Две стороны одной туи (джен)

Пересекать в ночи лес оказалось не очень удобно. Нам особенно повезло, что новолуние выпало на тот день. Под кронами деревьев была тьма кромешная. Так что овраг на границе сигнального барьера, в котором нас ждали Кимимаро и Джуго, мы еле нашли. И не особо там задерживаясь, мы направились дальше. Не в ближайший город, там был слишком велик риск наткнутся на шиноби, а дальше. Через три часа непрерывного бега мы сделали небольшой привал.

— Что произошло, Юки? — спросил, наконец, Кимимаро. Когда мы срывались с места, я ничего ему не объяснила.

— Если коротко: нас засекли, повторное проникновение невозможно. В библиотеке было очень мало нужной информации, и, судя по собранным данным, полная есть только в архиве АНБУ, — ответила я, с удовольствием садясь на широкую ветку дерева.

— То есть миссия провалена? — уточнил он.

— Я бы так не сказала, — пожала я плечами и перевела взгляд на Карин с Хаку. — Кое-что интересное мы нашли. Как и несколько зацепок.

— И что дальше значится в твоём плане? — спросил Джуго.

— Пока дойти до города, переночевать и потом отправиться на базу.

Никто против этого плана возражать не стал. Но до города на границе Страны Огня мы добирались ещё часа три. В середине ночи была высока вероятность дойти до города и уткнуться в закрытые двери, но нам повезло. Город, куда мы прибыли, был скорее перевалочным пунктом. Гостинниц тут было много, и работали они круглосуточно. На то, чтобы снять пару номеров и установить на них лёгкий сигнальный барьер, потребовалось меньше двадцати минут. Ввалившись в наш с Карин номер, я просто упала, не раздеваясь и не расстилая футон. Но этот воистину алый дьявол меня поднял и заставил сделать все как надо.

Пусть шиноби могут спать в лесу на земле, ветках, колокольнях в позе летучей мыши, но ни что не сравнится со сном на подушке и под одеялом. Да, останавливаться на каждой миссии в гостиницах, койко-место в которых стоило хорошо если две тысячи рё, было не дёшево. Но когда я выполняла их с Кимимаро, была существенная причина останавливаться именно в более-менее сухих и теплых помещениях. А не во мху на болоте. Нет, при необходимости, конечно, можно и на ветке переночевать. Но зачем, если у тебя есть некоторые сбережения от охоты за головами? Правильно, незачем. Хорошо ещё, что в Ото или в организации убежищ Орочимару, не было таких налогов на миссии, как в Конохе. Команда просто передавала «администрации» столько, сколько считала нужным. А если заказчик сразу платил Орочимару, то уже Змей выдавал исполнителю, столько, сколько считал нужным. Анархия — мать порядка, датебаё! А учитывая, что все убежища были, по сути своей, общежитиями, деньги шли в основном на карманные расходы. Зайти в кафешку, купить метательного железа. Джин, пепел его да не развеется над морем, подшучивал про походы в так называемые «кварталы красных фонарей». Так что никто не возражал, что я трачу свои кровные на комфортный отдых.

Утро для меня наступило резко. Я открыла глаза и где-то минуту пялилась в потолок, не думая ни о чем. Потом вместе с мыслями в голову пришел лёгкий гул. Но, по крайней мере, я осознавала, кто я и где, уже неплохо. На соседнем футоне отсыпалась Карин. Судя по солнцу, уже было часов девять утра. Учитывая, что в гостиницу мы прибыли часа в четыре ночи, ещё часок можно и поспать. Но не получилось. Живот скрутило так, что казалось: ещё немного, и он переварит сам себя. До этого момента я думала, что когда кто-то говорил, что хочет есть до тошноты, это такой оксюморон. Как выяснилось на моей собственной шкуре — ничего подобного.

При заселении хозяин с выразительными усами успел нас предупредить, что завтраки у него не включены и пропитание придется добывать в окрестных кафешках. Осторожно, чтобы не разбудить сладко спящую Карин, я выбралась из номера и отправилась на поиски провианта. Для того, чтобы попасть в ближайшую кафешку, надо было просто выйти из гостиницы и перейти улицу. Кафешка была самой обычной, в плане выбора блюд, но там я увидела то, без чего жизнь вмиг показалась серой. Данго! Мои любимые трёхцветные данго. Заказав, как мне показалось, достаточно еды для своего насыщения, я села за столик и начала сходить с ума от запаха еды вокруг. Борясь с неприятными ощущениями от желудка, носа и прочих частей тела, бьющих по голове с силой кузнечного молота, я совсем не следила за обстановкой. У меня уже была мысль выйти на улицу и подождать заказа там, как вдруг за моей спиной раздался знакомый голос.

— Наконец-то я нашел тебя, Харуно Сакура, — глубокий низкий голос. Я резко развернулась, не вставая со стула, практически уверенная, что столкнусь взглядом с шаринганом. Но что в этой дыре забыл Учиха Итачи? И зачем он искал меня?

Сам неожиданный гость, не обращая пристального внимания на мое удивление, спокойно обошел стол и сел напротив. Ситуация было, мягко говоря, нештатная. Я не знала, что сказать, что делать, поэтому просто разглядывала… отца. Ага. Отец мой Итачи, мать моя Орочимару. Одни маты на уме и языке. Сам виновник моего замешательства разглядывал уже меня.

На нем не было привлекающей внимания накидки с красными облаками. И за шиноби его принять было не просто. На первый взгляд обычный парень лет двадцати. Невысокий, в добротной, но неброской одежде. Длинные темные волосы схвачены в низкий хвост. И если бы не синяки под глазами и залегшая глубокая морщинка меж бровей, можно и не догадаться, что перед тобой не наслаждающийся жизнью сын местного ремесленника. Хотя конечно, если знаешь, как выглядит один из Учиха, то родственные черты легко в нем найдешь.

— И что ты здесь делаешь, Сакура-кун? — прервал он взаимное разглядывание. Меня насторожило, что он назвал меня «Сакура-кун». Ведь это обозначает некоторую близость, хотя бы на уровне коллег.

— У меня к вам тот же вопрос, Итачи-сан, — произнесла я настороженно. — Зачем вы искали меня?

— Ты изменила ход событий, — сказал он довольно странную вещь.

— Что вы имеете в виду? — не поняла я его.

— Во время нашей встречи в Конохе ты вела себя как типичная popadanka, — ответил он. Хотя от его ответа ничего понятней не стало. Последнее слово в его фразе я вообще не поняла, у него было довольно странное звучание. Может быть, это слово из языка древних? — Ты не понимаешь, о чем я говорю, — с каким-то разочарованием констатировал Итачи. Со своим шаринганом, даже не активированным, он мог читать меня как открытую книгу.

— По правде говоря, да, — не стала отрицать очевидное я. — Вы говорите довольно странные вещи. Какой ход событий вы имеете в виду? Что такое popodaneka? — попыталась я произнести то странное слово. Итачи очень задумчиво на меня посмотрел. Как раз в это время мне, наконец, принесли мою еду, о которой я уже успела немного позабыть в ходе неожиданного разговора. Взгляд Итачи перенёсся с моего лица на достаточно внушительные порции. А я, на несколько мгновений отрешившись от следящего напротив странного нукенина S ранга, начала уничтожение риса и жареных кусочков свинины.

— Во время нападения шиноби песка и звука на Коноху должен был погибнуть третий хокаге, а Джинчурики ичиби, Гаара, должен был после боя с Саске на экзамене прийти в ярость и разгромить часть деревни, отвлекая внимание на себя. Наруто, объединившись с жабьим боссом и притворившись девятихвостым, силой дружбы должен был одолеть его, — говорил Итачи, с каким-то непонятным юмором закончив последнее предложение. — Через несколько дней после этого я должен был прийти в Коноху, напугать всех и уйти po-angliiski. Но в процессе кое-что пошло не так, — сказал он и выразительно посмотрел на меня.

Я же пыталась просто понять, что тут происходит. Откуда он знал планы песчаников, с чего он взял, что с Гаарой должен был биться Саске. И почему Наруто обязательно должен призывать жабу. Даже у меня были лишь догадки по поводу того, что Джирая поделился призывом с Наруто. А тут… нукенин, который лет пять в Конохе не был.

— Узнал я о том, что все пошло совсем не так, после нашей встречи в «Митораши-данго», — продолжил он, пока я поглощала еду. Было очень странно осознавать, что это все говорит Учиха Итачи. Как-то по моей-его памяти он представлялся другим. — Я понял, что, скорее всего, ты — popadanka. И стал искать возможности встретиться и обсудить наши интересы.

— Наши интересы? — я сильно удивилась такой постановки вопроса.

— Как мы собираемся изменить мир, — с лёгкой торжественной улыбкой сообщил Итачи. Мне стало не по себе. Очень сильно не по себе. — Объединим ли мы свои усилия или… станем врагами, — его взгляд стал холодным. Я поняла, что одно неправильное слово, и этот человек не колеблясь отнимет мою жизнь.

— Вы так и не сказали, — выдавила я из себя, — что значит popoganka?

— Человек, способный изменить судьбы мира. Тот, кто помнит свою жизнь в другом мире. Как-то так.

— Значит Хаширама Сенжу — popoganka? — спросила я на каком-то автомате, пока сознания пыталось переварить полученную информацию. Некстати всплыл в памяти рассказ библиотекаря о настоящем основании Конохи, в которой Хаширама играл важную, но не такую решающую роль, как в официальной легенде.

— Тогда уж popadanets, — тоже задумавшись, ответил Итачи.

— А в чем разница?

— В поле. Это вариация одного слова.

— У древних был странный язык.

— Древних? — видимо, он сначала не понял, о чем я говорю, но потом осознал и исправил. — Нет, это не angliiskii, a russkii язык, — сказав это, он вновь с ожиданием посмотрел на меня.

— Должно быть, вы ошиблись Итачи-сан, — я решила сказать правду. Если уж и умирать, то хоть за дело. — Я не popodanеka. Я не помню свою жизнь в каком-то другом мире. Все совсем иначе, — я вздохнула. Раньше, до разговора с Орочимару, мне было как-то проще признаваться людям, что я ненормальная. А сейчас я очень не хотела, чтобы кто-нибудь знал об этом и считал меня сумасшедшей. — Я не Харуно Сакура, я её вторая личность. А занять её место на правах хозяйки я смогла… благодаря вашим воспоминаниям, Итачи-сан. В последний день клана Учиха Сакура забрела в ваш квартал, и вы наложили на неё гендзюцу. Так получилось, что в тот момент я и получила обрывки ваших воспоминаний. Учитель даже говорит, что я неосознанно копирую ваш стиль боя и пытаюсь использовать шаринган, которого у меня нет.

Я замолчала и, мазнув взглядом по сосредоточенному лицу Итачи, вернулась к еде.

— Я мало что помню о той ночи, — поделился Учиха. — Но считаю, что именно тогда личность Итачи распалась и позволила мне, чужой этому миру душе, занять его место. Но если получается, что его душа частично переселилась в тебя, почему? Почему ты просила меня снять гендзюцу с Саске? В конце концов, план по развитию Саске-мстителя придумал он.

— Я не Итачи, — возразила я, фигея, иначе не скажешь, от того что в полку шиноби «два в одном» такое неожиданное пополнение. — Но и не Сакура. Саске в тот момент был моим сокомандником, и я пыталась ему помочь.

Итачи на мои слова хмыкнул и, задумавшись, стащил палочку данго. Я с возмущением смотрела, как долгожданная сладость исчезает из-за этого… popodanetsу. Я тоже взяла палочку, пока нукенин и ее не забрал. Закончив с третьим шариком, он посмотрел на меня. И усмехнулся своим мыслям.

— Скажи, ты знаешь, в чем состоял план Итачи «первый мститель»? — спросил он. В его словах была какая-то тайная подоплека или шутка. Но я её не поняла и отрицательно повертела головой, не отрываясь от данго. Плохих данго. Сладкий рис прилипал к зубам, сироп не добавлял новых оттенков вкуса, а создавал один-единственный. Но даже это было неплохо. А Учиха продолжил: — Ненависть должна была дать Саске хороший стимул для развития. Он должен был найти учителя и стать достаточно сильным. После этого Итачи назначил бы ему встречу и погиб от его руки, искупая таким образом вину за смерть клана. Тогда у Саске пробудится мангеке шаринган, после он пересадит себе глаза брата и станет ещё сильнее с вечным мангеке шаринганом.

— Так Итачи был смертником, — хмыкнула я, испытывая сдвиг сознания, говоря так о человеке, который сидит передо мной.

— Поэтому я и благодарен тебе, — сощурился он. — Ты дала мне подсказку, как свернуть с этого сценария.

— Значит, ты, в отличие от Итачи, не собираешься искупить все то, что твоя тушка причинила Саске? За всю ту боль и одиночество. Лишь бы свою шкуру сохранить? — я не знаю, что на меня тогда нашло. Просто из глубин души поднялось какое-то возмущение, разочарование. Затем они сменились холодом. Мне захотелось убить этого недо-Итачи.

— Ты не так поняла, — возразил он и, оглянувшись, добавил. — Убери яки.

Я сжала губы и, скользнув взглядом по окружающим, поняла, что очень сильно спалилась, выпустив ки. Это ведь не просто злой взгляд. Это «дух чакры». И если постараться, им тоже можно убить. Или создать иллюзию смерти. В любом случае, это не то, что стоит выпускать в месте, полном гражданских.

— Не могу сказать, что мне нравится идея умирать в двадцать два года, но рад возможности свернуть с этого пути по другой причине, — осторожно подбирая слова, сообщил он. — Мне, как popadantsy, дано знание kanona. Можно сказать, что я знаю одну вероятность будущего. Хотя, если считать fanon, то несколько десятков вероятностей, но это уже не точно, — немного отвлекся он. — Так вот, там после моей смерти начинается апокалипсис, за авторством одного тандема Узумаки и Учиха. И я не хочу, чтобы началась четвертая мировая война шиноби, которая кончится концом мира.

— То есть, ты хочешь сказать, что через два три года после твоей смерти наступит конец света? — я скептически отнеслись к такому «предсказанию». Мало ли, какая шизофрения у этого Учиха в голове.

— Если ничего не изменить, то да.

— Но ты сам говорил, что я уже внесла изменения в ход событий.

— То, что Саске каким-то образом остался в Конохе, может, и повлияет на будущее. Но не гарантированно. Может, все даже хуже станет.

— И что ты предлагаешь? — спросила я, не понимая, действительно ли я поверила этому психу или на всякий случай спрашиваю. Наверное, всё-таки второе.

— Мы должны остановить Акацуки.

— Насколько я помню, это организация, в которой ты состоишь, — произнесла я, ощущая какую-то нереальность происходящего. Мысли путались. Только рот периодически вываливал новую фразу и получал в ответ очередную порцию выносящей мозг информации. — У вас ещё плащики стильные.

— Да. Но пока я собираю о ней информацию. И при помощи девушек частично передаю её Джирае сенину.

— А не проще было вместо этого ударить на опережение? — поинтересовалась я, подперев голову ладонью. — Просто взять того же Джираю, Цунаде, ещё кого-нибудь сильного и выкосить организацию одной атакой? Сколько там людей хоть? Не больше же пятидесяти.

— Десять человек, — с дернувшейся бровью сообщил Итачи. — Каждый не уступает санинам и каге в силе. И они никогда не собираются более чем вдвоем в одном месте.

— Я смотрю, от скромности ты не страдаешь? — высказала я свое мнение о «каждый не уступает каге в силе».

— Причем тут скромность? — не понял Итачи, а потом, видимо, заметил мой почти отсутствующий взгляд и замолчал секунд на десять. — Я был капитаном АНБУ в твоём возрасте, — заметил он.

— Это был не ты, а настоящий Итачи, — возразила я, сделав неопределенный жест пальцем свободной руки. — По себе знаю, что воспоминания или какая-то мышечная память по отдельности не значит, что ты знаешь какую-то технику и умеешь ее применять. Так что ты должен теоретически быть слабее настоящего Итачи, — сказала я, а потом вспомнила его стычку с Какаши в Конохе и поняла, что нифига он не слабее.

— Ну… поначалу так и было. Но с тех пор пять лет прошло. Я уже освоил все, что знал Итачи, и создал несколько своих техник.

Я бросила на него скептический взгляд, а затем заинтересовалась своими ногтями. Защитный лак почти сошел, и как назло, любимый флакончик кончается. А где нукенину можно купить защитный лак? И желательно, не такого яркого цвета, как у Итачи. Темно-фиолетовые ногти — это слишком.

— Тогда может, расскажешь, удалось ли сильному-как-каге тебе скрыть от корня фракцию Каэде? — решила я испытать удачу важным для моей тушки вопросом.

— Каэде? — не понял меня Итачи и нахмурился. — При чем тут бабушка?

— Ты же popodanets, знаток kanona, неужели ты не попытался спасти хоть кого-то из своих родных? Хотя бы тех, кто не поддерживал замыслы твоего отца, детей, свою невесту Исанэ?

Лицо Итачи в ответ на мою тираду застыло. От него повеяло холодом. Тут я и поняла, что доигралась. Пусть передо мной не тот Итачи, которого все знали, но он пять лет вел жизнь нукенина. Вряд ли сейчас он решит оставить в живых наглую девчонку, которой он раскрыл свою тайну. Но просто так сдаваться на милость какой-то фальшивке я не собираюсь.

— Я же говорил, — сказал он, когда я уже была готова отражать цветы феникса или минимум кунай. — Я почти не помню события той ночи, а до неё я был всего лишь наблюдателем, который кое-как осознавал себя.

— А если они хотели бы скрыться, ты знаешь, где они могли это сделать? — задала я ещё один вопрос. — Чтобы ты понимал, Саске парень упорный, и даже если ты снял с него гендзюцу, он все равно будет пытаться отомстить тебе. Он убьет тебя без всяких эмоций, как позор клана, и забудет. Другое дело, если ты не маньяк и не палач, а воин, пусть и в гражданской войне. Простит тебя Саске или нет, я не скажу, но если кто-то из клана выжил, то шансов на это явно больше.

Итачи хмыкнул.

— Приму к сведению твои замечания. Но позволь и мне дать тебе пищи для размышлений, — вкрадчиво произнес он, гипнотизируя своим голосом. — Как получилось, что Орочимару согласился обменять то, о чем он мечтал, моего брата, на бесклановую куноичи? Что могло заинтересовать змеиного сенина в тебе, девушке без улучшенного генома или доступа к хидзюцу? В тебе нет ничего особенного, с его точки зрения, кроме моей памяти. Ты, похоже, считаешь меня до и после разными людьми, но это не совсем так. Итачи вовсе не умер, просто я стал Итачи. И я знаю, что за человек этот Орочимару. Когда ты станешь ему неинтересна, он запишет тебя в расходный материал для своих экспериментов.

— Ты не прав, — ответила я немного раздражённо, а потом решила сыграть наивную девочку. — Мне есть что предложить Учителю.

— Ты ведь знаешь, что врать шарингану бесполезно.

— Пусть у меня и нет шарингана, но мне тоже бесполезно врать, — ответила я, но Итачи на это только хмыкнул.

— Ты странное создание, Харуно Сакура.

— Кто бы говорил, Учиха Итачи.

— И что же ты ему предложила? Мою память? Клановые секреты? Трофеи из гробниц Учиха? Шаринганы убитых той ночью? Ками, да он и в Узушигакуре пару раз точно бывал.

— Какое тебе до этого дело? — немного сконфуженно поинтересовалась я. Надо будет уточнить у Кимимаро про Узуши.

— Все просто, я хочу спасти мир, — как ни в чем не бывало ответил Итачи. — Но судьба все равно будет брать свое. Ты спрашивала, почему я не уничтожу Акацуки сейчас. Пытался я это сделать. В результате четвертый мизукаге мертв, и санби возродится только года через три. Проблема в том, что в kanone так и было. Я мало пересекался с kanonom и поэтому трудно сказать, изменилось ли что-то или нет. Другое дело ты. В той реальности, что я знаю, Геко Хаяте мертв. Но недавно я видел его в пограничном патруле.

— Он был моим наставником перед третьим этапом экзамена на тюнина, — ответила я с каменным лицом.

— Как бы то ни было, ты изменила его судьбу. Поэтому нам надо скооперироваться.

— Допустим, — устало выдохнула я. Пафосный и зловещий тон голоса Итачи мне уже поднадоел. — Тогда скажи мне что-нибудь, что подтвердит твои слова. Что ты не сумасшедший балабол, а этот самый popodanetsy со знанием kanona.

Итачи в свою очередь устало вздохнул и сказал.

— Начало конца будет примерно через год с половиной или два. На Суну нападут двое Акацуки и захватят пятого казекаге, которым станет Собаку, но Гаара, в процессе погони за ними, будет смертельно ранен Канкуро. В kanone его спасла ты. А когда ичиби извлекли из джинчурики, к жизни его вернула старейшина, которую называли Чиё-ба-сама, ценой своей, — пристальный взгляд черных глаз Итачи, казалось, бурил меня насквозь. — Я рассказал тебе об этом событии, потому что я не смогу повлиять на него напрямую, не подставившись. А если оно не произойдет, значит, будущее изменилось.

— Удобная отмазка, — хмыкнула я. — Ладно, Итачи-сан, — вернулась я к более уважительному обращению, — мне надо подумать обо всем этом. Решения о судьбе мира не принимаются за пять секунд, — хмыкнула я. — Но если что, как мне с тобой связаться?

— Скажем, я сделаю тайник в долине завершения, с помощью способа пять, — через пару секунд раздумий ответил он. Что такое способ пять, я тоже знала, как раз из памяти Итачи. Небольшой тайник, особы образом запечатанный с помощью чакры ян. И обнаружить его может разве что кто-нибудь из белоглазых. Это если не знать, конечно, что искать. — Я буду проверять его в первых числах месяца, а ответ пришлю вороной.

— Идёт.

— До свидания, Сакура-кун, — хмыкнул он и… развеялся. Это был теневой клон. И этот теневой клон сожрал мои данго. Все, Саске-кун, вставай в очередь, первой мстить буду я.

* * *

Путь к убежищу занял весь день. И все это время я мысленно возвращалась к разговору с Итачи. Что же меня так из колеи выбивают речи нукенинов? То Орочимару про Итачи наговорил, точнее про меня и мое подражание ему. Теперь вот Итачи про Орочимару. И что мне делать? Разве что аккуратно выяснить истинную подоплеку событий.

— А может быть, ты просто у Кимимаро спросишь, был ли его хозяин в Узушигакуре, — предложила из глубин подсознания Сакура.

— А может, лучше Хинокимару что-нибудь скажет по этому поводу? — ответила я. — Осколочек Орочимаровский, должна что-то и знать? Зачем она вообще тогда квадратные метры занимает?

— Какие ещё квадратные метры в подсознании? — выползла, наконец, на свет Хиноки.

— Да по барабану, — отмахнулась я. — Гони инфу.

— Я ничего не знаю, у меня, в отличие от некоторых, нет памяти оригинала.

— Лапшу мне на уши не вешай. Про сендзюцу ты, значит, знаешь, а про Узуши нет? Говори лучше правду.

— Правда — меч с тремя гранями, — высказалась Хинокимару и пропала. В тот момент мне искренне хотелось придушить её, но, к сожалению, возможности такой не было. Оставалось только действительно просто спросить у кого-нибудь про перемещения Орочимару. А то что, получается, мы зря рискуем, в скрытые деревни залезаем?

К побережью мы добирались относительно тихим шагом, не мешкали, но и не спешили. И у самого синего моря Хаку решил задать мне вопрос, который, по-видимому, сильно его волновал.

— Когда мы собираемся проникнуть в Кири? — он выглядел задумчиво и сосредоточенно. Я пыталась понять, ждёт он этой операции или боится её. А может быть, вообще думает о том, что его клан когда-то считался великим.

— Пока не знаю, — ответила я. — Нам повезло, что в Конохе нас засекли, но не отправили по следу АНБУ. В Кири нам лучше не полагаться на везение и подготовиться тщательней. К тому же, нам надо ещё обработать полученную информацию.

— Ты ведь ещё чего-то ждешь? — спросил он. В Низких лучах заходящего солнца его карие глаза казались горящим янтарем. Волны бились о скалистый берег, создавая причудливую музыку моря. Меня пронзила мысль, что когда-то эти берега тоже принадлежали клану Узумаки.

— Да, — ответила я, наблюдая, как солнечные лучи вместе с ветром играют в волосах моих напарников. — Я собираюсь много чего узнать у Орочимару. Например, что ему известно о Узуши. Не зря же все его убежища наполнены фуиндзюцу доверху.

— Орочимару-сама действительно знает фуиндзюцу, — вступил в разговор Кимимаро. — и возможно, что он изучал его по свиткам Узумаки в Конохе.

— Ясно, — сухо кивнула я. Отмазка была предсказуемой. Больше любоваться пейзажами мы не стали, просто и без затей побежали по морю к базе Змея. Я уже предвкушала свидание с кроватью. Может показаться, что я слишком много сплю, но на самом деле, во сне лучше всего восстанавливается организм, и после сна приходят хорошие и свежие решения проблем. Но в этот раз мои планы накрылись медным тазом.

Стоило нам переступить порог убежища, как из тьмы появился бледный очкарик. Он оглядел нашу компанию и с превосходством в движениях поправил очки.

— Юки, Орочимару-сама приказал тебе подойти в его лабораторию через час, — произнес Кабуто. — Кимимаро, Карин, идите за мной, остальные свободны.

Медик удалился, а я, придумывая разные эпитеты к своему пока не особо состоявшемуся наставнику, потащилась в свою комнату. И почему я должна ждать целый час? Хотел дать ценные указания, мог и сразу позвать, порождение обглоданного тануки садового шланга. Час. Для сна маловато, для тренировки тоже. Подумав, я отправилась в душ, смывать соль, прогулка по морю все-таки оставляла следы. Водные процедуры заняли полчаса. После этого я с тоской рассматривала свой многострадальный зелёный костюм. Все никак не соберусь купить себе что-нибудь, да ещё и организм не думает останавливаться расти. Так что надо будет ещё взять пару вещей на вырост. Переодевшись в тренировочный костюм, который у меня еще выполнял роль домашней одежды, я отправилась на полигон, от него до лабораторий ближе, чем из жилого коридора.

Однако площадка оказалась занята. Странная девушка с резкими чертами лица и серо-синими волосами сражалась против парня с необычным мечем, его конец был загнут и напоминал рыболовный крючок. Парень был быстрым и ловким, легко уклонялся от малиновых кристаллов куноичи и избегал ловушек. Но вот контратаковать у него не получалось. Его не подпускали на дистанцию атаки меча, а банального набора сюрикенов у него на поясе не водилось. Хотя против стены, которую возводила девушка, это вряд ли помогло бы. Я раньше мельком видела этих двоих. Они были верными последователями Орочимару, и стояли чуть ниже Кабуто и Кимимаро. А Гурен, кажется, так звали кристальную куноичи, боготворила Орочимару, как не всякие жрецы свое божество. Я наблюдала за движениями парня и испытывала неприятное чувство дежавю. Кого-то он напоминал. От короткого неопрятного ёжика волос до соответствующей манеры речи. Но кого же он напоминал и его имя ускользали от сознания. Пока я размышляла, они Орочимару закончили свою тренировку.

— О, — обратил парень на меня внимание. — Кто пришел.

— Ага, привет, — отозвалась я, выходя из тени коридора. Имени парня я так и не вспомнила. — Милый бой. Гурен-сан, по-моему, вы пожалели его самолюбие.

— Ничуть, — отозвалась та, прищурившись. — Это просто тренировочный бой, нам не было смысла выкладываться на полную.

— Тебет тош чтод дон нашейт тренировки, — поинтересовался парень. Из-за его манеры мешать окончания слов и игнорировать интонации в предложении приходилось прислушиваться, чтобы понять, что он там говорил.

— Просто я мимо проходила, — хмыкнула я, заинтересованно покосившись на необычный меч. — Хотя кое-что меня заинтересовало. Может быть, устроим спарринг на досуге? — предложила я. Эта парочка была сильными шиноби, но я почти ничего о них не знала. Надо исправлять этот непорядок.

— Изб биениемд детейн неу увлекаюс.

— Юки, — раздался позади голос Кабуто и сбил мою попытку понять ответ. — Почему ты ещё не в лаборатории? — грозно спросил он. Но весь страх сошел, когда я вспомнила его в халате и тапочках.

— Я как раз туда направлялась, — весело ответила я, прикидывая, что времени уже прошло порядком.

— Не заметно, — возразил он и одарил меня взглядом, который можно было трактовать как «убирайся вон». Я не стала заставлять его повторять просьбу уже вслух и направилась в сторону лабораторий.

— Орочимару-сама дал вам задание, — донеся до меня тихий голос очкарика. — В Стране Снега вы…

Голос затих, как только я зашла за поворот коридора. Вокруг лабораторий стояли заглушающие барьеры, так что такое резкое прекращение звука не было странным. Но, похоже, спарринга с ними в скором времени не предвидится. Ну и пусть, сейчас у меня будут явно другие заботы. Меня смущала вся эта ситуация с вызовом в лабораторию. Как бы Змей не решил перевести меня в класс подопытных кроликов. И мрачная железная дверь, третья в длинном коридоре после поворота, вызывала чувство тревоги. Но усилием воли загнав его поглубже, я прикоснулась к круглой ручке и открыла дверь. После полутьмы коридора яркий свет лаборатории ослепил меня на пару секунд.

— Что ты застыла? Проходи, — неожиданно для меня раздался голос Карин, за мгновение до того, как я смогла её увидеть. И что она здесь забыла?

Неподалеку от неё обнаружился Орочимару. По центру комнаты стояло то, что можно было принять на операционный стол. Только с живописными толстыми ремнями. На столе у стены стояло несколько колбочек с кровью, скляночки с разными препаратами, шприцы и другие лабораторно-медицинские приспособления, от вида которых меня накрывало то само чувство, которое я пинками загоняла поглубже в коридоре.

— Я лучше пока здесь постою, — сказала, демонстративно прислонившись к косяку. Для опытного шиноби не составило особого труда заметить, что я готова драпать при малейшем подозрительном движении. Орочимару шипяще рассмеялся. Я не стыдилась своего страха, видела и работала с результатами таких вот «встреч».

— Ты не доверяешь мне и Карин, Юки? — провокационно спросил санин.

— Карин я доверяю, — не раздумывая ответила я. — Но не за лабораторным столом с ремнями.

— Это просто осталось тут, — отмахнулся Орочимару. — Юки-кун, неужели ты думала, что мы тебя собираемся связать?

— О чем вы хотели поговорить? — решила я перейти поближе к делу.

— Вообще говоря, о многом, — отозвался Змей, предложив сесть на табуретку. Учитывая недюжинные способности находящихся в комнате, шансы на то, что в случае опасности я смогу сбежать из лабораторий, почти равнялись нулю. С другой стороны, может быть, у меня просто паранойя разыгралась. Да и не мог Орочимару за пару дней перевести меня из учеников в подопытные. А если чуйка права и мне кирдык сейчас настанет, куда бежать? Из убежища, допустим, выберусь, но у меня сейчас с собой никакого оружия нет, как и денег, и других, необходимых вещей. Перспективы не особо, так почему бы не сесть на чёртову табуретку? Я всё-таки прошла внутрь лаборатории. Вопреки ожиданиям паранойи, дверь за спиной не захлопнулась и даже барьер не появился. Хотя, может, и появился, я, к сожалению, не очень хороший сенсор.

— Итак, — предложила я продолжить беседу после того, как села.

— Я хочу произвести исследования твоей проклятой печати, — вкрадчиво произнес Орочимару. — Думаю, тебе не надо объяснять, что чакра не вода в бочонке — очаге шиноби, а скорее конденсат на стекле, который шиноби собирает, перед тем, как сделать какую-то технику?

— Вы всем так объясняете академические основы? — развеселилась я такому объяснению. Хорошо, что Орочимару решил не прибегать к образам рожка с мороженым или миски рамена.

— Практика показывает, что лучше говорить проще и начинать с основ, — пожал плечами Орочимару. Я заметила небольшую неловкость в этом движении. Кажется, проблема с руками никуда не исчезла. — Я видел твое досье, ещё тогда, на экзамене. Оно, скажем так, сильно преуменьшало твои способности.

— Знаю, — хмыкнула я, вспоминая свою шалость. — За пару дней до экзамена наша команда разбиралась с бардаком в архиве, и я подменила свое досье. Его-то Кабуто и спёр. А если вас интересует несоответствие в количестве чакры, то Сакуре перед выпускным именно столько и рассчитали. Когда же «у руля» встала я, то баланс между физической и духовной энергией покосился. Пришлось искусственно преобразовывать часть духовной энергии в физическую и тренировать тело. Правда, с тех пор как я пришла к вам, мне этого делать не приходилось.

— Да, я рад, что ты все сама поняла, — кивнул своим мыслям и моим словам Орочимару. — Проклятая печать преобразовала твое тело, увеличив физические показатели и уравновесив две энергии. Но это произошло стихийно, неконтролируемо и может привести к серьезным последствиям. Например, как давно у тебя начались провалы в памяти?

— Что? — переспросила я ошарашенно глядя на санина. У меня провалы в памяти? Видимо, поняв мое недоумение, он продолжил.

— Кимимаро рассказывал о паре случаев, когда ты просыпалась и не помнила о том, что произошло вчера или пару дней назад. Причем, это была именно ты, а не «Сакура». Кроме этого, ты не помнишь реакцию Карин на новость о твоём раздвоении личности, верно? А это было. Ещё меня волнует инцидент в Конохе, где ты, судя по всему, забыла даже, кто ты. И сейчас ты тоже кое-что забыла. Как обстоят дела с эмпатической сенсорикой, которую ты называла «сетью»?

— Почему вы решили, что я могла забыть что-то подобное? — поинтересовалась я, сверяя воспоминания и ища в них намеки на такую «сеть».

— Потому что тогда бы ты не стояла в дверях, готовая рвать когти при малейшем шорохе, — фыркнула Карин. — Ты бы сразу прозондировать нас и поняла бы наши намерения.

— Но как вообще можно забыть о такой способности? — не поняла я.

— Вот это я и хочу выяснить, — произнес Орочимару. — но думаю, все как раз из-за перекоса чакры, а также из-за твоих мутаций. Мы с Карин проведем серию процедур, чтобы исправить это.

— Так значит, я всё-таки подопытный кролик, — с сожалением констатировала я.

— Нет, — опроверг так, что я ему не разу не поверила, Орочимару. — С подопытными кроликами ликбез не проводят, — всё-таки попытался убедить меня Змей.

— Хорошо, тогда что это за процедуры и при чем тут Карин? — поинтересовалась я, понимая, что с лабораторного стола мне не убежать.

— В таких процедурах необходима помощь медика, — едва заметно поморщившись, просветил меня он. Похоже, что раньше, когда его руки и контроль над чакрой были в порядке, он и сам мог провести такой эксперимент, а сейчас вынужден подстраховаться. И это его нервировало. — С Кабуто у вас довольно странные взаимоотношения, а Карин ты доверяешь, да и ей для повышения квалификации такой опят пригодится. Что до процедуры, не волнуйся, вскрывать ничего не будем, только чакра, инъекции и фуиндзюцу.

— Орочимару-сан, — нервно дернулась я, — у меня никогда не было о вас мнения как о человеке, который пришивает коту собачий хвост. Но с помощью упомянутых методов вы заставите кота лаять всеми тремя головами и приносить палку.

— Мне льстит такая оценка моих способностей, но я обычно занимаюсь более полезными вещами, — развеселился Орочимару.

— Так что всё-таки вы собираетесь делать?

— Да ничего особенного, — взяла слово Узумаки. — Просто исправим неправильную циркуляцию чакры и сделаем несколько накопителей.

— И краем заденем и другие процессы, — уточнил Змей.

— Если хочешь, можем и цвет волос нормальным сделать, — хмыкнула Карин.

— Да, — не удержалась я от язвительной ремарки, — Цвет волос — это первое, что волнует меня в данной ситуации. Как же я буду без моих розовых патлов.

— Мое дело предложить, — кажется, она слегка обиделась. Ну что, я не врала. И пусть волосы у меня на голове сейчас седые, и вообще Сакура от моего внешнего вида приходила в ужас, для выправления себе морды лица сейчас не время и не место.

На этом обсуждения кончились. Мне сказали лечь на кушетку, которою я обозвала лабораторным столом, и раздеться. Стоило моей коже соприкоснутся с не особо приятной обивкой лежака, как Орочимару материализовался у моей головы и мир для меня померк. Знакомое медицинское ниндзюцу…

Сознание возвращалось неохотно и рывками. Вначале пришло осознание, что я что-то чувствую. Через некоторое время я поняла, что лежу в кровати, хотя вроде как должна была быть в каком-то другом месте. Спустя ещё какое-то время пришло воспоминание, где: на лабораторном столе. Подождав ещё немного, я начала лучше чувствовать тело, поняла, в какой позе я лежу и что накрыли меня очень теплым одеялом. Следом, совершенно внезапно, проявилась боль в глазах. Казалось, глазные яблоки поссорились с черепом, рвутся на волю и плюются огнем. В ответ на это голова отозвалась тупой болью в висках. Эта гражданская война мне совсем не понравилась. Была надежда, что я просто слишком много проспала, но она резко угасла, стоило мне открыть глаза. В комнате был тусклый свет, но и он резанул, так что захотелось залезть поглубже под невыносимо теплое одеяло. Но в отличие от глаз и головы остальные части тела подавали слабые признаки жизни. Я решила, что всё-таки переспала, и рывком поднялась с кровати, прогоняя слабость из тела. Голова выразила свой протест против такого резкого изменения положения в пространстве. Я хотела сделать совсем лёгкую разминку и выпить тонизирующего чайку, а потом и узнать у Орочимару с Карин, как там все прошло. Грандиозным планам сбыться было не суждено. С каждым движением слабость лишь усиливалась, а стоило остановиться, как пол и потолок поменялись местами, а живот скрутило. Я закашлялась, скорчившись на полу. Понимала я, в каком положении нахожусь и что происходит, лишь краем сознания. Желудок рвался наружу, или, по крайней мере, выплеснуть из себя все лишнее. Проблема была только в том, что ничего в нем не было, даже желчи. Я лишь кашляла, пытаясь избавиться от того, чего нет, подчиняясь инстинктам. Кажется, моя щека и подбородок хорошо испачкалась в слюне. Слабость тошнота и головная боль нарастали.

Оглушительную и звенящую тишину привал какой-то шум. Я попыталась отвлечься на него и поняла что это звук шагов. Открыв глаза, которые тут же отозвались резью, я увидела стройные ноги в белых шортиках. Осознание, что надо мной склонилась Карин, пришло несколько позже. После того, как от прикосновения её прохладной руки отошла головная боль. Тошнота тоже немного успокоилась, и я сосредоточилась на её ругани.

— Какого черта ты встала? — закончила она свою экспрессивную речь, которую я, к сожалению, пропустила.

— Что происходит? — спросила я, еле ворочая языком.

— Кто-то умудрился влипнуть в историю, едва встав с кровати, — наигранно раздражённо ответила Узумаки, поднимая меня на кровать. Она хотела меня уложить и накрыть этим монстром, которого мне выдали вместо одеяла, но я сопротивлялась из-за всех своих скудных сил. В результате монстра подложили мне вместо подушки под спину, меня усадили и накрыли пледом.

— А если серьезно, как прошел… — слово «эксперимент» я не смогла из себя выдавить.

— Нормально, — выдала она крайне общую оценку. — То, что сейчас происходит, — нормальный процесс при модификации тела. Не волнуйся, язык как у Орочимару у тебя не появится, — Карин неверно поняла причину моих волнений или просто пошутила.

— А глаза? — поинтересовалась я и пояснила причину вопроса. — Они болят.

Карин тут же проверила всю мою голову с помощью мистической руки. Боль немного улеглась, и я стала почти счастливой.

— Глаза у тебя тоже перестраиваются, и больше, чем остальное тело, — задумчиво поведала результат обследования Узумаки. — Наверное, это связано с тем, что говорил Орочимару-сан. С тем, что ты очень глаза напрягаешь.

— А ощущение, будто они от меня хотят избавиться, — протянула я и согнулась в очередном спазме.

— Я принесу тебе лекарство, — как будто сквозь вату услышала я голос Карин и отключилась.