После смерти я почувствовал себя живым (джен)

Всегда считал, что гулять самому по городу — неимоверная скука. Оказалось, что бывает и хуже. Живой я мог к кому-нибудь пристать, что-нибудь вытворить, а сейчас мой бесплотный образ проходил сквозь всех людей, которые шли навстречу. Сначала я обходил их с непривычки, но вскоре плюнул и погрузился в свои мысли.

Руки в карманах, глаза в землю и незаинтересованный взгляд — так я выглядел всё своё свободное время, которого, как вы поняли, у меня теперь было дохера. От нечего делать я начинал себя развлекать таким делом, как встревать в разговор. Уже доебался до четырех пацанов, которые пытались спорить на «ЧиФиФо», кто пойдет в магаз конфеты тырить. Как хорошо, что они не узнают, кто действительно должен был пойти за сладостями. Мне ужасно не везло в азартных играх, во всех считалочках палец вечно указывал на меня, а про «ЧиФиФо» не хочу и говорить. Даже после смерти удача в этом деле не может быть на моей стороне.

Сейчас я стоял напротив девочки лет шести, держащей в руке шарик и послушно ожидающей свою маму, покупающую сахарную вату. Невинным взглядом она сверлила что-то, находящееся за мной, а я в этот момент распинался ей о несправедливости жизни после смерти. Я осознал, что дети не менее бездушные, чем взрослые: она даже не дослушала меня до конца, а просто убежала, наступив мне на ногу. И почему только девочкам все прощается?

Аллея в парке как всегда выглядела ужасно: повсюду люди, кругом деревья, поцелуи на лавочках и ремонт асфальта прямо по середине дороги. Я даже остановился похлопать ремонтникам.

Через ещё час ходьбы сквозь тела людей я понял, что надоело лазить туда-сюда. Потратив ещё минут пять-семь, я все же нашел свободную лавочку. Я был так рад тому, что смогу присесть, но осознав, что моя идея закончилась торчанием головы из спинки лавочки, я подпёр рукой голову и хмуро стал смотреть на прохожих. Лучше бы я сразу под землю в Ад провалился, чем такое наказание. Меня начали посещать мысли, что Ад находится на земле, а не под ней.

Какие комплексы могут быть у призрака? Никаких. Я лёг под лавочкой так, как лежал бы на ней, сложил руки на груди, вспоминая себя красивого в гробу, и закрыл глаза. Я ничего не видел, ничего не представлял, не двигался и не дышал. Всё было превосходно до момента, пока я не услышал чье-то частое дыхание и рядом с ним громкий голос. Не поверите, это была псина, которая не знала, куда девать свою энергию, отчего бегала под лавкой и вокруг неё как сумасшедшая. Голос принадлежал толстой даме в шляпе, усевшейся на мою лавочку и беззаботно смеющейся в трубку телефона. Первое, что я сделал, это сел и недовольно посмотрел на всё с другого ракурса.

— Женщина, вам что, лавок свободных мало? Занято здесь. Окрашено. Бомж спал. Освободите кассу, а.

Мою торчащую голову и часть торса полностью игнорировали, как и жопу на земле, сквозь которую уже в пятидесятый раз пробежала эта шавка. Пока я бычал на собаку, к женщине приковыляла её подруга, прошедшая ещё войну с Наполеоном, судя по её виду и скорости передвижения. Я вновь отвлекся на сидящую «Даму с собачкой»*, когда она решила сесть своим широким задом мне на голову, уступая место подруге. Меньше всего хотелось попасть в ещё одну задницу, поэтому я резко откинулся головой на асфальт. Вид был не из приятных, что вынудило меня закрыть глаза. Я чувствовал, как начинал беситься, пытался найти способ успокоиться, но всё сводилось к тому, что я бесился ещё больше.

В принципе, это было очень продуктивное лежание, ибо я узнал достаточно много из разговора двух подруг. Во-первых, подорожал проезд в маршрутке. Во-вторых, клубника в этом году вся к хуям померзла. В-третьих, собаку звали Василиск. Нашли, блять, какую крысу называть круче, чем меня.

Продолжая беситься на пустом месте, я отвлекся от всего. Я бы сказал, что уснул, но это было не так. Ещё в первый день своей новой жизни я понял, что выспаться не удастся даже после смерти. Студенты, прошу прощения, что ломаю ваши надежды. Из так называемого сна меня вывел странный звук, будто рядом включили маленький фонтан. Открывать глаза я не счёл необходимым. Прислушавшись, я уловил, что источник звука находится не дальше вытянутой руки. Твою мать, псина ты бесстыдная! Иди, блять, под дерево!

Как же я ненавижу этих отпрысков крыс и существ, похожих на собак. От осознания того, что сейчас происходило рядом с моей головой, я все же распахнул глаза. Казалось, сделал я это так резко, что ресницы подняли ветер. Я готов был уже орать на эту шавку ещё даже не повернув голову, но застыл в таком виде, словно меня ночью из палатки вынесли на матрас в озеро и сейчас я был где-то у берегов Калифорнии. Звук струи воды, который я чётко слышал, остался. Но это были звуки из канализации. Шел сильный дождь. Дождь? Откуда? Окей, пусть идёт, но какого хера я лежал посреди дороги в центре города? Мой мозг не успевал работать и перерабатывать такой поток информации, отчего я уронил голову обратно на асфальт, закрыв глаза. Кто знает, может эта хуйня сработает ещё раз.

Несмотря на плотную пелену дождя, по дороге машины ездили туда-сюда, как в обычный солнечный день. Наверное, сейчас было восемь утра или семь вечера. Мне было без разницы. Я не чувствовал лужи под собой, не чувствовал капель, лишь слышал их стук по асфальту. Шум дождя вперемешку с рёвом и сигналами машин заставил меня тяжело вздохнуть и всё-таки сесть. Открыв глаза, я не сразу понял свое местоположение. Даю гарантию, что я знаю это место, но оно было немного иным: старая вывеска парикмахерской «Елена», вместо пиццерии «Итальяно» и вовсе обычные Продтовары, а дом, который недавно отреставрировали, вновь находился в самом расцвете декаданса.

Ужасно раздражали проезжающие сквозь меня автомобили, в итоге заставившие мою задницу подняться. Вставал я ругаясь на всех и вся благим матом, параллельно слушая музыку нулевых в салоне автомобиля, остановившегося прямо на мне. Моё лицо выражало лишь ненависть к этому и уже к потустороннему миру и желание подарить водителю нормальный диск с музыкой. Зубы скрипели, мышцы лица слегка порой дергались. Хотелось вновь упасть на дорогу и лежать, но я понимал, что уже точно не встану, а эта местность мне была абсолютно неприятной.

Та хуйня на колесах, именуемая себя БМВ Тоуринг, в конце концов сдвинулась с места и укатила в пелену дождя. Скорее всего, переезд открыли. Точно, переезд! Теперь я не сомневался в том, что никакого топографического кретинизма у меня нет. Но, знаете, было бы спокойнее, будь у меня этот блядский кретинизм. Я ничего не понимал. Что мне делать? Что произошло? Никто, блять, не дал мне инструкцию, как жить дальше.

До этого я стоял и втыкал в здания напротив меня, пытаясь провести хоть какую-то аналогию между произошедшими за день инцидентами. Я понял лишь одно: мне заебалось смотреть на эти старые здания.

Засунув руки в карманы, повернувшись лицом к потоку машин, ехавших на меня, я засмотрелся вдаль, вновь погрузившись в свои мысли, а точнее в их поиск. Я даже не заметил, как стал кусать свои щёки изнутри, но мне это нравилось делать и при жизни.

Обычно вывести меня из задумчивого состояния достаточно сложно. Иногда не помогал даже тот факт, что меня секунд пять трясли за плечо. Мне казалось, что я в эти моменты и вовсе спал, ибо это единственное объяснение тому, как я умудрялся быть бодрым и после пары часов сна каждый день. А сейчас меня вывело из ступора одно слово — мама. Кто-то прокричал его так громко, что я обернулся. Увидеть мне ничего и никого не довелось. Спустя секунду я уже лежал на том же месте, что и полчаса назад. Но не просто лежал, а корчился от боли. Сука, Бог ты или Дьявол, перестань ломать мне кости! По ощущениям мог сказать, что умираю. Причем от сожжения на костре инквизиции. Я чувствовал боль по всему телу, каждой блядский клеткой чувствовал. От этого не мог даже открыть глаза, которые зажмурил от боли слишком сильно. Но и в таком состоянии умудрялся задавать себе вопросы. Например, почему я не могу пошевелиться? Все, что я примерно представлял, это себя со стороны: лежу в позе развалившегося на всю кровать человека.

Через поток той боли, что испытывало мое бесплотное тело, я должен был открыть глаза. Будь я сейчас человеком, то однозначно умер бы от болевого шока. И я был не против умереть и сейчас от него.

Медленно и не до конца поднимая веки, я продолжал нихера не понимать. Сложно описать то, что я видел перед собой. Это была будто плотная плёнка, прозрачная и небезформенная. Наверное, в этом и была вся суть. Судя по изгибам этой плёнки, я находился в чьём-то теле. Даже могу сказать, что женщины. Больше добавить ничего не могу, потому что вновь кусаю губу от боли. Твою мать, во что я ввязался?

Моё лишённое видимой оболочки тело было нанизано на скелет некой женщины, лежавшей на дороге без сознания. С чего бы вдруг? Не знаю. Но её скелет словно пытался сжать мое тело до нужных ему размеров и форм. Боль была невыносимой. Я, кажется, даже порой кричал.

В очередной раз я попытался открыть глаза, когда свыкся с болью, но понял, что она просто стала не такой сильной. Видеть я мог плохо, болели даже глаза, которые сейчас выглядели хуже, чем если в них березы насыпать. Мне удалось разглядеть силуэты мужчины и то ли девочки, то ли мальчика лет девяти. Они были в белых халатах, сидели рядом. Что, блять? Я был уже не на дороге, а в больничной койке. Сука, я так скоро моргать перестану, чтобы ещё куда-нибудь не телепортироваться.

Боль утихла, надолго ли? Я же решил немного насладиться нормальным состоянием. Двигаться не мог по-прежнему, да и сил на это не смог бы найти. Я смотрел на мужчину и в какой-то момент подумал, что он меня видит. Моя дерзость была сильнее моей усталости, поэтому сдержать свой язык я не сумел.

— Чё смотришь, мужик? Что здесь, блять, происх..

Я не успел договорить, ибо осознал, что спокойно могу поворачивать голову. Это было невероятно, учитывая тот факт, что ещё недавно моей единственной возможностью было моргать. Руки и ноги по-прежнему были скованы, но выходило двигать пальцами. Забавно, но только вот нахуя?

Как вы поняли, мужчина меня не слышал. Да достали уже, я так скоро шизиком стану. Если выберусь, то схожу в психбольницу, может там меня увидят нормальные люди.

Нарастало чувство погружения в сон. Очень хотелось, чтобы в вечный. Но я резко осознал, что поторопился с выводом о "стану шизиком". Кажется, уже стал. Неожиданно в голове раздался крик, причем кричала женщина, да так, будто её резали. От столь противного голоса хотелось оторвать себе голову. Изначально я и не пытался понять, что она кричит, а после этого даже если бы захотел, то не смог: тело снова было парализовано болью. Я взвыл от своей же безысходности. Чем я заслужил такое? (Не спрашивайте, заслужил).

По причине всего со мной происходящего я не заметил, как моя еле живая душа стала вытекать из тюрьмы в виде тела женщины. Спустя минуту мой недотруп валялся под койкой. Это было странно, но и на том спасибо. Боль прекратилась. Осознание того, что я могу свободно двигаться, пришло лишь тогда, когда руки мои закрыли лицо. Я тяжело дышал, пытаясь догнать, что всё-таки произошло, но понял, что меня кое-что отвлекает. Второй раз за такой короткий промежуток времени меня выводит из мыслей крик. И вновь ребенка. Пусть разум мой был помутнен, но я понимал, что с женщиной, чьё тело осталось лежать на койке, обколотое капельницами, что-то случилось. Я чётко слышал указания доктора, молнией влетевшего в палату, даже видел его ноги. Но не судьба мне и после такого полежать спокойно: голос, который возник в моей голове, когда я был ещё в чужом теле, вернулся. Руками схватившись за голову, я уже сам в голос закричал:

— Да что за хуйню ты там орёшь?! Заткнись уже!

Не поверите, но я услышал почти понятный ответ. Правда, не на заданный вопрос.

— Твой грех! Твоя вина!

Голос не просто кричал, он уже верещал. Пиздец у вас ультразвук, дамы. Мучил он меня ещё минут пять, после чего оборвался на фразе «Это на твоей совести». Да пожалуйста, пусть на моей, только найдите её, эту совесть.

В очередной раз меня вывели из своих мыслей шизофреника. Удивительно, но сейчас — тишиной. Казалось, я даже услышал писк прибора. И не зря. Женщина, в теле которой я находился, всё же скончалась от травм. Окей, а мне что? Я теперь каждую смерть непонятно кого буду через себя пропускать?

От неизвестно как чувствующейся усталости я занялся любимым делом — лёг и закрыл глаза. Меньше всего меня должно было волновать, что рядом мечется и кричит мужик, доктор ищет успокоительное, ребенок, кажется, и вовсе не может разобраться с тем, что происходит. Поверь, братан, я тоже нихера не понимаю.

Перед глазами вновь лавочка с крупной пятой точкой уже почти родной мне женщины. Блять, собака, даже тебя рад видеть. Немного, конечно. Сойди с лица, гнида.

Прошло минут пятнадцать, пока я начал нормально воспринимать реальность. Единственное, что поменялось, это погода. Я уже говорил, что ненавижу весну и из-за погоды? Скажу ещё раз.

Начался слабый дождь. Твою мать, благодаря ему я резко всё понял. Если быть точным, вспомнил.

* * *

«Дама с собачкой» — отсылка к одноимённой повести А.П.Чехова.

Примечание к части

Нет, это не его мать, как многие могли подумать, всё не так просто.