Бетти Снейп и Чужая Душа  (джен)

2014

Гермиона подняла глаза, сдавив ладонями гудящие виски. Она и не заметила, как комната погрузилась во тьму, как щёлкнул выключатель торшера. Тошнотворно тёплый свет перегорающей лампочки освещал лишь низкий журнальный столик, скрывая в тени сидящего напротив мужа; в сгустившейся темноте было видно лишь его размытый силуэт и маленький огонёк тлеющей в пальцах сигареты.

— Ты обещал бросить.

Северус хмыкнул. Огонёк загорелся ярче.

— Жизнь вносит свои коррективы.

Гермиона выпрямилась и прочистила горло, будто стянутое тугим узлом.

— Так больше продолжаться не может.

Пальцы её сложенных на коленях рук неуёмно дрожали. Северус чуть склонился вперёд; теперь его лицо было отчетливо видно в лужице тусклого света. Красные пятна некрасивым узором расплылись по его лицу, но нетрезвым он уже не выглядел.

— Собираешься ей всё рассказать? — после минуты тягостного молчания, он вновь поднёс сигарету к губам.

— Да.

— Исключено.

— Я не стану с тобой препираться. Мы потеряем нашу дочь прежде, чем придём к общему знаменателю. Лгать и выкручиваться для меня — не естественное состояние, Северус.

— Это не имеет значения, — резко ответил он, — пока наша дочь в безопасности.

— Она не в безопасности. Она страдает — вот, что имеет значение.

— А ведь я считал тебя мудрой женщиной.

— Легко быть мудрой, когда тебе не оставляют выбора, — дрогнувшим голосом ответила Гермиона.

Северус ответил не сразу; с минуту он пристально вглядывался в измученное лицо жены, откинулся на спинку кресла, демонстративно закинул ногу на ногу и приглашающе махнул в сторону лестницы:

— Что же, вперёд. Не смею более препятствовать. Только не забудь отметить кружком в календаре день, когда ты сломала нашей дочери жизнь.

Гермиона, отвернувшись, закрыла рукой дрожащие губы — непрошеные слёзы тут же полились по щекам, даря свободу эмоциям, которые так долго не находили выхода.

— Я не знаю, что делать, Северус! — всхлипнула она сквозь подступающую истерику и скукожилась на диване, поджав поджав под себя ноги, словно маленький ребёнок. — Не знаю!

В ответ раздался лишь мягкий скрип кресла, и комната погрузилась в тишину. Гермиона беззвучно плакала, спрятав лицо в ладонях, задыхаясь и давясь собственными слезами, и всё никак не могла остановиться, чувствуя, как отчаяние и злость захлестывают с головой, как дрожат от бессилия руки, как сводит зубы от желания вывалить всё дочери как на духу, только бы не видеть больше осуждения и разочарования в её глазах. И лишь спустя несколько долгих минут, почувствовав рядом какое-то шевеление, она отняла руки от залитого слезами лица.

— Пей, — Северус опустился на пол возле дивана и с силой вложил ей в ладонь стакан с прозрачной жидкостью. — И возьми себя в руки. Твои истерики ни к чему не приведут.

— Скажи это останкам своего бокала, — прохрипела Гермиона, кивая в сторону темного пятна на стене и поблескивающих на полу осколков.

— Успокойся. И послушай меня.

Гермиона сделала глоток. На вкус это было не похоже ни на виски, ни на одно из известных ей успокаивающих зелий, но от растекшегося по телу тепла моментально стало легче. Она отставила бокал и приготовилась встать, но Северус настойчиво потянул её за руку, заставляя сесть обратно.

— Я был несдержан, — нехотя признал он. — Но даже я могу потерять контроль, когда мои наставления и попытки оградить от опасности настойчиво игнорируются изо дня в день.

— Невозможно оградить её от всего. Ты сам это прекрасно знаешь.

— Но рассказав ей всё сейчас, ты сделаешь ситуацию в разы хуже.

— Я понимаю, — с отчаянием в голосе простонала она, — не надо разговаривать со мной как с умалишенной, Северус.

— Твои попытки саботажа наталкивают меня на определённые мысли.

— Я её мать, — с вызовом произнесла Гермиона, встречаясь с мужем взглядом, — и я не могу смотреть на то, во что мы её превращаем: в изолированного, отчуждённого…

— А я её отец, — перебил Северус, — и я как никто другой знаю, что такое отчужденность и изоляция. Формирование привязанностей вообще не ведёт ни чему хорошему, а одиночество, учитывая её положение…

— Перестань проецировать свой личный опыт на неё!

Северус вмиг сошёл с лица. Гермионе показалось, что за один короткий миг он постарел на добрый десяток лет.

— Где мы по-твоему были сейчас, если бы я не проецировал на неё свой личный опыт? — полным ледяной злобы спросил он, медленно поднимаясь с пола.

— Хватит, — тихо всхлипнула Гермиона, безвольно мотая поникшей головой, — пожалуйста, Северус. Мне тяжело это принять. Я не могу это принять. Когда всё это закончится? Сколько ещё ждать?

— Столько, сколько потребуется, — твёрдо ответил он, глядя на неё сверху вниз, — если не хочешь, чтобы в жизни нашей дочери появились проблемы похуже плохих отношений с родителями. А теперь я иду спать, потому что помимо ваших истерик и бесконечного разбора полётов, у меня, черт побери, есть и другие, не менее важные дела.

Резко развернувшись, он быстрым шагом направился к лестнице. Касаясь пальцами искусанных губ, Гермиона смотрела ему вслед, но взгляд расфокусировался, а веки наливались свинцовой тяжестью. Взглянув на дно опустевшего бокала, она поняла: всё-таки, это был не обычный алкоголь.

— Она открыто заявляет тебе о своей ненависти, — её голова безвольно опустилась на подушку. — Неужели тебе всё равно?

Северус на миг остановился у подножия лестницы.

— Называй это как хочешь.

И последним, что услышала Гермиона, перед тем, как погрузиться забытие, был скрип ступенек, раздающийся под его тяжёлыми шагами.

1999

Прошло уже две недели с тех пор, как Гермиона Грейнджер закончила работу над восстанавливающим зельем для Северуса Снейпа. Но несмотря на все признаки полного соответствия рецептуре и технологии приготовления, Снейп был непреклонен и категорически отказывался пить это варево без должной проверки. Отправив склянку с зельем профессору Шарпу, Гермиона получила небольшой импровизированный отпуск, лишь время от времени заглядывая к профессору, дабы не нарушать постановления Министерства. Снейп одиночеству был рад, при каждом её появлении страдальчески закатывал глаза и, кажется, чувствовал себя немного лучше.

Но сегодня, когда его не оказалось ни на кухне, ни в гостиной, ни в лаборатории, куда он повадился по-партизански наведываться, Гермиона насторожилась. Непроверенной оставалась лишь его личная комната, которая находилась на втором этаже: Снейп строго-настрого запретил ей туда заявляться, но отчаянные времена требовали отчаянных мер. Собравшись с духом, Гермиона крепко сжала в руке два образца зелий и решительно направилась штурмовать неприступную профессорскую крепость.

— Сэр! — она тихонько постучала в дверь одними костяшками пальцев. — Пришли результаты проверки качества: зелье пригодно для использования!

Кроме звенящей тишины за дверью ничего слышно не было. Гермиона вновь занесла руку и постучалась уже увереннее.

— Сэр?

По ту сторону что-то завозилось и затихло. Заподозрив неладное, Гермиона уже потянулась к засаленной медной ручке, но дверь вдруг резко распахнулась и прямо перед ней возник Снейп собственной персоной: мертвенно-бледный, взмокший, с ввалившимися глазами и тяжело вздымающейся впалой грудью, обтянутой старой протертой рубашкой со следами… крови?

— Чего вам, Грейнджер? — слабым голосом прорычал он, дрожащей рукой сжимая трость, попутно пытаясь выпихнуть Гермиону в коридор.

— Что с вами, сэр? — растерянно пробормотала Гермиона, шагая навстречу, но Снейп шарахнулся от неё, как от прокажённой.

— Убирайтесь! — уже громче рявкнул он и, закашлявшись, отпрянул обратно в комнату.

— Сэр, вы ранены! — Гермиона юркнула вслед за ним, прикрыв за свобой дверь.

— Со мной всё в порядке, — раздражённо выплюнул Снейп, отшвырнув трость в сторону и опускаясь на скомканные простыни, сваленные в одном углу кровати, — нечего вам здесь делать, Грейнджер!

— Вас нужно осмотреть, — взволнованная, Гермиона присела рядом. Снейп смотрел в стену перед собой, тяжело дыша и глубоко моргая, будто оглушенный. Гермиона протянула руку, чтобы осмотреть его, но профессор предостерегающе зашипел:

— Даже думать не смейте.

— В самом-то деле, сэр, перестаньте вести себя, как ребёнок!

Пользуясь физическим преимуществом, Гермиона упрямо пододвинулась ближе, игнорируя вялые попытки профессора отстраниться: гордость не позволяла ему допустить её к телу без боя, но если бы Снейп действительно хотел её оттолкнуть, он бы это сделал. Гермиона проследила взглядом дорожку от воротника к шее, ориентируясь на положение капелек крови, и лишь сдавленно охнула, когда Снейп повернул голову, обнажая горло.

— Боже, сэр…

Если так подумать, Гермиона редко видела Снейпа с открытой шеей: вместо привычных рубашек он повадился носить растянутые, поеденные молью свитера с высоким горлом, или заматывался шарфом по самые уши, для верности втянув голову в плечи. Теперь она понимала, почему: его рана выглядела ужасно, кажется, немногим лучше, чем в ночь нападения змеи. Рубцы были воспалены, кровоточили и выглядели так, будто никто и не пытался их лечить.

— Сэр, вы ведь исполняете предписания профессора Шарпа? — без особой надежды спросила Гермиона. Стараясь не касаясь раны, она аккуратно обвела её контур пальцами. Снейп отодвинулся ровно на дюйм.

— Последние две недели — нет.

— Мне что, круглосуточно за вами следить?

— Увольте.

— Где ваша мазь?

— Без вас справлюсь, Грейнджер.

— Я уже вижу, как вы справляетесь!

— Вы забываетесь, — прорычал Снейп, — то, что вы со своими чёртовыми зельями навязались на мою голову, не дает вам права читать мне морали!

Вспомнив о зельях, Гермиона запустила руку в карман мантии и извлекла оттуда два одинаковых крошечных пузырька с разными на вид составами.

— Вот, сэр, выпейте прямо сейчас, — она торопливо вложила флаконы в его пальцы: они были очень холодными и сухими, как бумага. Смутившись, Гермиона поспешно одёрнула руку, но Снейп не заметил столь вероломного вторжения в своё личное пространство: его внимание было полностью сосредоточено на бледно-розовом содержимом одного из пузырьков.

— Что это?

— Зелье, которое дал мне профессор Шарп, сэр.

— Я вижу, что это зелье. Для чего оно? — требовательно спросил Снейп, отложив второй флакон, и принялся разглядывать подозрительный состав на просвет.

— Не знаю, сэр, — небрежно бросила Гермиона, изо всех сил стараясь не вызвать подозрений, — ингредиенты для этого зелья нельзя выносить за пределы больницы, поэтому профессор Шарп варит его сам. Он сказал, чтобы вы обращались напрямую к нему, если возникнут вопросы.

На самом деле она и сама бы прекрасно справилась с этой задачей. Сварить зелье, блокирующее потоки магии, смог бы любой мало-мальски толковый шестикурсник, но Шарп вмиг отверг эту идею.

«Северус без труда опознает Блокирующее зелье даже не глядя, — сказал он этим утром, вручив ей флакончик с неизвестным искристым составом. — Он принимал его во время приступов, соответственно, ничего об этом не помнит. Не думаю, что вам удастся вливать в него это пойло силой каждый раз, когда Северус решит побуянить, поэтому, я постарался сделать всё, чтобы замаскировать его под обычное Восстанавливающее. В связи с этим, возможны некоторые незначительные побочные эффекты, однако, цель, в конечном итоге, оправдывает средства. Если Северус начнёт задавать вопросы, ссылайтесь на меня. Но можете быть спокойны: Снейп — гордец, он в жизни не признает, что не смог распознать состав зелья самостоятельно».

Когда профессор откупорил крышку и принюхался, Гермиона затаила дыхание от тревожного предчувствия, что он с лёгкостью может раскусить их с Шарпом фарс.

— Где ваша мазь? — стараясь отвлечь Снейпа от процесса идентификации, поинтересовалась Гермиона, но в ответ получила лишь холодное:

— Не ваше дело.

— Ваше состояние здоровья — это как раз-таки моё дело.

— Следите за мной, как за лабораторной крысой? — сухо поинтересовался Снейп, отставляя зелье на тумбу, и Гермиона мысленно выдохнула. Здоровой рукой он извлек из тумбочки почти доверху наполненную баночку с плоской крышкой и указал подбородком на дверь. — Выметайтесь, Грейнджер, я сам разберусь.

— Я должна проследить за вами, — упрямо возразила Гермиона. — Иначе, мне придется доложить, что вы не выполняете условия временного освобождения. И вот тогда вас точно закроют в Азкабане.

Гермиона поднялась с кровати, скрестив руки на груди. Она прекрасно понимала, что даже в таком состоянии Снейп морально уже вполне созрел выкинуть её в окно. Но, вопреки опасениям, он лишь раздраженно одернул воротник и принялся расстёгивать верхние пуговицы рубашки, сверля её взглядом. Гермиона поспешно отвела глаза: вести себя чуть ли не по-хозяйски в личных комнатах Снейпа было для неё смущающе ново.

— Будете просто смотреть или предпочтёте подробно документировать увиденное? — осведомился Снейп, зачерпнув пальцами мазь. Не дожидаясь ответа, он небрежно втёр средство в рану, размазывая кровь и болезненно морщась.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, лишь бы не пялиться на весьма непритягательную для взгляда процедуру, Гермиона отошла к окну. Заметив разложенные на облупившемся подоконнике бумаги, исписанные какими-то примечаниями и формулами, она украдкой шагнула под занавеску и вгляделась в плотные строчки рукописного текста. Ошибки быть не могло: это были формулы её зелья, точнее, то, что от них осталось. Снейп переписал практически всё, оставив нетронутой лишь теорию, но изменив ряд ингредиентов и полностью перекроив процесс приготовления.

— Вы чего там замерли, Грейнджер? — настороженно поинтересовался Снейп через плечо. Гермиона вынырнула из-под занавески.

— Вы не выкинули мои записи? — робко поинтересовалась она, рискуя выставить себя полной дурой. Снейп молча сидел спиной к ней и пытался одной рукой закрутить крышечку на банке. — Это ведь формула моего зелья…

— Да, Грейнджер, видите же, что это ваша формула, — Снейп взял в руку трость и не без труда поднялся на ноги. — Зачем спрашивать очевидное?

Гермиона закусила губу и снова опустила глаза в пергамент. Она была уверена, что стащив её труды со стола в лаборатории, Снейп просто безжалостно утилизирует их: сожжёт, выкинет — что угодно, но никак не возьмёт в работу.

— Что вы хотите от меня услышать, Грейнджер? — устало спросил Снейп, застегивая верхние пуговицы рубашки, когда пауза уж слишком затянулась.

— Ничего, — Гермиона мотнула головой, стараясь сформулировать и упорядочить мысли, которые хаотично лезли ей в мозг. — Просто я не думала, что вы станете помогать мне с моей разработкой.

— Вы сильно переоцениваете своё творчество. От вашей разработки там не осталось ровным счётом ничего. И не питайте особых иллюзий на свой счёт: для меня это просто способ хоть как-то побороть скуку.

Гермиона смиренно кивнула. Сейчас её мало волновала природа его мотивации, ведь сам факт помощи заставлял её внутренне пищать от радости.

— Спасибо вам, сэр.

Снейп смерил её странным задумчивым взглядом.

— Не за что, мисс Грейнджер. А теперь, уходите и оставьте меня, наконец, в покое.