Бетти Снейп и Чужая Душа  (джен)

2014

— Случилось что? Видок у тебя не очень.

Бетти сидела на лавочке под раскидистой акацией, скрываясь от палящей жары. Запах пыли и нагретого асфальта действовал, как успокоительное: она уже вполне могла держать себя в руках, но, судя по озадаченному лицу Мэйсона, заблаговременным умыванием в пришкольном фонтанчике следы недавней истерики скрыть не удалось.

— Да ничего особенного, — Бетти чуть слышно шмыгнула носом. — Это из-за папы.

Она вытянула ноги, сосредоточенно разглядывая носки потёртых кед. Зря она вызвонила Мэйсона раньше времени: меньше всего ей сейчас хотелось с кем-то откровенничать, тем более с малознакомым мальчишкой.

— А что с ним не так?

— Да с ним-то как раз всё в порядке, — невесело хмыкнула Бетти. — Мы поругались.

В ответ Мэйсон задумчиво промычал что-то невнятное, пытаясь примерно оценить масштабы трагедии и спустя полминуты молчания, осторожно уточнил:

— И что, сильно поругались? Накричал?

— Нет. Он никогда не кричит.

— А что тогда?

Бетти вздохнула и устало потёрла затылок.

— Знаешь, он может такого наговорить, что лучше бы кричал.

— Он тебя хотя бы не бьёт?

Бетти тряхнула головой. Судя по обеспокоенному взгляду и нахмуренному лбу, Мэйсон был абсолютно серьёзен.

— Нет, не бьёт. С чего такие выводы?

Бетти не лукавила: каким бы тяжким не был проступок, отец ни разу в жизни не поднял на неё руку. Сказать он мог какую угодно мерзость, совершенно не считаясь с её чувствами, но такого, чтобы ударить — этого не было никогда.

— Не знаю, мой иногда может, — небрежно бросил Мэйсон, но, спохватившись, добавил: — Только за дело, конечно. Несильно.

Бетти вздёрнула подбородок. Она, разумеется, знала, что в некоторых семьях детей воспитывали преимущественно побоями, но услышать об этом из первых уст было дикостью.

— Нет. У нас такого нет.

— Это хорошо, — безрадостно произнёс Мэйсон, отмахиваясь от назойливой мухи. — Тебя не лупят, потому что ты не мальчишка. С нами сложнее справиться. Мама говорит, что в воспитании сына требуется твёрдая мужская рука, что я должен уметь отвечать за поступки, если хочу вырасти мужчиной, и тому подобное. И папа с ней согласен.

— Бить детей плохо, неважно, мальчик это или девочка.

Бетти при всём желании не смогла представить ситуацию, в которой мама агитировала отца бы её отлупить, а тот с ней охотно соглашался. Мэйсон страдальчески взглянул на подругу из-под опущенных ресниц, жалея, что вообще затеял этот разговор.

— Давай не будем, ладно? Я же говорю, такое пару раз было всего, а вообще, папа хороший. Правда в последнее время часто на работе пропадает, поэтому мы реже видимся.

— Да, мой тоже много работает, — Бетти понимающе кивнула. — А мама твоя как на это реагирует?

— Да никак, — пожал плечами Мэйсон. — Ей, кажется, всё равно. Сидит дома целыми днями на каких-то форумах и рада, что он ей не мешает. Но это не так уж плохо, наверное. Хоть не ругаются.

— Мои постоянно ругаются так, что стены гудят. Но я думаю это потому, что они друг за друга переживают.

— Значит, и сегодня отец на тебя накричал из-за того, что переживает?

Голос Мэйсона уже звучал раздражённо: их разговор перерос в какое-то соревнование за звание лучших родителей.

— Характер у него такой, — сардонически ответила Бетти, поминая оправдания мамы. — В общем, забудь.

Она выпрямилась и сделала всего шаг по направлению к школе, как вдруг горизонт вокруг поплыл, а небо показалось огромным вращающимся куполом. Бетти покачнулась, едва удержавшись на ногах; Мэйсон, оказавшийся рядом, вовремя подхватил её под локоть.

— Ты чего? — взволнованно спросил он, заглядывая в позеленевшее лицо подруги.

— Все нормально, просто не выспалась, — буркнула Бетти, смущённо высвобождая руку. — Пошли, а то опоздаем.

1998

— Гермиона!

Она споткнулась от неожиданности, чуть не разроняв свитки, попутно оттоптав полы неказистого дорожного плаща, который ей великодушно одолжил Рон. Плащ был велик и постоянно сползал с плеч, а влажный от дождя капюшон закрывал почти весь обзор, поэтому в приближающемся рыжем пятне Гермиона не сразу опознала Перси Уизли. Сняв капюшон и заправив волосы за уши, она шагнула на ступеньку вниз.

— Здравствуй, Перси. Что ты тут делаешь?

— Да вот, — поравнявшись с ней, он помахал аккуратным белым конвертом, скрепленным сургучной печатью, — несу Снейпу очередное письмо. Не знаю, зачем мы продолжаем их слать, он всё равно ни на одно так и не ответил.

— Письмо? — Гермиона с интересом взглянула на витиеватую надпись «Постановление», выведенную над гербом Министерства Магии. — Для Снейпа?

Перси важно кивнул, наслаждаясь причастностью к столь важным делам Министерства.

— Да, судебное. Сама понимаешь: каким бы героем его не выставляли, он всё-таки убийца и отвечать будет по всей строгости закона.

Гениальная мысль пришла в голову так быстро, что Гермиона даже испугалась. Она шла к Снейпу как на плаху — теперь же могла вооружиться отличным поводом для визита.

— Я как раз к нему, — заискивающе сообщила она. — Могу передать.

— Нет, — серьёзно произнёс Перси. — это важная бумага. Видишь, сколько их тут?

Он хлопнул по сумке; она была доверху заполнена одинаковыми конвертами

— Ты что, мне не доверяешь? — с укором спросила Гермиона, поплотнее обхватывая свою кипу свитков.

— После войны под подозрением ходит каждый второй, я должен быть уверен, что все письма достигнут адресата.

— Не думаю, что Снейп будет в восторге, если мы заявимся вдвоём.

Перси смерил её задумчивым взглядом: его не прельщала перспектива очередной, полной нелестных эпитетов и циничных комментариев, встречи с бывшим преподавателем. Потому, Гермиона ничуть не удивилась, когда после секундного колебания, Перси протянул ей вожделенную бумагу, тоскливо взглянув на битком набитую сумку.

— Хорошо. Только, пожалуйста, не забудь! Это уже третье, больше Визенгамот ничего ему отправлять не будет. А мне ещё отчитываться.

— Конечно, Перси, — пообещала Гермиона, добавляя к своей ноше ещё и конверт, кое-как запихнув его между самыми внушительными из свитков, — вручу сразу же, как зайду.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Перси; как бы ни любил он свою работу, роль почтальона для обвиняемых его не прельщала. — Увидимся в Норе!

Гермиона кивнула и, едва дождавшись, когда Перси скроется в вестибюле, вприпрыжку побежала за ближайший угол. Осторожно сгрузив на стоящую рядом кушетку свои драгоценные свитки и сложенный вчетверо плащ, она взяла в руки конверт и опасливо посмотрела по сторонам.

Она представляла лицо Снейпа, узнай он, что его корреспонденцию кто-то вскрыл. Как понимала и то, что читать чужие письма в принципе некрасиво. С другой стороны, сам Снейп даже под страхом смерти не стал бы посвящать её в ход дела, а ведь она имела полное право знать и быть уверенной, что ему не грозит Азкабан или ещё что похуже, ведь по словам Перси, дело было серьёзным. Успокоив себя таким образом, Гермиона вздохнула и одним быстрым движением вскрыла печать, отрезая себе все пути к отступлению.

Под заголовком, выведенным золотистыми буквами, мелким печатным шрифтом было написано:

«Подследственный №439,

Северус Тобиас Снейп

Повторно информируем вас, что по истечению срока пребывания в Больнице Святого Мунго (далее — БСМ), вы обязаны будете явиться в Министерство Магии для последующих судебных разбирательств. Настоятельно рекомендуем утвердить свидетелей защиты в половинный срок от предусмотренного содержанием в БСМ и прислать перечень в обратном письме. В противном случае, Визенгамот будет вынужден ссылаться исключительно на показания стороны обвинения, таким образом, приговор будет вынесен без учёта смягчающих обстоятельств и иных факторов, полностью или частично опровергающих вашу причастность к делу по предъявляемым обвинениям.

Главный секретарь собрания Визенгамота.

Сэр Освальд Ривз».

Запихав дрожащими пальцами свиток обратно в конверт, Гермиона быстро зашагала по коридору, чувствуя, как колотится сердце. Снейп до сих пор не позаботился о собственной защите и не ответил ни на одно из уведомлений. Гермиона не переставала удивляться: оказавшись одной ногой на том свете, он словно искушал судьбу, подвергая себя всё большим испытаниям.

И как теперь сказать ему о том, что она бессовестно вскрыла письмо и прочитала его до последней строчки?

— К нему нельзя.

Гермиона с недоумением подняла глаза и поняла, что уже стоит возле нужной двери, а перед ней, перекрывая путь, возвышается седовласый целитель: тот самый, который проводил операцию в ночь окончания войны.

Она в очередной раз поразилась, как сильно этот волшебник был похож на Дамблдора — и в то же время ни капли его не напоминал. В нём не было ни грамма той спокойной, мягкой величественности, которую излучала персона бывшего директора. Специфика работы с отравленными, проклятыми и прочими безнадежными, оставила неизгладимый отпечаток на его вечно хмурой физиономии и резкой, неприветливой манере общения.

— Северус Снейп отныне не принимает посетителей, — растягивая слова, более подробно повторил целитель, будто Гермиона была тугоухой. — К нему и так слишком часто стали захаживать министерские работники, бывшие ученики и прочие нежеланные гости.

— Я по важному делу.

— Вы, насколько мне известно, всё-таки последовали моему совету и решили податься в целители?

Гермиона прищурилась.

— Верно, но какое это имеет значение?

Действительно, слова целителя сильно повлияли на неё в ту ночь, и Гермиона, до войны мечтавшая связать жизнь с политикой, рискнула подать документы в институт дополнительного образования при Мунго. Гарри встретил её решение с уважением, а вот Рон скуксился: колдомедицина, по его мнению, была очень тяжёлой и неблагодарной сферой деятельности.

— В таком случае, вам должно быть известно, что нет ничего эффективнее для скорейшего выздоровления, чем полный покой и отсутствие, — целитель смерил Гермиону таким взглядом, будто она была не человеком, а назойливым насекомым, — раздражителей.

И, взметнув седой гривой, он скрылся в палате, оставив Гермиону стоять со сжатым в вытянутой руке конвертом.

— Но у меня письмо! — отчаянно выкрикнула она в закрывающуюся дверь, взмахнув бумагой; от резкого жеста зажатые под мышкой свитки выскользнули и предательски посыпались на пол. Стиснув зубы, Гермиона присела на корточки и принялась собирать свои ценные записи. Она знала, что Снейп не хочет её видеть, но информация, полученная от Слизнорта, была действительно стоящей, а письмо и вовсе казалось Гермионе настоящим потрясением.

— Входите. У вас десять минут.

Занятая сбором свитков и досадными мыслями, Гермиона и не заметила, как дверь палаты чуть приоткрылась. Она застыла в неловкой позе, сидя на корточках с широко расставленными ногами; окружённый резкими морщинами голубой глаз сердито смотрел на неё сверху вниз.

— Чего застыли? Проходите быстрей.

Неловко крякнув от напряжения, Гермиона суетливо похватала свитки и проскользнула в палату вслед за целителем. Внутри было холодно; Снейп сидел на кровати, укрытый тонким больничным пледом практически до самого подбородка. Его правая рука покоилась на животе; левая же лежала рядом и еле заметно подрагивала, словно через неё проходили слабые разряды тока. На узкой прикроватной тумбочке ютились алюминиевая кружка, сложенная вдвое газета и аляповатая тарелка, доверху наполненная нетронутой сероватой субстанцией. Гермиона с сожалением вспомнила корзинку с едой, которую привет-ведьма не разрешила пронести внутрь.

— Наивно было полагать, что вы сдержите данное слово и больше сюда не заявитесь, — тихий голос Снейпа эхом отразился от стен полупустой палаты, придавая ему зловещие нотки. Дверь за спиной хлопнула: целитель покинул палату, оставив их наедине.

— Я принесла вам поесть, но у меня всё забрали, — виновато произнесла Гермиона, упорно возвращаясь взглядом к покалеченной руке. — Сказали, что вам нельзя принимать твёрдую пищу.

— Очень мило с вашей стороны, — голос Снейпа был сух, как пустыня.

— Ваша рука, — не сдержавшись, ляпнула Гермиона, и, увидев ироничное ожидание, отразившееся на исхудавшем лице профессора, добавила: — она шевелится.

— Поразительная наблюдательность, мисс Грейнджер. Она действительно, как вы выразились, «шевелится», но на данный момент это не приносит мне ничего, кроме лишних неудобств.

— Но это значит, что вам лучше?

— Это не значит ровным счётом ничего. — отрезал Снейп. — Давайте сюда письмо.

Гермиона осторожно сгрузила свитки на пустующую койку и протянула конверт.

— Разумеется, вы его прочитали, — взглянув на взломанную печать, лаконично бросил Снейп.

— Да. Простите, сэр.

— О, не берите в голову, — почти ласково прошелестел Снейп, но Гермионе показалось, что от его реплики яркое солнце за окном зашло за внезапно сгустившиеся тучи. — Как я понимаю, вам его доверил пустоголовый Перси Уизли. Забавно, но среди них он считается настоящим светилом. Как по мне, он так такой же идиот, как и остальные. Кажется, когда Вселенная допускает взаимодействие двух гриффиндорцев, в естественном ходе вещей что-то неминуемо рушится.

Снейп провёл пальцем здоровой руки по взломанной печати. Гермиона стояла, заложив руки за спину и повинно склонив голову, как нашкодившая студентка, пока не заметила заметила трость, сиротливо прислонённую к стене.

— Сэр, вы ходите?

— Даже не знаю, куда деваться от ваших поразительных умозаключений, — отозвался Снейп. — Так что же интересного вы вычитали в этом письме, мисс Грейнджер?

Сделав решительный вдох, Гермиона посмотрела ему прямо в глаза.

— То, что вы отказываетесь защищаться на суде.

Снейп театрально причмокнул губами:

— Скажем так, я предпочитаю оставаться в стороне от участия в этом процессе.

— Но это неправильно, сэр! — Гермиона осторожно присела на самый краешек кровати. — Вы подвергли себя такому риску ради нашей победы, оказались в шаге от смерти…

— Позвольте уточнить, мисс Грейнджер, — голос Снейпа был тих, а интонации больше подошли бы для светской беседы, но Гермионе отчего-то стало не по себе. — По вашему мнению, тот факт, что вы присутствовали в Визжащей Хижине во время нападения чёртовой змеи, а впоследствии, спасли — что весьма спорно — мою жизнь, даёт вам право распоряжаться ей и диктовать мне, что правильно, а что нет?

Снейп был крайне зол: гневом в его голосе можно было плавить свинец. Будь они в Хогвартсе, он бы точно сравнял зарвавшуюся девчонку с землёй, назначив пожизненные отработки в виде чистки флоббер-червей от потрохов, но сейчас он был слаб, болен и мог только бессильно сжимать кулак единственной здоровой руки, сверля Гермиону убийственным взглядом.

—Я считаю, что вы не должны быть осуждены несправедливо, — упрямо продолжила Гермиона. — То, что вы живы и находитесь здесь, уже говорит о том, что вы должны бороться.

— Сомневаюсь. Всем было бы гораздо проще, если бы вы тогда оставили меня издыхать на полу Визжащей Хижины.

— Я бы себя за это не простила.

— Надеюсь, вашей совести легче от того, что меня ждет поцелуй дементора. А если вы рассчитывали, что своими благородными речами разжалобите меня до такой степени, что я самоотверженно кинусь восстанавливать память вашим родителям — вы сильно просчитались.

Гермиона оскорблённо посмотрела в ожесточившееся лицо бывшего профессора, гадая, верит ли он сам в то, что говорит или просто хочет вывести её на эмоции.

— Зачем вы так? — с укором произнесла она. — Я действительно хочу помочь вам, сэр. Вы же сами сказали: я находилась в самом центре событий, а значит, могу выступить перед Визенгамотом, свидетельствуя в пользу вашей невиновности.

— Откуда вы знаете, что я действительно невиновен?

— Просто знаю.

— Просто знаете, — эхом отозвался Снейп. — Вам, как и вашему другу, достаточно «просто знать», чтобы делать однозначные выводы. Тяжело, должно быть, жить с таким даром.

— Что бы вы не говорили, вы доверились Гарри и оставили ему воспоминания. Даже это может кардинально повлиять на решение Визенгамота.

— Воспоминания, мисс Грейнджер, не могут использоваться в качестве доказательной базы. Видите ли, эта материя довольно легко поддается разного рода манипуляциям. Вам ли не знать.

Его отчаянные попытки спровоцировать обиду и выкурить тем самым Гермиону из палаты были более чем болезненными, а сарказм в голосе разверзся, выпуская океаны неприкрытой горечи.

— Если Визенгамот захочет сделать из меня козла отпущения — он это сделает, — подытожил Снейп, устало прикрывая глаза. — Оставьте меня в покое.

— Я знаю одно: без вас мы бы не выиграли войну.

— Да ничерта вы не знаете, Грейнджер! Вы понятия не имеете…

Снейп судорожно вздохнул, будто захлебнувшись, и застыл, замолчав на полуслове.

— Сэр?

— Убирайтесь, — придушенным шёпотом произнёс Снейп. — Живо.

Он мотнул головой, словно оглушенный, и сжал руку в кулак так, что побелели костяшки пальцев. Гермиона аккуратно дотронулась до него через одеяло — и он тут же отпрянул от неё, как от прокаженной, глядя в лицо диким, неосмысленным взглядом. Дверь позади громко хлопнула.

— Я ничего не…

— Чёрт вас дери, Грейнджер, выметайтесь отсюда! — подоспевший целитель грубо спихнул Гермиону с койки, занял её место и принялся выполнять над скрючившимся Снейпом какие-то сложные магические пассы. — И позовите кого-нибудь из коридора!

Ошарашенная, Гермиона лишь кивнула, в последний раз взглянула на корчащегося на подушках Снейпа и вихрем вылетела из палаты.

2014

Спустя бесконечно долгих полчаса, Гермиона всё-таки решилась заглянуть в гостиную. Северус лежал на диване с закрытыми глазами, и лишь его хриплое, тяжёлое дыхание свидетельствовало о том, что он по-прежнему в сознании. Заслышав тихие шаги жены, он хрипло и очень тихо произнёс:

— Воды.

Наспех набрав из крана воды и расплескав по пути половину его содержимого, Гермиона вернулась в гостиную. Северус, уже успевший принять вертикальное положение, протянул дрожащую руку, чтобы принять стакан, и она с ужасом заметила на его ладони кровавые разводы.

— Боже, — выдохнула Гермиона и осторожно осмотрела его руку: один из ногтей был сорван, на коже алели кровоточащие ранки-полумесяцы. Креслу тоже досталось: кожаные подлокотники были смяты и исполосованы глубокими следами от ногтей.

— По крайней мере, — резюмировал Северус, тяжело дыша — было не хуже, чем обычно.

Осушив стакан, он откинулся на спинку дивана, убирая со лба налипшие пряди и размазывая кровь по лицу.

— Как ты это терпишь?

— Будто у меня есть выбор.

— Ты не принимал зелье?

Северус одарил её многозначительным взглядом. Гермиона упрямо поджала губы.

— Допустим, ты не думаешь о себе. Но в следующий раз Бетти может быть дома. Снова изменишь ей память?

— Да. И в следующий раз, и в следующий за ним, — не глядя в её сторону, Северус осторожно встал. — А сейчас я иду в душ.

— Так больше продолжаться не может, — Гермиона, протестующе скрестив руки на груди, шла за ним по пятам до самой ванной. — Она задаёт вопросы, а я только отмахиваюсь и придумываю откровенно идиотские оправдания, которые с каждым годом звучат всё нелепее. Ей уже не пять, Северус, она вполне может сложить два и два.

Северус небрежно бросил в сторону насквозь промокшую рубашку и устало привалился к косяку. Машинально коснувшись огромного рваного шрама, пролегающего от скулы до плеча и нисходящего к изгибу ключиц, он тут же одёрнул руку, болезненно сморщившись.

— К сожалению, — прошипел он, — мне неизвестны маггловские болезни, придающие больному сходство со змеёй. Если ты знаешь, как объяснить это человеку, который в жизни не слышал о существовании магии, я с радостью выслушаю.

От иронии в его голосе скрипели зубы. Было подло поднимать этот вопрос в такой неподходящий момент, но будь Северус в лучшей форме, разговор бы закончился там же, где начался.

— Мы не можем всё так оставить, — настаивала Гермиона. — Она безропотно пьёт лекарства от болезни, которую мы от неё скрываем, мучается от приступов, причину которых не знает, и практически беспрекословно соблюдает все твои запреты…

— …и будучи такой же зацикленной, экспрессивной выскочкой, как и её мать, непременно попытается докопаться до самой сути, получив хоть ничтожный намёк на исключительность своего положения.

— Конечно, это будет непросто, — Гермионе потребовалась вся выдержка, накопленная годами, чтобы проглотить его шпильки, — но ты же не планируешь обманывать её вечно?

Северус ничего не ответил и подставил поврежденную руку под струю воды. Гермионе едва хватило терпения, чтобы дождаться ответа.

— Придёт время — и она обо всём узнает, — произнёс, наконец, он, не оборачиваясь.

— И когда же оно придёт?

— Когда это будет необходимо.

Он отвечал сдержанно и односложно. Гермиона понимала: ещё чуть-чуть — и он окончательно вскипит, но заставить себя остановиться вовремя она не смогла.

— А пока, в неудобные моменты, ты будешь просто подправлять ей воспоминания и делать вид, что ничего не случилось?

Она и сама поняла, что перегнула палку; Северус в два шага пересёк ванну и, широко расставив руки по обе стороны от дверного проёма, навис над ней, приблизив лицо почти вплотную.

— Помнится, когда-то и ты считала этот способ решения проблем самым действенным, не так ли?

И когда Гермиона, наконец, осознала смысл им сказанного, дверь уже захлопнулась прямо перед её носом.