Раздражение (гет)

Приземлились они в огромном холле, выложенном черно-белыми плитами. Несмотря на размер комнаты, окна было только два — узких в пол. Солнце почти не проникало, однако, хоть и пыльную, но роскошную обстановку разглядеть было нетрудно.

Яксли молча тащит Гермиону по лестнице на третий этаж и вталкивает в одну из комнат. Девушка зажмуривает глаза от неожиданно яркого солнечного света, льющегося из окна…с решеткой. Почувствовав, что ее руку больше никто не держит, она даже подошла ближе к окну, за которым перед ней тут же открылся прекрасный и, одновременно, весьма пугающий пейзаж: высоченная крутая скала, на которой, видимо, стоял этот дом и обрыв, дно которого было невозможно разглядеть с такой высоты.

— Да-да, можешь попытать счастья и попробовать сбежать, — услышала она за своей спиной скептичный и одновременно безумно уставший голос.

— Я поняла вас, Яксли, буду вести себя прилично, — Грейнджер попыталась миролюбиво улыбнуться, но, видимо, не произвела этим на зрелого пожирателя совершенно никакого впечатления.

— Конечно, будете, как только отдадите мне вашу палочку.

— Она у Темного Лорда.

— А если я проверю? — Яксли гадко ухмыльнулся и двинулся ей навстречу, а Грейнджер дрожала от ужаса и искренне надеялась, что он имеет в виду только обыск. — Подними руки

Яксли медленно провел руками вдоль ее тела, задерживаясь на определенных выпуклостях и одаривая ее сальной улыбкой. Закончив, он сделал озабоченный вид и театрально стукнул себя ладонью по лбу.

— Как я мог забыть, у меня же есть прибор, чувствительный к любому магическому артефакту! — он достал из внутреннего кармана мантии нечто, похожее на огромную шестеренку для механических часов и стал водить ей вдоль тела девушки. Удостоверившись, что с ней действительно никаких артефактов нет, он удовлетворенно вздохнул, развернулся на каблуках и направился к выходу. Щелкнул замок, а потом заскрипела и магия, прочно закрывшая ее от любого постороннего вмешательства.

Волнение накатывало. Паника скреблась в животе, как дикая кошка. Гермиона быстро и беспорядочно перемещалась по комнате, не в силах совладать с ужасом, наполняющим ее. Остатки оборотного зелья она опрокинула в себя в министерском туалете, пока все со страхом ждали лорда. Однако зелья было совсем чуть-чуть, у нее было от силы полтора часа. Разоблачение было вопросом времени. Уж тогда-то Волдеморт отыграется на ней за все: начнет с ее происхождения, а закончит срывом планов по поимке Поттера. Дипломатичной беседы, не переходящей на личности больше не получится. А может и вообще он не станет тратить на нее свое драгоценное время. Легиллеменс в лоб, а затем и аваду.

В панике Грейнджер провела больше часа, так ничего дельного и не придумав. От этого накатило уже знакомое раздражение на себя, только к нему впервые за всю жизнь прибавилось раздражение и на собственное происхождение. Будь она чистокровной, повалялась бы в его ногах, попросилась к нему на службу, поклялась в верности, да все, что угодно, лишь бы получить, хоть призрачный шанс свободы. Потом бы уже разбиралась, что с этим делать. Но в ее ситуации выхода она не видела. Политика лорда, направленная на истребление таких, как она, не предполагала выхода. И снова бешенство. Грейнджер считала себя выше и умнее всех ее чистокровных сверстников и даже допускала мысль о превосходстве над некоторыми взрослыми магами. Однако, сейчас, судя по накатывающей истерике, она ощущала себя Лавандой Браун. До чего же противно!

Заскрипела магия, потом и несмазанные петли двери. В комнате появился Темный Лорд.

— Ваша злоба просачивалась даже сквозь магический щит, — он недоуменно покачал головой, разглядывая седовласую женщину, одетую в дорогую министерскую мантию, традиционную для магического сообщества длинную юбку-солнце и изящные туфли на коротенькой шпильке. Вокруг нее пылал ореол раздражения, а в животе все так же сворачивался клубком страх, только значительно меньше выраженный, чем всего пару часов назад.

Грейнджер от неожиданности вздрогнула и решила, что разозлить этого «нестабильного» всегда успеет, а вот вернуть ему самообладание будет ой как непросто в ее-то ситуации. Пока лорд миролюбив и еще всего не знает, она будет сохранять дипломатичность, все лучше, чем сдохнуть.

— Мой лорд, — она поклонилась

— Так вы мне расскажете, на что же так злитесь? — он вальяжно уселся в кресло, подавая знак, что девушка может занять место напротив.

— Вы даже не рассматриваете вариант, что я могу быть зла на вас? — Грейнджер знала, что тянуть время бессмысленно, за ним не заржавеет и круциатусом поторопить, но, что отвечать, не знала.

— Эмоции, направленные на себя, любой опытный волшебник без труда различит. Вам ли этого не знать в столь зрелом возрасте? Ах да, как я мог забыть?! Настоящая миссис Хмелкирк сейчас в Мунго под весьма сильными и грамотно наложенными сонными чарами, как и еще двое сотрудников министерства.

Настроение у него начинало портиться, и Гермиона решила, что лучше всего сделать то, что он хочет. В данном случае — ответить правду на его предыдущий вопрос. В конце концов, кто еще мог похвастаться, что его личным предсмертным психоаналитиком был сам Лорд Волдеморт.

— Я зла на себя. Я привыкла к своему интеллектуальному превосходству над окружающими и для меня весьма нетипична ситуация, когда я искренне не знаю, что делать!

Ну вот, теперь лорд заливисто хохотал, смех его отдавал металлом, что было жутко, но, тем не менее, Грейнджер была уверена, что ее прямое и излишне наивное высказывание действительно повеселило этого маньяка.

— Весьма самоуверенно, моя дорогая, — просмеявшись, сказал он.

— Чтобы обрести эту самоуверенность, я много работала, в отличие от остальных, и вскоре мои способности были признаны компетентными лицами, — судя по снисходительной усмешке лорда, это ее высказывание звучало не менее наивно.

— Я встречал немало высокомерных и амбициозных выскочек. Завышенное самомнение — это еще не все.

Ну почему, почему при нервном напряжении она вечно ведет себя как полная идиотка?! Вот и сейчас ехидно хмыкнула на его замечание, явно намекая, у кого тут действительно проблемы с завышенной самооценкой. Не стоило.

В следующую секунду она уже валяется на полу, царапая обивку кресла и корчась от дикой боли, но тут к этим чувствам примешалось ещё одно чувство — тошнота, затем начало тянуть кожу и мышцы. Только не сейчас! Разумеется, меняющееся после окончания действия оборотки тело Гермионы не внимало ее мольбам.

— Грязнокровая подружка Поттера?! — она действительно смогла удивить Волдеморта, он даже круцио остановил.

Ее самооценка взлетела на пару дюймов, вот только ярость на лице ее мучителя вернула ее с небес на землю. Он присел перед ней на корточки, схватил за волосы на макушке и приподнял над полом, всматриваясь в глаза.

— Знаешь, Легиллеменс…не чтение поверхностных мыслей и эмоций, а именно полное погружение в человеческий разум, весьма энергозатратно и будет болезненным для нас обоих. Есть еще пытки, но вы, гриффиндорцы, весьма настырные и так просто не сдаетесь.

Он скептически осмотрел ее изнеможенный вид, усадил в кресло, снисходительно качая головой на ее попытки закрыть длинной юбкой колени. После, все еще сидя на корточках перед ее креслом, будто издеваясь, коснулся лодыжки, продвигаясь рукой все выше под юбкой, медленно обвел указательным пальцем колено, а потом, касаясь лишь кончиками пальцев, двинулся вверх по бедру. Все это время он следил за ее реакцией, а она не отрывала взгляда от его глаз, ведь море психологической литературы в ее комнате дома заверяло, что именно в глазах можно искать ответы на многие вопросы. Взгляд ее был настороженным, и она явно прикидывала, как минимум, три варианта развития событий, это лорд понял сразу. Зато не понял другого: зачем он вообще полез ей под юбку? Посмотреть на реакцию? А дальше что? Как ни в чем не бывало, он выдернул руку, встал и, расхаживая по комнате, продолжил «светскую беседу».

— Все это значит лишь то, что я потрачу впустую свое личное время. Давай сразу к делу? И без глупостей, если ты лжешь, я узнаю. Итак, чем занят Поттер?

— Скрывается от вас.

— Круцио! — Гермиона успела лишь коротко вскрикнуть, как действие заклинания кончилось.

— За что? Я же не врала! — возмутилась гриффиндорка, хотя чувствовала, что за непочтительный тон тоже отхватит.

— Я же сказал, не трать мое время впустую, говоря очевидное! — яростно шипел лорд, а потом для профилактики бросил в нее еще один круциатус, подержал секунд десять и выжидающе посмотрел на нее.

— Я вас поняла, мой лорд. Вы не любите лирических отступлений и прочего, однако, позвольте задать мне всего один вопрос, ответ на который, возможно, заставит меня сотрудничать с вами более продуктивно.

— Сотрудничать? О каком сотрудничестве может идти речь? Ты безродная магглокровка, которая ничем не может быть полезна! Ничтожная ошибка природы.

Грейнджер честно едва сдержалась. Она даже рот открыла, чтобы напомнить ему о грехах его матери, а следственно и его происхождении. Ее верный друг рационализм с лязгом захлопнул ее челюсть. Волдеморт проверял ее. Всем его слугам было известно о его происхождении. Магическое сообщество невелико, такого шила в мешке не утаишь. Однако никто из его приспешников не посмел бы ему этого сказать, если желал благополучной жизни, ну и, в принципе, хотел жить. Грейнджер тоже хотела и готова была на все, чтобы убедить его в своей нужности. Но что-то, все-таки, нужно было ответить. В голове было пусто. Лишь одна единственная мысль билась, она была не для лорда, но другой не было.

— Вы не можете так думать. Уверена, что такая мысль слишком примитивна для вашего глубокого ума, — лорд заинтересованно поднял брови, но взгляд все еще излучал глумление, — Магическое сообщество с длинной родословной не могло взяться из воздуха. Все маги — выходцы из обычных людей. Во все времена то тут, то там рождались избранные: одаренные сильнейшие маги, шаманы, которые становились родоначальниками именитых семейств. И не говорите, что вы об этом никогда не думали?!

Последнее высказывание лорд, видимо, расценил, как непочтительное, снова одарив круциатусом, что облизывал языками пламени все ее тело.

— Не все магглорожденные — избранные. Это звание нужно еще заслужить, а потом вновь и вновь неустанно доказывать окружающим.

Мельком он взглянул на свое левое предплечье — змея шевелилась, а значит, его вызывали. Комнату он покинул, даже не взглянув на Гермиону.