Стадии терпения  (гет)

Оставшись в одной лишь нательной рубахе и нижнем белье, Николай подошёл к самому краю берега.

— Оксана!

Не успел он замолчать, на него снова выплеснулось огромное количество ледяной воды, словно кто-то громадный обрызгал его во время купания. Мокрая одежда неприятно облепила всё тело, порывы ветра пустили по нему мурашки.

— Ты чего нас достаёшь, мм? — спросила у Николая всё та же неизвестная русалка, зависнув в нескольких дюймах над берегом. Девушка закинула ногу на ногу, словно сидела в невидимом кресле, и скрестила на груди руки. — Я же сказала, чтобы не приходил.

— Я хочу видеть Оксану, — упрямо повторил Гоголь, обнимая себя за плечи. Холод пробирал до костей.

Прищурившись, мавка взялась за воздух по краям от себя, словно за подлокотники всё того же невидимого кресла, и подалась вперёд. Карие глаза лукаво заблестели.

— А на что она тебе? — заговорчески спросила она, склоняя голову на бок. Набрав в грудь побольше воздуха, мужчина уверенно взглянул на девушку. «Вот он — мой последний шанс».

— Я попросить прощения хочу, — ответил Николай, упрямо глядя на русалку, этим самым давая понять, что уходить он никуда не собирается.

Мавка прищурилась ещё сильней и легко спрыгнула на землю. Закрутив пальцем прядь волос, она взглянула на звёздное небо, а затем тихо хихикнула.

— А за что?

Николай от негодования закусил губу. «Боже, ну почему она просто не может позвать Оксану и уйти? Почему я должен оправдываться сначала перед ней?»

— За то, что… — мужчина прочистил внезапно охрипшее горло, — вёл себя так.

Он надеялся на то, что после этого ответа у него появится шанс увидеться с Оксаной, но мавка не собиралась идти ему навстречу.

— Как «так»? — невинно спросила она, оказавшись за его спиной. Николай обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как русалка склоняет голову на бок и засовывает руки в карманы появившейся на ней багровой юбки. Недовольно вздохнув, он наклонил голову и исподлобья взглянул на утопленницу.

— Так… Послушай, позови Оксану.

Мавка посерьёзнела. Медленно размяв шею, она провела языком по нижней губе и свела брови у переносицы.

— Я спрошу у неё, — кивнула русалка, — согласится ли она… принять твои извинения. Я бы не согласилась на её месте, чтоб ты знал, — заверила она, сцепляя руки за спиной и начиная раскачиваться на пятках. Карие глаза устремились на ярко светящую луну. — Но она душа добрая и… ранимая…

Девушка резко дёрнулась и оказалась в нескольких дюймах от Николая. Ноготок указательного пальца упёрся ему в грудь.

— Послушай меня, ты, — угрожающе начала она, приподняв бровь. — Если ещё хоть раз при ней упомя́нешь про Данишевскую, я тебя в реке прополощу, ирод прокля́тый, — Мавка выдохнула и отступила на шаг, но потом, видимо, решила, что припугнула его недостаточно. — И ежели обидишь её как-нибудь, так она мне всё расскажет. И тогда лучше тебе ноги уносить из Диканьки как можно скорей, ибо месть моя будет страшна, а я беспощадна. Ясно тебе?

— Д-да, — сказал Николай, уже промёрзший до костей. Мавка кивнула и исчезла, а секунду спустя его очередной раз обдало водой.

Скинув с себя мокрую рубашку, Гоголь подобрал чудом не намокшую крылатку и накинул её на себя, дрожа от холода.