Соловей и брусничная фея (джен)

Три месяца спустя.

Лестницу покрывали солнечные квадраты. Клара старалась обходить их, ступать по теневой стороне. Солнце сегодня было такое яркое, что казалось: освещенные ступени будут раскалены. На середине лестницы она не утерпела и остановилась: захотелось полюбоваться, как зеленая ткань платья под прозрачными вроде бы лучами меняет цвет, озаряясь золотым.

Все складывалось очень хорошо. Мадам Айсви учила ее петь, и Клара в каждом письме Гарри пересказывала ему то новое, чему научилась сама. Когда она навещала Риверс-Холл на Пасху, они с Гарри пели вместе. Его очень радовало, что он учился новому. С Молли и Софи он помирился, и они вроде бы простили друг друга, но прежней дружбы, увы, не восстановилось. Зато взрослые, в их числе доктор Стиффорд, заступились за ребят перед учителями в Олдерстоуне, и те пообещали, что решат проблему. И только кое-что Клару не то, что огорчало, но заставляло поволноваться. Мисс Джефф задала им по биологии сделать в паре доклад и сама распределила, кто с кем будет работать. Кларе досталась Фредерика.

Клара не боялась, конечно. Время, когда Фредерика злилась, прошло. Теперь она скорее выглядела очень грустной. Но все-таки было понятно: то, что придется работать с Кларой, не может ее обрадовать. Однако велели так велели — Клара решила не откладывать неприятное. Запечатав и сложив в специальный ящичек письма для родных и для друзей, она отправилась искать Фредерику.

Той, видимо, так неуютно было находиться с одноклассницами, что она успела полюбить уединение и старалась спрятаться от всех — как и сама Клара в начала года. Так что Кларе было довольно просто догадаться, где ее искать. В такую чудесную погоду, конечно, Фредерика могла облюбовать один угол сада, менее красивый, чем другие, куда редко добирались остальные ученицы.

Она точно нашлась именно там, но не читала и не играла со стеной сарая в сквош, как сделали бы другие на ее месте. Фредерика молча сидела на скамеечке и смотрела перед собой — как всегда, мрачно.

"Сразу к делу", — решилась Клара и позвала Фредерику.

— Привет. Я насчет биологии. Надо все-таки решить, кто из нас о чем будет рассказывать. У меня есть план, я его карандашом набросала. Что ты возьмешь?

Фредерика продолжала молчать.

— Ну это глупо. Я понимаю, тебе со мной не хочется разговаривать, но двойку-то из-за этого зачем получать?

— Прикидываешься добренькой? — каким-то странным, низким голосом спросила Фредерика. — Нравится такой быть?

Над словами Фредерики стоило задуматься... Когда будет время. Пока следовало добиться какого-то согласия по докладу.

— А тебе нравится быть злюкой?

— Это лучше, чем лицемерить, — Фредерика тяжело на нее посмотрела. — Ты же на самом деле ненавидишь меня. Как все вы. Вы все мне завидуете. Никому из вас не стать лучше меня.

Клара кашлянула.

— Прости, но учимся, к примеру, мы с тобой сейчас одинаково. Обе далеко не лучше всех.

— Да! — нервно расхохоталась Фредерика. — Только вот тебе приходится из кожи вон лезть, чтобы добиться хотя бы такого результата и не скатиться ниже Флейм и Керли, потому что ты еще большая идиотка, чем они! А если бы я считала эту помойку под названием школа достойной стараний, я бы давно оставила далеко позади и зануду Белл, и мерзкую выскочку Вёльмен, не говоря уже об этих гадинах Хэмиш и Гольд! Я еще поднимусь выше их всех! А ты так и останешься ползать по земле. Тупая, нищая и уродливая.

Клара секунду подумала: конечно, Фредерика почти предсказала ее судьбу... С вероятность девяносто девять процентов. Но все-таки оставался и еще один.

— Я могу найти клад, заплатить врачам, и они укоротят мне нос. И я уже не буду такой уродливой, как теперь, — улыбнулась Клара. Фредерика неожиданно ухмыльнулась более мягко.

— Ври больше. Так не бывает.

"Да уж, наши с тобой жизни это особенно подтверждают".

— Не было и не было, а тут возьмет и будет. Так как насчет доклада? Посмотри план. Выбери что-нибудь. Можешь картинки показывать, кстати. Такие красивые!

— Я не люблю цветы, — вдруг призналась Фредерика.

— А почему? — удивилась Клара.

— Не люблю, и все. Они слабые.

Клара наморщила лоб. Она как-то никогда не догадывалась посмотреть на цветы с этой точки зрения.

— Ну, они же просто цветы. Почему ты считаешь их слабыми?

— Они не защищаются, — пожала плечами Фредерика. — Их легко сломать. И вообще, они безмозглые. В этом плане, пожалуй, ты тоже похожа на цветок.

Клара хихикнула: она не думала, что ее можно сравнить с цветами, пусть даже и так.

— Ну, мне больше нравится быть птицей, — призналась она. — Иногда хочется встать на крыло... Улететь... Такая свобода, знаешь... Я хотела бы быть соловьем, наверное. Ой, а ведь не обижайся, но ты не совсем права насчет цветов. Они бывают хищные. Слыхала про росянку?

— Нет, — насторожилась Фредерика. — Что это?

Росянка не впечатлила Фредерику, потому что опасной оказалась только для насекомых. Однако договорили и разошлись они с Кларой вполне мирно. Клара даже задумалась, смогут ли они подружиться со временем, однако решила события не торопить.

...Кабинет биологии выглядел экзотически: по стенам — увеличенные фото самых разных животных, цветные изображения северного леса и джунглей, по углам — несколько чучел: тетерев, павлин, уж и заяц. по центру — несколько парт, для тех, кто хотел бы что-то записать, но в основном ученицы устраиваются на диванчиках вдоль стен. У классной доски застыл, скалясь, скелет в шляпе и галстуке — Мистер Хоррор. Альфонсина и Марселла, увидев его впервые, подняли визг, Летиция тоже вздрогнула, и долго еще потом девочки на него косились. Зато Джорджи и Карен на первой же перемене подошли и пожали костяную руку, а потом спорили, был ли Мистер Хоррор при жизни учителем в этой школе. Кассандра принялась им доказывать, что скелет ненастоящий, а Карен попросила их не разочаровывать. Что до Клары, она понадеялась, что права все же Кассандра.

По всем предметам они шли споро, и биология не была исключением. Сегодня должны были выслушать доклады про некоторые семейства цветковых растений. Кларе и Фредерике достались Луковые.

Честно говоря, поначалу тема немного расстроила Клару, но когда она посмотрела на картинки в учебнике и потом в журнале в библиотеке, но удивилась, насколько цветущий лук может быть красив. Изящные белые цветы, лиловые шары соцветий, или еще золотистые... Некоторые сорта она видела в школьном саду. Они только что распустились. От картинок веяло весной.

Клара иногда задумывалась: зачем растения такие нарядные? Чтобы выживать? Но ведь для насекомых достаточно, наверное, яркости. Зачем еще и запах, и это удивительное изящество, это нежность? А зачем соловьи так хорошо поют — неужели соловьихи разбираются в музыке? Вот и луку достаточно быть полезным — но он еще и красиво цветет.

Урок прошел прекрасно. они передавали друг другу картинки с самыми разными цветами, а мисс Джефф еще и явилась с большим букетом и попросила каждую выбрать цветок, назвать, к какому семейству он относится, и указать все его части. Кларе достался пион. Марселла и Альфонсина приложили к волосам свои тюльпан и розу, а Джорджи оторвала листок от черемши и украдкой его сжевала.

Мисс Джефф заметила это, но только засмеялась:

— Мисс Хэмиш! Немытое в рот тащить, ну что вы как дитя малое!

— Хм... Вкусно, — сообщила Джорджи и тут же добавила. — А вот я бы хотела знать, почему девушкам принято цветы дарить? От них же никакого толку. Вянут через два дня, и все. Лучше бы...

— Конфеты? — иронично подсказала Карен.

— Можно. Или бутерброды с ветчиной, или блинчики.

— В твоих руках они тоже долго не проживут, — улыбнулась Карен.

— Конечно. Но я буду сытая.

Лиза громко и очень выразительно фыркнула. Офелия с холодной усмешкой добавила:

— Когда молодой человек ухаживает за девушкой, то он обычно приглашает ее в кафе.

— А что ему мешает по дороге к кафе подарить булочку? Это дешевле, в конце концов!

— Но ведь так можно поправиться, — ужаснулась Марселла. — Разве девушка этого захотела бы?

— Я слышала, любят за недостатки, — решила немного поддеть ее Клара.

— Между прочим, цветы раньше тоже были... полезным подарком, — улыбнулась Кассандра. — Древние люди делились друг с другом лекарственными растениями.

...Клара и Фредерика получили за свой доклад пятерки, но подругами из кабинета не вышли. Как только прозвенел звонок, Фредерика будто перестала интересоваться Кларой: собрала вещи и ушла, не оборачиваясь, ни на кого не глядя. Оставалось только пожать плечами: вряд ли Фредерика вообще кому-нибудь поверит так сразу.

Домашней работы на вечер оставалось не так много, и Клара собиралась отправиться послушать, как мадам Айсви поет под гитару вместе со старшеклассницами. Директриса пообещала, что со следующего года Клара будет учиться и гитаре, и девочка совсем не была против: все пригодится. Тем более, звук гитары словно трогал душу, а еще инструмент можно было обнимать.

Мадам Айсви говорила, что Клара должна одновременно и слышать, как человек поет технически, и ощущать его чувства. Второе пока, несомненно, побеждало. Клара просто не могла думать о технике пения, когда директриса пела о войне, и ее голос звенел, как холод ночи, как разбитое выстрелом стекло. И глаза у мадам Айсви становились ледяные — как у отца Грегори иногда бывали, Клара только с зимы, с памятного рассказа Карен, стала догадываться, почему. И мысли Клары уносились к заметенному снегом пепелищу, к лицу отца, на котором не таял снег, и к найденной на пожарище перьевой ручке. Владельцев ее не нашлось, и Клара, обернув ручку кусочком крепа, носила ее с собой.

Задумавшись, Клара вышла в сад и удивленно уставилась на одноклассниц, сгрудившихся у решетки. Ей нескоро удалось заглянуть за их спины, но она явственно расслышала мальчишеский голос.

-... Бумаги потеряны. Отец рвет и мечет. Честно, мне страшно домой идти. Может, у вас можно спрятаться? Я бы к вечеру ушел и тихонько проскользнул к себе.

Видимо, это был мальчик из той семьи, где они с мадам Айсви в сентябре были в гостях — после Рождества Джорджи часто его навещала.

— Тоже мне, мужчина, — фыркнула Карен. — Ты же не брал эти бумаги, чего тебе бояться?

— Если только в самом деле не брал, — добавила Лиза. — Может, Джорджиана на тебя плохо влияет?

— Лиза, завтра же контрольная, — охнула Джорджи, — иди скорее учи!

Летиция стала рассуждать.

— Ты мог бы постоять здесь.. минут десять? А мы пойдем к директрисе и вместе попросим ее...

Джорджи закатила глаза.

— Нет уж, я умру от такого занудства. Пошли вместе. Расскажешь мне все. К ужину вернусь, наверное.

И несмотря на общие предостерегающие окрики, она нырнула между стоячие прутьев решетки и исчезла в густом кустарнике.