.

Первое, что я для себя отметила во время той «повинности» — отсутствие отвращения. Да, где-то я ничего не чувствовала, но брезгливости, от которой подкатил бы комок к горлу или захотелось бы бежать на край света — нет. И это примиряло меня с постепенно уменьшившейся ночной обязанностью.

Второе, что я осознала — это сдержанность супруга и недюжинное терпение. В трауре я была обязана уважить его горе и закрыть дверь своей спальни, но из-за своего эгоизма удержала подле себя. Мне казалось, что ему так же важно присутствие живого человека, как и мне. Во всяком случае, Северус как-то обронил, что благодарен мне за то участие, которое я проявляла в те дни.

Третье, что все же побудило меня присмотреться к нему иначе — это наблюдение за другими супружескими парами. Для человека наблюдательного открывается бездна всего, отчего можно понять, какая у них жизнь. Например, Люпины похожи на счастливую пару со своими улыбками, взглядами и даже манерой речи, как и мои родители. С прискорбием признаю, что мы с Северусом выглядим соседями, настолько независимо и отстраненно мы держимся не только на людях, но и наедине.

Гермиона невольно затаила дыхание, воскрешая в памяти все, что незаметно спровоцировало бурю чувств, открывшуюся ей ночью. Робкая барышня написала бы еще одну строчку, поставив точку, и предалась бы мечтам, но миссис Снейп была не такова.

Наблюдения за собой и за ним дали мне пищу для размышлений насчет моей чувственной природы. Недостаток опыта, даже отсутствие оного, меня не слишком беспокоил, но все же внушал некое смятение. Скорее, нежелание его приобретать. Во всем виновно мое невежество, кое чинило ужасные препятствия, а также достаточное количество условностей, из-за которых ответы на многие вопросы приходится искать самой.

Например, я не могла понять, отчего порой мужнино прикосновение к моей руке вызывает у меня странные желания сжать сильнее его пальцы, изучить его ладонь, ощутить ответное пожатие. Я не могла понять, почему, привычно встречая Северуса после прогулки, я целовала его в щеку, невольно вдыхая запах его одеколона, особенно островатый из-за морозной свежести. Я не могла понять, отчего по вечерам мой взор то и дело обращался к его спокойному лицу, наблюдая, запоминая, узнавая… Я не могла понять, почему порой его взгляд, пронизывающий насквозь, казался подобно жару от камина, опалявшему все мое естество. Отчего его голос имеет надо мной такую власть: слушая его во время вечерних чтений, я вся трепетала от смутного предвкушения чего-то доселе мне неведомого.

Когда же Северус достаточно проникновенно прочитал эпизод поцелуя между Консуэло и Альбертом, я не знала, куда деть глаза — стыд и истома, греховное желание боролись во мне. Заметь это, Северус бы понял все — и… мне было страшно показаться в его глазах натурой распущенной и развратной. Но случайность решила все за нас — я подняла на него взгляд и внутренне содрогнулась от остроты чувств, что промелькнули подобно молнии между нами. Мне пришлось сделать вид, будто ничего не было, и закончить эту мучительную сладостную пытку.

В ту ночь все было почти как обычно. Северус рассеянно гладил меня по спине и плечам, как всегда, ожидая, что я усну. Он никогда не склонял меня к супружеским обязанностям, если я не отвечала хотя бы прикосновением. Я же захотела не быть сегодня слишком черствой и потому, прошептав «спокойной ночи», потянулась, чтобы по обыкновению поцеловать его в щеку. Но Северус случайно склонил голову, и поцелуй пришелся в губы. Легкое соприкосновение отчего-то показалось мне недостаточным, и потому я задержала свои губы на его дольше положенного, а после… после и ответила на другой поцелуй.

Я позволила себе увлечься этим, отдавшись низменным, но приятным инстинктам. Я позволила себе целоваться с ним снова и снова, а после и подчиниться его простому желанию обладать мной. Мое тело было умнее, иначе я не могу объяснить своего порыва, когда подалась навстречу Северусу и сжала пальцы на его плечах. Что-то странное творилось, нарастая сильной уверенной волной от каждого движения, покуда не захватило меня целиком. Странное томление туманило мой рассудок, распаляя немыслимую жажду. Я не могла понять, чувствовал ли Северус то же, но… наверное, да. Иначе как объяснить не менее жадный, пылкий ответ на мой порывистый поцелуй? Как объяснить ликование, с каким отозвалось мое существо на его сильные объятия? Как истолковать пересохшие от жара этой греховной страсти губы, с которых срывались мои стоны, когда он касался моего тела, покрывал частыми горячими поцелуями мою шею? (Я не знаю… и не могу знать доподлинно, ибо ни один довод рассудка не дает ответ на эти иррациональные действия. И, признаться честно, не хочу знать).

Мой вскрик лишь был малым знаком того наслаждения и потрясения, что я испытала в ту минуту. А после была благодарность… это была именно она, когда я просто обняла мужа после всего и незаметно для себя уснула…

Гермиона закрыла дневник, последней записью которого было тщательно вымаранное признание:

Так хорошо, так стыдно… И хочется еще…

* * *

К обеду к миссис Снейп вернулось ее прежнее самообладание, что позволило ей по обыкновению заглянуть к супругу с чашкой чая. Полковник ничем не выказывал своего отношения к произошедшему ночью. Поглощенный делами, он даже не сразу придал значения визиту супруги. Гермиона привычно села в кресло напротив и обвела взглядом его стол, заваленный бумагами:

— Вы уже отправили письма?

Северус кивнул, сделав глоток чаю. В этот раз супруга решила добавить туда мяты и мелиссы, но он не противился.

— Мне придется отлучиться на какое-то время, — предупредил Снейп. — Некоторые дела могут потребовать моего присутствия.

— Понимаю, — Гермиона приняла эту новость внешне спокойно.

— Если я задержусь, а вас будет что-то тревожить, смело обращайтесь к доктору Люпину.

Она нахмурилась, не совсем довольная таким решением, но понимая, что слишком многого не знает, к тому же, многие связи и круг общения его друзей и сослуживцев недоступен ей.

Видимо, Северус доверяет доктору Люпину, раз советует положиться на него.

— А когда вы отъезжаете? — уточнила Гермиона, исподволь надеясь, что из-за плохой погоды супруг решит отложить свой отъезд.

— В ближайшее время, миссис Снейп.

— Вы не возьмете с собой Шелдона?

— Он мне там не понадобится, — и на ее взгляд пояснил. — Я могу обойтись и без слуг, миссис Снейп. Привычка.

— А как вы познакомились с Шелдоном? — спросила Гермиона, не тая интереса.

Северус какое-то время помедлил и после поставил чашку на блюдце.

— Во время службы в Индии. Шелдон был одним из моих подчиненных. Сколько я его помню, он всегда был дисциплинированным, довольно расторопным солдатом. В экстремальной ситуации Шелдон никогда не терял присутствия духа, думаю, вы смогли в этом сами убедиться, — миссис Снейп согласно кивнула. — Мы как-то незаметно для себя свели знакомство, а после… после того инцидента Шелдон принял мое предложение уехать из Индии.

— А у него есть родные?

Северус покачал головой.

— Шелдон сирота, насколько мне известно, — задумчиво припомнил он. — Родился и вырос в английской колонии в Индии, а после подался на службу.

Гермиона представила себе этих двоих, слугу и его господина, и невольно позавидовала Шелдону: тот знал Северуса раньше нее абсолютно другим человеком. А ей теперь предстоит разгадывать загадку под названием «Северус Снейп».

— А вы… как вы обрели Мэри? — спросил полковник, когда его чашка снова наполнилась чаем.

Миссис Снейп пожала плечами.

— Мэри принимала на работу моя мать, миссис Грейнджер. Она посчитала нужным, что молодой девушке, только окончившей свое образование, понадобится верная… м-м-м… камеристка, — ответила она. — У Мэри очень живой и добрый нрав, и более отзывчивой и порядочной девушки я не встречала.

— Я заметил, миссис Снейп, — кивнул Северус, потягивая чай. — Кажется, ваша камеристка уже освоилась…

— И ей в этом немало помог ваш Шелдон, — отметила с улыбкой Гермиона.

— Шелдон обладает редким талантом обучать без принуждения, — он равнодушно пожал плечами. — И все же… вам хватает прислуги?

Гермиона невольно замерла от вопроса. Они же не Малфои, чтобы нанимать огромный штат прислуги, ведь с их доходами можно обойтись вполне себе даже и Мэри с Шелдоном.

— Да, мистер Снейп, — она сделала глоток чаю. — Если возникнет такая необходимость, я вас непременно поставлю в известность. Ведь… каждая трата должна быть согласована, не так ли?

— Вам не обязательно докладывать мне о каждой трате, — покачал головой Северус. — Вы вполне вольны распоряжаться своими средствами по своему усмотрению, как впрочем, и бюджетом в мое отсутствие.

— И все же я не рискну взять на работу еще одного слугу, не посоветовавшись с вами. Ведь верность и порядочность в наше время редкие добродетели.

— Вы абсолютно правы.

Миссис Снейп вся зарделась и опустила взгляд, пытаясь делать вид, что не замечает довольного лукавства во взгляде мужа.

* * *

Уже вечером, сидя перед зеркалом и расчесываясь, Гермиона вспоминала их разговор про слуг. Конечно, может, Северус и не был поначалу настолько оптимистичен и даже обеспечен, что предпочитал обходиться только обществом Шелдона, но… семейная жизнь теперь вносит неизменно свои коррективы. Миссис Снейп покосилась на супружескую постель и вздохнула про себя: недалек тот день, когда появятся дети, и придется нанять няньку и даже кормилицу (!), не говоря уже о гувернантке. Интересно, как отнесся бы к этому Северус?

Мысль о материнстве не посещала миссис Снейп так явно и навязчиво до знакомства с Дорой Люпин и ее очаровательным малышом. Но после вчерашней ночи миссис Снейп задумалась о перспективе стать матерью более серьезно. Как женщина начитанная и образованная, она понимала, что это должно когда-нибудь случиться, да и любая порядочная леди ее возраста и положения уже должна стать матерью. Но в нынешней ситуации Гермиона была даже рада, что на данный момент не оказалась в этом щекотливом положении — ведь переживания из-за смерти пожилой родственницы, вынужденный траур и прочие волнения могли навредить ребенку.

Мысли уходили решительно не туда, и она отчаянно помотала головой, пытаясь вернуть себе спокойствие. Юркнув под одеяло и взявшись за книгу, Гермиона невольно вспомнила свои первые месяцы супружества, когда ожидала Северуса с некой нервозностью. А теперь?.. Теперь волнений не убавилось — она порядком запуталась в своих чувствах и желаниях. С одной стороны хотелось и его прикосновений, и снова изведать того наслаждения, но с другой было страшно — ведь все это соблазн и грех, как учит не только церковь, но и все эти дамские журналы. В какой-то мере в первые месяцы было легче: Северус казался ей чужим человеком, абсолютно незнакомым, а теперь эти чувства — эта привязанность, эти переживания, эти мысли о нем — создавали лишь бурю смятений, нехарактерную для рациональной и всегда спокойной миссис Снейп.

Она не откладывала своей книги до тех пор, пока муж не закрыл свою книгу и не убавил огонь в лампе. Между ними опять не было грелки, и Гермиона покорно позволила ему обнять себя.

Она не забрала своей руки, когда Северус коснулся губами внутренней стороны ее ладони. И все же ее всю сковывало от вины за недостойное леди поведение той ночью. Миссис Снейп позволила мужу привлечь себя ближе, но лишь чуть пошевелила губами в ответ на легкий, нежный поцелуй, за которым последовал еще один, куда более смелый, раскованный и чувственный. Но Гермиона отзывалась неохотно, пребывая в неправедных сомнениях — ей казалось, она заплутала в этих дебрях морали, собственных чувств и чужих потребностей.

Она старалась вести себя спокойно, как и всегда, не выказывая никаких препятствий, но и не падая в омут с головой, в надежде, что муж не заметит ее сомнений. Но эта попытка с треском провалилась, когда Гермиона невольно зажмурилась и тяжело выдохнула, ощутив влажный горячий поцелуй на шее. Снейп, словно что-то почуяв, отстранился и лег рядом.

— Что-то случилось? — невозмутимо спросил он.

Гермиона открыла глаза и не решилась глянуть мужа, она чувствовала себя вдвойне виноватой — сперва поманила, а потом отобрала тот проблеск, который возник в их сложных отношениях.

— Ничего, — тихо ответила она. — Просто… — ее голос дрогнул.

— Вас терзают моральные дилеммы на тему супружеского долга? — так же сдержанно интересовался Северус, но миссис Снейп чувствовала уже какую-то усталую обреченность в его голосе. Так говорил человек, который долго и изнурительно работал с камнем и бросил инструмент, видя непробиваемую породу.

Она молчала, глядя на белеющий в сумраке рукав его рубашки, а после и переведя взгляд на потолок.

— Я бы хотел сказать вам одну вещь, миссис Снейп, в надежде, что буду услышан, — судя по шороху одеяла и простыней, муж сел на постели, а после и потянулся за халатом. — Ни церкви, ни обществу не должно быть дела до супружеской спальни.

Гермиона снова промолчала, ощущая растерянность от услышанного. В голосе Северуса была глубоко затаенная горечь, знай она его хуже, то сочла бы обидой, нанесенной его мужскому самолюбию. Она безучастно проводила взглядом серебристых змей на его халате и опомнилась:

— Куда вы?

— Мое присутствие будет мешать вам решить эту моральную дилемму, миссис Снейп, — весь его голос был пропитан сарказмом, камнем падая на душу. — А я не хочу принуждать вас совершать непоправимую ошибку и принимать неверное решение. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — уже в пустоту сказала Гермиона.

После она легла на бок, свернулась калачиком и, тихо заплакав, так и уснула обнимая его подушку.