Poor poor Persephone (джен)

Иногда Перси пропускала даты. Я заметила это не сразу, потому что перегруженный информацией мозг отказывался отмечать такие мелочи, а потом взяла в привычку читать ее дневники с утра, на свежую голову. Поначалу это казалось нормальным — у кого нет таких дней, когда вечером хочется просто упасть головой в подушку? — но потом я увидела закономерность. Пропадало две субботы в месяц, вторая и четвертая, начиная с середины второго курса. На каникулах такого не происходило. Записи становились короче, потому что свои дни Перси обычно проводила за чтением, но хотя бы две-три строки она выделяла каждому дню. С чем были связаны субботы? Пока в голову приходили только походы в Хогсмид. Но Хогсмид, если ей удавалось там побывать, она тоже упоминала. Страницы не были вырванными.

Где же твои субботы, Перси?

Перси не было. Даже если бы и была, то, скорее всего, она читала бы книжку в уголке моего сознания и ждала бы, когда я разрулю ее жизнь.

Теория переваривалась и устаканивалась. Я писала себе вопросы по каждой теме и, разрезав пергамент на полосы, скатывала их и кидала в ящик. Четыре раза в день доставала случайные вопросы и пробовала отвечать — так, как отвечала бы Перси, но ее манера конспектирования и записей не поддавалась никакому копированию. В моей прошлой жизни я фонтанировала эпитетами и активно жестикулировала, когда не хватало слов, а теперь приходилось держать руки в замке за спиной, чтобы искоренить эту привычку. Но если предмет мне нравился, то эмоциональных рассказов ему было не избежать, я забывалась, даже будучи в пустой комнате наедине с собой. Рыжие — солнечные детки, и нет ничего позорного в том, чтобы быть немного темпераментными.

Для всех, кроме Перси Уизли, конечно, которая добровольно спрятала себя за ужасными очками и кошмарной косой.

Я тоже вела дневник — на всякий случай, вдруг эпопея с субботами продолжится, и делала это в виде списка. Со стороны казалось, что я начала готовиться к СОВ заранее, и никому не следовало знать, что я вообще впервые вижу вот это вот все.

Утром двадцать второго августа, проснувшись незадолго до стука часов, я осознала, что катастрофически не успеваю. Я только-только со скрипом дочитала материалы по третьему курсу и уже начала халтурить, перестав забивать голову историей магии, гербологией, астрономией и маггловедением. Но конспекты за четвертый курс были едва ли не в два раза толще, чем за третий, а оставались еще дико сложные древние руны, которые нужно было учить с самого начала, чтобы не накосячить. Руны теперь были делом принципа, потому что все в этом доме Артур Уизли создавал с их помощью. Я, как маленькая, хотела так же, и зачем мне карьера в Министерстве? Разве что чтобы узаконить его изобретения, потому что все, что он делает — потрясающе.

Иногда мне казалось, что он и сам не понимает, насколько удивительные вещи создает.

Форд «Англия» уже был в гараже, правда, полностью разобранный. Я увидела его мельком в прошлое воскресенье, когда Молли попросила позвать всех к обеду и сделала вид, что отвлеклась на Рона, который едва не протаранил дерево, когда Артур повернулся ко мне, тем самым позволив ему спрятать свой будущий шедевр. Эта детка мне уже нравилась, она напоминала о старенькой «шестерке», которая досталась мне от дедушки и ездила только за счет вложенной в нее любви. Теперь, когда я ученица Хогвартса, авторитетно могу заявить, что это тоже свой тип магии.

Нужно было спускаться на завтрак, и я еле заставила себя засунуть подальше мысли о том, чтобы его пропустить. Тем более, Артур перестал пропадать на работе и теперь завтракал и ужинал вместе со всеми, из-за чего это время проходило гораздо веселее. Я чувствовала себя замерзшим странником, который подглядывает в окно за семейными сборищами, но ничего не могла поделать — мне слишком нравилось окунаться в эту атмосферу. Поэтому, если я не хотела опоздать, пора было вылезать из пижамы.

Единственное, чем хороша была комната Перси до моего появления — это содержимое шкафа. Молли покупала ей разную одежду, но все, что не подходило под цветовую гамму старой девы, даже нижнее белье, аккуратно складывалось на верхние полки.

Платья, мантии и юбки висели по тому же принципу. Сначала школьная форма, потом все черное, после — коричневое и серое. Справа я нашла два чехла с зеленым и черным вечерними платьями, длинными и старомодными, и понадеялась, что мне не выпадет повод надеть одно из них.

Я выделила один вечер и поменяла некоторые вещи местами. Отвратительные юбки и кофточки бабушкиного покроя отправились на верхние полки. Их места заняли несколько пар дешевых джинсов, которые сидели на мне не так кошмарно, как могли бы, и это было очень мило с их стороны; синие, зеленые и красные футболки и рубашки из, судя по этикеткам, одного и того же маггловского супермаркета и связанные Молли свитера с буквой «П» на груди. Из Перси не получится стильная леди, и я не планирую тратить на это деньги, но по крайней мере она выглядит лучше в одежде, которая хоть немного ей подходит.

Нечто большое на кухонном столе, обернутое в подарочную бумагу, ввело меня в ступор. Я сделала календарь и отметила на нем все даты, которые нашла в дневнике, чтобы не облажаться с днями рождения, но, судя по всему, какой-то точно пропустила. Надеюсь, это не день рождения кого-то из родителей, потому что всем младшим достаточно подарить по галеону.

Как оказалось, единственным днем рождения, который я не отметила, был мой. Потому что Перси не писала о нем ни разу, и он вылетел у меня из головы. Свои дни рождения я не очень любила, возможно, Перси тоже. Что ж, в этом мы с ней были похожи.

— Поздравляю, милая.

Это был первый раз с момента моего попадания, когда Молли позволила себе меня обнять. Перси была той еще недотрогой, поэтому приступы родительской любви позволялись только по праздникам.

Ее объятия были мамиными объятиями.

Моя мама постоянно звала меня «дорогая». Когда я была маленькой, то думала, что она так устает на работе, что забывает, как меня зовут.

Я успела вытереть навернувшиеся слезы до того, как Рон спустился, перепрыгнув последние три ступеньки, и первым сел за стол. Кухня наполнилась мгновенно, потому что остальные не заставили себя ждать. Выслушав скомканные поздравления от младших, я потянулась к подозрительно шуршащему подарку, про себя отметив маленькие дырочки в разных местах.

Обертка снялась легко, будто кто-то переживал за сохранность содержимого, когда заворачивал подарок, и, как оказалось, было за что.

Моя семья все-таки подарила мне филина. И, судя по покрасневшим ушам Рона, он либо вложился, либо как-то повлиял на это решение, маленький засранец.

О том, что я подарила ему палочку, все узнали на следующий день. Кота в мешке не утаишь, особенно если о нем знает некто маленький, милый и очень болтливый. Ни Молли, ни Артур ничего мне не сказали и, как оказалось, решили вернуть потраченное сторицей.

Филин был крупным, темно-серым, и сидел на своем насесте с таким видом, будто чертоги были для него недостаточно царскими. Он выглядел… дорогим, и я всерьез побеспокоилась о том, насколько это ударило по карману. Но если я начну говорить об этом, то испорчу людям праздник.

— Какой красавец, — с улыбкой сказала я, и мне даже не пришлось кривить душой. — Спасибо.

Похоже, со стороны Перси это была высшая похвала, потому что родители, напрягшиеся в ожидании реакции, мгновенно расслабились и заулыбались.

— Мы выбирали такого, который любит летать на далекие расстояния, — как бы между прочим проронил Артур. Похоже, маленькая болтунья или маленький болтун помнили в том числе и о том, сколько сиклей я потратила на пересылку писем братьям.

Что ж, теперь, надеюсь, мы все сможем на этом сэкономить.

Филином книжного Перси был Гермес, но это уже другая история, которую мы не будем рассказывать.

Поэтому, пожалуй,

здравствуй, Аид.

* * *

День рождения с бутылкой винишка и любимыми фильмами и день рождения в кругу семьи оказались, в чем я не сомневалась, двумя большими разницами. Во-первых, еда. Способность Молли Уизли делать потрясающие вещи из простых продуктов была достойна новых мифов и легенд. Половина гигантского красно-золотого торта с гербом Гриффиндора исчезла через несколько минут, после того как появилась на столе после сытного ужина, и никто из нас не собирался останавливаться.

Во-вторых, лишние килограммы Перси были бы только к лицу, и я могла есть как не в себя. Хотя, учитывая, что за месяц сидячей жизни и плотных ужинов это тело так толком и не поправилась, ходить мне щепкой до конца дней своих.

В-третьих, атмосфера. Дома было шумно с самого утра, потому что никто из детей не расходился по комнатам. Близнецы путались у Молли под ногами до тех пор, пока она не заставила их помогать с обедом, Джинни и Рон играли в шахматы и о чем-то спорили. Они были ближе всех друг к другу по возрасту, поэтому не воспринимали друг друга как старший и младшая и вели себя как равные.

Модель поведения близнецов наложила определенный отпечаток на все отношения в семье.

Все были внимательны — до той степени, до которой это возможно, когда рядом вот-вот сдетонируют две маленькие зловредные бомбы — и отмечали про себя каждое услышанное слово или увиденное действие. Вся семья мгновенно подстраивалась под перепады настроения Молли, под редкие, но основательные истерики Джинни, под приступы неуверенности в себе у Рона. И, конечно же, на подсознательном уровне почти моментально приходило осознание: Фред и Джордж слишком долго сидели тихо, поэтому сейчас кому-то достанется.

Я поняла, откуда у книжного Рона столько обрывочных знаний: он ловил все мало-мальски важные разговоры за столом и в гостиной. Артур рассказывал о работе в Министерстве, Молли иногда вспоминала истории из Хогвартса, близнецы, пользуясь моментом и заставая отца в хорошем настроении (правда, еще ни разу не видела его в плохом), осторожно расспрашивали его на тему будущих изобретений.

Атмосфера была особенной, удивительной, очень теплой. Неудивительно, что книжный Гарри так легко в нее влился. Даже мне, учитывая натянутые отношения семьи и Перси, было легко. Изменения в характере приходилось вводить постепенно, чтобы их можно было списать на взросление. Судя по тому, что после ужина Молли тихонько вручила мне потрепанную книжку с полезными уходовыми чарами, это сработало.

Я углубилась в раздел по уходу за волосами сразу же, как только оказалась в комнате. Даже если мои кудряшки не оставляли простора для фантазий, не позволю, чтобы в адрес Грейнджер хоть раз прозвучало слово «лохматая». Над остальными аспектами, которые будут основываться на характере, ей придется работать самой, но некоторым вещам ее можно будет научить с самого начала.

Как накладывать волшебный мейк-ап, книжка не учила. Учила только тому, что делать с потрескавшейся от холода кожей, как сводить прыщи и, о боже, как облегчить себе выживание в месячные.

Отдельная глава посвящалась зельям, которые шли по градации от самых простых, на уровне первого-второго курса, до истинно зубодробительных и обещающих совсем немыслимые результаты, вроде увеличения длины волос на два фута за ночь или их удаления на три-четыре месяца.

Тот факт, что в волшебном мире была волшебная депиляция, порадовал меня до звездочек перед глазами, несмотря на то, что приготовление зелья расписывалось на три страницы. Я представляла, как получаю «превосходно» за СОВ по зельям, попадаю в продвинутую группу к профессору Снейпу, а потом месяцами не думаю о том, что растет гораздо быстрее, чем хотелось бы. То, что сейчас я была далека даже от «удовлетворительно», очень мало меня волновало. Как и то, где я буду брать деньги на ингредиенты.

Но долго мечтать не было времени. Помимо проблемы с учебой, несостыковками с воспоминаниями и самоубийством Перси, с каждым днем все острее вставал вопрос о том, как я буду ориентироваться в Хогвартсе. На механическую память полагаться было нельзя, и мысли о Карте Мародеров посещали меня все чаще. О том, чтобы стащить ее у Фреда и Джорджа, не могло быть и речи. В их силах было превратить мою жизнь в ад, если это раскроется. Шантаж тоже был такой себе идеей, учитывая, что Идеальной Перси больше не было, а двадцатипятилетняя тетя-попаданка, взявшая в руки палочку меньше месяца назад, будет стопроцентно косячить первое время, пока не втянется. Как бы так не случилось, что компромата будет больше на меня.

Поэтому, Дормамму, я приду договариваться.

* * *

Отловить близнецов получилось только за три дня до окончания каникул. Мне удалось проскользнуть в комнату за ними после ужина, и теперь на меня, не мигая, выжидающе смотрели две пары одинаковых глаз.

Они очень грамотно разводили беспорядок в своей комнате и дальновидно прятали свои эксперименты, судя по всему, каждый раз, когда нужно было отсюда выйти. Сейчас эта была самая обычная комната двух буйных подростков, аляповатая, с вырвиглазными плакатами на стенах и большим гриффиндорским гербом на потолке. Этот аляповатый интерьер стопроцентно был создан для отвлечения внимания, и в тайниках можно было найти много чего интересного.

К этому моменту я начала замечать отличия. Один братец Фордж иногда, вероятно, когда происходил сбой телепатической синхронизации, бросал быстрый взгляд на другого, перед тем как что-нибудь сказать или как-то отреагировать. У каждого из них было свое место на кухне, и этот порядок не нарушался. Тот же братец Фордж, который нуждался в синхронизации, не любил морковку и прохладно относился к яичнице. Второму братцу Форджу чем-то не угодил картофель, и иногда хитрое выражение на его лице на пару секунд сменялось неподдельным страданием. Они так мастерски менялись тарелками за обедом и ужином, что я и не заметила бы, если бы Джинни не сказала об этом. Она их различала (что, конечно, бесило обоих), но не могла объяснить, как именно.

А я списывала все непонятные вещи на магию, мне можно, я из провинции и без высшего образования.

— Мы надеемся…

— …сестрица Персефона…

— …что ты не пришла…

— …читать нам лекции…

— …о правильном поведении.

Я поймала себя на мысли, что в полумраке красной комнаты два одинаковых человека, которые говорили друг за друга, выглядели слегка стремновато. Если Стивен Кинг в этом мире тоже написал «Сияние», то стоит сделать все возможное, чтобы братцы об этом не узнали. Вполне возможно, что в таком случае они откроют не магазинчик приколов, а комнату страха.

— Я знаю, что у вас есть карта замка, — начала я в лоб. — И подозреваю, что это не простая карта.

Воцарилось молчание, которым стоило пользоваться, пока они не придумали пару сотен способов, как закопать меня на заднем дворе.

— Я не знаю замок, — честно сказала я. Вряд ли у Перси было время лазить по нему, помимо привычных маршрутов. — Разрешаю вам шутить об этом до Рождества.

Шуток ожидаемо не последовало. Мне не приходилось общаться с детьми кроме того времени, когда я сама училась в школе, но тогда я не была склонна к анализу их поведения.

И к тому же у меня никогда не было близнецов среди знакомых. И я не читала о них ничего, кроме художественной литературы.

Карта была секретом Фреда и Джорджа на двоих. Одной из их маленьких общих тайн, в которую они не собирались никого посвящать до тех пор, пока не созрели. А потом пришла я и вторглась в глубоко личное пространство.

— Я не хочу забирать ее насовсем и не собираюсь никому о ней рассказывать, — продолжила я, надеясь, что уже не слишком поздно, и эти две и так едва открытые двери не захлопнулись передо мной насовсем. — Она нужна мне на первую неделю и потом — для патрулирования.

Атмосфера немного смягчилась. В духе Перси была бы лекция о нарушении правил и угроза сдать карту Молли, которую не радовали многочисленные письма от декана о шалостях.

Да, отношения Перси с семьей — непаханое поле.

Ненавижу садово-огородные работы.

— Как насчет копий конспектов за третий курс и дополнительного набора ингредиентов для зелий? — выложила я свой главный козырь. И то, и другое уже лежало на столе в моей комнате, чтобы не затягивать решение сделки, если она состоится. Копировальное заклинание — основа библии всех попаданцев, я не могла не обратить на него внимание. Кроме того, оно было первым из «факультативных» заклинаний Перси, которые у меня получились, вот насколько я не хотела выглядеть неудачницей на фоне тех, о ком читала.

За аптечным заказом слетал Аид, который отказывался залезать в клетку с того момента, как я выпустила его, и с независимым видом восседал на спинке моей кровати каждый раз, когда возвращался с охоты. Ему было скучно без дела, поэтому с каждым днем у меня уменьшались сомнения в том, стоит ли посылать его с письмами Биллу.

Судя по тому, что свернутый пергамент был сунут мне в руки уже через минуту (на полу, и так заваленном одеждой, оказалось еще и содержимое общего сундука), нужно было начинать с плюшек, а потом говорить, чего я хочу.

— Мама прибьет меня, если узнает, — предупредила я после того, как метнулась в свою комнату за оплатой. — Учтите, это означает, что вы останетесь без конспектов за пятый курс.

— Только потому, что мы…

— …впервые в жизни…

— …слышим шутку от Персефоны Уизли…

— …мы расскажем…

— …как пользоваться картой.

Ага, то есть до этого момента они ничего делать не собирались и хотели посмотреть на мои мучения. Я запомню.

Оказавшись в своей комнате и несколько раз проверив, закрыла ли дверь, я разложила карту на столе и с трепетом провела пальцами по растрепанным краям, не слушая внутреннего топографического кретина, который напоминал, что год назад я заблудилась в собственном районе, в котором жила всю жизнь.

Что ж.

Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.