The Poor of God (джен)

«Лили, ради бога, прости меня», — думает Снейп, когда через несколько секунд открывает глаза и понимает, чье безвольное тело, покрытое обжигающим зельем, покоится у него на груди. «Я все-таки это сделал. Я все-таки основательно все разрушил — я убил его...»

— Профессор Снейп? — испуганный голос Гермионы Грейнджер, прозвучавший у самого уха, приводит его в чувство, напоминая, что на его плачах все еще лежит ответственность за целый класс студентов — вдобавок к тому, который лежит у него на груди.

Он поворачивает голову набок; Грейнджер стоит на коленях рядом с ним и Гарри, осторожно протягивая руку, будто хочет прикоснуться к одному из них, но не осмеливается даже попытаться. Остальные ученики стоят в стороне, с одинаково ошеломленным выражением на лицах — даже слизеринцы, явно не ожидавшие, что долгожданное избавление от Поттера может в тот же момент принести им потерю их декана.

— Найдите мою палочку, — шепчет он, чтобы только Грейнджер могла его слышать, — пожалуйста.

Несколько секунд Грейнджер смотрит на него с удивлением, прежде чем в ее глазах вспыхивает понимание, и она скрывается из виду. Снейпу кажется, что до ее возвращения проходит целая вечность, тем временем он обхватывает запястье Поттера, а пальцами другой руки касается венки на его шее. Когда он не сразу находит пульс, от охватившей паники у него перехватывает дыхание — в глазах начинает темнеть, — но вскоре под своими пальцами он чувствует сердцебиение Гарри, слабое и тихое, но ощутимое, и если бы не Грейнджер, стоявшая там с его палочкой, он, вероятно бы, выдал себя перед всеми, всхлипнув от облегчения в волосы Гарри.

— Мобиликорпус, — указывает он на неподвижное тело Поттера, как только Грейнджер вкладывает палочку ему в руку; он бы мог просто поднять Гарри на руки, но не осмеливается прикасаться к нему, пока не увидит его повреждения. Освободившись, надо сказать, от достаточно небольшого веса Поттера, Снейп встает и осматривает руины, в которые превратился его класс, а затем и лица своих учеников. К его облегчению, за всем их потрясением он видит, пожалуй, излишнее непреодолимое любопытство.

— Вон, — хрипло произносит он. — Все, немедленно. ВОН! — Снейп оглядывается по сторонам. — Грейнджер, останьтесь. Уизли, идите и…

— Думаете, я оставлю Гарри наедине с вами, когда он ранен? — резко говорит Уизли с явным недоверием в голосе, пока другие ученики выходят из класса, бросая на него заинтересованные взгляды. — После… После того, что вы только что сделали…

— Уизли, идите и приведите директора, — рычит Снейп. — Уверен, мисс Грейнджер побудет вашим доверенным лицом и позаботится о том, чтобы я не причинил ему никакого вреда. Быстро!

Уизли в последний раз бросает на него яростный взгляд, потом переводит взгляд на Поттера, а затем на Грейнджер. Та еле заметно машет рукой, призывая его уходить, и только после этого он разворачивается и выходит из класса.

— Мисс Грейнджер, освободите поверхность рабочего стола, — Снейп не сводит глаз с безвольного тела, которое левитирует, — нам понадобится место, чтобы положить мистера Поттера.

Выглядя немного испуганно, но с твердым решительным блеском в глазах, Грейнджер не только очищает стол от всего зельеварческого оборудования и остатков зелья, но и расстилает на нем толстый мягкий рулон белого хлопкового покрывала. Сейчас у Снейпа совершенно нет сил восхищаться очередным подтверждением ее компетентности, но он сохранит его в своей памяти, чтобы когда-нибудь вспомнить. Осторожно, чтобы движения его палочки были плавными и ровными, он опускает Поттера ничком на покрывало, обнажая пострадавшую спину. Грейнджер, впервые хорошо разглядев его раны, издает небольшой вскрик, приглушенный рукой, которую она прижимает ко рту.

— Все не так плохо, как кажется, — тихо произносит Снейп, не зная, то ли он утешает девушку, то ли просто думает вслух. — Ожоги по большей части не существенные. Основная часть повреждений была получена из-за близости Поттера к взрыву, и даже это менее тревожно, чем...

— Зелье Гарри было идеальным, — перебивает она Снейпа, избавляя его от необходимости заканчивать свою мысль. — Я знаю, я проверяла… И я ему не помогала, — добавляет она в свою защиту, будто, по ее мнению Снейпу, сейчас нечем больше заняться, кроме как думать о чьих-то там баллах.

— Я знаю, что оно было идеальным, — говорит он бесцветным голосом. — Вот почему я добавил туда крылья златоглазки. Чтобы сделать его инертным.

— Да, я знаю, — произносит она, чуть не плача. — Я видела, и подумала, что вы пытаетесь испортить его оценку, поэтому я…

— Поэтому вы добавили экстракт душицы, — заканчивает он за нее, — чтобы исправить возникший дисбаланс и не оставить мне иного выбора, кроме как признать высокое качество его работы. Это было очень умно, — Снейп одаривает ее ледяной улыбкой. — Но, разумеется, вы не могли предвидеть, что экстракт душицы войдет в реакцию с временно видоизменённым морозником второго типа трансфигуративной базы. Я и сам не знал. Насколько мне известно, этот эффект никогда не был задокументирован.

Он болтает слишком много и прекрасно это понимает, но, кажется, не в силах заткнуть себе рот.

— Поздравляю вас, мисс Грейнджер, вы успешно превратили в оружие «Глоток сна наяву» — вы могли бы даже получить патент на свое имя еще до того, как закончите школу. Правда, тогда я окажусь в такой ситуации, где мне придется объяснить Отделу по Запрещенным Зельям, почему я не удосужился получить у них разрешение, прежде чем ставить перед своими учениками подобную задачу...

Грейнджер прерывает его во второй раз, теперь уже ее голос звучит практически надрывно.

— Но почему вы это сделали, профессор? — требует она. — В этом ведь нет никакого смысла, это же на несколько порядков выше уровня ТРИТОН…

— Почему, мисс Грейнджер, — произносит Снейп, позволяя себе снисходительную усмешку, — мне казалось, причина довольно очевидна, — состояние аффекта проходит и у него совершенно не остается сил даже для сарказма. — Я подготовил для Поттера зелье, которое он никак не смог бы сварить, тем самым его неудача спровоцировала бы вспышку гнева с моей стороны. Как выяснилось, — морщится Снейп, — он обладает навыками, которые никогда прежде не считал нужным проявлять в моем классе. Полагаю, мне не стоит так удивляться, как-никак его мать имела блестящие способности к зельеврению. И все же время он выбрал довольно неподходящее.

— Но какой в этом смысл? — спрашивает Грейнджер, наконец, разражаясь слезами. — Зачем было говорить ему такие гадости? Он только начал доверять вам, привязываться к вам после того, как вы были так добры к нему в понедельник…

Горло Снейпа будто бы сдавливает от этих слов. Он едва начинает осознавать для себя все катастрофические последствия своих манипуляций — естественно, он понятия не имеет, что ей ответить, или даже должен ли он вообще пытаться что-либо ей объяснять. Но, к его огромному облегчению, в этот момент в дверях появляется директор в сопровождении Уизли и мадам Помфри, избавляя его от необходимости отвечать.

— Это, мисс Грейнджер, — говорит ей Дамблдор, — касается только профессора Снейпа и меня. Мне очень жаль, но сейчас не время для подробных разъяснений, — он движется по классу между рядами, одним быстрым взглядом окидывая разрушенную лабораторию и бесчувственное тело Поттера. — Северус, если не ошибаюсь, ты держишь под рукой мази от ожогов.

— Конечно, — отвечает Снейп, мысленно проклиная свои запоздалые мысли — он должен был сразу вспомнить об этом, а не стоять и анализировать ситуацию с Грейнджер, будто бы Поттер просто спал, а не нуждался в срочном лечении. — Акцио бальзам алоэ номер три.

Маленькая баночка аккуратно ложится ему в руку; он протягивает ее мадам Помфри, и та молча принимается за работу.

— Имеются также менее очевидные повреждения, — сообщает Снейп Дамблдору, наблюдая краем глаза, как ловкие, умелые руки Помфри двигаются над ранами Поттера. — Он подвергся воздействию неизвестного количества зелья «Сна Наяву». Учитывая... — у Снейпа внезапно пересыхает во рту, когда он вспоминает, как Гарри широко раскинул руки, чтобы защитить его. — Учитывая его положение в момент взрыва, маловероятно, что он проглотил какую-либо его часть, но эффект местного применения неизвестен. Однако, исходя из степени его ожогов, можно с уверенностью предположить, что изрядная доля попала в кровь.

Дамблдор смотрит на него тяжелым взглядом.

— Да, — говорит он тихим голосом, — это… усложняет ситуацию.

Снейп наблюдает, как взгляд директора на мгновение становиться отстраненным — затем тот внезапно поворачивается и направляется к Поттеру, издавая глухой стук каблуками своих остроносых ботинок по каменному полу подземелий. Подойдя к Гарри, Дамблдор на мгновение замирает и смотрит на него, понуро и устало опустив плечи. Затем, не говоря ни слова, он протягивает руку и прижимает свои длинные костлявые пальцы ко лбу Поттера. Закрыв глаза, Дамблдор вскидывает подбородок — и воздух вокруг него словно сгущается и затихает. Проходит несколько долгих минут, прежде чем он отступает от Гарри, выглядя еще более обеспокоенным, чем раньше.

— Он скоро очнется, — тихо произносит Дамблдор, медленно открывая глаза, будто бы свет причиняет ему боль, — и тогда тебе нужно будет его подготовить.

Только Снейп собирается ответить, как внезапно громкий, резкий и взволнованный голос Уизли врывается в разговор.

— Так что оно делает, это зелье? — выпаливает Уизли. — «Сны наяву» — это значит, что когда Гарри проснется, он будет думать, что все его сны реальны, так что ли?

Дамблдор встречается взглядом с Уизли и кивает.

— Если предположить, что оно было сварено правильно, тогда да. Именно это и произойдет, — он вопросительно смотрит на Снейпа. — Так ли обстоят дела, Северус?

Снейп старается не морщиться, пока кивает.

— Вопреки всем моим ожиданиям, я считаю, мистер Поттер успешно справился с этим зельем.

— Вот как, — в голосе Дамблдора нет удивления, только смирение. Он переводит взгляд со Снейпа на мадам Помфри. — Как его физическое состояние, Поппи?

— Как и ожидалось, — сухо отвечает она. — Я смогла залечить ожоги, однако ему потребуется дальнейшее лечение, чтобы предотвратить образование шрамов. К тому же удар от котла не пошел ребрам на пользу, но, похоже, новых повреждений нет. И пока он не придет в сознание, я не смогу залечить его синяки — не решаюсь вмешиваться в кровообращение, — она качает головой. — В целом, могло быть и хуже, но ему предстоит долгая реабилитация. И у меня есть серьезные сомнения насчет того, стоит ли ему в этом году позволять играть в квиддич, профессор Дамблдор; еще один сильный удар по грудной клетке, и она может отделиться от грудины.

Пока Поппи декламирует диагноз Поттера, Снейп наблюдает за его друзьями, почему-то чувствуя, что это самое подходящее наказание, которое он может избрать для себя. Грейнджер бочком примостилась на столе, скрестив руки на груди, и слезы стекают по ее щекам; Уизли выглядит так же, как и всегда, за исключением его чрезвычайной бледности. Снейп уже ожидает последующего возмущения в связи с известием о том, что карьера Поттера в квиддиче находится под угрозой — по его представлениям, потеря этого увлечения, в ограниченном воображении Уизли, без сомнения, покажется самым худшим ударом, который только может выпасть на долю Поттера. Но, к его удивлению, следующие слова, что произносит Рон, затрагивают совершенно иную тему.

— Разве нет противоядия от этого «Сна наяву»? — обращается он сразу ко всем, переводя взгляд с Грейнджер на Поппи, а потом и на Дамблдора.

Дамблдор пытается найти ответ в глазах Снейпа — помимо всего прочего он так же, как и Снейп, является мастером по зельям, однако познания последнего в этой области гораздо более современны. Впрочем, Снейп только качает головой. Дамблдор кивает и отвечает:

— Нет, мистер Уизли. Боюсь, противоядия нет.

— Но, сэр, — заявляет Уизли настойчивым голосом, игнорируя их немой разговор, — сны Гарри... Как бы, они ужасны. Ему все время снятся кошмары… О Сами-знаете-ком и Седрике, о родителях, Сириусе… и его дяде... Вы не можете просто так позволить ему пройти через это, сэр, ведь должно же быть хоть что-то, что вы могли бы сделать.

Если Дамблдор что-то и отвечает, то Снейп этого уже не слышит. Он опускается на скамью — борясь с желанием закрыть лицо руками.

Он ведь даже подумать не мог о том, что Поттер может пострадать от последствий «Сна наяву». Кто-кто, а Поттер никак не должен был сварить это зелье правильно, и даже Грейнджер, в этом-то и был весь смысл. И все же они это сделали — и, несмотря на все свои добрые намерения, ему кажется очевидным, что он не смог бы причинить Гарри большего вреда, даже если бы размышлял об этом дни и ночи напролет в течение недели. Чем больше Снейп думает об этом, тем очевиднее для него становится, что вся эта шарада принесла гораздо больше вреда, чем пользы. Поттер либо вовсе не понял его писем с предупреждениями, либо не смог связать предостережения с его поведением, и ведь Снейп не осознавал этого до тех пор, пока Гарри не отшатнулся от него. Тошнота едва не одолела его в тот момент — точно так же, как она грозится сделать это прямо сейчас, пока он обдумывает, какую роль, вероятнее всего, сыграет в кошмарах Поттера, даже несмотря на все усилия, которые приложил, чтобы привнести хоть немного безопасности в его жизнь.

Несомненно, это все его чертово невезение.

— Я не подозревал, что Гарри... плохо спит, мистер Уизли, — тяжело говорит Дамблдор, когда Снейп снова начинает воспринимать происходящее. — К сожалению, ситуация усугубляется еще и тем, что лазарет, как я понимаю, уже переполнен до отказа пострадавшими от недавней вспышки драконьей оспы. Если не ошибаюсь? — обращается он к мадам Помфри, и та кивает. — Разумеется, при других обстоятельствах, мы бы с легкостью нашли для него место, но для его удобства, а также для удобства других пациентов…

— Отдайте его мне, — хрипло произносит Снейп, не вставая со своего места. — Я позабочусь о нем… в своих комнатах... Вы ведь можете заменить меня примерно на неделю, Дамблдор…

Он устремляет свой взгляд на директора; Дамблдор кивает.

— Я как раз собирался это предложить, — говорит он, и в его голосе слышится явный намек на одобрение.

— НЕТ! — пугает всех Уизли, вскрикивая и делая шаг вперед, сжимая кулаки. — Вы не можете оставить Снейпа наедине с Гарри, директор…

— Мистер Уизли... — Дамблдор поднимает руку, чтобы его успокоить, но Уизли вгорячах продолжает.

— Вас тут не было! — кричит он директору. — Вы не слышали, какие ужасные, гадкие вещи он говорил Гарри… Вы должны уволить его…

— Мистер Уизли, — перебивает его Дамблдор громким, повелительным тоном — тот замолкает, выглядя несколько пристыженно. Директор слегка улыбается ему. — Я понимаю ваши опасения, действительно, понимаю, но уверяю вас, все совсем не то, чем кажется. Если вы, — он снова поднимает руку, когда Уизли опять пытается заговорить, — и мисс Грейнджер пройдете в мой кабинет и подождете меня там пару минут… То я обещаю, вы получите исчерпывающее объяснение. Это приемлемо?

Уизли яростно краснеет и, кажется, собирается сказать «нет», однако Грейнджер в очередной раз демонстрирует свой непревзойденный интеллект, хватая его за руку и обрывая, прежде чем тот успевает сказать хоть слово.

— Мы пойдем, профессор, — сообщает она.

— Пароль «шоколадное драже», — говорит он ей, и в следующий момент Грейнджер уходит, уводя за собой сопротивляющегося Уизли.

— Теперь к делу, — произносит Дамблдор, поворачиваясь к мадам Помфри. — Можно ли переносить Гарри?

— Его физическое состояние намного лучше, чем было в понедельник, — отвечает она, скривив губы в сторону Снейпа и Дамблдора так, будто винит их, в том, что Поттер оказался в синяках, в крови и без сознания второй раз за неделю. «Что ж, в чем-то она права», — рассуждает про себя Снейп. — Главное, чтобы все было сделано аккуратно, в остальном нет причин, по которым его нельзя было бы перенести в комнаты Северуса.

— Что ж прекрасно, — рассуждает Дамблдор, — думаю, учитывая все обстоятельства, чем быстрее мы сможем разместить Гарри, тем лучше. А затем мне нужно будет поговорить с мисс Грейнджер и мистером Уизли, в противном случае через несколько часов твои комнаты, Северус, окажутся в осадном положении.

— Им не стоит пытаться его навещать, — заявляет Снейп. — Его физическое окружение не должно значительно меняться в течение последующих нескольких дней, иначе его дезориентацию станет сложнее контролировать, — Снейп делает паузу, затем добавляет: — Однако мне понадобится некоторая помощь, чтобы присматривать за ним… Он ни на миг не должен быть предоставлен самому себе, и каким бы бдительным я себя не считал…

— Я организую помощь, — говорит Дамблдор, — а сейчас давайте вернемся к делу… Поппи, не будешь ли так любезна?

Мадам Помфри поднимает палочку, направляя ее на Поттера, но Снейп оказывается перед ней.

— Нет, — говорит он. — Прошу. Позволь мне.

Она удивленно моргает, затем кивает. Снейп указывает палочкой на покрывало, которое Грейнджер наколдовала для Поттера, и превращает его в носилки, оснащенные ремнями.

Левитируя Гарри с остатков лабораторного стола, Снейп встречается взглядом с Дамблдором, призывая на помощь все свое раскаяние. Тот едва заметно кивает — как бы говоря «я понимаю», а не «отличная работа» — и остается в стороне, когда Снейп ведет распростертое тело Поттера перед собой, за дверь кабинета и вниз по коридору к своим комнатам.

* * *

Когда Гарри открывает глаза, первое, что он делает — после громкого болезненного стона, — это быстро оглядывает комнату в попытке найти дядю Вернона. Результат многолетней привычки — иногда разница между затрещиной и ударом по ребрам является вопросом чистой близости или ее отсутствием. Очки Гарри исчезли, так что он способен разобрать только свет и очертания предметов, впрочем, он нигде не видит возвышающегося громадного силуэта Вернона Дурсля, слоняющегося где-либо поблизости, поэтому какое-то время позволяет себе тихо и спокойно полежать, определяя источники боли, которые, кажется, заполняют все его тело тупыми пульсирующими волнами.

Чем дольше он лежит, глядя на темный, размытый потолок, тем ошибочнее кажется мнение, что его дядя находится где-то рядом. Он решается это проверить, как-никак лучше знать, чем догадываться, даже если получит за это затрещину — «очередное болезненное ощущение», — думает Гарри, собственно, может, это отвлечет его от боли спине, что было бы довольно неплохо.

— Простите, дядя Вернон, — говорит он вслух, смутно отдавая себе отчет, что если Вернон действительно где-то рядом, то от такого тона Гарри получит удар гораздо сильнее, чем обычно, — за то... что бы я ни сделал на этот раз. Можно мне пойти в свою комнату?

Последовала довольно долгая пауза — а затем звучит голос, отвечающий ему и не имеющий ничего общего с голосом Вернона Дурсля; он более четкий, более пронзительный и гораздо более сдержанный, чем у его дяди.

— Вы просто дезориентированы, Поттер, — спрашивает он, — или действительно не помните, что произошло с вами час назад? — минутой позже, пока Гарри все еще пытается собраться с мыслями, голос добавляет: — Ваши очки на столике рядом с вами.

Тогда и только тогда Гарри достаточно приходит в себя, чтобы понять: он лежит на кровати, а не на полу гостиной или любой другой комнаты в доме Дурслей. Под ним матрас, подушки, сверху одеяло, натянутое почти до подбородка. Гарри протягивает руку к столику и на ощупь находит свои очки; как только он их надевает, комната вокруг него сразу же обретает положенную четкость.

Он лежит под синим бархатным одеялом с изображением попеременно чередующихся узоров из чертополоха и роз. А над ним тяжелый полог, свисающий с рамы вдоль четырех столбиков. Сама же комната тусклая, за исключением яркого света, исходящего от камина, расположенного прямо напротив кровати.

Значит, точно не Суррей. Судя по каменным стенам, чрезвычайно похоже на Хогвартс — но не нату часть Хогвартса, которую ему когда-либо доводилось видеть раньше.

— Еще не сориентировались? — снова произносит голос, на этот раз чуть более пронзительно и слегка насмешливо.

Гарри медленно поворачивает голову — и видит Северуса Снейпа, сидящего в кресле рядом с кроватью сложа руки на коленях. Его темные волосы собраны на затылке, а верхняя мантия отсутствует, демонстрируя белую рубашку, черный жилет и брюки. Рукава рубашки закатаны так, будто Снейп готовится к какой-то интенсивной работе.

— Где мы? — выдавливает из себя Гарри.

— В Хогвартсе, — отвечает Снейп. — В моих комнатах. И вы в моей кровати, — Снейп одаривает его ледяной улыбкой. — Постарайтесь не быть столь ошеломлены этим ужасным фактом.

— Хорошая кровать, — говорит Гарри с чувством полного замешательства, — мягкая и все такое.

Снейп немного наклоняется вперед, что-то протягивая Гарри. Моргая, тот понимает, что это стакан воды. И его сразу же охватывает благодарность; притянув его к себе, он выпивает сразу половину.

— Почему, — спрашивает Снейп, забирая у него пустой стакан, — вы обратились ко мне, как к своему дяде?

— Вовсе нет, — отвечает Гарри. — Я вообще не знал, что вы здесь, я просто... Проснулся с таким чувством, которое обычно бывает после встречи с дядей Верноном; думаю, естественно было предположить, что он где-то рядом.

На лице Снейпа отчетливо проступает кислый оттенок, как если бы он откусил кусочек гниющего плода.

— Вы говорите так, словно не верите, что его жестокое обращение целиком и полностью осталось в прошлом. Разве в своем письме я неясно выразился? Директор принял альтернативные меры для вашего пребывания летом в Суррее.

— Да, я помню, — коротко отвечает Гарри, не желая больше обсуждать тему писем со Снейпом. — Я также знаю, что кто бы ни отправился со мной, он рано или поздно должен будет лечь спать, пойти в туалет или принять душ. Мне слабо верится, что я не столкнусь с дядей Верноном в тот момент, когда это случится; в своем письме он довольно ясно выразился, что ничего так сильно не желает, как снова сбить меня на своей машине.

— Письмо? — в голосе Снейпа звучат странно резкие нотки. — Вы получили письмо от Вернона Дурсля? Когда?

— Сегодня утром, — отвечает Гарри, страстно желая, чтобы Снейп помолчал, и тогда он смог бы сосредоточиться на потере сознания или, пожалуй, смерти. У него действительно все ужасно болит.

— Где оно? Дайте взглянуть.

— Зачем? — спрашивает Гарри, не потрудившись скрыть свое раздражение при звуке его голоса.

— Затем, что я ясно дал понять этому невыносимому магглу, что с ним сделаю, если он продолжит вас терроризировать! — громко заявляет Снейп, слегка подавшись вперед в своем кресле.

— Письмо в моей сумке, — говорит Гарри и закрывает глаза, поглощенный ритмичным стуком в своей голове. — В учебнике трансфигурации. Можете взять его, если пообещаете больше не кричать, а то мне кажется, моя голова вот-вот расколется на части.

На мгновение воцаряется тишина, затем рядом с кроватью раздаются шаги, и до Гарри доносится нечто похожее на звук открывающейся и закрывающейся дверцы шкафа. Он снова слышит шум шагов, и голос Снейпа, раздающийся уже над его головой.

— Вот возьмите, — произносит он, — это обезболивающее. Прошу меня простить, мне следовало сразу предложить его вам. Как-никак удар по вам пришелся довольно сильный.

Гарри приоткрывает глаза. Примерно в дюйме от своего лица он видит руку Снейпа, сжимающую маленький пузырек с янтарной жидкостью. Он нащупывает его, но по какой-то причине не может нормально сомкнуть в руке. Снейп разжимает его пальцы, прижимая флакон к его ладони.

— Спасибо, — говорит Гарри, опрокидывая в себя пузырек с зельем. Практически мгновенно боль начинает отступать, словно толстый, масляный ковер, скатывающийся с его тела. Вздохнув с огромным облегчением, он снова открывает глаза. Снейп пристально наблюдает за ним, сдвинув брови и поджав губы.

— Так как я здесь оказался? — повторяет Гарри.

Снейп поднимает голову, выглядя почти встревоженно.

— Вы действительно не помните? — спрашивает он. — На уроке вы сварили «Глоток сна наяву», дальше произошел несчастный случай… Взорвался котел… И вместо того, чтобы укрыться, вы бросились перед ним, как глупый гриффиндорец, которым вы собственно и являетесь…

— Точно, — произносит Гарри и снова закрывает глаза, внезапно чувствуя себя совершенно обессиленным. — Да. Эту часть я помню. Но почему я здесь, а не в лазарете? Не подумаете, что я жалуюсь, — добавляет он. Гарри настолько утомлен, что его совершенно не заботит, в чьей кровати он сейчас лежит, лишь бы ему не пришлось вставать ближайшие лет десять, к тому же за всю свою жизнь он уже достаточно насмотрелся на стены лазарета.

— Конечно, — говорит Снейп, выглядя огорченным, — я... Мне нужно кое-что вам объяснить Поттер, и очень важно, чтобы вы внимательно меня выслушали, потому что у нас не так много времени. Боюсь, что вас ждет несколько малоприятных дней, но, возможно, нам удастся сделать их чуть менее неприятными, если вы сможете подготовиться заранее. Слушайте меня внимательно и не перебивайте, пока я не закончу, это вам ясно?

В голосе Снейпа слышатся нотки — чего-то успокаивающего, настойчивого и напряженного, — которые немного напоминают Гарри тон первого письма Снейпа. Как только он проводит эту параллель, то сразу же жалеет об этом. Его слишком угнетает — слишком раздражает даже мысль о том, насколько близок он был к тому, чтобы довериться Снейпу, чтобы в итоге обнаружить лишь то, что тот, по сути, оказался вдвое ужаснее, чем когда-либо вообще, заставив Гарри поверить в то, что беспокоится о нем. Гарри чувствует себя глупо, будто попался в какой-то замысловатый розыгрыш, за который сам же и поплатился.

— Собираетесь и дальше рассказывать, как моя некомпетентность приводит к гибели людей? — произносит Гарри со всей своей невозмутимостью. — Потому что, если честно, сэр, пожалуй, то, что я сделал со своим крестным три месяца назад, вроде как уже послужило мне уроком.

Реакция Снейпа отнюдь не та, какую ожидает получить Гарри. Плечи Снейпа опускаются, и он закрывает свое вытянутое желтоватое лицо длинными бледными пальцами — затем опускает руки и смотрит Гарри прямо в глаза. Что-то поверженное и тревожное кроется в сгорбленной позе этого человека.

— Знаю, что вы не поверите в это, Поттер, но я действительно сказал все это не для того, чтобы вас обидеть, — говорит Снейп. — Я предупреждал вас, что сегодня в классе произойдет нечто необычное… Мне казалось, вы догадаетесь не принимать мои слова за чистую монету, но когда вы отшатнулась от меня, я понял... — Снейп замолкает, и когда снова заговаривает, его голос звучит странно изможденно. — Почему вы не обратились к мисс Грейнджер, если мое письмо привело вас в замешательство?

— На самом деле я обсуждал это с Луной, — отвечает Гарри, чувствуя себя слегка озадаченно измученным выражением лица Снейпа.

— И она не смогла проникнуться в суть дела?

— Нет, кажется, она поняла, — бормочет Гарри. — Она пыталась объяснить мне это, но я не стал... — он замолкает, смутившись. — В любом случае, что такого необычного в том, что вы отыгрываетесь на мне в классе без всяких на то причин?

Темные глаза Снейпа странно вспыхивают, прежде чем он отводит взгляд.

— Да, полагаю, теперь мне понятно, почему вы оказались в замешательстве.

Гарри тоже отворачивается, и какое-то время они оба молчат. Позже Гарри слышит скрежет возле кровати; он поворачивает голову, не отрывая ее от подушки, и обнаруживает, что Снейп придвинул свое кресло чуть ближе к камину. Оранжевые блики пламени играют на его лице, когда он смотрит на Гарри; его темные глаза поблескивают в свете камина, а губы поджаты, излучая серьезность. Не похоже, что он сердится на Гарри, но, тем не менее, есть что-то пугающее в том, что вся эта энергия направлена на него.

— Поттер, когда тот котел взорвался, вы подверглись изрядной и действенной порции зелья «Сна наяву». К несчастью для вас, вы сварили его идеально… И если мы оба переживем следующие несколько дней, я обязательно поставлю вам высший балл за сегодняшний урок.

Гарри пристально смотрит на Снейпа, а потом ловит себя на том, что облизывает губы, будто думает, что все еще может попробовать зелье на вкус. И вообще, какой он — этот синий цвет на вкус? Как сладкая вата? Ежевика? Нет, это маггловские оттенки — волшебный мир более органичен, их синий цвет, вероятнее всего, будет как зимний дождь или морская вода или что-нибудь еще в этом роде.

— Как же я... подвергся его воздействию? — спрашивает Гарри. — Не помню, чтобы что-нибудь пил.

Губы Снейпа кривятся от отвращения.

— Благодаря тому, что вы защитили меня от взрыва, ваша спина оказалась отличной мишенью. Поверьте мне на слово. Вы подверглись его воздействию.

— Так... — Гарри пытается собраться с мыслями. Что не так уж и просто; он чувствует себя так, словно его голову очистили от мозгов и наполнили желатином. — Что делает зелье? Что со мной будет?

Голос Снейпа быстро приобретает рассудительный, отстраненный оттенок, который у Гарри ассоциируется с его лекциями в классе.

— Примерно через час, — говорит он, — вы начнете в полной мере ощущать эффект этого зелья. Полагаю, сейчас вы чувствуете сонливость? Что же, совсем скоро вы будете бодры — так, будто приняли стимуляторы. Вы будете осознавать это состояние, и до тех пор, пока сможете сохранять концентрацию, не забудете той информации, что я вам уже предоставил, как и не забудете то, что подвергаетесь воздействию зелья. Но по прошествии времени это будет становиться для вас все менее и менее значимым.

Вам будут сниться сны. И вы будете воспринимать их, как если бы они были реальны. Не будет иметь значения, открыты ваши глаза или закрыты; вы не сможете избежать образов, которые породит ваш разум. Все мысли, страхи и желания, питаемые вашим подсознанием, затопят ваше сознание. Если вы сможете заставить себя сконцентрироваться, проверить окружающую обстановку, поначалу вы будите различать, что реально, а что является плодом вашего воображения, но это слишком быстро утомит вас, слишком дезориентирует, чтобы продолжать поддерживать необходимую концентрацию.

Снейп замолкает, с тревогой глядя ему в глаза. Через несколько секунд Гарри понимает, что смотрит на Снейпа в ужасе. Он закрывает рот, который до этого открыл, и отворачивается к камину.

— Это… — Гарри делает глубокий вдох. — Звучит не очень-то весело.

Лицо Снейп выглядит непроницаемым, однако на мгновение он все-таки плотно закрывает глаза, прежде чем продолжить.

— Действие зелья продлится два полных дня, в течение которых вы не сможете заснуть. Физически вы будете способны к любой другой нормальной деятельности, но если вы когда-либо пробовали есть во сне, то вспомните, почему это не гарантирует, что в действительности вам удастся нормально питаться. Вы не сможете читать. Можете обнаружить, что ваше тело выглядит искаженным для вашего восприятия — к примеру, на ваших руках или ногах окажется меньше пальцев, чем должно быть. На третий день вы погрузитесь в сон, который продлится еще двое суток, в течение которых вы вообще не будете видеть сновидений. Когда вы проснетесь, то мало что вспомните о произошедшем, если вообще вспомните, но вы почувствуете — где-то внутри. Вероятно, осознаете те чувства, которые подавили. Вы будете испытывать резкие смены настроения, всепроникающее чувство уязвимости. Однако со временем все это пройдет. Зелье не имеет постоянного эффекта. Так что когда это закончится, — в глазах Снейпа мелькает какое-то подобие веселья, — у вас будет неделя постельного режима, в ожидании своего выздоровления от немагических травм, полученных сегодня. Бросаться перед взрывающимися котлами вряд ли является полезным занятием, даже если они не наполнены опасными и нестабильными зельями.

Снейп откидывается на спинку кресла и сцепляет руки в замок, серьезно глядя на него. — Вы должны подготовиться к долгому, утомительному и, возможно, даже ужасному испытанию, мистер Поттер. Я, директор и мадам Помфри сделаем все, что в наших силах, чтобы облегчить вам эту задачу, но боюсь, мы мало чем сможем вам помочь.

— Угу, — бормочет Гарри. — Сомневаюсь, что вы действительно можете вмешиваться в чужие сны, — он проводит рукой по глазам и пытается облечь в слова безымянную тревогу, нарастающую в животе. — Профессор, а вы уверены... То есть, вы же можете поместить меня куда-нибудь одного, пока зелье будет на меня действовать? Мои сны не… Ну, скажем так, вам может очень скоро надоесть их слушать.

Ноздри Снейпа слегка раздуваются. Он резко встает и начинает ходить взад вперед по комнате.

— Что вы имеете виду под «куда-нибудь»? — говорит он, стоя спиной к камину. — Предлагаете мне найти для вашего удобства хороший и уютный чулан? — Гарри краснеет; Снейп же, наоборот, выглядит довольно бледным. — За целую неделю я уже достаточно натерпелся вашего упрямого героизма, Поттер. Однажды вы оказали мне любезность, сказав, что не считаете меня похожим на вашего дядю. Если бы тогда вы говорили правду, то перестали бы выставлять напоказ свое оскорбительное предположение, где я якобы предпочитаю свой собственный комфорт вашим насущным нуждам, и позволили бы мне делать мою работу… Которая в данный момент заключается в том, чтобы сохранить то, что в моих силах, от вашего здоровья и здравомыслия.

Выражение лица Снейпа настолько яростное и настолько злое, что Гарри отводит глаза.

— Я просто не хочу, чтобы вы видели меня таким, — бормочет он. — Не хочу, чтобы это вообще кто-нибудь видел.

И пусть он больше не видит взгляд Снейпа, однако его низкий, протяжный голос становится немного мягче, когда он говорит следующее:

— Я это прекрасно понимаю, мистер Поттер. Тем не менее, вы ни на минуту не можете оставаться без присмотра. Слишком велика вероятность того, что вы причините себе вред. Кстати, для вашей же безопасности ваша палочка хранится у меня; как только проснетесь на четвертый день, я верну ее вам.

— Хорошо, — отвечает Гарри, — спасибо, — добавляет он.

— Ваша благодарность ни к чему, — тут же бросает Снейп, и, несмотря на все это, Гарри чувствует, что улыбается.

Когда Снейп снова усаживается в кресло, его лицо все еще сохраняет неестественную бледность. — Мне нужно вам еще кое-что сказать, — произносит он тем же серьезным голосом, что и раньше. — Зелье «Сны Наяву» действует таким образом, что находясь под его влиянием, любая мысль, чувство или воспоминание, занимающие главное место в вашем сознании, будут задавать тон вашим сновидениям во время его воздействия. Именно так те, кто принимает его намеренно, осуществляют некую долю контроля над его последствиями, — пальцы Снейпа сжимают подлокотники кресла. — К несчастью для нас обоих, к моменту взрыва вы уже выслушали несколько минут моих довольно злостных оскорблений. Я не могу точно предсказать, каким образом это повлияет на ваши сны, но боюсь, можно смело утверждать: эффект будет малоприятным. И все это еще более осложняется тем, что, в отличие от любых других людей, которых вы встретите в своем сновидении, лично я буду здесь во плоти. Контакт со мной может усугубить ваше сновидческое восприятие о том, что я для вас представляю… или может улучшить его. Не могу сказать, — Снейп глубоко вздыхает, а затем порывисто выдыхает. — Моя грубость по отношению к вам сегодня в классе была частью плана, составленного директором. Он просил меня устроить публичный инцидент, в котором мое отношение к вам было бы настолько возмутительно, что он был бы вынужден прилюдно меня за это отчитать. Тогда всем бы стало известно, что мне пришлось перестать выделять вас в классе, лишь для того, чтобы сохранить свою должность. Открытая вражда между нами может прекратиться, не ставя под угрозу мое положение на службе Темного Лорда. Вы это понимаете? Можете ли вы поверить, что я, хотя и неумело, пытался оказать вам услугу? — Снейп выглядит на удивление потерянно, словно даже не надеется на то, что Гарри сможет это понять.

Но, кажется, Гарри прекрасно все понимает.

— Возможно, это из-за того, что я недавно получил по голове, но да, вообще-то я верю. Это все объясняет, — облегчение, которое расцветает на лице его учителя, заставляет Гарри чувствовать, как тепло разливается по телу; хотя, конечно, это может быть просто внутреннее кровотечение. — Мне просто жаль, что я в этом не участвовал… Почему вы просто не рассказали мне, без всей этой ерунды о закодированных сообщениях и Луне, которой пришлось мне все объяснять?

Снейп снова вздыхает; Гарри уже начинает думать, что у того какие-то проблемы с нормальным дыханием.

— Директор полагал… как и я… что вы не сможете убедительно отреагировать, если заранее будете обо всем осведомлены. Мне казалось, если вам будет известно, что вас что-то ожидает, этого будет вполне достаточно, и вы будете в полной мере подготовлены распознать удар, когда тот последует, — он пожимает плечами, снова выглядя совершенно измученным. — Возможно, мне не следовало так думать.

Гарри пристально смотрит на него. При обычных обстоятельствах он бы никогда не решился задать такой вопрос, но через час или около того, как он понимает, ему будет совершенно не до смущений, а потом, вероятнее всего, он даже и не вспомнит об этом.

— Так вы действительно не имели в виду то, что тогда сказали? — спрашивает он, стараясь, чтобы его голос не звучал слишком обнадеживающе.

Снейп пристально и задумчиво смотрит на него. И не торопиться отвечать.

— Неделю назад я бы мог сказать это всерьез, — говорит он спустя какое-то время. — Однако вы должны понимать, что до того, как мне... стали известны определенных факты, я не верил, что на вас могут повлиять мои слова. На протяжении многих лет моя усиливающаяся враждебность по отношению к вам была отчасти обычным разочарованием от того, что ни мои слова, ни действия не оказывали на вас никакого влияния. Я принимал ваш стоицизм за высокомерие и равнодушие. И хотя когда-то я бы мог получить удовольствие, говоря то, что сказал, я бы сделал это только с полной уверенностью, что это не сможет задеть ваших чувств. Уверяю вас, сегодняшние слова не доставили мне никакого удовольствия, — Снейп слегка улыбается, — скорее, наоборот.

— О, — произносит Гарри. — Такое... приятно узнать.

Снейп кивает. И поначалу ничего больше не говорит, да и Гарри не может заставить себя нарушить молчание. Его разум полон тревожных образов самого себя во власти кошмаров, от которых он не может проснуться; он чувствует себя так, словно уже пребывает в своего рода кошмаре.

— У вас еще есть вопросы? — спрашивает Снейп спустя какое-то время, выводя его из задумчивости.

Гарри оглядывается на него и вспоминает.

— Только один, — тихо произносит он. Каким-то образом его собственный голос начинает звучать неправильно, напрягая слух. — Вы так и не сказали. Почему вы принесли меня сюда, вместо того, чтобы отправить в лазарет?

Снейп выгибает бровь, как бы удивляясь.

— Я подумал, что, учитывая характер ваших снов, вы предпочтете, чтобы за вами наблюдало как можно меньше народу. Разве это были не ваши слова?

— Ну, да, но... — Гарри чувствует, что едва способен сконцентрироваться. — Я не говорил вам этого, пока не проснулся… Хотите сказать, что уже до этого знали? О моих ночных кошмарах?

Снейп вздыхает в третий раз.

— Поттер, принимая во внимание все, что случилось с вами за последние шестнадцать лет, я с трудом могу представить, что вам не снятся кошмары, способные разбудить даже мертвого.

Даже среди всего этого раздражения в глазах Снейпа присутствует какой-то странный, понимающий, сочувственный блеск. Почему-то Гарри уверен, что знает, что он означает.

— Значит, вам тоже? — сонно бормочет он.

Губы Снейпа кривятся в слабой, грустной улыбке.

— Да, Поттер, — говорит он, — мне тоже.