The Poor of God (джен)

Захлопнув книгу и опустив ее на стол, Снейп устало вздыхает, сжимая переносицу. Практически в то же мгновение раздается стук в дверь, на который он даже не реагирует.

Снейп сидит за обеденным столом вот уже два до ужаса бессмысленных часа, не в состоянии сосредоточиться ни на проверке работ, ни на какой-либо другой бумажной работе, накопившейся за время его отсутствия на посту преподавателя. Всевозможные отвлекающие и бесполезные мысли мешают ему нормально сконцентрироваться. В конце концов, он ловит себя на том, что размышляет над утренним разговором с Луной дольше, чем готов в этом признаться. Он в очередной раз задается вопросом: будет ли профессионально с его стороны отправить Ксенофилиусу Лавгуду письмо, прикрепленное жесткой формулировкой.

Разумеется, такое будет непозволительно, поэтому он моментально отбрасывает эту мысль. Однако сам факт того, что он испытывает подобное искушение, приводит его в замешательство. Казалось бы, как только нарушается десятилетняя политика невмешательства, так стремление... исправить упущения родителей своих учеников становится практически неудержимым. Он обвиняет в этом обстоятельства, вынудившие его из-за политических соображений закрывать глаза на многое во время своего пребывания на посту главы Слизерина. Не сказать, что большинство его студентов были по-настоящему избалованными принцами и принцессами, в отличие от их одноклассников с других факультетов, но всегда присутствовали один или два человека, привлекавшие его внимание по причинам, которые, как он считает, ускользают от большинства других преподавателей. Этим студентам он всегда уделял чуть больше внимания; протягивать руку помощи не в его стиле, однако немного дополнительной поддержки в Защитных и Оглушающих заклинаниях может сослужить им хорошую службу при правильном их применении. Но, судя по всему, какая-то его часть всегда хотела шагнуть дальше и шепнуть пришедшему к своему чаду родителю пару тщательно подобранных словечек, давая понять, что за ним пристально наблюдают. Вне всякого сомнения, это та самая часть, которая помнит, как выглядел его нос перед тем, как отец сломал его в первый раз.

Снейп закрывает глаза и проводит рукой по лицу, словно желая избавиться от паутины своих грез. Есть вопросы, которые еще предстоит решить, но, к счастью, некоторые из них относятся к разряду конкретных действий, а не к сфере принятия желаемого за действительное. К примеру, им еще предстоит разобраться с Верноном Дурслем, но пока Дамблдор не проявлял особой снисходительности в отношении его планов касательно этого человека. И, несмотря на то, что Снейпа это всячески выводит из себя, он понимает, что, возможно, Дамблдор и сам не знает, как с ним поступить. Хотя Снейпу не составляет особого труда представить еще один или два подходящих варианта расправы над Дурслем, он все еще достаточно объективен, чтобы признать, Дамблдор вряд ли их одобрит. Настоящая трудность — та, с которой даже Снейпу тяжело смириться, несмотря на его многолетний опыт сталкиваться лицом к лицу с неприятной правдой — заключается в том: что бы Дамблдор или он ни решили сделать с Дурслем, этого все равно будет недостаточно, либо время для этого уже упущено. Тот вред, который тот причинил Гарри, пусть если даже и не совсем, но достаточно непоправим. Если бы только у него было больше времени все обдумать, исправить прошлое, эта мысль не казалась бы ему такой горькой. Однако на это уже нет времени. Назревает война. Темные тучи сгущаются на горизонте, и Снейп прекрасно осознает, что наступают времена, когда даже его никчемная опека будет недоступна для Гарри.

Снейп так глубоко поглощен этими мрачными мыслями, что только с очередным громким стуком в дверь понимает, ему нужно ее открыть. Но даже тогда он двигается очень медленно.

— Добрый день, Северус, — с оживленной улыбкой приветствует его Молли Уизли, проходя мимо в приемную его покоев. — Как ты поживаешь?

— Вполне терпимо, спасибо, — выцеживает Снейп. — Артур, — добавляет он, кивая более высокой фигуре, стоящей позади нее.

— Снейп, — отвечает на приветствие Артур Уизли, переступая порог вслед за женой. — Как я понимаю, тебя назначили сиделкой.

— Что-то вроде этого, — холодно отвечает Снейп. Он сознает, что в другой ситуации, возможно, возмутился бы такой фамильярности, однако сейчас его единственная задача — как можно скорее проводить Уизли к Гарриной постели и вернуться к решению вопросов касательно будущего этого подростка. — Поттер в кровати, где и должен оставаться; думаю, он еще не уснул. Однако мисс Лавгуд сейчас отдыхает и крайне нуждается в покое. Ее полог опущен, к тому же я наложил средние Заглушающие чары, однако должен вас все же попросить по возможности ее не беспокоить.

— Что, Луна? — удивленно спрашивает Артур, соответствуя недоумевающему выражению на лице Молли. — Она тоже здесь?

Снейп замирает, мысленно проклиная Дамблдора. Он надеялся, что директор предупредил их. В самом деле, он действительно рассчитывал на это.

— Боюсь, у меня нет времени объяснять, — изворачивается он и направляется в спальню, в надежде, что они поймут намек и последуют за ним, — но я уверен, Поттер с радостью ответит на все ваши вопросы.

Снейп быстрым движением распахивает дверь в спальню, предвкушая, что Гарри все же пренебрег указаниями мадам Помфри, тем самым предоставив повод зачитать ему нотацию и доказать Уизли, что он подходит на роль сиделки не больше, чем бешеный барсук. Увы, он находит Гарри послушно лежащим на кровати и читающим учебник Трансфигурации. Он поднимает голову, с любопытством глядя на Снейпа. Невзирая на его желание оказаться сейчас в другом месте, Снейпа на удивление греет тот факт, что в выжидательном взгляде Поттера нет ни тени содрогания. Вопреки всем тем событиям, случившимся за последние две недели, Гарри каким-то непостижимым, но приятным образом, стало значительно лучше.

— У вас гости, Поттер, — объявляет Снейп, когда Уизли приближаются к двери. Гарри уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но Снейп, жестом пригласив Уизли войти, быстро ныряет обратно в коридор, не желая становиться свидетелем чрезмерной материнской заботы Молли Уизли, это больше, чем может выдержать взрослый мужчина. Артур не в счет; по всей вероятности, этому человеку было известно, на ком он женился.

* * *

Спустя двадцать минут Снейп слышит, как за его спиной открывается дверь спальни. С большим трудом ему удается не вздрогнуть и не поднять палочку. Прошла уже неделя, а он все еще не привык к посторонним звукам, исходящим от других людей, разгуливающих в его покоях. Он сидит молча, прислушиваясь к тяжелым шагам на каменном полу.

— Артур, — ровным голосом произносит Снейп. Тот рассеянно бредет на кухню, проходя мимо Снейпа к столу, кажется, даже не замечая его. Артур удивленно поднимает глаза при звуке его голоса, в то время как Снейп ботинком отодвигает кухонный стул от стола. Несмотря на то, что он никогда не общался с другими членами Ордена, он всегда с опаской относился к старшим Уизли, в частности, к Артуру, однажды заехавшему Люциусу Малфою по носу, тем самым подарив Снейпу мысленный образ, который скрасит его жизнь до самой смерти.

— Северус, — произносит Артур, усаживаясь за стол. В его теле чувствуется своего рода усталое облегчение, когда он со вздохом откидывается на спинку стула.

— Выпьешь чего-нибудь? — спрашивает Снейп в надежде, что ответом будет «да», в таком случае у него появится повод налить что-нибудь и себе.

— Нет, спасибо, — отвечает Артур. Его пальцы смыкаются на резных подлокотниках деревянного стула, и он устремляет свой взгляд на огонь в другом конце кухни. Снейп распознает признаки того, когда человек готовится сказать что-то, чего на самом деле не хотел бы говорить, поэтому он просто сидит молча и ждет, когда тот все же решится.

— Гарри пострадал, — наконец произносит Артур. Он делает паузу, глядя Снейпу прямо в глаза. Тот моргает в знак согласия. — Рон упоминал нечто такое в своем письме — про то, как они с Луной подрались с… некими студентами из Слизерина. Но ведь дело тут не только в этом, я прав?

Снейп смотрит на сидящего рядом мужчину, понимая, что в отличие от директора, обещавшего Гарри никому не рассказывать о событиях последних двух недель, лично он не давал Поттеру подобной гарантии. Расскажи он сейчас все Артуру Уизли, сделает ли он тем самым лучше или же, наоборот, только навредит этим Гарри? Снейп не уверен, что сейчас он в том положении, чтобы решать подобные вопросы.

— Поттер не особо пострадал во время вчерашней потасовки, — осторожно говорит он, — в основном это мисс Лавгуд получила значительную долю повреждений.

Артур одаривает его заинтересованным взглядом, который, по мнению Снейпа, довольно легко истолковать, вот только он не в том настроении, чтобы как-то на это реагировать; если Артур хочет знать, когда имя Гарри перестало вызывать мгновенную и бездумную язвительность, слетающую с губ Снейпа, ему придется спросить об этом кого-то другого.

— Я чувствовал, что с ним было что-то не так, когда он приехал к нам в конце лета, — говорит Артур, снова переводя взгляд на огонь. — Рон не мог усадить его на метлу ни за какие галеоны. И он был... тихим. Не то чтобы он никогда таким не был, но было видно, что с ним что-то не так.

Снейп ничего не отвечает, но Артур, похоже, уже все для себя решил. Снейп поражается проницательности этого человека. Артур проводит рукой по лицу и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

— Как только я увидел этого дядю, то сразу понял, что посылать Гарри обратно будет ошибкой, — говорит он. — Я говорил Дамблдору, что его стоит привести из Хогвартса прямо к нам. Но он ответил, что по определенным причинам Гарри должен оставаться с ними. Да и к тому же он регулярно нам писал.

Артур беспомощно разводит руками.

— Мне… дали понять, — осторожно произносит Снейп, — что его родственники проверяли все письма перед отправкой.

Артур поджимает губы, еще больше подчеркивая сходство со своим младшим сыном, и на мгновение отводит свой взгляд.

— И как, Дамблдор что-то предпринимает по этому поводу? — спрашивает он после долгого молчания.

— Если желаешь узнать подробности, тебе следует обратиться за этим напрямую к директору, — «А если он тебе что-то расскажет, то будь добр сообщи мне».

Спустя минуту Снейп добавляет:

— Он уведомил меня, что к следующему лету будут предприняты иные меры касательно Гарриного проживания.

— Что ж, — довольно тихо произносит Артур, — во всяком случае, это уже кое-что.

Они сидят молча еще с минуту: Снейп делает вид, что изучает стопку студенческих работ, сложенных перед ним, а Артур тем временем, скрестив ноги, разглядывает ковер.

— Все дело в том… когда живешь в такое время, — неожиданно говорит Артур, заставляя Снейпа поднять на него глаза, — порой начинаешь задумываться: а что ты станешь делать, когда принесешь ребенка в этот мир. Тебе хочется думать, что ты сможешь их защитить… ты говоришь себе, что сделаешь это… но на самом деле... — тяжело вздохнув, Артур замолкает.

Снейп чувствует, что неловко краснеет.

— Что верно, то верно, — слабо отвечает он.

Артур поднимает голову и неожиданно улыбается.

— Извини, — говорит он, — а мы все еще притворяемся, что тебя это не касается? Да? Должно быть, я ошибся.

Снейп ошеломленно смотрит на него, но, прежде чем кто-то из них успевает что-либо ответить, дверь открывается и в нее входит Молли Уизли.

— Дорогой, нам пора, а то мы опоздаем в Большой зал, — бодро произносит она слегка напряженным голосом, когда оба мужчины поднимаются на ноги. — Мне еще нужно поговорить с Дамблдором. Причем основательно.

Артур и Снейп обмениваются понимающими взглядами.

— Тогда идем, — произносит Артур, беря Молли под руку.

— Ты придешь туда, Северус? — спрашивает Молли.

— Не могу сказать, — отвечает Снейп и провожает своих посетителей, с немалым облегчением закрывая за ними дверь.

* * *

Гарри откидывается на спинку кровати и смотрит в потолок, прислушиваясь к звукам из соседней комнаты, пока мистер и миссис Уизли уходят, а Снейп закрывает за ними дверь. Хотя физически он ощущает себя намного сильнее, чем в течение последних нескольких недель, в эмоциональном плане, однако он чувствует боль, ушибы и истощение, словно над ним поработала банда Пожирателей Смерти с дубинами и какими-то необычными боевыми оглушающими заклинаниями. Нет сомнений, что миссис Уизли желает ему только добра, и, безусловно, он был рад увидеться с ней, по крайней мере, вначале, но осторожная, сдержанная манера, с которой та пританцовывала вокруг вопросов, которые явно хотела задать, делала весь разговор с ней крайне неловким. Впрочем, он сомневается, что ситуация стала бы лучше, расскажи он ей все как есть, это только расстроило бы ее еще больше, поэтому он просто терпел все это, как мог, пока ей не пришло время уходить на обед к Рону и Джинни.

— Мы скоро снова увидимся, Гарри, — обещает миссис Уизли, выходя из комнаты. Гарри ясно видит ее встревоженное выражение даже сейчас, когда она уже ушла, точно остаточное изображение, выжженное в его глазах из-за слишком долгого любования на солнце.

Несколько долгих минут он лежит, уставившись в полог над своей головой, прежде чем дверь снова открывается, заставляя его вздрогнуть. Но в этот раз это всего лишь Снейп, прибывший с их обедом и еще одним зельем для Луны. Его появление напоминает Гарри о том, что он хотел у него кое-что спросить.

— Профессор, — обращается он к стоящему спиной Снейпу, занятому какими-то приготовлениями, — я бы хотел пригласить сегодня после ужина Рона и Гермиону всего лишь на час и только.

— Хотя обстоятельства и сговорились назначить меня на роль вашей сиделки, — сухо произносит Снейп со стороны прикроватного столика, где он добавляет каплю какой-то жидкости в открытый флакон, — я еще не настолько унижен, чтобы претендовать на роль вашего секретаря.

Гарри краснеет.

— Я хотел сказать...

— Я прекрасно понял, что ты хотел сказать, — Снейп работает молча еще минуту, затем передает пузырек Луне, которая принимает его с милой улыбкой, а осушает уже с гримасой. — Я склонен предположить, что на сегодня у тебя было достаточно посетителей, — говорит он, принимая пустой флакон. — Однако час, может, больше в компании мисс Грейнджер пойдет только на пользу твоим попыткам нагнать пропущенные занятия, — он приподнимает бровь. — О, только не говори мне, что внезапно передумал?

Гарри быстро меняет выражение лица.

— Нет, сэр.

— Тогда можешь сообщить мисс Грейнджер и мистеру Уизли, что они приглашены сюда к восьми часам. В это время я буду, — он прочищает горло, — как раз очень занят в своем кабинете, так что они могут остаться здесь до комендантского часа.

— Спасибо, профессор, — говорит Гарри. Он поворачивает голову набок и смотрит на Луну. — Ты ведь не против, Луна? Что Рон с Гермионой придут сюда?

— Ох, нет, — быстро отвечает она. — Я так много спала, что даже мои сны стали ужасно скучными.

Гарри сильно прикусывает себе щеку, чтобы не рассмеяться. Выражение лица Снейпа остается столь же серьезным, как и всегда, но на мгновение Гарри уверен, что видит, как дергается уголок его рта.

— Интересно, сегодня хорошая погода? — спрашивает он, чтобы сменить тему. — У меня такое чувство, будто я уже несколько месяцев не выходил на улицу.

Снейп слегка равнодушно пожимает плечами.

— Боюсь, тебе придется обратиться за этой информацией к кому-то другому. Я редко выхожу на улицу без причины. А с тех пор, как начало квиддичных матчей было отложено, пока гриффиндорский капитан снова не сможет передвигаться самостоятельно...

— О, — Гарри моргает. Забавно, но в последние дни он почти не думал о квиддиче. От беспокойства у него начинает сводить живот. — А я... я смогу играть в этом году?

— До тех пор, пока ты продолжишь делать то, что тебе говорят, нет никаких причин, по которым ты не смог бы вернуться к привычной жизни через неделю-другую, — Снейп колеблется, точно собираясь сказать еще что-то, но потом передумывает и отводит глаза. Гарри следует за его взглядом и понимает, что Снейп, вероятно, тоже задается вопросом, а будет ли такое утверждение верно и для Луны.

Гарри внезапно охватывает воспоминание: Луна, стоящая на коленях посреди коридора, в котором ее сбили с ног по дороге в Большой зал, она же, изучающая свои покрасневшие ладони, а после собирающая разбросанные книги. Ее волосы беспорядочно спадали на лицо, сияя золотом в лучах утреннего солнца, просачивающегося сквозь высокие стрельчатые окна. Однако здесь, в тусклом свете подземелья, Луна выглядит бледной, а ее волосы растрепались у лица, как солома в пасхальной корзинке. Он чувствует внезапный яростный укол возвращающегося гнева на всех, кто виноват в том, что причинил ей боль — в том числе и самого себя.

— Профессор, — медленно говорит Гарри; идея приходит в его голову настолько быстро, что он с трудом может подобрать слова для ее объяснения, — а мы не могли бы... я имею в виду, может, можно…

Снейп смотрит на него, приподнимая бровь.

— Можно что, Поттер?

— Можем ли мы выйти на улицу совсем ненадолго? Всего лишь на час. Или меньше, все равно. Я знаю, что мы не должны вставать и все такое, — поспешно добавляет он, отвечая на все более и более язвительный взгляд Снейпа, — но... разве у волшебников нет инвалидных колясок или чего-то вроде этого?

Еще до того, как слова слетают с его губ, Гарри догадывается, что Снейп ответит на этот счет, но все это рушится в тот момент, когда Луна радостно восклицает:

— Ох, да, это было бы просто прелестно, — произносит она, и два ярких пятна высоко на ее щеках вспыхивают румянцем. — Я уверена, Парящие чары, которые я использовала на кресле, вполне подойдут для чего-нибудь более крупного.

Выражение лица Снейпа сразу же смягчается до чего-то менее ироничного, но не совсем уступчивого.

— Это повлечет за собой большие неприятности без каких-либо серьезных на то причин, — говорит он, адресуя свой ответ Гарри.

— Это бы нас взбодрило, — бесстрашно восклицает Гарри. — К тому же мадам Помфри всегда говорит, что люди быстрее выздоравливают, когда у них приподнятое настроение.

— Мы могли бы устроить пикник! — снова восклицает Луна.

— Разумеется, — произносит Снейп, возможно, не так насмешливо, как если бы он говорил это Гарри, впрочем, не без шпильки. — И если вы окончательно покалечитесь, то будете утешать себя тем, что это было сделано ради благого дела.

— О да, — выдыхает Луна, как всегда невосприимчивая к сарказмам Снейпа, — солнечный свет — это чудесная причина.

Снейп закрывает лицо длинной бледной рукой, красноречиво выражая свое раздражение. Гарри смотрит на Луну. Она встречается с ним взглядом и подмигивает, пока Снейп не видит. Гарри открывает рот от изумления; спустя секунду он уже впивается пальцами в матрас, чтобы не рассмеяться.

Когда Снейп, наконец, снова заговаривает, его голос выражает крайнее недовольство.

— Несмотря на бесспорный опыт Поттера в области медицины, — говорит он им, наклоняясь к камину, — я все же предпочту передать этот вопрос мадам Помфри.

Но если Снейп надеялся, что мадам Помфри избавит его от подобной участи своим неловким отказом в их просьбе, то его ждет разочарование. Она молниеносно поддерживает идею Луны и с воодушевлением берет на себя всю ответственность за организационные приготовления, что, в конечном итоге, приводит Гарри с Луной на диванчики, расположенные в теплицах профессора Спраут. Гарри уже готовиться, что Снейп сдастся и оставит их одних, но вместо этого тот следует за ними. Когда ассистенты мадам Помфри расставляют их кровати на участке гравийной дорожки, он наколдовывает себе стул, ставя его между ними, и вытаскивает из внутреннего кармана жилета книгу с таким видом, будто готовится к утомительной интерлюдии.

Гарри никогда раньше не видел эту часть теплиц, а вот Невилл вне всякого сомнения должен был ее видеть. Место, в котором они находятся, обнесено стеной, полностью опутанной цепкими лианами — хотя нет, понимает он, нервно оглядываясь вокруг, это Дьявольские силки. Несмотря на то, что поблизости не растет никаких цветов, их аромат все же наполняет это место, а из глубины какого-то плотного засеянного участка доносится богатый, пряный, землистый запах, который Гарри моментально определяет.

— Профессор Спраут выращивает помидоры? — удивленно спрашивает он.

Снейп выгибает бровь, глядя на него поверх своей книги.

— А ты представлял, что домовые эльфы отправляются на рынок за несколькими сотнями бушелей⁽¹⁾ свежих продуктов, которые Хогвартс потребляет каждую неделю? — сухо интересуется он.

— По правде сказать, я никогда об этом не думал, — отвечает Гарри. Несмотря на то, что в воздухе царит приятная прохлада, солнце по-прежнему высоко стоит над землей, и это больше напоминает лето, чем быстро приближающуюся осень. Он хочет насладиться этим временем, проведенным вне замка, но ветерок, окутывающий его, подобен неизвестному, дьявольски действенному сонному газу. — Раньше я выращивал помидоры, — рассеянно продолжает он. — Ну, формально их выращивала тетя Петуния, но обычно сажал их я. И поливал. И пропалывал, и срывал с них жучков, — он делает глубокий вдох. — Какой приятный запах.

— И как, хороший был урожай? — спрашивает Снейп, глядя на него с легкой усмешкой на губах.

— Чего, помидоров? Еще бы, тетя Петуния часто выигрывала за них призы. Ну, она даже привыкла к этому. Честно говоря, когда я был ребенком, мне кажется, я использовал стихийную магию, чтобы отгонять этих жуков. Казалось, все, что мне нужно было делать, это просто пристально смотреть на них, и они исчезали. Я считал, что этим отпугиваю их.

К концу этой речи он переводит свой взгляд на Снейпа. Но совершенно не понимает, что за выражение сейчас на лице у професора — это нечто среднее между улыбкой и недоверием. Гарри краснеет, потом просто улыбается в ответ.

— Держу пари, «Ежедневный Пророк» отправил бы вас на заслуженный отдых, расскажи вы им об этом, — говорит он. Снейп насмешливо фыркает в знак согласия, а потом снова опускает глаза в книгу.

Гарри тоже взял с собой книгу, но пока он не может заставить себя сосредоточиться на ней. Вместо этого он оглядывается вокруг, останавливая свой взгляд на Луне, которая сразу же после того, как ее перенесли в оранжерею, уснула с улыбкой на лице и солнечными зайчиками в волосах. Гарри тоже невольно улыбается. Но потом улыбка так же быстро исчезает с его лица, когда он вспоминает, что именно хотел спросить час назад, в комнатах Снейпа.

— С Луной ведь все будет хорошо? — тихо произносит он. — Я помню, вы говорили, что она поправится, но сегодня вы кажетесь чем-то взволнованым.

Снейп долго не отвечает, но после отрывает глаза от книги и смотрит на Луну.

— Она не так быстро восстанавливается, как мне бы того хотелось, — наконец признается он. — Со временем она поправится, если только не подхватит какую-нибудь инфекцию. В ее состоянии это может быть крайне опасно.

Гарри не может придумать, что на это ответить; в любом случае, довольно сложно говорить, когда тебе сдавливает горло.

— Я собирался намекнуть ее отцу, что ей мог бы пойти на пользу недельный отдых у себя дома, — продолжает Снейп, — но поскольку он отказался прибыть этим утром, я не до конца представляю, как действовать дальше.

— А разве ее отец не знает о случившемся? — спрашивает Гарри, заставляя себя лежать неподвижно. Его первым желанием было возмущенно вскочить на кровати, но пронзительная боль, вступившая в спину, как только он напряг плечи, показала ему, насколько это может быть неразумно.

— Мне лишь известно, что директор сообщил ему об этом, — произносит Снейп. — Полагаю, у него возникли некие обстоятельства, помешавшие получить это письмо, — однако тон его голоса говорит Гарри, что он совсем иного мнения о том, что, скорее всего, произошло.

— Так значит, он просто... слился? — предполагает Гарри.

Снейп отвечает не сразу. Вместо этого он поворачивается и смотрит на Гарри с таким выражением лица, что тому хочется спрятаться за соседний куст.

— Как так? — с притворным недоверием в голосе произносит Снейп. — Ты одобряешь его поведение?

Гарри недоверчиво смотрит на него.

— Конечно, нет! — взрывается он. — Луна пострадала. Ее отец обязан быть здесь!

— Прошу меня простить, — выражение лица Снейпа сменяется решительным безразличием, — но у меня сложилось впечатление, будто ты считаешь, что взрослые не обязаны проявлять достойное уважение к детям, о которых заботятся.

Гарри несколько секунд пристально смотрит на Снейпа, не в силах связно сформулировать свои мысли. Он чувствует, как кровь приливает к его лицу. Он хочет сказать сначала одно, потом другое.

— Это разные вещи, — наконец произносит он.

Свирепость, читающаяся в глазах и голосе Снейпа в тот момент, когда тот поворачивается к нему, кипя от злости, застает его врасплох.

— Это ровно одно и то же, — говорит ему Снейп низким, напряженным голосом. — Вот, что ты должен понять. По моим меркам, между тобой и Луной нет никакой разницы, — Гарри широко распахивает глаза; он впервые слышит, как Снейп называет Луну по имени. — Взгляни на тот гнев, который испытываешь по отношению к отцу Луны за то, что он бросил ее в таком состоянии. А теперь представь, что бы ты почувствовал, если вдобавок к этому пренебрежению он бы избивал ее и морил голодом… заставлял работать до изнеможения и запирал в чулане, — голос Снейпа холодный и отрешённый, поразительно противоречащий суровому выражению его лица. — Представь, что бы ты почувствовал в этом случае… умножь на тысячу… Ты уже начинаешь понимать глубину тех чувств, что я испытывал к Вернону Дурслю за то, как он обращался с тобой.

К концу речи Снейпа между ними воцаряется молчание, которое Гарри долго не решается прервать. Птица, сидящая на ветвях прямо у них над головой, с криком вырывается из своего укрытия под шквальные взмахи собственных крыльев. Гарри вскидывает голову, глядя на то, как она улетает, а после снова обращает свой взгляд в никуда, его лицо пылает, а мысли вихрем проносятся в голове.

Наконец, вновь почувствовав способность говорить, он прочищает горло.

— А разве это все не меняет, — говорит он, — потому что Луна — девушка? И что она… ну, знаете… Луна?

— Естественно, меняет, — отвечает Снейп. Гарри удивленно смотрит на него. Он ожидал, что Снейп будет отрицать любые подобные чувства. — Точно так же все меняет и тот факт, что когда Дурсль взял тебя к себе, ты был еще младенцем, — Снейп поворачивает голову к Гарри, который уже жалеет о том, что поднял эту тему. — Если бы тебя воспитывали в должной манере, — продолжает Снейп, — и Дурсль прямо сейчас подошел бы к тебе и ударил прямо по лицу, я бы почувствовал, самое большее, легкий испуг. Мне бы не пришлось испытывать тревогу за тебя. Осмелюсь предположить, ты бы сам задался вопросом, какое право он имеет относиться к тебе с подобным неуважением. Вот только он воспитал тебя так, чтобы ты считал себя... расходным материалом. И даже чувствительной и эксцентричной натуре Луны не сравниться с этой уязвимостью.

— Если бы он попытался сейчас меня ударить, я бы его остановил, — произносит Гарри.

— Неужели? — Снейп кладет книгу на колени, закладывая пальцем нужную станицу.

— Я серьезно, — Гарри краснеет, чувствуя скептицизм Снейпа. — Тогда все было по-другому. Я его никак не ожидал, да и к тому же в моей голове творилось что-то странное из-за этого зелья. Я был уверен, что это просто очередной кошмар, пока он не схватил меня за горло.

— Видит Небо, у меня нет желания тебе не верить, — говорит Снейп.

— И все же вы не верите, — договаривает за него Гарри.

Снейп не отвечает, но его молчание говорит само за себя.

Проходит несколько долгих минут. Снейп возвращается к своей книге; в конечном счете, Гарри делает то же самое. Все то время пребывания в постели он использовал на то, чтобы разобраться с набором книг по защите, подаренным ему Сириусом и Ремусом в прошлое Рождество, и по большей части это было простое и увлекательное чтение, однако книга, которую он читает сейчас, охватывает сложные ритуальные контрзаклинания, защитные чары, проклятия и другие слова, которые Гарри даже не знает, как произносить. Она тяжело читается, и ему сложно как следует над ней сосредоточиться; его мысли в большинстве своем все еще заняты волнующим сценарием, который Снейп расписал перед ним пару минут назад. Гарри ловит себя на том, что представляет, как дядя Вернон огибает садовую стену, вытягивает руки перед собой и, клацая пальцами, надвигается прямо на него, при этом по-мультяшному выпуская гневное облачко пара. Это напоминает ему Гомера, преследующего Барта в одном из эпизодов «Симпсонов». Гарри едва сдерживает смех. Снейп, возможно, и находился одной ногой в маггловском мире, когда учился в школе, только Гарри уверен, попытка объяснить юмор в данной ситуации только заставит Снейпа обеспокоиться о нем еще больше.

И, тем не менее, Гарри не знает, как бы он поступил.

— Мой дядя все еще в замке? — спрашивает он, покосившись на Снейпа.

Если бы он не провел последнюю пару недель в тесном контакте с этим человеком, Гарри, скорее всего, никогда бы не уловил, как Снейп едва заметно напрягся, прежде чем ответить.

— Да, полагаю, директор все еще прячет его в каком-нибудь укромном месте, — осторожно произносит он слегка небрежным тоном. — Если ты желаешь получить более конкретную информацию, то советую обратиться за ней к профессору Дамблдору.

— А вы не знаете, что он планирует с ним сделать? — осторожно спрашивает Гарри.

— Нет, не знаю, — отвечает Снейп, и Гарри удивляется, не услышав в его голосе ничего, кроме усталости. — Но я бы очень хотел это узнать. Возможно, тогда мне было бы гораздо легче уснуть.

Гарри продолжает поглядывать на него еще с минуту, в то же время не отрывая голову от книги. А после, еще более смущенный, чем прежде, он, преисполненный новой решимости, возвращается обратно к своей книге.

В следующий раз, когда он поднимает голову, приходит пора уходить, и ассистенты мадам Помфри возвращаются, чтобы перенести их обратно в замок. Гарри не сводит глаз с затылка Снейпа, вышагивающего впереди их процессии, и размышляет о том, как же он выглядит в глазах профессора, высечен ли его образ в камне, или все еще есть возможность создать себя более похожим на того, кем он хочет быть.

1) Бушель — единица объема, используемая в английской системе мер. Применяется в основном для измерения сельскохозяйственных товаров, а не для жидкостей.

Вернуться к тексту