Виноваты звёзды (джен)

Полуденное солнце заглядывало в дом через стеклянную крышу колодца, проливая свет на стащенные в кучу кушетки и диваны с первого этажа. Кассиопея грелась в этих лучах, лежа на одном из матрасов, а Мелания принялась за ревизию обшивки.

То ли миссис Блэк было невмоготу угнетающее затишье и поэтому она решила хоть немного взбодрить дом скрежетом рвущейся ткани, то ли её грызло проснувшееся чувство вины перед Сириусом. Во всяком случае, внук не обнаружил ни единой эмоции касательно того, что Мелания так по-хозяйски разворошила его дом. Он заходил сюда только для того, чтобы заглянуть в холодильник, и без всякого внимания к происходящему снова отправлялся в свой сарай возиться с мотоциклом, который ему — совершенно неотложно — потребовалось починить.

После того, как состоялось его очередное безразличное дефиле через холл и обратно, Мелания вздохнула и устало опустилась на ближайшую кушетку.

— Ох, как же ты мне надоела, Мелания, — не сдержалась бабка Кассиопея. — Всю неделю Сириус только и наслаждается тем, что у тебя совесть шевелится, а ты и рада стараться! Прекращай уже. Ну, сходили на дракклов праздник, что теперь? Земля вроде с орбиты не сошла.

Мелания красноречиво промолчала.

— Что-то я не наблюдаю, чтобы Арктурус чинил диваны. Ах, ему этого и не требуется делать, чтобы Сириус с ним разговаривал!

— Не так уж они и разговаривают.

— И всё же это лучше, чем твоё унижение!

— Не вижу в этом ничего унизительного.

— Да как же, как же, — пробормотала Кассиопея. — В первую очередь, ты ему позволяешь смотреть сквозь себя — тем, что так всё виновато делаешь. Виновато стоишь, виновато сидишь, виновато смотришь, виновато дышишь! Он прямо-таки питается этим, паразит. В чем вы, по существу, виноваты? Не сделали ничего, за что в Азкабан сажают.

Мелания потёрла краснеющие от обилия пыли глаза и чихнула.

— Всё-таки нужно было лучше подумать, прежде чем туда идти. Может, Сириус и уступил бы, если бы мы с ним предварительно поговорили.

— Салазар помилуй! Думаешь, что разговоры, которые пять лет не имели никакого эффекта, могли на этот раз сработать? Сириус до смерти принципиален, и хоть я его за это и уважаю, это его правило — гнусность в чистом виде. Да ты и сама так считаешь!

— Считаю его слишком радикальным, — пояснила Мелания.

— Что мне в тебе больше всего не нравится, так это манера всё опреснять, — заявила Кассиопея и, вновь откинувшись на подушки, закрыла глаза. — Вот скажи, пошла бы ты туда, если бы во всех красках представляла себе, как Сириусу это не понравится?

Мелания задумалась.

— Пошла бы.

— И правильно! Это называется позицией, дорогая. Такая вещь, которой ты придерживаешься независимо от того, нравится это кому-то или нет, — Кассиопея перевернулась на живот и пробубнила остаток фразы в матрас: — Странно объяснять такое человеку, который любит поспорить с Поллуксом.

— О, я не спорю с Поллуксом! — открестилась Мелания.

— Именно поэтому он тебя с трудом переваривает, — заметила Кассиопея.

Для Мелании, очевидно, это не прозвучало ни как новость, ни как оскорбление.

— Вам лучше остаться здесь, — на её лице было написано скорее искреннее беспокойство. — Остин советует повременить с перемещениями. Если восстановление пройдет благополучно, Поллукс ещё может вернуть зрение… И в целом я считаю, что нам всем лучше вернуться в Англию. Навсегда.

— Как же на тебя снизошла эта прекрасная идея? — язвительно прошептала Кассиопея. — Неужели непонятно, что Поллукса убьет если не местный климат, то правда.

Так или иначе, истина о жизни и смерти Альфарда угрожающе висела в воздухе.

— К тому же, — Кассиопея не желала углубляться в обсуждение предыдущего тезиса, чтобы не обличать перед Меланией свою неуверенность — равно то же самое, что напрашиваться на её полные гуманности советы, на которые у Кассиопеи была непереносимая аллергия. — Нам здесь негде жить. Как показывает прошедшая неделя, мы не можем даже находиться в одном доме без постоянной…

— Если ты это про Альфарда, то я не такой уж идиот, — Поллукс стоял на балконе второго этажа. Его бесцельный взгляд блуждал по колодцу, у которого сидели бабушки Блэк. — Я всё знаю. Может, вам бы и удалось меня провести, если бы я, скажем, не только ослеп, но ещё и оглох, — Кассиопея и Мелания оторопели. — Впрочем, он умер для меня многим раньше, так что приберегите свои успокаивающие песни для детей.

Обрушив на двух пожилых леди ещё несколько родственных этой теме упрёков, Поллукс Блэк поковылял в направлении библиотеки, стуча по дороге своей палкой.

Кассиопея провалилась между рядами матрасных пружин и не моргая смотрела в стеклянный потолок. До этого момента она считала, что если уж кто-то знает Поллукса — это точно она.

Периодически даже в жизни Блэков наступали времена, когда опускаться до слов поддержки было вполне уместно, но каждый раз, когда Кассиопее казалось, что это тот самый момент, её брат ставил её на место, отшвыривая эту заботу ей же в лицо.

Этот случай не стал исключением. Она была уверена, что правда сломает Поллукса — что если в нём осталось хоть сколько-то граммов души, это сломает его. Однако Поллукс не выказал никаких признаков сломленности, а Кассиопея только что в очередной раз перенесла этот унизительный «возврат».

Ей стало страшно, что в нём закончилось — истощилась — вся человечность.

Или он не понимал, что Альфард на самом деле не просто защищал себя или свою семью — он защищал этот мир от мрака и противоестественности? Его отношения с семьей были разрушены из-за этой цели. Его собственный отец возненавидел и изгнал его. Альфард не был тем, кем ему положено было быть из-за этой цели, и поэтому от него отвернулись все. Он умер страшной смертью, в одиночестве, и никто из них даже не пришел на его похороны.

Мелания переворачивала подушки и сдержанно ждала, пока Кассиопея придёт в себя.

— Всё-таки подумай над тем, что я сказала, — победоносно добавила она.

* * *

«Черт его дери, это становится просто невыносимым! Никогда не прощу Лунатику то, что он бросил меня с этими».

Сириус устроился на пустой перевернутой бочке, осушил чашку кофе и поставил её на полку с колонией других притащенных сюда чашек, которые вряд ли когда-либо будут возвращены в дом.

— А вот это что такое?

— Отвёртка.

— От-вёртка, — повторил Гарри.

— Пап, а вот это?

— Ключ.

— А вот это?

— Шило.

— Папа, а…

— Это напильник.

Гарри и Атрия разложили инструменты на древесном полу сарая и присели, чтобы разглядеть их получше.

— Молоток, зубило, пассатижи, отвёртка, ключ, шило, напильник, — безошибочно назвал Гарри, поочередно указывая на каждый предмет пальцем.

— Ого, хорошая работа, Гарри! — похвалил Сириус.

Атрии непременно потребовалось повторить этот успех.

— Молоток, зубило, пассатижи, отвё…обёртка, ключ, шило, об-обпильник!

Гарри и Сириус синхронно хохотнули. Мальчик поднял с пола те инструменты, которые Атрия назвала неправильно.

— Это отвёртка, а это — напильник! — исправил он.

— Да какая разница! Всё равно они не твои! — сказала она, вырвав железяки у него из рук.

— Тихо! — рявкнул Сириус, опасаясь, как бы они друг друга не покалечили.

— И не твои! — Гарри вознамерился отобрать инструменты обратно. — И вообще мы играем! Умей проигрывать!

Выглядело так, что Гарри случайно где-то подхватил эту фразу, не совсем осознавая её глубину, и просто выпалил, когда пришлось к слову. Но как эти слова подействовали!

Атрия издала какой-то демонический рёв, топнула ногой и пнула чемоданчик с инструментами — после чего, казалось, отправилась повторить подобные действия с каждый объектом в сарае — одушевленным или нет.

— Иди сюда, приятель, — привлек к себе Гарри Сириус и, понизив голос, прошептал: — Всё правильно, нужно стоять на своём. Если что-то говорит тебе, что так нечестно или неправильно, не бойся об этом заявить.

— Леди Вальбурга говорит, что перечить — это грубость.

Они синхронно посмотрели на свирепствующую Атрию.

— Всё путём, ты ей ничего плохого не сказал.

— Леди Вальбурга недовольна, когда я не уступаю, — объяснил Гарри.

«Ничего, переживёт», — едва не вырвалось у Сириуса.

— Кто-то всегда будет недоволен тем, что ты делаешь, как тебе подсказывает чутьё, — он потрепал крестника по голове. — Но это не повод поступать всегда так, как от тебя требуют.

Внутри Гарри боролись какие-то противоречащие доводы.

— Но леди Вальбурга заботится обо мне. Мне следует вести себя хорошо и не злить её.

«Кентавр за ногу, вот и началось!»

— Скажи мне, ты считаешь, Атрия поступила правильно?

— Нет! — честно возразил Гарри. — Но мне не нужно было на неё кричать. Потому что отвёртка мне ни к чему, а вот она теперь будет дуться весь день. Вдвоём веселее играть. Мне просто очень плохо, когда она дуется!

— Ладно, теперь я тебя понял, — выдохнул Сириус.

Всё не так плохо. Гарри всего лишь достаточно умён для своего возраста и умеет уступать, чтобы не усложнять себе жизнь. С плеч Сириуса упал камень — он уже думал, что его мать вбила мальчику в голову, что тот обязан вести себя по её идеальному лекалу в уплату за постоянные головомойки, называемые «воспитанием».

Это стало бы поводом, чтобы направиться на Гриммо и потолковать с матушкой, но у Сириуса пока не скопилось достаточного запаса терпения. Всё, что было сгенерировано ранее, сгорело в одну секунду на празднике у Макмилланов.

Атрия собрала в кучу все детали, какие могла поднять, и комично подпёрла бока кулаками.

— Ну, как? Сначала всё раскидала, а потом всё собрала? Какая умница, — расхохотался Сириус. — Теперь садись на эту гору и охраняй, вдруг Гарри украдёт!

— Папа!

Из-за того, что Сириус начал над ней смеяться, обида на Гарри мгновенно забылась. Сириус часто замечал в Атрии эту черту: в плохом настроении ей обязательно нужно было найти какого-то противника. Если Вальбурга делала ей замечание, она тут же принималась подначивать Гарри сделать что-то скверное в отместку бабушке. Если ей не угождал Гарри, она подставляла его перед Вальбургой, чтобы тот получил выговор.

Сириус пока не мог понять происхождение этого механизма, но зато научился пользоваться им с выгодой для ситуации.

— Идём, Гарри, — это было похоже на команду. — Посмотрим, что делает бабушка Мелания.

Кинув на отца ещё один хмурый взгляд, Атрия увела Гарри из сарая.

Сириус мог легко понять поведение Гарри. Он был некой реинкарнацией Джеймса, но более осмотрительной и вдумчивой версией — уравновешенной чуткостью и добротой Лили.

Но собственная дочь оставалась для него загадкой. В отличие от Вальбурги, он редко замечал в её поведении что-то от себя, а качества милой и непосредственной Марлен, казалось, и вовсе уснули вечным сном.

Неужели влияние бабушки на неё стало настолько сильным, что настоящий характер Атрии никогда не пробьется наружу? Или этот гадкий нрав и есть её настоящий характер?

Сириус, естественно, предпочитал прятать голову в песок, когда эти рассуждения всплывали в его голове. По соседству с этими вопросами проживало множество других — тех, которые с удовольствием помогали ему отвлечься, казалось бы, на более насущные дела.

Это были — дядя Альфард, крестражи, Чаша и сейф Лестрейнджей.

Да, сначала мотоцикл был предлогом, чтобы отсиживаться в сарае. Никогда ещё единственный выходной в неделю не проходил для Сириуса настолько мучительно, что ему хотелось поскорее вернуться на работу и увидеть лица близнецов Монтегю, Джаспера Дженкинса и Валерианы Селвин. Он бы даже расцеловал их всех!

Родственнички делали своё дело превосходно — всего-то были невыносимы как всегда и ещё чуточку больше.

Процесс починки благотворно влиял на его издерганные нервы, но как только Сириусу удалось впервые завести мотор, его сознание пронзила идея, проглотившая всё его умиротворение.

Идея за гранью сумасшествия. Идея, противоречащая и тошнотворная. Идея ограбить сейф Лестрейнджей.

Как волшебник, которому приходилось охранять Гринготтс, Сириус Блэк понимал, что это невозможно.

В то же время, как человек, который считал своим долгом закончить начатое дядей, он не мог остановить этот поток провокаций, бьющий ключом.

На повозки в Гринготтс не было никакой надежды. Они строго отслеживались и не будут его слушаться.

С метлой тоже лучше не пытать счастья. Она может неожиданно потерять свои свойства и упасть вниз камнем. Пещера — это гоблинское творение, а гоблины не терпели волшебников и их магию, которое в подземелье отслеживалась так же четко, как черные точки на белом фоне. Без сомнений, они с удовольствием позаботились о том, чтобы в случае чего самоуверенный вор-маг не собрал своих костей.

Но мотоцикл! Это не в чистом виде творение волшебника. Лишь частично. Быть может, он будет там работать? А если нет?

В любом случае, ценная заметка. Гоблины отслеживают только магию ненавистных волшебников. Но есть масса не-волшебных, маггловских вещей, пригодных для того же дела.

Допустим, подойдет и мотоцикл.

Можно ли найти в подземельях проплешину и прилететь туда на мотоцикле? Как быть с драконом, который, естественно, никуда не делся? Где достать гоблина, чтобы открыть дверь хранилища?

И, конечно, само по себе ограбление Гринготтс — его тут же найдут и упекут в тюрьму собственные сослуживцы! Сириус представил разочарованные лица Лича, Макфэйла и Кингсли, кидающих его в камеру, и триумфальное «Я вам говорил! Блэк — чертов предатель!» от Грюма.

Сириус бессильно опустился на ту же бочку.

Что уж таить, он морально не был готов к такому повороту событий. Как он мог пойти на ограбление банка? Он, Сириус Блэк, абсолютно не способен на подобное.

Единственный вариант, при котором он мог попытаться — конец света или около того. Если земля поменяется местами с небом, а день — с ночью. Когда не будет больше ни силы Министерства, ни Аврората и ничего, что контролирует преступления и делит вещи на «плохо» и «хорошо» — но об этом даже страшно подумать.

С тех пор, как он узнал правду о дяде, жизнь в его доме стала постоянным катализатором к действиям. Он буквально не мог ходить по этим комнатам без мыслей о том, что бы на его месте сделал Альфард Блэк. Вдобавок к этому схожесть между их судьбами и положением в семье была очевидна даже слепому Поллуксу.

Нестерпимо захотелось подышать свежим воздухом.

Минуту спустя из сарая Сириуса, аккуратно озираясь, вылез большой черный пёс. Пригнувшись, чтобы не привлечь внимание тех, кто по случайности мог смотреть в этот момент в окно, пёс побежал в направлении леса и скрылся за зеленеющими кустами.

Примерно на тридцать метров вглубь к небольшому ручью.

«Здесь покоится Альфард Блэк

2 августа 1926 — 24 сентября 1977»

«Ну, как, дядя? Много у тебя было посетителей за последнюю неделю?» — пролаял Сириус и принюхался к притоптанной у могилы траве.

Здесь побывали все, дед Поллукс — тоже. Совсем недавно, каким-то изобретательным способом.

«Нет поводов для беспокойства, он всё так же не признаёт ваше родство, а, значит, всё в этом мире на своих местах».

Пёс улёгся на траву, сложил лапы перед собой и склонил голову.

— Сириус! — в его анимагической форме хорошо слышать не составляло трудности, но такой крик он бы услышал и в обличье человека. — Вылезай из своего сарая, пока я его не сожгла!

Голос явно принадлежал бабке Кассиопее.

«Интересно, зачем я им понадобился?»

* * *

Ремус отправился на конференцию в Копенгаген в еле потребном состоянии. Подготовка доклада чередовалась за ночными посиделками за изучением дневников Альфарда, чтением легенд с Кассиопеей и беседами с Арктурусом и Меланией.

Совершенно непредсказуемым образом Люпин стал тем элементом, который соединял спорщиков, словно клей. Всех, кроме доселе лежащего в кровати Поллукса — тот демонстративно выражал оборотню своё презрение.

Когда Ремус уехал, на особняк Альфарда опустилось гробовое молчание. Блэки передвигались по дому с какой-то уязвленностью, а если и натыкались друг на друга в общих комнатах, то сиюминутно находили повод, чтобы удалиться. Поддерживая идеальную единицу злой невысказанности на десятки квадратных метров, им удалось как-то сосуществовать неделю — от одного приезда детей до другого.

Посылка от Регулуса, адресованная «всем» коллективно, подтолкнула их собраться за обсуждением, и заодно заставила некую крышку слететь с этой — давно кипящей — кастрюли.

Кассиопея и Мелания первыми заметили двух маленьких сычиков. Они принесли посылку, уложили на матрас, где сидела Кассиопея, и сами примостились рядом в ожидании платы.

Мелания направилась в гостиную, чтобы найти в одной из шкатулок несколько кнатов.

— От Регулуса, — огласила Кассиопея после внимательной инспекции. — Открываю. О!

Записка выпала из общего свёртка и проскользила пару метров по гладкому камню. Кассиопея лениво застонала и поковыляла за клочком пергамента.

Посылаю вам:

книгу, перевод которой так важен деду Поллуксу (оригинал),

перевод последней страницы этой книги, написанный на древнем английском (этот же перевод я дал Нам-Известному-Магу),

перевод заключения книги — точнее, то, что удалось «перевести».

Я перевёл всё, что написано в этой последней главе, и я точно уверен, что проверил всё на десять раз, но это остаётся бессмыслицей с кое-где проступающими любопытными моментами.

Жду ваши предположения.

Нормальный устаревший английский получился в этой главе после того, как я «отразил» и «перевернул» слова слева-направо и сверху-вниз. Не буду донимать вас подробностями этого кошмара. То, что было «до», можете сами увидеть в оригинале книги.

Это действительно всё, как вы можете заметить.

Те слова, которые встречались и здесь, и в предыдущих главах, естественно, не стали мне понятны «из контекста», как я прежде надеялся, поэтому я их опустил.

Могу сказать ещё только одну вещь: существует большая разница между английским, на котором написана последняя страница, и английским, на котором написана заключительная глава. Они из разных эпох. Я пришел к выводу, что на последней странице — заклинание. Если судить по форме. Оно древнее, чем текст в тринадцатой главе.

P.S. Надеюсь, это как-то докажет деду Поллуксу, что я действительно занимаюсь расшифровкой этой книги.

Регулус

— Ах, это про ту старую книгу, — подытожила она.

— Книгу? — донеслось сверху.

Пожилые леди запрокинули головы — уловив, о чем речь, дед Поллукс моментально начал просить, чтобы его сняли с лестницы, как старый кот, который чудом залез на дерево. Пока Арктурус вёл его вниз по ступенькам, его невидящие глаза хаотично бегали, так что можно было подумать, будто Поллукс Блэк чем-то доволен.

Они расположились в столовой — в местности, не пострадавшей от внезапного ремонта, — а Кассиопея вышла на улицу, чтобы сообщить Сириусу о том, что в царстве сердито опущенных бровей наконец-то что-то происходит. Конечно, Сириусу было никакого дела до книги, но приглашение требовалось скорее для проформы — как минимум он не сможет снова обвинить их в том, что его опять не осведомили.

— Кстати, мы ведь в глаза эту книгу не видели!

Кассиопея по ошибке перевернула посылку открытым краем вниз, и книга рухнула на стол, сопровождая свой полёт звуком рвущихся страниц.

— Мерлин праведный! — воскликнул Арктурус.

Кассиопея рассеянно пожала плечами и пристроила отвалившие страницы куда-то в середину томика.

— Вот это ископаемое, — пробубнила она.

«Прямо как ты», — прозвучал голос Поллукса внутри её головы.

Кассиопея подскочила:

— Что ты забыл в моих мозгах?

— Не могу такое пропустить, — признался Поллукс.

— Это крайне нежелательно, — стала возражать Мелания. — Это может сильно тебя ослабить, Поллукс. Если ты ещё надеешься вернуть своё зрение, лучше…

— Арктурус, приструни свою жену, — потребовал он.

— Мелания, — взывал Арктурус. — В конце концов, Поллуксу лучше знать.

— Ему нужен ещё один отрезвляющий спуск с лестницы — только уже без сопровождения, — вклинилась Кассиопея.

— Вы меня раздражаете, — пожаловался Поллукс. — Покажите книгу!

— Допрыгаешься, — пригрозила ему сестра, переворачивая книгу обложкой вверх.

В этот момент в столовую пожаловал Сириус.

— Что за пожар?

— Да так, Регулус прислал одну вещицу, — ответил ему Арктурус.

Сириус оглядел происходящее без интереса, но всё-таки присел на один из стульев.

— Хм, — промычал Поллукс, рассматривая книгу глазами сестры. — Открой-ка посмотреть.

— Лучше я! — вызвался Арктурус, заметив, как угрожающе Кассиопея занесла руки над сокровищем. — Уверен, Регулус потребует её назад — было бы, что возвращать тогда.

— Валяй, — легко уступила Кассиопея.

Около трети часа Арктурусу пришлось послушно листать страницы, а Кассиопее — всматриваться в нецелесообразное содержание.

— Насмотрелся? — первой сдалась Кассиопея.

— Я думал про другую книгу, — выдал Поллукс.

— Что?! — воскликнули все хором.

— То, — холодно передразнил Поллукс. — Я понятия не имею, что это.

— Ты пять лет твердил Регулусу, что он должен её переводить, не имея понятия, о какой книге идёт речь?! Вот это номер! — изумилась Кассиопея.

— Не переломился.

Мелания возвела глаза к потолку:

— Тебе хорошо известно, сколько Регулус пытался разобраться с этим. Он не из пустословов. Если уж говорил, что работает, значит, действительно работал. А ты только нажимал на него — даже не проверил, та это книга или нет!

Сириус почесал лоб. По его прикидкам, в отлаженной схеме взаимной терпимости только что вышла из строя какая-то краеугольная деталь.

— Та или не та — значения не имеет. Та, которая нужна была Волдеморту — и точка, — после этого замечания Поллукс ещё раз сказал Арктурусу пролистать книгу. — Очевидно, её нужно не переводить, а расшифровывать. Таких языков не существует в природе. Это шифр, — дал свой вердикт он.

— Мог же ты посмотреть раньше, пока зрение было, и дать Регулусу эту подсказку? — продолжала негодовать Мелания.

— Арктурус, твоя жена действительно не понимает, что я не делал этого, потому что меня никто не просил? Я не влезаю, если меня не просят, — проскрежетал Поллукс. — До этого момента я более или менее был склонен доверять Регулусу. Если он говорил, что ему нужно больше времени, я возмущался, но доверял. Он ни разу не сказал, что ему нужна моя помощь. И в довершение, переводить закорючки — это его конёк. Я так думал. Сейчас же мне не ясно, зачем мы потратили на его образование целое состояние. Толку, очевидно, нет.

— Ладно, — Сириус сообразил, что предмет дискуссии срочно нужно сменить, хотя каждый раз, когда кто-то прохаживался с критикой по личности его брата, это доставляло ему странное удовольствие. — Давайте посмотрим, что он прислал помимо этого.

По правде, Сириусу не терпелось закончить это и вернуться к своим уединённым планам на предмет Гринготтса и хранящейся там Чаши. Только вот всё равно не хотелось усугублять обстановку текущей недели — в случае накала уже не отделаться прятками в сарае.

— Что ж, тогда перевод заключительной главы, — объявил дед Арктурус и принялся читать с ответственным и взывающим к слушанию видом.

На этом заканчивается [ ] ваши предки и чародей [ ] о его наследнике и о тех, кому выпала честь, их достояние.

[Мы хотим?] произвести на наших будущих читателей нужное [впечатление?] о способах пренебрежения балансом [?]. Не всё допустимо — в зависимости от сущности дара.

[Тех, кто нарушит баланс, ждёт] несчастье. Иначе одна — и даже десять книг — [не приучат] вас к ответственности за свои действия. Полагайтесь на себя о [в?] том, правильно или неправильно вы распорядились тем, что вам дано. Что это может нарушить?

Перед вашими глазами было множество [примеров?] [такие как] судьи-близнецы Лекс и Лем и мастерица Спиро.

Четыре из двенадцати даров были утеряны навсегда [после того, как были переданы хранителям?] пятьсот лет назад.

Естественно, можно утверждать, что сохранять — это острая необходимость. И действительно, [ведь/если] способности проросли подобно зёрнам. Первый путь просто не мог быть идентичным, в виду того, что [это лишь] версия исходных способностей.

Знания учителя — это нечто системное и [?]

Второй пример — Салазар. Он лично обучался [у кого-то и] добился настолько впечатляющих успехов, что его [умение приписывают] Салазарам в качестве семейного таланта.

[Он считал?] своим долгом делиться знаниями.

Несмотря на то, что талант Спиро был утерян, его [её?] схемы маховиков времени [сохранились?]. Позже [были попытки их восстановить?] [Однако это не] имело ничего общего с той мощью, которой обладал [настоящий маховик?].

И ни один из хранителей не стал исключением. Все они рвались передавать свои знания — не только по появлению четких и последовательных разделов и сопряженных заклинаний и, конечно, [необходимость в этом] возросла с появлением Хогвартса и какой-либо монолитной [школы]. [Это делалось уже не] стихийно, по наитию, отчего возникало немало [проблем?].

Да, кому-то может показаться, что волшебство, [подаренное самим] Мерлином, нужно оберегать.

Однако мы просим заметить, что это не так. Не [нужно] притворяться неким привилегированным кругом [??].

Истина ответа состоит в том, что те навыки, которые доступны почти каждому материалу [то есть, волшебнику?] [уже не те, как] в то время, когда жило первое поколение с той версией таланта, каким обладал Мерлин.

Ученики, некоторые из которых потрясающе усвоили другие вещи, подвластные истинному [великому волшебнику?].

Это похоже на пересказанную сто раз историю. Это важная деталь, но мы на ней больше не останавливаемся [??].

Тогда даров осталось восемь, как и хранителей. Но опыт первых хранителей показал нам, что дар не получить по наследству, если поддерживать связь друг с [другом?].

Конечно, и сегодня мы не в полном составе.

[Кто-то] уплыл во Францию. Они завоевали там [что-то]. Потомки возвратились на историческую родину. Первые хранители [?] были не сахар. Прадеды пытались наладить контакт [без] малейшего представления о том, кем [те им приходились?]. Возможно, они продолжат отдаляться от нас.

В начале четырнадцатого века [вернулся?] ещё один [волшебник?] из Франции. Его семья процветает там и по сей день. Потомки Бриар сидят сегодня с нами и [рассказывают] историю об их популярном предке без ошибок.

Арин странствовал, учил и странствовал, но в итоге бунтовал за независимость и, наконец, остепенился. [Мы] уговорили их приехать. Мозгомастера [?], Мозгоправы [?] тоже с нами!

Ларк тоже не покинула берегов Британии, притом, что они не прячутся специально [?]. Дело в том, что один лес в другой со своими стаями ручных [?] земель, теперь надеюсь, превратить их в […] Дети, внуки, правнуки и все последующие поколения. Палочки [волшебники], которым нет равных. Они [так?] думают.

Все, кому передаётся дар Ив, не могут усидеть [на месте?]. Её потомки помогают построить первую в государстве […] Мне не удалось собрать всех, но я старался.

Пожалуй, мои предки тоже плавали во Францию. Часть из них. Другая часть осталась. От них толку мало.

[Меня зовут] Эдан, я пытаюсь руководить этой компанией, которая по какому-то стечению обстоятельств имеет какое-то [отношение? значение?]. Должно быть, эта роль приклеилась [ко мне?].

Как идейный вдохновитель сие творения, позволю [привлечь внимание] читателей ещё к одному моменту.

Этот временной промежуток показал нам, что безупречного постоянства не существует. [Были] прецеденты, в которых мне нужно было проявлять характер [?].

Ветвь. На моей памяти, их ни разу не было больше [чем сейчас?]. Более того, даже внутри приоритетной семьи я однажды я стал свидетелем цельной способности.

Достаточно, чтобы забыть историю длиной в сотни [лет?]. [Они?] отдаляются от круга хранителей, а их дети не имеют понятия, что это — дар, и считают себя [странными?].

Это ещё одна причина держаться вместе! Наша родина и её окрестности, через время и годы мы не должны забывать.

Великий Мерлин останется лишь сказкой. Мы выражаем свою надежду на то, что и через много лет [будет жить его] величайшее наследие [?].

На протяжении этих пяти минут Арктурус выглядел как докладчик, который забыл верный вариант своей речи дома, но с завидным упорством продолжал читать незнакомую запись, чтобы не выдавать свою оказию. Потихоньку его энтузиазм всё-таки начал сдуваться подобно воздушному шарику с характерным звуком.

Последний пассаж, сопровождаемый бесконечными запинками и неуверенными уточнениями, наконец, обрубился словами «ну и всё в таком духе», после чего Арктурус опустил своё насыщенно-пунцовое лицо в пергамент.

Блэки вздохнули с облегчением, когда он замолчал. На их лицах застыло то нервное выражение, которое обычно появляется при длительном слушании, скажем, писка комара над ухом.

А Сириус громогласно рассмеялся:

— Ну и чушь! — выдавил он между приступами.

Он очень ёмко выразил всеобщее мнение. Однако ни Мелания с Арктурусом, ни Кассиопея не высказались об этом только потому, что знали, сколько усилий Регулус потратил на этот перевод.

Поллукс со злостью клацнул зубами. Это, естественно, означало, что он совершенно не удовлетворен, и внутри него происходит сейчас опасное бурление.

— И всё же, — Мелания настроилась разбавить кашу из коллективного уныния. — Там есть вещи, к которым стоит присмотреться, — она неуверенно потянула руку за пергаментом. Арктурус не горел желанием его удерживать. — Например, имена.

— Имена, имена, — вторила ей Кассиопея. — Один Мерлин упомянут только несколько раз, а ещё были…

Поллукс цокнул.

— Может, в качестве ругательства?

— Лекс, Лем, Спиро, — Мелания просматривала текст. — Мерлина и Салазара опустим. Бриар, Арин, Ларк, Эдан. Это как минимум семь зацепок.

— Уверена, Регулус их тоже не проигнорировал, — снова поддерживала Кассиопея.

Арктурус продолжал наливаться, как помидор. Поллукс оставался не впечатленным.

— Ну, выкладывай, — гаркнула на брата Кассиопея. — Я же вижу, что тебя распирает.

Тем временем Сириус уже всласть подпитался провалом Регулуса, поэтому лично для него тема начала утрачивать остроту.

— Я пойду, — бросил он. — Расскажете, кто в итоге выиграл.

Ухватив какое-то лакомство из вазочки, он направился в колодец.

— Во-первых, — начал Поллукс. — Этот болван совершенно не принял во внимание обложку. Двенадцатиконечная звезда нарисована далеко не на каждом заборе.

— Где? — спохватился Арктурус. — А! Да. Это ведь…

— Конечно же, он не мог такое просмотреть! — защищала внука Мелания. — Но подумайте, сколько же у этого символа трактовок.

— Лестрейнджи! — выкрикнула Кассиопея.

В столовую снова просунулась голова Сириуса.

— Лестрейнджи рисуют эту звезду на всём, что считают своим. Могу вас уверить, больше никто в Британии этого не делает, — монотонно сказал Поллукс.

— Мы согласились приехать к ним в замок только однажды, но и сейчас я прекрасно помню! — Кассиопея, казалось, восхищалась собственной памятью.

— Что эти звёзды там в изобилии? О, да.

— Я не замечал, — признался Арктурус.

— Видимо, Регулусу досталось очень много твоих генов, — фыркнул Поллукс.

— Но разве их главный символ — это не ворон? — Сириус снова уселся за стол.

— Ворон, — утвердила Кассиопея.

— Тогда что нам эта звезда?

Молчание.

— Как по мне, звезда старше ворона. Звезда была выгравирована на стенах замка, в камне. В то время как этим замком Лестрейнджи владели задолго до того, как стали носить фамилию Лестрейндж — то есть, ещё до переселения во Францию. Думается мне, ворон появился именно там, а позже был привезён в Англию, — поделился Поллукс своим умозаключением.

Сириус копался в воспоминаниях о сейфе — да, он и там помнил этот символ. Только вот на чем конкретно и имело ли это значение?

— Что ж, если соединить все обстоятельства, становится очевидным, почему глаз Беллы зацепился за эту книгу, — рассудила Кассиопея.

— Вполне вероятно, она доложила Родольфусу о том, что встретила этот вездесущий символ на одной из книг в библиотеке Блэков. Я бы многое отдал, чтобы посмотреть эту сцену! Родольфус, небось, был крайне уязвлён, — предположил Поллукс.

— Наверняка, — хихикнула Кассиопея.

— Почему? — Сириус на какое-то время отвлёкся.

— Ну, судя по всему, кто-то из наших утащил из библиотеки Лестрейнджей очень важную книгу, — объяснил внуку Арктурус.

Для Сириуса это «кто-то» звучало только как «дядя Альфард».

— Велика важность, — хмыкнула Кассиопея. — Что интересно — каким образом Белла её «читала»?

— Да не читала она её! — раздражился Поллукс. — Увидела, заинтересовалась, нашептала Родольфусу о находке, а уж тот не остался равнодушным — настоял, чтобы она украла её назад. Уверен, он и сам не знал, что это, но взыграла гордость. А в результате, как вы понимаете, у Беллы ничего не вышло, потому что она никогда не жила на Гриммо. Книга вернулась назад.

— Тогда она попыталась переписать, но терпение у неё ни к черту, — прошептал себе Сириус.

— Это не объясняет, почему эта книга в той же мере заинтересовала Волдеморта, — подчеркнула Мелания. — Вряд ли он хотел вершить правосудие для своих подручных. Тем более, я подозреваю, ему нужна была не книга, а её секреты. Он уже имел представление о содержании. Откуда? И почему просто не приказал Регулусу вернуть её Лестренджам, если именно они хотели её назад?

— А я считаю, что ему нужен был повод, чтобы наведываться на Гриммо и протягивать свои лапы к нашей семье. Регулус и книга — это неплохая нить. Если Блэки уже задействованы каким-то образом в его интересах, они не сунутся на другую сторону баррикад, — высказался Арктурус.

— Достаточно дохлый повод, но повод, — оценила Кассиопея.

— Лучше так, чем оставлять нас в союзники сопернику, — сказал Арктурус.

— То есть Ордену? Принесите ведро, меня снова мутит, — отозвался Поллукс.

— Только не нужно этой театральщины, — закатил глаза Сириус.

— Представить, что Блэки перебегут на сторону Ордена — это хороший анекдот, — согласилась с братом Кассиопея.

«И всё-таки моя мать живёт под одной крышей с полукровкой. Так недалеко и в Орден вступить», — усмехнулся Сириус, но вслух сказал только:

— Вы смеётесь, а Регулус действительно ввязался в это из страха.

— Регулус необучаем. Что с него взять? — крякнул Поллукс.

— Замолчи, — приказала брату Кассиопея. — Ему было семнадцать. Скверный возраст.

— У Регулуса что ни возраст — всё скверный.

— Ну, всё. Ну, всё. Прекращай. Ты вот не видишь, но Мелания в бешенстве, — шикнула Кассиопея, заметив тяжелый взгляд Мелании.

— Мне очень жаль, что я этого не вижу, — Поллукс не старался говорить тише.

— Полно, — успокаивал Арктурус. — Подытожим.

— Не хочу полоскать в очередной раз её имя. Знаю, как вы беситесь, — сказал Сириус. — Но всё же у Беллы была конкретная цель привлечь вас к нему. Так ли важно, кто и кому подсказал этот манёвр и была ли ущемлена гордость Родольфуса?..

— Важность состоит в том, что вы все не понимаете, почему эта книга нужна нам, — перебил Поллукс.

— Так, кажется, пора бы тебе это нам объяснить, — объявила Кассиопея. — К чему столько внимания этой рухляди?

— Рухляди? Никакого почтения, сестрица. Древние книги — это своеобразная валюта. Да, Родольфус мог разозлиться. Да, это — повод. Однако всё, что я хочу сказать относительно всех этих гипотез, — они мелочны. Если ему так не терпелось поработить нас, неужели он стал бы полагаться на какой-то книжный обмен? У нас же не клуб любителей чтения. Нет-нет, он собирался убить нескольких зайцев одной Авадой. Ему нужно было занять Регулуса первыми Пожирательскими обязанностями, чтобы он почувствовал, что ему некуда бежать — и он поручил ему перевод. Визиты по проверке качества выполненной Регулусом работы он использовал, чтобы подобраться к Ориону и Вальбурге. Это ему требовалось для того, чтобы что-то получить от Блэков. Если вы, — слепыми глазами Поллукс попытался сосредоточиться на Арктурусе и Мелании, — забыли, почему ваш сын схлопотал убившее его проклятие, я вам напомню. Лорд просил его отдать ему какую-то силу поколений, а Орион выставил его со скандалом. Так вот, я считаю, что и его давление на Регулуса ради перевода, и то, о чем он просил Ориона — это всё звенья одной цепи. У меня было колоссальное предчувствие, что в этой книге и есть разгадка к секрету о том, что Лорд хотел получить от нашей семьи. А если принять этот факт за истину, значит, да, Мелания, он отдаленно знал её содержание. Перевод требовался скорее для точности. Я не знаю как, но в этом точно задействован Лестрейндж-старший — исходя из того, что на обложке один из гербов его дома. Всё началось в Хогвартсе. И Пожиратели, и их идеи, и товарищество между Рольфом Лестрейнджем и Волдемортом. Так что если вы задавались вопросом, почему я трепал Регулусу нервы из-за этой рукописи — пожалуйста. Надеюсь, я изъясняюсь на понятном вам языке? Никто не может просто так явиться в дом одного из нас и требовать. И если уж Орион, воспитанный вами по принципу, что жизнь — это коробка драже Берти Боттс… Повторю, если уж ваш дорогой сын пришел в бешенство и навёл на дом такие чары, что садовый гном не пробежит — о, это значит, что Волдеморт хотел чего-то, умерщвляющего всякую толерантность. К тому же, если вы обратили внимание, даже в этом бессвязном недоразумении, которое прислал нам мой бесталанный внук, кристально ясно прослеживаются намёки на тему силы, даров и способностей. Другое дело, что мозг психически здорового человека не сможет переварить такой бред. Но главное — это подтверждает моё предположение. Способности — это мост между островами. Он считал, что только у него есть право владеть всей магией, и ему требовалось оружие, с которым он может противостоять всем даже в одиночестве. Нам нужно знать, чего он хочет от нас. Потому что если затея с уничтожением крестражей провалится и он возродится прежде — нет сомнений, однажды он снова придёт за тем, что ему было нужно тогда.

На сей ноте Поллукс, казалось, вновь исчерпал свой лимит разговорчивости, а Мелания молча вышла из комнаты — окончательно отравленная его цинизмом и присутствием.

— Спасибо за исчерпывающее объяснение, Поллукс, — с горькой иронией сказал Арктурус сквозь ком в горле.

При всём своём положительном заряде, Артурус, казалось, тоже был близок к тому, чтобы не удержать себя в руках. Ему приходилось проводить достаточно много времени с Поллуксом последние две недели. В особенности после того, как тот ослеп.

Ни его помощь в роли поводыря, ни поддерживающие беседы, ни ненавязчивая компания, которую он ежедневно составлял Поллуксу, как человек, который наименее восприимчив к изъянам его характера, — ничто из этого даже близко не проникало в сердце Поллукса. Всего лишь милый поток слабостей, который, судя по всему, застревал на уровне эпидермиса.

— Не за что.

Кассиопея прошептала себе под нос что-то неприличное. В Сириусе зародилось желание найти бабушку Меланию, чтобы утешить. Но только на секунду, пока не выразил мнение дед Арктурус:

— Лестрейнджи вплетены в эту историю очень крепко. Но всё же мне кажется, ты переоцениваешь, как сильно он доверял им.

— Не доверял, но знал, что в лепёшку расшибутся, чтобы дать ему необходимое, — перефразировала Кассиопея. — Он никого не ставил вровень с собой, но ближе всех были Лестрейнджи.

— Ничего удивительного, — Поллукс попытался найти в кармане свою трубку и разочаровался от того, что её оттуда кто-то изъял. — Родольфус и Рабастан выросли на постоянных визитах Лорда в их замок. Не так ли?

— Из дневников дяди у меня возникло впечатление, что Лестрейндж-старший, он же Рольф, был не очень доволен таким положением дел. Можно даже сказать, что его роль в этом всем была какой-то непоследовательной. Кстати, дядя Сигнус рассказывал, что во время судов его все обыскались. Из других о его местоположении тоже не удалось ничего вытянуть. Некоторые признавались, что не видели его уже лет десять.

— Если так, он исчез ещё в начале семидесятых. Когда Крауч получил влияние в Отделе правопорядка, Пожирателям с непривычки пришлось очень туго. Если не ошибаюсь, Кэрроу был убит в одной из стычек? Может, и Лестрейндж тоже, — развел руками Арктурус.

— Лестрейндж был волшебником другого класса, в отличие от Кэрроу. Это следует и из дневников дяди Альфарда, и со слов матери и дяди Сигнуса. Если бы кто-то из авроров устранил его, об этом было бы известно всем. В Аврорате о таком не молчат. Баллы, рейтинг, — объяснил Сириус.

— Но если он самовольно куда-то испарился, как далеко он мог уйти с Меткой? — задала риторический вопрос Кассиопея.

— Может, у него, как у самого доверенного, было особое поручение от Лорда? — спросил Арктурус.

— Тогда, наверное, хотя бы Лестрейнджи-младшие должны были быть в это посвящены, — возразил Сириус. — Но и они твердили об его исчезновении.

— Вот что я думаю, — начала Кассиопея. — Если Рольф Лестрейндж действительно отбился от рук и стал позволять себе всякого рода вольности, Волдеморту было бы очень удобно, чтобы тот исчез.

— Намного удобнее, если всё перейдет в руки Родольфуса, который испытывал к Лорду глубокое уважение, — согласился Арктурус, призадумавшись.

— Уважение — мягко сказано, — откликнулся Сириус. — Волдеморт был для Родольфуса Лестрейнджа кем-то вроде божества. И, по сути, именно благодаря Родольфусу к Пожирателям присоединилось множество магов младшего поколения.

— О! Если мы вспомним, что было обещано первому кругу Пожирателей, становится просто очевидно, что Рольфу не могло понравиться такое расширение состава, — отметил Артурус.

— Именно, — подтвердил Сириус. — Но оно стало необходимостью после назначения Крауча и потери Кэрроу и Розье. Им было уже не выстоять такой горсткой против Министерства. Так что Рольф Лестрейндж был, наверно, единственным, кто твёрдо стоял против вербовки и массовой раздачи Меток.

— Хочешь сказать, до начала семидесятых Метки были только у Ближнего круга? — проворчал Поллукс.

Сириус кивнул:

— Рольф Лестрейндж, Нотт, Мальсибер-старший, Эйвери-старший, Кэрроу-старший и Двэйн Розье. За мирные десятилетия их компания обзавелась определенным влиянием. Волдеморт и сам оброс множеством связей и знакомств, пока странствовал, убивал людей и прятал свои гнилые крестражи. Конечно, они не могли говорить всем заинтересовавшимся о своих первичных целях.

— И поэтому выбор пал на такую злободневную тему, как вопрос чистоты крови, — подметила Кассиопея.

— Так считал дядя Альфард, — подвёл черту Сириус. — Так что после того, как проблема в виде своенравного Лестренджа-старшего была ликвидирована, Пожиратели могли обещать Метки всем, кто заинтересовался их псевдо-кампанией, чтобы обеспечить себе щит из пешек.

— Но всё-таки нападения и исчезновения начались раньше. Если у Лорда если не было армии с Метками, то кто же это всё устраивал? — Арктурус задал вопрос, который сам собой напрашивался.

— Армия без Меток? — предположила Кассиопея.

«Видно, бабка Кассиопея тоже внимательно читала дневники дяди», — подметил про себя Сириус.

— Именно так, — сказал он. — Дело в том, что интересы Лестрейнджа и Волдеморта неизменно сталкивались в том аспекте, что второй хотел иметь обширную армию последователей, а первый — нет. По сути, Волдеморт сам — целенаправленно — создал ситуацию с тем, что им потребовалось больше людей. Чтобы желающие присоединиться к ним не скучали, он отправлял их на разного рода «задания», таким образом предоставляя им шанс доказать серьезность своих намерений. Так вот, именно армия без Меток начала войну. Они похищали волшебников, устраивали беспорядки и издевались над магглами. Начался хаос, в котором Министерство, естественно, обвинило такую группу как Пожиратели.

— Неужели никто из первых Пожирателей не возмутился тому, что их исходная возвышенная идея была смешана с чем-то столь низменным? — удивился Поллукс.

— К тому моменту остались только Мальсибер, Эйвери и Нотт. Последний из них — в теории — ещё мог противиться, однако он оказался в меньшинстве после исчезновения Рольфа и в таком случае сам рисковал исчезнуть.

— Значит, Лестрейндж исчез, и армия без Меток стала армией с Метками, — повторил Арктурус.

— Первыми их получили детишки первых Пожирателей, которым больше всех не терпелось, — хмыкнул Сириус. — Родольфус и Рабастан, Мальсибер-младший, мерзкая двойня Кэрроу. У некоторых из них ещё и мозги не выросли, как, например, у Эвана Розье — сына давно покойного Двэйна Розье — и Эйвери-младшего. Некоторые из новичков были завербованы словно в отместку их родителям — Лэндон Селвин, Трэверс-младший, его кузен Джагсон. Тогда же и получили свои Метки Абраксас Малфой, Люциус, Долохов, Гойл-младший, Крэбб-младший, Торфинн Роули и ещё огромное множество недоумков.

— Если так, то многое складывается под специфическим, но весьма интересным углом, — изрёк Арктурус.

— И мы снова провалились в бессмысленное перечисление имён, — указал Поллукс самым неодобрительным тоном.

— Ну, идёт. Давайте дочитаем всё, что прислал Регулус, пока Поллукс не раскапризничался, — призвала Кассиопея. — Ох, где же этот листок…Помню же, был ещё один.

* * *

— Как материи, сплетенные в косу…

— …Не всё в этом мире реально разбить…

— …Прочту твои мысли и выверну душу…

— …Иллюзии ты не сможешь сразить…

— …Спроси меня — землю, огонь или воду?

— …Я дам тебе воздух, чтобы дышать…

— …Но выберешь ты другую дорогу…

— …Где когти и крылья — пощады не ждать…

— …Что травы, что розы — бежишь ты в ловушку…

— …Шипы — не друзья тебе, поберегись…

— …Всё это — мир, и ты в нём игрушка…

— …Жизнь или смерть — не тебе здесь судить…

— …Ни ран исцеленье, ни вечность прожить…

— …Ничто не дано тебе даром…

— …Пусть плата настигнет уже не тебя…

— …Ты будешь в земле лежать прахом…

— Прахом? Атрия, что такое прах?

— Да не знаю, — отмахнулась девочка. — Вообще выглядит как стихотворение.

— Откуда оно здесь? Знаешь, может, кто-то оставил нам послание?

— Не будь дураком.

— Немедленно отдайте, — твёрдо сказал Сириус, обнаружив детей в холле. — Оглохли?

— Всего-то стихотворение! — возмутилась Атрия, резко обернувшись. — Это какое-то интересное. Не то, что бабушка заставляет нас учить.

— Акцио, пергамент, — устало произнёс Сириус.

В его руках оказался только оторвавшийся клочок. Остальную часть дети удерживали в руках.

— Ха-ха!

— Возмутительно! — раздосадовался Арктурус, он вышел из столовой следом за Сириусом. — Это вам не игрушка. Ценный документ!

— Это стихотворение, мистер Блэк, — невинно пояснил Гарри.

— Стихотворение или нет — мне это надоело, — отрезал Сириус и направился к детям.

— Ха-ха-ха! Гарри, не отдавай ему! Бежим!

— Куда?!

— Сюда же!

Дети шустро побежали к горе матрасов. Атрия зажала пергамент в зубах. Они принялись карабкаться вверх, словно пара обезьянок.

— Это просто смешно, — ругался Сириус, неторопливо следуя за ними.

Ему ничего не стоило их достать.

Тем временем в колодец пожаловали Кассиопея и висящий на ней Поллукс.

— Что теперь?! — поинтересовался Гарри, когда они влезли наверх.

— Э-э-э. Не знаю! — раздраженно ответила Атрия — так, словно думала, что это Гарри обязан иметь какие-то соображения на этот счет. Её глаза просияли от какого-то озарения. — Ну, прыгай!

И дети прыгнули. Огромная гора матрасов надулась и плюнула в как раз подоспевшего туда Сириуса облаком из пыли и клопов.

— Вот это да! Здорово!

— Нам нужно прыгать выше!

— Может, дочитаем? — предложил Гарри.

— Да-да! Давай читать, пока папа нас не достал!

Гора матрасов продолжала обплёвывать Сириуса тайными ресурсами пыли, которые объективно не могли соответствовать реальности и должны были давно истощиться при таком интенсивном распылении. Сириус уже произнёс все ругательства, какие знал, но не мог прорваться к горе ближе, чем на метр, и его сотрясали раскаты кашля.

Мелания выбежала из гостиной с очередной стопкой подушек и в ступоре от увиденного уронила их на пол.

— Когда я прыгаю, ты читаешь! — настояла Атрия.

— Да, да, я понял.

— …Ты можешь предвидеть, но не помочь…

— …Без голоса права, ты — призрак…

— …Слова твои — глупое эхо, что прочь…

— …Несётся сквозь времени мрачную призму…

Кассиопея ахнула.

— Матрасы! Умножаются!

— Сириус, сделай же что-нибудь!

— ЧТО?

— Сейчас же прекратите, недоумки! Не ясно, что ли?

— Ох, они же упадут.

— Заморозь их.

— Они упадут!

— Я поймаю!

— Ты вообще видишь их? Тьфу!

— Мерлин! Они уже на уровне второго этажа!

— Оставайтесь здесь!

Сириус аппарировал на балкон второго этажа.

— …И даже чувства твои — подлецы…

— …Каких поискать ещё надо…

— …Вонзают ножи тебе в сердце…

— …И ты принимаешь их храбро…

— Эта строка была страшная.

— Давай дочитаем.

— Гарри, Атрия! Не двигайтесь!

— …Ты помни, что внешность — не суть, в ней нет глубины…

— …Пусть видят глаза, но ум понимает…

— …Итог лишь один, если упасть с высоты…

— …Ты человек — обычный и слабый…

Стопка матрасов выросла как на дрожжах и становила крайне неустойчивой. Глаза старших Блэков — как и весь холл — были полны песка и пыли. Голоса смешались в безумные вопли.

— Вижу! Вижу! Возле люстры, смотрите!

— Ах, только не на люстру!

— Перестаньте прыгать! Хватит!!!

— …Лететь тебе вниз прямо на скалы…

— …Бессмертно лишь время — ты храни, что дано…

— …Служи иль умри, сегодня иль завтра…

— …Но точно однажды тебя настигнет оно…

— Что ещё за «оно»?

— Ой-ой-ой, Гарри!!! Почему так высоко?! Что же это?!

Пыль стала рассеиваться, и взгляду взрослых предстали двое перепуганных до безумия детей на вершине башни из матрасов. Парой рук они вцепились друг в друга, а другой парой — в возникшую рядом спущенную люстру. К счастью, в солнечный день на ней не было горящих свечей.

Пятиметровая стопка матрасов накренилась, и дети издали душераздирающий визг.

Сириус вытер рукавом пот со лба и нацелил на них палочку.

— Подстрахуйте их внизу. Я так зол, что могу и уронить случайно.

Впрочем, Гарри и Атрия были отлевитированы на первый этаж в сохранности.

— В комнату! Без ужина! — прикрикнула Кассиопея, вырвав у Атрии замызганный пергамент.

Дети были настолько потеряны, что никто из них даже не вставил слово поперёк.

— Мерлин и Моргана, — прошипел Поллукс. — Я ослеп во второй раз.

Сириус спустился вниз, едва не растелившись на лестнице от избытка эмоций, и как раз подоспел к началу новой полемики.

— Не нужно так строго, — с протестом обратился Арктурус к Кассиопее.

— Они напуганы ровно так же, как и мы. Всё-таки первый стихийный выброс! — поддержала его Мелания.

— Но каких же чудовищных масштабов! — ответила Кассиопея. — А что будет дальше?

— Такого больше не повторится. Посмотри на них.

— Ну да, как же!

— Мы тоже хороши!

— Ничего не скажешь, остолбенели как кучка идиотов. О, Сириус. Это что у тебя, седой волос?

Сириус не понял, что это — шутка. В тот момент он полностью поверил бабке Кассиопее и, как любой смертный, в ужасе рванул к зеркалу.