You Are Not On Your Own (джен)

Боль. Пульсирующая. Рвущая на части. Голова каждую секунду разрывалась на кусочки красочным взрывом, а потом собиралась на части и уродливо сшивалась, чтобы через секунду разорваться снова. Думать тоже было больно!

Нора застонала, а потом поняла, что зря это сделала. Вообще, зря проснулась. Ее словно переехала машина. Дважды, а то и трижды. В комнате все горело ясным пламенем, краски сгущались и расплывались перед глазами. Первые секунд десять она не видела ничего, кроме красной пелены, сквозь которую проглядывались очертания комнаты. Затем, когда Нора замерла и перестала шевелиться, стало полегче. Утих писк в ушах, гул и дрожь мышц, в глазах снова потемнело, и наступила благодать. Было бы куда лучше вовсе помереть и раствориться в прохладненькой неизвестности… Прохладной, как стакан воды со льдом!

Горло тут же сжалось, и Нора глубоко вдохнула пыльный воздух, начиная задыхаться. Повернув голову и застонав снова, она долго не желала открывать глаз, но потом ей пришлось, потому что они просто вылезли из глазниц от нового приступа мигрени.

— Твою мать! — послышался какой-то хриплый голос. Затем Нора осознала, что это, в общем-то, был ее голос.

Горло просто горело от жажды и боли одновременно. Счастливица Чендлер, померла быстро! Сойер заметила, что на тумбочке у ее кровати стоит полная кружка, от которой разносится странный запах. Ко всему этому прилагалась записка.

Едва поднявшись (голова явно перевешивала тело, и грозилась потянуть за собой на пол), Нора взяла листок бумаги, испещренный почерком отца.

«Выпей до дна. Через пару минут начнешь приходить в себя».

Она выполнила указания, опустошив кружку залпом, а затем первые мгновения боролась с рвотным позывом от отвратного вкуса непонятной смеси. Джей Ди решил пошутить над ней. Он издевался, да. Решил добить ее? Зачем так мучительно? Может быть, она вчера что-то ему сделала по возвращению домой?

Минуты текли неспешно, время и пространство казались текучей лавой, которая несла сквозь путь сквозь ее голову. Постепенно пришло понимание, где она и как оказалась здесь, в своей комнате. Память возвращалась неспешно, общим сюжетом без лишних деталей.

Нора хотела лечь обратно и проваляться, по меньшей мере, век, пока все прояснилось, и пока головная боль перестала так давить на мозг. Ладно, может, каким-то чудом, эта дрянь и помогла ей. Но теперь хотелось пить. Очень сильно. К сожалению, отец не оставил рядом лишней бутылки минералочки, словно выманивая ее наружу, как животное из пещеры. На самом деле, Нора знала, что похожа на животное — от нее так же пахло, и она издавала те же рычащие звуки.

Выглянув наружу с кружкой в руке, девушка услышала внизу тихий разговор. Она не придала этому большого значения, уже начиная привыкать к шумам, так что, когда Нора уже спустилась, и увидела на кухне Джей Ди и Рэма, сидящих за одним столом и ведущих беседу, то заметно растерялась.

— Нора! — черт побери, Рэм ее заметил.

И, кстати, его крик эхом отразился в черепной коробке. Девушка схватилась за голову, сразу сморщившись.

— Лучше так не кричать, — послышался голос отца. — А еще лучше — не дышать. Доброе утро, солнышко.

Нора скривила улыбку в ответ, а потом прошла мимо, прямо к раковине, чтобы ополоснуть кружку и заполнить ее холодной водой. Краем глаза она заметила, что Рэм поморщился. Да, она была в курсе, как от нее пасет.

— Это моя одежда, — буркнула Нора, зыркнув на него.

Затем она залпом осушила стакан, и начала набирать по-новой.

— Не ври себе, — отозвался Джей Ди. — Выглядишь погано. И чувствуешь себя тоже, могу полагать.

— Ты можешь просто молчать, а? — ответила Нора ломающимся голосом.

У нее в голове звенели церковные колокола, играя «Тюремный рок» Элвиса Пресли.

— Дай только договорить с Рэмом, — снова послышался до мерзости любезный ответ.

— Извините, но я лучше пойду, — робко забормотал Даннсток. — Я обещал маме пообедать с ней. Приятно было познакомиться с вами, Джей Ди.

— С тобой тоже! — улыбнулись юноше в ответ. — Заходи, когда пожелаешь!

Нора застонала, стоило отцу повысить тон. Она упала на стул за тот же стол, и проводила Рэма взглядом до двери.

— До встречи, Нора, — сказал он, стараясь говорить мягче. — Поправляйся.

— Спасибо. До встречи, — махнув рукой, девушка подперла голову кулаком, лишь бы не удариться лбом об стол или не вырвать прямо здесь. Хотя очень хотелось. Дверь тихо закрылась, теперь они остались наедине. — Что за аттракцион любезности ты устроил? Даннстоки тебе не нравятся.

— Этот паренек нравится. Он очень наивный и не испорченный, но у него, в отличие от Марты, есть яйца. Хотя, на первый взгляд так и не скажешь.

Кстати, о яйцах.

— Что за дрянь была в кружке? — спросила Нора.

— Средство от похмелья, семейный рецепт. По большей части, «Устрица прерий», и кое-что от себя. Легче ведь?

— Угу, — девушка одарила его хмурым взглядом, который выглядел более грозным из-за мешков под глазами. — Часто приходилось его готовить, а?

— Скажем так, — вздохнул Джей Ди, — я выучил его еще до твоего рождения.

Теперь вздохнула и Нора, отклонившись на стуле. Тошнота отступила, но теперь глазам было больно. В гостиной и на кухне было слишком светло, солнце стояло почти в зените.

— Сколько времени? — спросила она.

— Двенадцатый час, — ответил отец, посмотрев на наручные часы. — Ты проспала половину суток.

— Значит, я вчера вернулась в…

— …десять с чем-то. Мы очень мило поболтали, и ты пошла спать, — Джей Ди едва сдерживал усмешку.

— Просто легла спать? — уточнила девушка.

— Долго бормотала извинения. Сначала передо мной, а потом… — он замялся.

— Перед мамой. Ага, — Нора знала, что способна на подобное. Она и сейчас была готова идти и упасть на колени перед вазой с прахом. Она, блин, провалилась на этой херовой вечеринке! Подвела не только себя, но и маму! — Хрена с два я теперь сунусь на эти попойки!

Ей показалось, что Джей Ди напрягся. Он изменился в лице, в его глазах мелькнуло нездоровое любопытство. Нора пару секунд соображала, но потом, поняв, что он мог себе вообразить, тут же воскликнула:

— Нет, я ни с кем не переспала! И не поссорилась с главной сукой! Моя Хэзер, она более… ммм, равнодушная, — прикинула Нора. — Ей на меня почти что плевать. Ее подружки, конечно, назойливые лицемерки и шантажистки. Но, я думаю, им сейчас похуже, чем мне, потому что я ушла, а они продолжили бухать в том же духе.

Джей Ди нахмурился и отвел взгляд.

— Ладно, забудем об этом. Сейчас есть новости, которые я как раз забыл тебе сообщить, — его серьезный тон не предвещал ничего хорошего. — На твой телефон звонила Хэзер Макнамара, я ответил. В общем, два дня назад ей стало хуже. Вчера приезжали врачи. Пока что ей лучше не становится, и она хотела поговорить с тобой, но ты спала, так что она попросила передать, чтобы ты навестила ее, когда у тебя будет свободное время…

Нора поднялась на ноги, чувствуя, как в жилах похолодела кровь. О Господи. Она погрязла в своих проблемах и совсем забыла о Хэзер М., которой, вообще-то, была обязана всем — своим здоровьем, одеждой, быстрым решением всех бумажных проблем, потому что она одолжила Джей Ди свою машину. Нора обещала ее навещать, она обещала звонить, а теперь, когда ей стало совсем плохо, спохватилась…

— Боже мой… — выдохнула она, голос дрожал. — Я дура. Мне нужно ехать прямо сейчас! Где она, в больнице?

— Нет, она у себя дома, — Джей Ди едва растерялся, увидев ее суету. — Ты точно хочешь поехать к ней сейчас? В таком виде?

— Слушай, у нее рак! Третья стадия! И ей плохо, она зовет меня, а я тут должна ждать, пока у меня похмелье пройдет? У нее нет времени, как и у меня!

— Даже не переоденешься? — спросил отец.

— Да блин, конечно, я переоденусь! И в душ схожу по-быстрому. Я была в рассаднике антисанитарии, не сунусь же я такой к больной под капельницей? — Нора направилась к лестнице. — Как ты мог такую новость забыть?

Она быстро поднялась наверх, захватила в своей комнате сменную одежду и побежала в ванную, сильно торопясь. Стоя под струями душа, она одновременно мылила голову, не глядя на взятый шампунь (кажется, ей попался отцовский, судя по запаху), и чистила зубы, работая щеткой так, будто бы хотела их выдавить. И даже чуть ли не разодрала щетиной язык.

Душ девушка приняла за десять минут, потом поспешно связала непослушные волосы в хвост, толком не расчесавшись, едва натянула одежду на мокрое тело, и выбежала из дома, схватив только телефон и деньги на автобус.

Каждая минута ожидания на автобусной остановке казалось вечностью, и даже когда автобус ее забрал, лучше не стало — он ехал со скоростью черепахи. Нора думала, что вполне может перегнать его пешком. В итоге она вышла на одну остановку раньше, и добралась до дома семьи Макнамара за десять минут. Голос, ответивший ей через домофон, казался усталым и неприветливым. И девушка не могла судить миссис Макнамару. Она не могла с ней спорить, не могла злиться на ее презрительный взгляд, которым хозяйка дома одарила ее при встрече, весьма неохотно пустив в свой дом. Если бы не Хэзер, ее, наверное, и не пустили бы.

Перед дверью в комнату Нора слегка замедлилась. Мать Хэзер, постучавшись, затем заглянула внутрь.

— Пришла девочка Сойер, — сказала она.

— Ой, пусть скорее заходит! — ответил ей слабый, но взволнованный голос.

Миссис Макнамара оглянулась на Нору, и, поколебавшись, махнула ей рукой, призывая идти следом. Наверняка она надеялась, что дочь будет спать или откажет ей.

В комнате было не так светло, чуть теплее, чем в других комнатах, но тут и без того хватало солнца. Оно было везде, выражалось в солнечном цвете, блестящих аксессуарах и сувенирах, драгоценностях, аккуратно разложенных на просторном комоде. Комната была не особо просторная, ее треть занимала широкая кровать, над которой еще остались зацепки для балдахина. Теперь же рядом стояло медицинское оборудование, капельница, а на ближайших комодах вместо украшений лежало все больше лекарств. На кровати лежала Хэзер, наполовину укрытая одеялом, и в этот раз у нее не было тюрбана на голове. Она сложила руки на животе, и опасливо осматривала гостью, видимо, ожидая ее реакции на такой вид. Нору это не смущало, но пугало. Тетя была похожа на хрупкого ребенка, которого забрали с улицы и теперь старались откормить. Те дни, во время которых Нора не видела ее и редко о ней вспоминала, ясно отразились на ее здоровье. Казалось бы, прошло не так много времени.

— Знаю, — Хэзер отвела взгляд. — Паршиво, да?

— Милая!.. — тут же вступила ее мать.

— Ты все равно самая красивая, Хэзер, — Нора села рядом, стараясь тепло улыбнуться и при этом не расплакаться.

— До Мадонны мне далеко, — теперь и тетя улыбнулась, взяв ее за руку. — Мам, можешь выйти? Я буду в порядке. Нам просто нужно поговорить.

Миссис Макнамара ушла, но каждый шаг давался ей с ощутимым трудом.

— Никогда еще не было так трудно с родителями, — вздохнула Хэзер. — Но они просто очень сильно обо мне беспокоятся.

Не мудрено. Нора ощутила ужас при мысли о том, что могут испытывать старшие Макнамара, которые, кажется, переживут свою дочь. Она потеряла мать, так что боль утраты ей была знакома, вот только ей жить и жить, а этим старикам останется просто доживать, помня о том, что их дочь не увидела в своей короткой жизни ничего хорошего. Хэзер задирали ее, потом одна из них, будучи почти единственной ее подругой, погибла, погиб и ее парень, потом другая подруга уехала из штата, едва они успели стать друзьями. И потом у Хэзер так и не появилось мужа и детей, и свои последние годы она проводила в страданиях из-за рака.

— Джей Ди тоже о тебе беспокоится, — видимо, Макнамара иначе расценила ее тоскливое выражение лица. — Он мало тебя знает, как и мы, но он… он любит тебя.

Нора знала это, хотя не желала признавать, не хотела об этом думать. Вопрос был в том, могла ли она любить отца после того, что узнала о нем? У него был последний шанс, такой хрупкий. Нора дала ему понять, что желает ему верить, но… может быть, она солгала. Она чисто физически не могла ему доверять. Она никому не могла доверять. Единственный человек, которому она доверяла, умер. Хэзер тоже практически заслужила ее привязанность, и неужели она тоже должна была умереть?

— Что говорят врачи? — спросила Нора, желая перевести тему и перейти к более важным в данный момент вещам.

— Мало утешительного, — Хэзер едва нахмурилась. — Мне в лицо никто ничего такого не говорил. Ну, вроде пациент должен верить, и все такое. Но у меня же не рак ушей, слышу-то я отлично. И моя мама не такая хорошая актриса, как я. У нее все на лбу написано.

— Может, ты преувеличиваешь? — Нора улыбнулась. — Тебе на самом деле стоит побольше верить в себя. Хэзер, ты не можешь позволить какому-то раку себя победить, ты же… самая сильная. Ты перенесла Хэзер Дьюк, а уж рак и того легче перенесешь.

— Рак хотя бы не болтает у меня над ухом, — Хэзер слабо усмехнулась, и Нора подумала, что может добиться своего. В конце концов, Макнамару всегда было так легко убедить, надо было только приложить побольше усилий. — Но, если серьезно, я уже смирилась. Никто не проживет вечно. Мерелин Монро умерла в моем возрасте. И это был ее пик!..

— Хэзер, прекрати! — Нора повысила тон, крепче сжав ее руку. — Ты не умрешь, понятно? Ты проживешь эту чертову жизнь до конца, пойдешь, я не знаю… на актерские курсы! Начнешь сниматься в рекламе, потом в прогнозе погоды, а затем уедешь из Шервуда и к пятидесяти годам уже будешь в Голливуде, снимешься в очередной версии «Кинг Конга», и у него никогда не будет невесты прекраснее тебя!

Хэзер улыбнулась еще теплее, она была очень польщена.

— Это звучит так мило, — женщина похлопала ее по тыльной сторонни ладони. — На самом деле, ты превзошла мою маму в планировании моего будущего, но твой план звучит приятнее.

Нора уже засопела, поджимая губы. Она пылала решимостью, но отчаяние было не утаить. Особенно от глаз человека, который в этом отлично разбирался.

— Милая, я знаю, что мириться с этим трудно…

— Ты не можешь уйти! Только не ты! — точка кипения была пройдена, голос задрожал. — Только попробуй меня бросить, и я… Я…

— Подумать только, — вздохнула Хэзер. — Я не могу тебя бросить, Нора. Я всегда буду с тобой…

— Не надо этой чуши, окей? — воскликнула Сойер. — Ты не будешь со мной! Мама должна была быть со мной, и где она теперь? Что-то я ее не вижу, не чувствую рядом. Она мне даже не снится. Она ушла, ее у меня забрали, а теперь и ты еще…

Нора отвернулась, яростно утирая слезы, предательски текущие по лицу.

— Посмотри на меня, — попросила тетя. Девушка не выполнила просьбу, продолжая сопеть. — Элеонор Сойер, а ну немедленно посмотри на меня!

Она потратила на требование последние силы, и, конечно, Нора повернулась. Она дала Хэзер пару секунд, чтобы придти в себя, а затем тетя повелела ей наклониться, и начала утирать ее слезы.

— Я тоже скучаю по твоей маме, я тоже хочу, чтобы она была рядом, но дело немного в другом… Я выразилась немного не так. Умершие, они остаются не рядом, они остаются, как бы, внутри нас.

— В сердце, ага, — отозвалась Нора немного хрипло, все еще не желая слушать эту чепуху.

— Нет же… — Хэзер нахмурилась, крепко сжимая ее руку. — Раз уж ты знаешь про Дьюк, то знаешь и про Чендлер. Хэзер Чендлер, которая была моей лучшей подругой. Королева школы, все боготворили ее. Она была крепче, чем кремень. Все так думали. А потом оказалась, что она не смогла этого выдержать. Она убила себя таким жутким способом, а перед этим написала длинную предсмертную записку, и каждый в школе видел ее. Мы беседовали об этом, мы делились переживаниями. Хэзер писала о том, как ей одиноко, как плохо ей жить, что у нее тоже есть чувства. И оказалось, что каждый из нас испытывает то же самое. Хэзер помогла нам понять, что в каждом из нас есть ее частичка. Понимаешь, к чему я клоню?

Нора опустила взгляд. Это Джей Ди убил Чендлер, это мама написала записку, это Флеминг раздула всю эту психологическую хрень из пустышки для полицейских. То, о чем сейчас говорила Макнамара, не имело смысла, потому что все это было построено на одной большой лжи. Выдумка из выдумки.

— Нора, в тебе всегда есть твоя мама. В тебе ее даже больше, чем во всех остальных, — продолжила Хэзер, не получив от нее ответа. — Потому что именно мама тебя растила всю жизнь, она дала тебе свой ум, свои привычки, свои таланты, свою красоту… Хотя ты усиленно ее губишь, — проворчала женщина, проведя слабой рукой по ее растрепанным и едва высохшим волосам. — Когда я увидела тебя в первый раз, передо мной будто бы сама Вероника Сойер восстала из мертвых. И теперь, когда я тебя уже хорошо знаю, ты для меня определенно на нее похожа. Так же говоришь, так же себя ведешь, так же стоишь на своем.

Нора подумала, что, даже если Хэзер и верит в выдумку, созданную большой ложью, то звучит это, на самом деле, правильно. Более осмысленно, чем-то, о чем она говорила прежде.

— Если тебе интересно, о чем бы подумала твоя мама, ты можешь подумать и представить сама. Уверена, ты уже думала об этом. Например, что сказала бы мама об этих туфлях и прическе, что мама сказала бы о результате школьного теста. Что она сказала бы сейчас, как считаешь?

— Что ты, тетя Хэзер, очень мудрая, — мягко ответила Нора.

— Мудрее, чем меня видят другие, — заметила Макнамара с налетом хвастовства. — Так что, помни о том, что в тебе есть и кусочек меня. Хотя мы знакомы и не так долго. Надеюсь, я успела тебе запомниться хоть чем-то важным. Я надеялась, что это будет чувство вкуса.

— Тетя! — почти застонала Нора. — Ты добрая, щедрая, понимающая, терпеливая! В тебе есть столько всего помимо вкуса. И ты не можешь уйти так рано!

Хэзер улыбнулась уже более спокойно и смиренно.

— Расскажу тебе по секрету, — сказала она еще тише, — я могла бы умереть еще раньше, в своем выпускном году, вскоре после тех ужасных самоубийств. Я сама хотела умереть, потому что думала, будто мне здесь не место, все мне на это указывали. И знаешь, кто меня переубедил? Вероника. Она сказала, что, если бы каждый мой день был отличным, я была бы похожа не на человека, а на ведущего телеигры.

Нора улыбнулась, сама того не осознавая. Слышать о маме из чужих уст, и узнавать ее в рассказах было до горечи приятно.

— Так что испытания делают нас людьми. Ты уже такая взрослая, Нора. Так что я за тебя почти спокойна, — девушка уронила голову, но тут же раздался более живой вопрос. — Ты была на вечеринке вчера, ага? Джей Ди сказал мне. Ну, и? Какова твоя первая тусовка в Шервуде?

Сойер не испытывала того же энтузиазма. Без особых деталей она описала, что вечер выдался не очень, и что она там долго не была. Рассказала и про ЭС-ок, от которых пришлось убегать, рассказала и про Айзека, от которого тоже сбежала. Естественно, не упоминая никаких имен.

Хэзер внимательно ее слушала, лицо ее не выражало ничего, кроме задумчивости, но затем она проявила тревогу, сжав ладонь девушки.

— Я помню, как не повезло твоей маме на ее первой вечеринке. Тогда мы не очень дружили, и я смеялась над ней со всеми остальными, она только портила веселье и противилась Хэзер Чендлер. А уже в понедельник Хэзер нашли мертвой. Терять подруг таким способом очень тяжело. Вероника не сразу отошла, а мы еще… — Макнамара прикрыла глаза, пересиливая себя. — Мы с Дьюк над ней издевались. Мне так стыдно, Нора! Так стыдно!

Из глаз ее потекли слезы. Взяв с ближайшей тумбочки сухую салфетку, теперь девушка вытирала ее щеки, и мягко успокаивала.

— Она простила тебя, тетя, — сказала Нора. — Она никогда не говорила, что обижена на тебя. Вы же подружились потом.

— Да, но до этого мы позорили ее. Втаптывали в грязь. И я никогда не думала об этом до того момента, пока же самое коснулось меня. Те, кого я считала друзьями, на самом деле оказались тиранами, а я и не понимала. Я думала, что так и должно быть. Ты смеешься над их шутками, ты позволяешь пользоваться собой, а в ответ получаешь внимание, признательность. Ты становишься кому-то нужна, и тебя уважают. Но это было не уважение, всего лишь снисходительность. Может быть, только Хэзер Чендлер тогда могла оценить меня по достоинству. Она была очень чуткой.

«Чуткой стервой», — добавила Нора, но, разумеется, про себя.

— Я не воспринимала всерьез Веронику и Марту, они казались просто девушками, заигравшимися в детей, — продолжила Хэзер, у которой теперь всегда сияли слезы в глазах. — А потом я потеряла последних людей, которых могла считать своими друзьями, и поняла, что теперь ни на кого не могу рассчитывать, пока Вероника не помогла мне. Я увидела, что можно жить иначе. Может быть, до конца года я и не была фавориткой всей школы, зато меня по-настоящему поддерживали. Мы с Вероникой не отыгрывались друг на друге, как это делали Чендлер и Дьюк. Мы никого не трогали, и стало куда легче доучиться до конца. Хотя мы с Мартой знали, что Веронику тянет к большему. На самом деле, она отстранялась от нас не поэтому, теперь-то я знаю.

Нора горько улыбнулась, как и ее тетя.

— Ты не такая глупая, какой была я в твои годы, — выдохнула Макнамара. — И, я надеюсь, ты также разборчива в людях, как твоя мама.

— Она связалась с Джей Ди, — напомнила девушка.

— Потому что она хотела любви, которую мог дать только он. Никто в Шервуде не подходил ей. Она была слишком человечной, слишком умной и требовательной для наших мальчишек. Да, он оказался не в своем уме, но он любил ее, если вернулся сюда. Он стоил ее любви, если сразу принял тебя, как дочь. Я до конца искала такого же мужчину, который будет мне верен, несмотря ни на что. И плевать, какие там у него тараканы в голове… О чем мы говорили?

— О том, что мама разбиралась в людях, — напомнила Нора с долей иронии.

— О, да. Может быть, она немного запоздала с выводами, но в то время все происходило как-то сумбурно. Лучше до конца года проходить никем, чем позволять вытирать о себя ноги, милая. Не бери на себя слишком много, не тянись к солнцу. Это убило Чендлер, это отрезвило Веронику. Даже Дьюк ненадолго угомонилась, хотя ее успокоит только могила. Ничего, мы с ней еще пересечемся.

— Хэзер, — Нора начала робко. — Вообще-то, я уже сошлась кое с кем. Эдит Стрип и ее подруги предложили мне свою помощь взамен на всякие мелкие услуги. Они, вроде как, заправляют Вестербургом сейчас. И иногда у меня появляется чувство, будто я иду по маминым стопам, и вляпаюсь туда же, куда и она.

— Если ты на полном серьезе считаешь, что ни к чему хорошему это не приведет, тогда и впрямь откажись, — Макнамара нахмурилась. — Быть элитой — огромный груз, с которым не всякий справится. Лучше отказаться сейчас, пока не стало слишком поздно. У Сойеров всегда были тяжелые отношения со школьными авторитетами, а уж Дин!

Хэзер издала слабый, но многозначительный смешок.

— Подумай сама, крошка, сможешь ли ты дотянуть этот год, ни с кем не подравшись и не поругавшись.

Нет. Тут и думать было нечего. Кулаки чесались при одной мысли об Айзеке, а Эмили Слоппер хотелось просто плюнуть в лицо. А ведь прошло всего ничего с того дня, как она начала ходить в школу. Впереди было больше полугода бок о бок с ними. От одной мысли уже взвыть хотелось.

— Спасибо, Хэзер, — вздохнула Нора.— Я даже не знаю, что буду делать без тебя. Так что лучше оставайся здесь.

Макнамара вздохнула и осела в кровати. Стали заметны ее морщины на бледном ненакрашенном лице, боль наложила большой отпечаток на ее красоту.

— Я очень устала так жить, на самом деле, — сказала она. — Хотелось бы стать здоровой, но уже нельзя. Ничего не помогает. Сама видишь, хотя и не желаешь верить, глупышка.

— Тетя! — Нора снова повысила тон.

— Представь, что я уезжаю куда-то далеко, где буду счастливо жить и попивать коктейли с Мадонной. Я хочу быть в парике, я уже сказала своей матери, и я хочу, чтобы все были в желтом, но мы сошлись на том, чтобы у всех был просто желтый элемент в наряде или желтый аксессуар…

— Хэзер!..

— И желтые цветы. Но не тюльпаны. Терпеть их не могу.

Поразительно, как она умудрялась продолжать трещать при таком истощенном виде.

— Хэзер, хватит! — Нора сумела остановить ее, потому что говорила громче. — Прекрати эти разговоры!

— А когда еще? — Макнамара вздохнула, и тут же закашлялась, но жестом отказалась от стакана воды. — Ждать, пока я стану такой слабой, что и разговаривать буду не в силах? Или же когда меня уже не станет и мы уже не сможем поговорить?

Нора замолчала, потрясенно глядя на нее, а потом крепче сжала ладонь женщины и продолжила молча слушать. Черт с ним, пускай говорит. Пускай закапывает себя живьем, если ей от этого легче. Потом, когда она поправится, Нора ей это припомнит.

— Выпей за меня молочный коктейль с ванилью, — улыбнулась Хэзер. — Я жутко хочу хоть один стаканчик, но сейчас меня уже и от лактозы выворачивает. А еще обязательно съешь в МакДональдсе большое ведерко жаренной картошки. Это уже так, для твоей фигуры. И тебе пошел бы начес. Попроси Марту, она сделает тебе так, как я ее научила еще в школе. У тебя должны быть пышные волны, а не это недоразумение. И хватит зажиматься в балахонах и пиджаках. У тебя есть блузка, я знаю. Я тебе отдам все свои блузки со школьных годов. Те, которые вышли из моды, продай, и купи себе еще одну блузку с черным тонким бантиком…

Она все говорила и говорила, но выдохлась через пять минут, слабея все быстрее и быстрее.

— Хэзер, — остановила ее Нора. — Я пойду. Знаю, ты еще не закончила, но тогда придумай весь список, а потом, когда я приду снова, ты мне его весь зачитаешь, ладно?

Она поцеловала Макнамару в лоб, и та мягко улыбнулась, уже почти заснув.

— Я буду ждать, Нора, — прошептала она. — Приходи в понедельник после уроков.

— Договорились, — Сойер ухмыльнулась. — До встречи.

Когда теплая худая ладонь Хэзер выпала из ее руки, сразу стало так пусто и холодно. Все тело сковало от ощущения непривычности. Хотя, может быть, просто мышцы затекли от долгого сидения со сгорбленной спиной. Нора тепло попрощалась со старшими Макнамара, и вышла из их дома в хорошем, вроде как настроении. Не отличном, но нормальном. Однако тоска начинала давить с каждой минутой. Скоро вернулся и страх, беспросветная грусть и то самое отчаяние, которое доводило ее до слез.

Теперь уже было до лампочки, сколько времени она потратила на путь, сколько осталось денег и что ждет дома. Небо на улице заволокло тучами, и день приобрел серый окрас, граничащий с черным, который грозился поглотить в себя все, что осталось от выдержки Норы.

Она тихо вошла домой и сразу села на диван в гостиной, вглядываясь в какую-то пустую рекламу по телику. Она хотела немного отвлечься. Поднять себе настроение. Убедить саму себя, что все не так плохо. Хэзер же любила драматизировать. Холодный разум говорил, что бесполезно тешить себя. Она же видела тетю. Видела, как она угасает от малейших усилий. И ведь ей даже не хотелось держаться за жизнь. Она устала.

Впервые Нора подумала, что поступает жестоко, заставляя ее жить дальше и испытывать страдания.

— Как Хэзер? — спросил Джей Ди, спускаясь из ванной.

— Плохо, — честно ответила девушка, хотя могла бы сказать слово и покрепче. — Она уже выбрала парик, в котором будет лежать в гробу.

— По-моему, это ее обычное настроение, — отозвался отец.

Нора смерила его недовольным взглядом, но совсем скоро отвернулась, понимая, что у нее нет сил даже злиться на него. Она опустила голову и уставилась на носки своих ботинок.

— Макнамара любит преувеличивать, — отец озвучил ее собственные слова, присев рядом. — У ее родителей достаточно денег на лекарства.

— Они не помогают, — Нора вспомнила названия некоторых таблеток и ампул, стоящих на тумбочках в комнате тети. Вспомнила, какое лекарство видела в капельнице. Из сериалов про больницу она знала, что это сильное обезболивающее. — У нее постоянные боли. Она не встает с кровати. Не может долго и громко говорить, хотя, поверь, она старается. Выглядит на все пятьдесят лет… Это из-за нас с мамой. Мы ехали отметить с ней праздник, хотели принести ей немного счастья, а вместо этого добили ее.

— Нора, никто не знал, что так выйдет. Глупо винить себя, — Джей Ди почти фыркнул от раздражения. — Еще скажи, что ты виновата в аварии.

Девушка взглянула на него, затем почувствовав запах. Она думала, что это от нее, что она успела провонять своим похмельем весь дом, а потом поняла, что это свежий запах. От Джей Ди.

— Ты выпил? — спросила она.

— Да, Острый Нюх. Я завтра уезжаю в командировку. Хочу немного отдохнуть перед работой.

Командировка. Еще одна новость, преподнесенная, словно пустяк, свалилась ей на голову. Нора пару секунд растерянно смотрела на отца, а потом, все еще заминаясь, спросила:

— И мне тогда собираться? Ехать с тобой?

— Что? Нет, — ответил Джей Ди, выпрямившись. Затем он заговорил снова, звуча уже неловко. — Если ты, конечно, не хочешь. Если не уверена, что справишься тут одна.

— Я справлюсь, — кивнула Нора. — Не волнуйся за меня.

Не похоже было, что он умел правильно за нее волноваться. Думал, что волнуется, думал, что заботится, а на деле… Хотя, откуда ему было брать пример правильной заботы.

— Ничего не известно насчет Бада? — спросила она.

— Он в штате, — тут же ответил Джей Ди. — Куда он денется? Вещи конфисковали. На прокат денег не хватит. И его новый партнер по бизнесу покрывать его не будет.

Нора снова уставилась на телевизор. Они молчали на протяжении нескольких секунд, пока говорящий кот в рекламе радостно рассказывал о новом кошачьем корме. Она долго откладывала вопрос, но теперь решила спросить, еще находясь под впечатлением от разговоров с Хэзер про Веронику, от воспоминаний о своей маме. Когда-то Нора крикнула отцу в лицо, что он таких потерь не переживал.

— А что стало с твоей мамой?

— Ты уверена, что хочешь знать? — отозвался отец.

— Да, — ответила дочь.

— Мне было десять. Отец в Техасе взрывал библиотеку, а она вошла внутрь за две минуты до взрыва. Помахала мне рукой. А потом случился БУМ! — он показал взрыв руками, но жесты были скованные, и глаз на Нору Джей Ди не поднимал. Он казался потерянным, но говорил спокойно, будто бы ему приходилось это делать сотни раз. — Все считали, что это была случайность, но я точно знал, что она намеренно пошла на это.

Нора мгновенно поняла, что была просто свиньей. Ладно, после смерти мамы ее можно было понять, и Джей Ди ее понял, он ее терпел до сих пор. Все это время он не заикался о том, что пришлось пережить ему. А у него ситуация была куда пиздецовее. Его мать не погибла, она его бросила. Нашла единственный выход спасения от Бада Дина, а на сына наплевала. Бад еще неплохо справился с тем, чтобы вырастить его, стоило признать. Он его не бросал даже после взрыва на футбольном поле. Это была нездоровая отцовская любовь, но он хотя бы не оставил его. И Нора подумала, что, живя с таким отцом большую часть жизни, она бы тоже не смогла бы вырваться из его плена. В этом мире она, может быть, больше никому не была нужна, девушка была бы уверена, что все от нее отказываются.

Она поняла, что слишком долго смотрит на Джей Ди, когда он с неловкостью встретил ее взгляд.

— Не надо жалеть. Я это перерос.

— Ладно, просто… — Теперь было понятно, почему мама так любила и жалела его. Потому что некому больше было. Черт возьми, теперь и Нора не могла его не жалеть. — Я теперь понимаю маму.

Вероника всегда любила и принимала ее. Несмотря ни на что.

— Она сказала мне, — Джей Ди уставился невидящим взглядом в телевизор, на его губах появилась усмешка, и в глазах засияли призраки бурного прошлого, — что она хотела бы появиться в моей жизни раньше. Что она хотела бы, чтобы моя мать была сильнее.

Нора посмотрела на его руку, которая свисала со спинки дивана. Захотелось на секунду крепко сжать его ладонь, и сказать, что в его жизни еще остался тот, кто его любит. Что он еще нужен.

— Я буду здесь, если что, — сказала она, вместо этого, потому что в тех вещах, которые пришли ей на ум, с трудом признавалась и самой себе. — То есть, не здесь в смысле «здесь, на этом диване», а рядом с тобой. Ну, знаешь, из меня плохая дочь, а ты не особо умеешь быть отцом, но ты лучше Бада и лучше своей мамы. И я тоже могу постараться.

— Тебе не нужно стараться, Нора, — отец устало усмехнулся. — Ты обычный подросток, я понимаю. У тебя есть травмы, это я тоже понимаю. Но ты уже взрослая и рассудительная. Мне кажется, с тобой мне ужасно повезло.

Обычный подросток, да. Ужасно повезло. Никаких проблем.

— Мама, я… Мне так страшно!.. Я его убила!

Нора отвернулась и вздохнула, стараясь придти в себя. У них явно было больше общего, чем он себе представлял.

— Я пойду, прилягу, — сказала она. — Отдыхай дальше.

Нора старалась не торопиться, но она явно оказалась в кровати быстрее, чем должна была. Разговор с умирающей Хэзер ее напугал, как и разговор с отцом, но, как ни странно, эти разговоры в то же время ее и успокаивали.