Мир рухнет в полдень (гет)

Новорожденный андроид с камнем бесконечности во лбу назвался Виженом после короткой заминки, заверил, что уничтожать Землю и людей не собирается, но Альтрона ценит как уникальное создание. Рассказав, где прячется его неудачливый создатель, Вижен пояснил, что не желает смертей, и потому отправится с ними, чтобы предотвратить кровопролитие. Все произошло как-то слишком сумбурно и быстро, мысли спутались, и Викки только и успела что показать средний палец снова попытавшемуся оставить ее дома Стиву. Клинт хохотнул, добавил, кивая на Тони, будто вместе они производят куда меньше беспорядков, и скрылся, объявив, что пошел собираться. Решено было отправляться уже через пару минут, так что Викки исчезла тоже, спешно переодеваясь в наряд поудобнее.

Алое замелькало перед глазами красивыми вспышками, серебристо-серый смазался, и Викки склонила голову набок, складывая на груди руки. В образовавшейся суматохе Пьетро и Ванда как-то затерялись, слились с общим фоновым шумом, будто были здесь всегда, а Викки отчего-то казалось, будто у нее перед глазами снова разрываются бомбы. Густая ночь окутала город, мерцающие огоньки переплелись с редкими, совсем невидимыми на небе звездами, и было тихо так, словно вот-вот что-то случится. Викки не любила подобное чувство, вспоминала, как они с папой и Питером смотрели на россыпь перемигивающихся между собой пятнышек, прежде чем с рассветом им снова приходилось бежать.

— Твои мысли как у него, — голос Ванды, чуть более хриплый, чем ее собственный, резанул по ушам, — они чудовищны.

Вспышки слились в бескрайнее выжженное полотно, затрепетали, разлетаясь белесыми отсветами лампы. Викки качнула головой, соглашаясь, и Ванда поджала губы. На лице ее маской застыли следы застарелой ярости, брови хмурились, а глаза казались такими же темными, как затягивающая пустота.

— Вот и не лезь в мою голову, — каркнула Викки, отмахиваясь.

Они встретились взглядами, и оттого мурашки густой волной разбежались по телу. Пьетро переводил непонимающий взгляд с одной на другую, но влезть не пытался, стоял, привалившись к стене, и наверняка тоже о чем-то напряженно думал. Видеть собственное лицо не в зеркале было странно, и отчего-то Ванда, озлобленная на весь мир, как только вошедший в период переходного возраста подросток, вызывала стойкое раздражение. Викки не нравились ее нахмуренные брови и поджатые губы, сведенные судорогой пальцы и резкость слов, ударяющихся скрежетом о кирпичную стену. Викки не нравилось видеть саму себя, такую же, от которой она так отчаянно бежала все это время, потому что убежать ей на самом деле не удалось.

— Почему… — Ванда осеклась, и Викки показалось, будто она тоже может видеть ее насквозь.

— Когда все, что ты можешь — бежать, не оглядываясь, — собственный голос показался ей гулкими предсмертными хрипами, — чтобы не сойти с ума, быстро начинаешь воспринимать смерть оставленных позади спасением. Потом сложно избавиться от этой привычки.

Будто удовлетворившись этими ее словами, Ванда зло хмыкнула, вздернула подбородок и вышла, скрываясь в темноте коридора. Викки же проглотила рваный вздох, моргнула, прогоняя вставшую перед глазами мутную пелену, и перевела взгляд на оставшегося зачем-то Пьетро. Говорить с ним на самом деле не хотелось, особенно сейчас, и Викки упрямо молчала, пожирая взглядом знакомую-незнакомую фигуру. Они отличались в деталях: приподнятых уголках губ и тонких морщинках у глаз; стройности движений и сквозящей насквозь нахальной уверенности. Пьетро был еще слишком молод, получил скорость в награду или наказание, как легший на плечи тяжелый груз, не позволяющий посмотреть вверх. Питер, родившийся таким, сам был ветром, звучным и неуловимым, путающимся в волосах и подхватывающим на руки. Они смотрели по-разному, будто отец и сын, перепутавшие поколения, а Викки никак не могла решить, какой из них ей нравился больше.

— Небольшое наставление, — она качнула головой, связывая волосы завалявшейся в кармане резинкой, — не пытайся замедлить себя, потому что боишься.

В отдалении прозвучал голос просящего всех поторопиться Капитана, и Викки, фыркнув на яркое непонимание на лице Пьетро, исчезла, оказываясь в самолете, и, как самая настоящая приличная девочка, надлежаще пристегнулась. Пьетро объявился две долгих секунды спустя, навис над ней и упер руки в бока, вопрошающе вскинув брови:

— Что это значит?

Никто, кажется, вовсе не обратил на них внимания, и потому Викки нравоучительно качнула вытянутым вперед указательным пальцем.

— Ты стараешься замедлиться, чтобы казаться нормальным, а потом стараешься ускориться, тем самым подсознательно ограничиваешь себя, прикладывая двойное усилие вместо того, чтобы просто расслабиться. Не веришь, что можешь с этим справиться.

Серебристая вспышка мелькнула перед глазами, Пьетро исчез и появился снова, плюхнулся рядом и зачесал ладонями волосы. Поднимающийся Клинт смерил их скептическим взглядом, вздрогнул, бросив «а, это ты», и уселся на свое место. Появившаяся следом за ним Ванда закатила глаза, и Викки нарочито широко улыбнулась, похлопывая на место рядом с собой. Оборвавшийся, так и не начавшись, разговор сменился тревожными переглядываниями и гробовым молчанием, если не считать раздающего редкие персональные указания Стива. Так что Викки еще на подлете исчезла, проигнорировав ударившее в пустоту возмущение.

Ночь разверзлась над этим городом темной пеленой облаков, желтым светом уличных фонарей, путающихся в брусчатке под ногами. На востоке едва заметно светлело, тонкая голубоватая полоска скрывалась за деревьями и высокими домами; влажный воздух лип к коже и путался в волосах. Было тихо так, что звенело в ушах, шелестели на легком ветру деревья и стрекотали где-то в кустах сверчки, и все, кажется, безоговорочно единовременно спали, поддаваясь тишине и спокойствию. Несколько ярко горящих в домах окон казались слепящими солнечными пятнами, будто вырезанными из разноцветной бумаги, и вскоре за ними стали зажигаться, повторяя, и другие такие же. Небо медленно светлело, и облака из черных становились сероватыми, голубыми и наконец белоснежными, как рассыпанная по воздуху сахарная вата. Викки стояла, задрав голову и спрятав руки в карманах, не в силах сдвинуться с места, пока нечто в ее голове не щелкнуло.

Жар затхлого воздуха обдал легкие, от нахлынувшей неестественной рыжеватой темноты зарябило перед глазами, и Викки сощурилась, упираясь взглядом в мерцающие искры. Огромная кузница была полна роботов, остывал огромный котел, а на ней снова скрестились пронизывающие неживые алые взгляды. Викки поморщилась, выискивая среди них единственный наполненный человеческими эмоциями, и приветливо помахала рукой. У него было новое тело, огромное и блестящее в желтом свете, такое же безумное, как и он сам, и такое же великолепное.

— Ничего же, что я в гости заскочила? — Викки качнула головой, качнулась с пятки на носок.

Альтрон, весь сделанный из блестящего серого металла, склонил голову набок, нарочито небрежно махнул рукой, и роботы исчезли, скрываясь в разветвляющихся подземных ходах. Ему вовсе не нужно было подавать никаких знаков, и это пижонство тоже было в нем определенно от Тони.

— Признаться, я несколько удивлен, — он в несколько шагов оказался совсем рядом, навис над Викки, — думал, убил тебя. Рад, что это не так.

Смешок вырвался из горла, Викки скривилась и театрально поклонилась, скрывая лицо. Сейчас перед ней стояла машина-убийца с собственным извращенным разумом, и она отчего-то лелеяла надежду, что хоть этим-то он похож на нее.

— О, я польщена. И все-таки, что ты собираешься делать дальше? — Викки крутанулась на пятках, оглядывая подземелье. — Я уже говорила это одному парню, но люди страсть как не любят, когда их убивают.

Вокруг них не было ничего, кроме камня и металла, прятаться было некуда, потому что Альтрон следил за каждым ее движением, но Викки скрываться не собиралась. Она маячила у него перед носом яркой красной мишенью, раздражающей тряпкой для быка, и он отчего-то смотрел на нее с интересом, как ребенок наблюдает за севшим на него большим майским жуком. Викки не было страшно, в груди полыхало безразличным холодом, несмотря на исходящую отовсюду молчаливую угрозу и едва затянувшуюся рану в солнечном сплетении. Нахальная усмешка расцвечивала ее лицо, пока алые глаза будто выжигали насквозь, проделывая во лбу две опаленные дыры.

— Как нелепо, — Альтрон повел плечами, протяжно, совершенно по-человечески вздохнул, — тянешь время, пытаясь спасти назойливых паразитов.

— Люди бы с тобой поспорили. Вот только, какая жалость, — Викки прыснула в кулак, очутилась за его спиной, — меня убить ты больше не можешь.

Темноту подземелья расцвечивал единственный алый взгляд, рванувшийся, наполнившийся гулким презрением. Он сделал себя совершенным, почти неуязвимым, вот только в этой идеальной конструкции не осталось места ничему лишнему. В груди его билось подобное атомному реактору сердце, способное пробудить из мертвых половину мира, но способности убивать собственными руками Альтрон лишил себя сам. Стоило ему замахнуться, и Викки нарочито громко взвизгнула и исчезла, оказываясь посреди спешащей прочь из города толпы.

Окружающая паника на мгновение захлестнула, толпа потащила вперед, и Викки, выругавшись сквозь зубы, прыгнула в место поспокойнее. С крыши одной из высоток открывался прекрасный вид на рассветный город, наполненный тусклым, скрытым цветными облаками солнечным светом. Сумерки истлевали в пальцах с каждым мгновением, гул и шум толпы казались эхом морского прибоя, и было еще кое-что неприятное и неправильное, поднимающееся из-под земли армией никогда не бывших живыми трупов. Тугой гул, скрежет камней и шелест смешивались с чем-то еще, и Викки щурилась, разглядывая с высоты наполненные букашками улицы. Альтрон назвал их паразитам и был определенно прав, вот только, как Викки уже говорила, несколько несвоевременен. Люди уничтожали Землю и друг друга, противились эволюции, шагая куда угодно, только не вперед, но на то они были и люди. Несовершенные создания, старающиеся выжить любой ценой.

Викки видела людей насквозь, однако так и не научилась понимать их суть. Снующие туда-сюда человечки с самого детства казались ей странными, зацикленными на мелочах, тратящими жизнь впустую. Они могли, думала Викки, научиться летать, выучить все на свете и делать все, что только захочется, но отчего-то ограничивались нелюбимой работой и надоевшим домом, повторяли одно и то же изо дня в день, пока их жизнь, бесполезная и бессмысленная, не кончалась. Люди строили какую-то ерунду вместо того, чтобы покорять космос, воевали вместо исследования медицины и сидели целыми днями в интернете, не притрагиваясь к хранящимся там тайнам. Викки не понимала, пока люди не пошли войной против мутантов, а после возненавидела всех.

— Под городом какой-то внушительный механизм, — хмыкнула Викки, натянув передатчик, — сам Альтрон не имеет встроенного оружия из-за слишком сложной оболочки, но у него есть целая армия роботов попроще.

Гул переговоров волной ворвался в уши, и Викки поморщилась, пристальнее вглядываясь в перетекающую внизу толпу. Стремительно рассвело, рассеялась белесая дымка, и голубоватый превратился в красновато-желтый, окрашивая серый город яркими красками.

— Только не говори, что пыталась его заболтать, — хохотнул в ответ Клинт, и Викки почти услышала, как он закатывает глаза.

Она хотела уже было что-нибудь ответить, но Стив прервал ее резкой командой:

— Без самодеятельности. Виктория, твоя задача помочь эвакуировать гражданских, сейчас это наиболее важно.

Люди толпами покидали дома, садились в машины и ехали прочь, шли пешком, переговаривались друг с другом и были слишком медленными, будто бредущие по проложенной тропке букашки. С высоты все они казались разноцветными пятнами, будто рассыпанный на полу бисер, и были такими же пустыми и неважными, но отчего-то красивыми и будто бы ценными.

— Что за механизм? — ворвался в эфир голос Тони.

Он пролетал где-то сверху, почти невидимый в низких утренних облаках, как яркая солнечная вспышка. Рванувший порыв ветра выбил из груди воздух, и Викки покачнулась, нависая над пропастью.

— Понятия не имею, — хохотнула она, спрыгивая с крыши, — сам у него спроси.

Ветер засвистел в ушах, выбивая ненужные мысли, перед глазами встала липкая белесая пелена. Викки проглотила рвущийся наружу смех, сцепила пальцы в замок на груди, будто пытаясь унять застучавшее яростно сердце. Земля стремительно приближалась, ветер вышибал из глаз слезы, и все вокруг смазывалось в серую неповоротливую кашу. Одно мгновение, казалось, длилось уже целое тысячелетие, а Викки все летела и летела, зависнув на одном месте, и никак не могла упасть.

Тело внезапно рванулось, падение сменило направление, и кто-то заорал ей в ухо так быстро и громко, что невозможно разобрать слов. Сердце подскочило и упало в пятки, от резкой остановки закружилась голова, и Викки сощурилась, пытаясь оглядеть себя со всех сторон одновременно.

— Совсем чокнулась?!

Пьетро держал ее на руках, смотрел как на сумасшедшую и тяжело дышал, будто несколько раз успел оббежать вокруг земного шара и вернуться назад.

— Так сильно заметно? — по-идиотски хихикнула Викки, когда стучащее в ушах сердце перестало заглушать все вокруг.

Держащие ее руки разжались, и Викки упала бы, если бы не исчезла и появилась снова повыше, так, чтобы успеть перевернуться и приземлиться на ноги. Пьетро закатил глаза и хотел уже было что-то сказать, когда земля перед ними разверзлась, и оттуда полезли, принимаясь беспорядочно палить во все стороны, роботы. Только восстановившееся дыхание снова застряло в горле, перед глазами мелькнуло багрянцем, и ветер подхватил ее и закружил, отпуская в безопасном месте. Впрочем, успело промелькнуть в голове Викки, едва ли здесь хоть где-нибудь было безопасно.

— Э-эй, не впадай в ступор! — ладонь мелькнула у нее перед газами, и Викки моргнула, выходя из лавиной накатившего оцепенения. — Слушай, Ванда рассказала мне о твоем мире и том, что там у вас творится…

Ему пришлось прерваться, отвлекшись на возникшего из-за угла робота. Алые глаза на мгновение остановились на ней, и Викки вздрогнула, глотая вязкую слюну. Роботы были повсюду, заполонили весь город так, что не скрыться ни под землей, ни в воздухе, и единственной их целью было убить как можно больше. Земля дрожала от охвативших ее крови и криков, а сердце бешено колотилось, гулко и надрывно, будто рвалось оставить позади самое себя.

— Так о чем это я? — Пьетро снова помахал перед ней рукой, упер ладони в бока. — Не умею красиво говорить, но вообще-то я болтун, каких поискать, особенно когда надо бы заткнуться…

Он снова отвлекся, вытаскивая из-под обстрела мужчину, и вернулся мгновение спустя как ни в чем не бывало. Искорка зажглась в горле, и Викки хихикнула, смаргивая пелену перед глазами:

— Да, я знаю.

Она тоже отвлеклась, подхватила камень и набросилась на очередного робота сзади, разбивая ему голову. Вернувшись обратно, спрятала ладони за спиной и вопросительно склонила голову набок. Тряхнуло сильнее, и только теперь до Викки дошло, что земля дрожит вовсе не метафорически. Большая часть города, откалываясь огромной глыбой, медленно поднималась в воздух вместе с домами и оставшимися жителями, подталкиваемая огромным двигателем, который Викки и обозвала внушительным механизмом. Лопнул, заскрежетав, мост, вниз полетели машины, обвалились близкие к краю дома. И вместе с тем бессмертные неживые роботы все нападали на всех подряд, кажется, лишая оставшихся последней надежды.

Викки и Пьетро переглянулись, и в глазах их отпечатался совершенно одинаковый страх. Больше никаких слов нужно не было, да и быть не могло, потому что мир рушился в прямом смысле этого слова, и множество людей оставалось позади. Картина, так похожая на ту, что Викки не видела уже целую вечность назад, перевернулась перед глазами, поменяв местами лишь людей и мутантов, но осталась все таким же кошмаром из снова маленькой девочки. Кошмаром, в котором давно не оставалось места живым.

— Защищайте гражданских! — раздался в наушнике резкий выводящий из оцепенения голос Стива. — Мы еще не проиграли, встречались с напастями и похуже! Старк, твоя задача — придумать, как посадить город. Остальные — спасайте людей, громите роботов. Приказ ясен?

Эфир заполнился вскриками согласия и саркастичными замечаниями, и Викки тоже ответила, что всегда мечтала выбивать железных болванчиков как в боулинге. Пьетро пробурчал, что «будет еще ваши приказы исполнять», и Викки стукнула его в живот, сделала глубокий вдох и сощурилась. У этих ребят наверняка тоже была технология обнаружения оставляемого ею следа, вот только пока никто из них не стрелял на опережение. Роботы начинали палить только после того, как Викки исчезала и появлялась, то ли давая ей фору, то ли не справляясь с нахлынувшими со всех сторон импульсами, и это позволяло ей хорошенько повеселиться. Жаль только, что оружия у нее не было никакого, кроме валяющихся тут и там обломков зданий и арматуры и застившей взор красноватой дымки, похожей на растекшуюся в ручье кровь.

Город поднимался выше с каждым мгновением, так что делались все ниже облака. Викки исчезала и появлялась, швыряла камни и сворачивала металлически шеи, пока перед глазами не начало плыть и не сбилось дыхание. Повсюду сверкали искры и летали обломки, кричали, спасаясь, люди, а роботов будто бы становилось лишь больше. Викки не смотрела на остальных, чувствовала странный горящий огнем в груди азарт, и била и била, пока пальцы не начали трястись от тяжести камня, а колени — подкашиваться под собственным весом. Она исчезала и появлялась, словно была везде одновременно, слишком быстро и часто для едва восстановившегося организма, пропускала мимо ушей все, кроме шума собственной крови и венах, и в какой-то момент исчезнуть попросту не получилось. Широко распахнув глаза, Викки застыла посреди улицы, надрывно хохотнула и растерла капнувшую из носа кровь пальцами. Это не была ее война, не был ее мир, а умирающие вокруг люди были всего лишь людьми, а не мутантами, но Викки отчего-то все равно казалось, будто так в этой отчаянно бойне она сможет спасти хотя бы себя.

Каждый раз, исчезая, она распадалась на атомы и восстанавливалась в другом месте, а теперь, проделав это множество раз, ее тело, кажется, неспособно было собраться воедино в первозданном виде. Что-то терялось, что-то прибавлялось, и в какой-то момент она определенно была уже не Викки, Викторией Санрайз Леншерр, а кем-то другим, собранной из частиц этого мира копией с застрявшими в голове воспоминаниями, неспособной отличить вчера от сегодня.

— Ты там как? — искаженный металлом голос мелькнул совсем рядом, и Викки задрала голову, всматриваясь в красно-золотую точку на небе.

— Покатай меня, большая черепаха, — вздохнула она, впервые задумавшись, что было бы неплохо иметь собственный костюм как раз для такого случая.

Наушник она давно потеряла, так что Тони не слышал ее, как не слышал никто из команды, кроме разве что телепатки-Ванды, а сама Викки смотрела вокруг, видела их всех разом и вместе взятых, и в горле у нее все больше вставал густой выплескивающийся слезами ком. Викки хотела, отчаянно желала спасти вовсе не этих людей, до них ей не было никакого дела, а мир, как перевернутый вверх ногами булыжник, все поднимался, чтобы вскоре грандиозно упасть.

Огромная платформа Щ.И.Т.а приближалась к взлетающему все выше городу будто продолжением обрушившегося моста, выросшим из ниоткуда спасением, слишком эфемерным и хрупким, чтобы так просто поверить. Викки стояла, вглядываясь в остающееся на месте небо, такое же голубое и непроницаемое, как и обычно, пыталась успокоить сбившееся дыхание и все отчетливее ощущала скопившийся во рту металлический привкус. Ей всего лишь нужно было передохнуть, перевести дух и рассортировать мелькающие в голове мысли, но суета вокруг продолжалась. Люди все еще кричали, теперь уже облегченно, кровь смешивалась с пылью под ногами, и мелькали перед глазами багровые вспышки. Роботов не становилось меньше, они собирались группами, окружали и убивали, стоило только зазеваться, и алые глаза их глядели безразлично, совершенно бессмысленно.

Качнув головой, Викки исчезла, ощутив подступающую к горлу тошноту, проглотила горький комок и подобрала выброшенный, выпавший из ослабевших рук пистолет. Тут и там лежали покрытые кровью и грязью тела, мелькали перед глазами багрово-золотые вспышки, а Викки кусала губы, смахивая вставшее перед глазами видение. Роботы эти вовсе не были огромными Стражами, сметающими все на своем пути, не оставляли после себя выжженную пустошь и груды трупов. Они были всего лишь обычными роботами размером не больше человеческого и прекрасно ломались, если оторвать им голову. Этого было достаточно, пока люди неслись к своему спасению, благодарили господа и защитивших их супергероев, понятия не имея, что все еще может исчезнуть, рассыпавшись хрустящим под ногами песком.

— Я знаю, как безопасно посадить город! — надрывно лязгнул голос Тони, когда почти все оставшиеся люди скрылись в поданных с платформы челноках. — Все в церковь!

Викки моргнула, исчезая и появляясь, пошатнулась, опираясь о полуразвалившуюся стену. Горячая капля скатилась по губам, и Викки облизнулась, морщась от неприятного вкуса крови во рту. Оказавшийся рядом Тор поддержал ее под руку, усадил на камень и потрепал по волосам. Когда-то он говорил, что дети не должны воевать, имея в виду именно Викки, и тогда она, помнится, страшно обиделась. Остановку нагнетал камень бесконечности в скипетре его брата, который теперь сиял едва уловимым желтоватым светом во лбу самого совершенно из существ на Земле. Вижен смотрел на Викки испытующе, почти так же безразлично, как роботы Альтрона, вот только во взгляде его было куда больше отвратительного милосердия, помешанного на жалости. Андроид жалел людей, наверняка считая их глупыми, но забавными, и Викки тоже думала так, пока люди не отняли у нее все, что только возможно.

Ощущение чужого присутствия в голове рассеялось, стоило подсунуть ей матерную считалочку, которой Викки в детстве научилась у Питера, и Ванда хмыкнула и отвернулась. Пьетро, глянув на них по очереди, безразлично пожал плечами, и внимание всех прибывших переключилось на принявшего объяснять свой план Тони. Торчащая посреди церкви, как верхушка айсберга, часть внушительного механизма была спусковым крючком, способным обрушить взлетевший город обратно на землю, и тогда человечеству неизбежно пришел бы конец. Тони придумал, как вернуть город на место, вот только проблема заключалась в том, что все население теперь было эвакуировано, так что Альтрон наверняка сосредоточит все силы на исполнении плана. То есть, подводя итог, нужно было защитить спусковой механизм от Альтрона и его роботов, пока Тони, как самый технологически просвещенный, сажает город на место так, чтобы больше никто не пострадал.

— Я одного только не понимаю, — буркнула Викки, разглядывая покрытый пятнами крови пистолет, — почему он просто не оставил кого-нибудь присматривать за этой штукой, раз она так важна?

— Альтрон не мыслит логически, — меланхолично пояснил Вижен, — он одновременно хочет избавить землян от угрозы в лице Мстителей, уничтожить мир и спасти его.

Вот только спасти и уничтожить, подумала Викки, для него значит одно и то же. Альтрона создавали как защиту для человечества, и, убив всех людей, он идеально выполнит свою миссию.

— Ты находишь ему оправдание или правда так думаешь? — Ванда ядовито цокнула, и Викки, почесав точку между бровей, отмахнулась от нее:

— А ты пытаешься оправдать меня, потому что мы выглядим одинаково, или есть другие причины?

Так и не начавшуюся перепалку оборвал приказавший сосредоточиться Стив, и Викки протяжно застонала, поднимаясь. Патроны в пистолете давно кончились, так что оставалось лишь размахивать им или швырять на манер бумеранга, но пальцы отчего-то упрямо не разжимались. Викки смотрела на смешанную с грязью кровь, засохшими струпьями прилившую к ее рукам, и ей отчего-то казалось, будто сбежать она уже никогда не сможет. Двери захлопнулись, отрезая пути отступления, впереди были роботы со светящимися алым глазами, и можно было только падать, воображая, будто летишь.

Они навалились без предупреждения, вылезали из-под земли и врывались в дыры в стенах, и Викки, на мгновение зажмурившись, выбросила бесполезный пистолет, бросила, что «черт возьми, тоже хочет костюм», и Тони со смешком ответил, что желание дамы для него закон. От стремительного перемещения снова зарябило в глазах, посыпались багровые искры, смешивающиеся со скрежетом металла. Они все, словно самые настоящие мстители, рубили роботов плечом к плечу, забыв о правых и виноватых, до запекшейся крови на пальцах и сбитого напрочь дыхания. До последнего чужого вздоха, пока не останется никого, кто сможет им противостоять.

В стороне ярко сверкнуло, и Викки поморщилась, отталкивая проткнутого насквозь арматурой робота. Ладони саднило, глаза слезились от пыли, но она не обращала на это внимания, пока тело слушалось, снова и снова исчезая и появляясь в другом месте. Это была ее личная месть, не там и не тем, металл скрежетал под ботинками, но мир вокруг все еще был полон людьми, а единственное его спасение тлело теперь, как потухающий алый взор и отвратительно голубое небо. Альтрон оказался придавлен к земле исходящими от Тора, Тони и Вижена яркими вспышками, оболочка его крошилась, а механизмы скрипели и плавились. Оставшиеся роботы бросились врассыпную, Халк запустил за ними следом их сломанного вожака, и вдруг стало совсем тихо, словно кто-то выключил звук в телевизоре. Далеко впереди пролетали густые белые облака, безразличное голубое небо глядело сверху, а они все неслись вверх вылетевшим из детской ручки воздушным шариком. Все закончилось одним махом, мир снова перевернулся на ноги, встал во весь свой огромный рост и согнулся, нависая и закрывая головой солнце. Викки отпустила дыхание, перевязала растрепавшиеся волосы найденной в кармане запасной резинкой и наступила на железную голову. Ее месть все еще не свершилась, нечто ждало и бурлило в груди, но только теперь, думала Викки, хотя бы на минутку она позволит себе защищать не себя, а кого-то еще.

Сбегающих роботов принялся отстреливать прибывший со Щ.И.Т.ом Роудс, Вижен, выразив свое искреннее сожаление, добил Альтрона, и Стив приказал всем уходить. Впрочем, подумала Викки, кто-то должен был остаться, пока роботы совсем не сгинут, и Ванда, коротко глянув на нее и закатив глаза, вызвалась первой. Колени подкашивались, а перед глазами стояла плотная пелена цвета вымазанной в засохшей крови ваты, так что Викки уселась там же, где и стояла, заявив, что ей нужно перевести дух и она все равно может исчезнуть в любое время. Вопросов больше не возникло, Тони, пообещав им мягкую посадку, отправился перенастраивать тянущий их вверх механизм, а Пьетро, пожав плечами, принялся резво подгонять остальных.

Они сидели в тишине совсем недолго, пока землю едва заметно не тряхнуло, и взлет не сменился неспешным падением. Роботов, кажется, больше не оставалось, никто не нарушал их размеренное спокойствие, город медленно плыл вниз, и Викки казалось, будто она летит. Присевшая рядом с ней Ванда молчала тоже, смотрела куда-то вдаль поверх разрушенных домов и перекатывала в ладонях алые искры. Она видела в ее голове все, не задавала ни единого вопроса, и Викки ощущала исходящее от нее едва заметное тепло.

— Небо, — Викки откинулась назад, разглядывая нависающую над ними голубизну сквозь дыру в крыше, — такое красивое.

От тишины звенело в ушах, перед глазами плыло, но было удивительно тепло и спокойно. Словно Викки снова видела сон из детства, где мама называла ее лучиком, папа трепал по волосам, а неугомонный Питер все болтал и болтал, рассказывая всякую ерунду.

— Красивое, — согласилась Ванда.

И она тоже наверняка видела что-то другое вместо разрушенного пустого города, летящего в небесах.

* * *

Коротко стриженная трава приминалась под ногами, так что казалось, будто позади остаются следы. Светлое небо затянуло облаками, такими густыми и пушистыми, как выпавшая из подушки синтепоновая набивка, но солнце все равно ярко светило, так что приходилось щуриться и прятать глаза за темными стеклами солнцезащитных очков. Тишина шелестела свежим ветерком в густых кронах, далекими переговорами и отстуком собственного бьющегося в груди сердца. Прошел уже почти месяц, половину из которого Викки под строгим надзором Тони провалялась в кровати, впрочем, получив из данного времяпрепровождения массу удовольствия. Фьюри, успевший под шумок построить новую базу Щ.И.Т.а, теперь не совсем законную, перевозил старых сотрудников и переманивал на свою сторону новых. И среди прочих, конечно, оказались близнецы-мутанты Пьетро и Ванда Максимофф, первый из которых остался от организации в полном восторге. Ванда скептически хмурилась и поджимала губы, но в конце концов сдалась, согласившись, что идти им двоим все равно некуда.

В какой-то момент оказавшаяся в единоличном пользовании Мстителей башня Старка стремительно пустела, и поддерживала ее жизнь только мощь дугового реактора, разработанного Тони как источник бесконечной возобновляемой энергии. Викки, которой висящая в воздухе стеклянно-бетонная коробка никогда не нравилась, в глубине души чувствовала печаль, словно заканчивалось что-то важное, но в то же время начиналось нечто еще более великое. Словно подходила к концу одна глава ее жизни, и вот-вот должна была наступить следующая.

— Выглядит жутко, — мелькнувший перед глазами Пьетро опустил руку Викки на плечо, — каждый раз, оставаясь наедине, вы молчите. Стоите молча, сидите молча, ходите молча.

Другую руку он закинула на плечо Ванде, и та почти привычно закатила глаза и поджала губы. Викки фыркнула, выравнивая сбившийся на мгновение шаг, и они пошли дальше втроем. С Вандой она встречалась и вправду не в первый раз, и каждый раз они молчали, потому что одна умела читать мысли, а другой слова вовсе не были нужны. Хотя после нескольких таких встреч Викки все больше казалось, будто думали они решительно об одном и том же.

Пьетро продолжал тараторить, Викки с Вандой, время от времени переглядываясь и кривясь, молчали, и так они постепенно обошли базу кругом. На этом прогулка обычно заканчивалась, вот и теперь Ванда, не сказав ни слова, выскользнула из-под руки брата и скрылась внутри низкого угловатого здания. Эта конструкция Викки, пожалуй, тоже не нравилась, но она хотя бы стояла на земле, а не висела, обдуваемая всеми ветрами, посреди неустанно бушующего города, слишком живого, чтобы лететь.

— Я понял, о чем ты говорила, — Пьетро уже говорил об этом, но отчего-то повторял каждый раз, когда они встречались, — чуть не попал под обстрел, стукнулся головой и понял. Знаешь, мир та-а-ако-ой ме-е-едле-е-енны-ый, что у меня кружится голова.

Тон его голоса взлетал вверх и опускался вниз, и Викки невольно хихикнула. Питер говорил точно так же, смеялся и театрально плакал, заявляя, что никто его не понимает, а потом бежал куда-то и говорил-говорил-говорил, пока кто-нибудь не приказывал ему заткнуться.

— Смешно тебе, да? — тут же взвился Пьетро. — Ты просто не знаешь, что это такое, как будто все замерли и совсем не двигаются, а я двигаюсь, смотрю-смотрю, а потом твоя рука только немножко сдвигается…

Он снова заговорил так быстро, что не разобрать ни слова, но Викки не стала его обрывать. Она задрала голову и повела плечами, заметив катящуюся по дороге машину. Тони махнул ей ладонью из окна, и Викки вывернулась из-под руки Пьетро, хлопнула того по животу и исчезла, оказываясь на пассажирском сидении. Человек с лицом ее брата что-то рассерженно бурчал ей вслед, но Викки не слушала, послала ему воздушный поцелуй, и машина набрала ход, скрываясь в нависающих над дорогой деревьях. Тони не смотрел на нее, будто и так видел насквозь, а Викки, напросит, только и делала, что разглядывала его лицо.

— А вы неплохо сдружились, — заметил Тони, — мотаешься сюда чаще меня.

Он смотрел в зеркало заднего вида, в котором видна была только накрытая деревьями дорога, ведущая обратно. Викки пожала плечами, отрывая от него пристальный взгляд, и криво ухмыльнулась:

— Ванда считает, что мы друг другу не пара.

— Слишком испорченные, чтобы быть вместе? — подхватил Тони, и Викки заливисто расхохоталась.

Иногда Викки казалось, будто она отчетливо слышит мысли своего двойника, и мысли эти ей совершенно не нравились. Однако, несмотря на это, большую часть времени Викки совершенно не понимала, что у поджимающей губы и закатывающей глаза Ванды на уме.

— Я вижу в Пьетро Питера, моего старшего брата, хотя и осознаю, что это не он, — воздух вырвался из горла свитом, и Викки съехала по сидению, — как будто схожу с ума.

Мимо проносились одинаковые упирающиеся макушками в небо деревья, так что пространство за окном сливалось в монотонно-зеленый. Гравий хрустел под колесами, а солнца совсем не было видно. В какой-то момент они выехали на широкую асфальтированную дорогу, и лес остался позади, сменившись полями и редкими фермами. Викки слушала, как стучит в тишине ее собственное сердце, перебирала в пальцах край кофты и считала пролетающие мимо столбы. Ванда помогала ей вспомнить, что Пьетро — вовсе не Питер, а ее война против всего человечества еще не окончена. Что место Викки вовсе не здесь, а в другом, ее родном мире, где мутантов загоняли за флажки и отстреливали, будто стаю волков.

— Хочу тебе кое-что показать, — хрипло выдохнул точно собравшийся с мыслями Тони.

И замолчал, оставляя Викки томиться от любопытства. Лицо его выражало напряженное спокойствие, пальцы крепко сжимали руль, а глаза не смотрели ни на что, кроме пустой дороги впереди. Тони словно уверился в чем-то, предвкушал и одновременно страшился. Викки не спрашивала, откинулась на спинку и глядела в окно, сцепив на животе ладони, на проплывающие мимо поля и отражающееся в озерах небо, такое светлое, что рябило в глазах.

Когда они вернулись в Нью-Йорк, начинало темнеть. Зажигались крошечными солнечными шарами городские огни, а небо делалось тусклым и блеклым, то ли светлым, то ли все-таки темным, будто картонным и ненастоящим. На тихих улицах спешили куда-то люди, мерцали яркие вывески и шумели автомобили, но в салоне машины наедине с Тони Викки отчего-то чувствовала себя одинокой, будто смотрела на статичное изображение старой фотокарточки. Жизнь здесь никогда не останавливалась, несмотря на любые невзгоды: и пришельцев, и роботов, и что угодно еще; город дышал терпким пропитанным выхлопными газами воздухом. Люди спешили на работу или домой, на свидание или встречу с друзьями, или просто ходили по улицам, не отрывая взглядов от телефонов, и никто из них не видел ни картонного неба над головой, ни разъедающих ядовитых огней, ни идущего с ними под руку одиночества. Викки глядела на них, слегка сощурившись, и в груди у нее расплывался тугой комок острой злой ревности, вспыхивающей багрянцем перед глазами.

Башня встретила их тишиной и тусклым светом, путающимся в волосах. Викки склонила голову набок, касаясь ладонями тонкого на вид стекла, и протяжно вздохнула. От высоты все еще захватывало дыхание, но сердце уже вовсе не колотилось, замирая то у самого горла, то в пятках. Она смотрела почти безразлично, провожая взглядом мелькающие разноцветные точки машин, и только билась неощутимо жилка на шее.

Густое тепло обдало ее сзади, набросивший ей на плечи пиджак Тони оставил в волосах невесомый поцелуй, и Викки, не оборачиваясь, потянулась за ним. Спина коснулась груди, руки его сомкнулись на животе, и Тони поцеловал снова, сначала ключицу, затем бьющуюся жилку на шее. Губы его, сухие и горячие, остановились у Викки на скуле, щетина царапнула щеку, а потом все разом исчезло, осталась только подхватившая ее руку ладонь. Тони потянул ее в сторону от мастерской, остановился в маленькой комнате с круглой платформой посередине и напряженно, будто бежал все это время, перевел дух. В груди неприятно кольнуло, и Викки вопросительно вскинула брови, с удивлением находя в машине как будто бы нечто знакомое.

— Теоретически эта машина должна переместить тебя из этого мира в твой, — Тони на мгновение зажмурился, провел ладонью по волосам, — но я все еще не уверен, действительно ли она работает.

Сердце радостно и одновременно испуганно подскочило, и Викки закусила губу, поднимая на него взгляд. Тони смотрел прямо на свое изобретение, будто все еще просчитывал что-то в голове, брови его хмурились, а пальцы крепко сжимали руку Викки. Застучавшее в ушах сердце заглушило следующие его слова, Викки сглотнула вставший посреди горла мешающий дышать ком и тоже крепче сжала его руку. Спустя семь лет она наконец могла вернуться домой, вот только отчего-то не была уверена, что все еще так же отчаянно этого желает. Страх оседал на губах взволнованной дрожью, и отчего-то Викки даже не сомневалась, что странное на вид приспособление работало идеально. Наверное потому, что все создания Тони казались ей идеальными.

— Когда ты закончил? — голос Викки оборвался посреди недосказанного предложения.

Язык едва ли слушался, губы, казалось, онемели, а колени подкашивались, так что Викки ухватилась за Тони и второй рукой. Словно бы так она могла на самом деле оказаться здесь и там одновременно.

— Пару дней назад. Я, — он запнулся, снова проводя ладонью по волосам, и Викки отчетливо услышала, как гулко стучит его сердце, — долго откладывал, убеждая самого себя, что перемещение между параллельными мирами неосуществимо.

— Но я ведь как-то оказалась здесь, — одними губами прошептала Викки, и горячее дыхание ударилось о ее макушку.

Тони опустил голову, зарываясь носом в ее волосы, и дыхание его на мгновение замерло, растворяясь в заполошном стуке сердца. Викки сжимала его ладонь обеими руками, так, будто ни за что не могла отпустить, но нечто внутри, упрямое и озлобленное, тянуло ее сделать шаг. Перед ее широко распахнутыми глазами мелькали алые искры, а вместо стука сердца она слышала теперь лишь крики и взрывы. Викки должна была во что бы то ни стало вернуться, потому что месть ее еще не свершилась.

Горячая рука выскользнула из ее ладоней, ноги сами собой шагнули вперед. Викки рвано вздохнула, заставляя себя успокоиться, развернулась на пятках лицом к Тони и широко, так, чтобы не было видно собравшихся в уголках глаз слез, улыбнулась.

— Я вернусь, — голос ее все равно прозвучал надрывно, — только сделаю кое-что и вернусь. Я ведь уже раз как-то здесь очутилась.

Тони недоверчиво усмехнулся, и глаза его сделались совсем темными. Викки стянула с плеч пиджак, бросила на стоящий рядом единственный стул. Сейчас она давала обещание не ему, а самой себе или кому-то еще, кто дергал привязанные к ее запястьям золотистые ниточки, так что, несмотря ни на что, собиралась его исполнить. Шагнув назад, она взобралась на платформу, и Тони вдруг хохотнул, заставляя Викки разом растерять наполнившую ее уверенность. Едва ли он верил ее словам, отпускал будто бы навсегда, и Викки вовсе не нравилась отражающаяся в его глазах густая печаль.

— Возьми это, — Тони шагнул следом, и на запястье ее защелкнулся широкий металлический браслет, — так…

Дыхание его мазнуло по губам и исчезло. Тони словно собирался сказать что-то еще, но промолчал, спрыгнул и, повернувшись спиной, принялся нажимать на кнопки. Викки сверлила взглядом его затылок, сдерживая рвущийся из груди рассерженный вопль, и все же последним, что она увидела, была расплывшаяся на его лице горькая прощальная улыбка.