Своя сторона (джен)

Если кто-то из них и надеялся всерьёз благополучно переждать опасный период, то надежда эта не оправдалась. Шум за стеной то и дело возрастал до чудовищного уровня — создавалось впечатление, что там то ли проводятся соревнование по бегу в кастрюлях, то ли идёт ликвидация последствий землетрясения, то ли… Впрочем, остальные идеи были ещё абсурднее озвученных. И каждый раз Кроули напрягался, вскидывая голову и нащупывая валяющий под рукой меч, а Азирафаэль застывал, боясь вдохнуть и с ужасом глядя на кажущуюся такой надёжной стену, мысленно умоляя её продержаться и не выдать их мерзким демонам. Помогали ли эти молитвы или усилия Кроули, но каким-то чудом подозрительно принюхивающиеся обитатели Ада раз за разом проходили мимо.

Но и цена за это была высокой. Лицо Кроули с каждым разом становилось всё бледнее, на нём всё отчётливее прорисовывалась гримаса боли и запредельного напряжения. Дыхание вырывалось из груди теперь уже с явным трудом, словно он тащил на себе гору средних размеров… И гора это, судя по всему, с каждым метром становилась всё тяжелее. Время от времени с перекошенных в кривом оскале губ срывались короткие стоны. Азирафаэль дёргался, испуганно ахал, запоздало вспоминая о травмированных плечах демона, замирал, часто моргая в попытке сдержать слёзы и виновато глядя на кривящегося от боли и раздражения Кроули.

Один раз их почти нашли. Снаружи загрохотали и резко замерли прямо напротив их укрытия шаги — причём издавали явно не одна и даже не две пары ног. И почти тут же раздался торжествующий вой на три голоса. Ангел, прерывисто вздохнув, сжался у стены, бессильно глядя в сторону невидимого прохода. А Кроули, беззвучно застонав, сбросил с плеча удерживающую его руку и рывком, кривясь от боли, сел. Неловко нашарил меч — вслепую, не отводя взгляда от предательницы-стены. И тяжело, шатаясь, сдавленно шипя, начал подниматься под ноги.

Впавший в ступор Азирафаэль беспомощно проводил его взглядом. И лишь затем, опомнившись, поспешно вскочил, подхватывая обморочно клонящегося вперёд демона за пояс.

— Кроули… — сдавленно прошептал он, в панике переводя взгляд с друга на каменную стену, отделяющую их от смерти, и вновь — на бледного до прозрачности демона.

— Не лезь… под руку… — измученно прошептал Кроули. Он никак не мог найти равновесие, наваливаясь всем телом на недовольно мигающий багровым меч и не замечая, что огненный клинок оставляет в камне оплавленную, всё более глубокую дорожку. Приказ, в свете этого, выглядел невыполнимым, и Азирафаэль проигнорировал его. Вместо этого поудобнее обхватил демона и закинул его левую руку себе на плечо. Кроули только тихо зашипел сквозь зубы. Но протестовать перестал. Возможно, понял, что в противном случае сражаться ему придётся лёжа.

Ангел шире расставил ноги, пытаясь найти более устойчивое положение. Кроули был выше него почти на голову, из-за чего Азирафаэль был скорее моральной поддержкой, чем настоящей опорой… Хотя Кроули, ноги которого упрямо подкашивались и разъезжались в сторону, с этим тоже мог бы поспорить. Как бы там ни было, другого выбора у них не было. Они были одни среди десяти миллионов жаждущих их крови демонов, и на двоих у них был всего один меч… который ангел всё более не смог бы взять, даже если бы Кроули свалился без сил и наотрез отказался хоть что-либо делать для их спасения.

Азирафаэль прерывисто вздохнул. Стиснул упрямо выбивающие дробь зубы… И крепче сжал руки, помогающие демону удерживаться на ногах. На миг жест почти перестал быть тем, чем был, став мучительно похожим на прощальное объятие. И Кроули, почувствовав что-то, слегка повернул голову, бросая на друга странный, сочувственный и одновременно исполненный болезненной решимости взгляд.

— Не бойссся, ангел, — тихо, пугающе спокойно выдохнул он. — Я обещщщал, что не отдам тебя им.

Азирафаэль зажмурился. Если бы у него ещё были силы анализировать свои чувства, он, наверное, мог бы сказать, что ему больно. Но это было бы ложью. Или — чудовищным преуменьшением. Он просто изо всех сил пытался дышать. И загнать обратно упрямо жгущие глаза бессильные слезы.

— О, Кроули, ради бога, заткнись! — задыхаясь, выпалил он. Тот только криво улыбнулся вместо ответа. И крепче сжал дрожащей от слабости рукой рукоять меча.

Стена в двух шагах перед ними пошла волнами, словно пудинг, в который с размаху бросили десятипенсовую монету. Поплыла, теряя плотность и чёткость.

Демон вдруг бросил быстрый взгляд на друга. Нахмурился, напряжённо прислушиваясь к чему-то. Мотнул головой — учитывая, что он не отводил взгляда от тающей стены, выглядело это поистине жутко — и едва слышно, задыхаясь, словно от непосильного груза, прошипел:

— Азира…фаэль… Не шеве… лиссссь. Что бы ни ссслу… чи… лось.

Ангел непонимающе взглянул на него, вздрогнул, разглядев мучительно расширенные, полубезумные глаза.

— Что? Дорогой мой, я не…

— И мол…чи.

Азирафаэль судорожно вздохнул — и умолк на полуслове. Сглотнул болезненно, с трудом сдерживая нервную дрожь. Наваливающийся на него всем телом Кроули пошатнулся, с трудом удерживаясь на ногах, и ангел непроизвольно обнял его крепче, не давая осесть на пол. Тело демона колотил неровный, спазмами прокатывающийся озноб. Он тяжело, прерывисто дышал, словно с трудом набирая воздух сквозь оскаленные в муке зубы. И смотрел, не отрываясь смотрел на стену, сквозь которую теперь уже отчётливо можно было разглядеть несколько гротескных, словно в насмешку над людьми слепленных фигур.

…Стена исчезла. Превратилась в тонкую, полупрозрачную мерцающую плёнку. Казалось, ещё миг — и трое застывших напротив, злорадно скалящихся демонов рванутся вперёд, с трудом поднимет слишком тяжёлый для него меч Кроули, зажмурится, не желая видеть собственной, падающей сверху, смерти Азирафаэль… и всё кончится.

Но миг длился — и ничего не происходило. Довольные, полные жестокого торжества усмешки медленно сползали с лиц демонов, уступая место озадаченным гримасам. Всё также, задыхаясь, трясясь от непосильного напряжения, смотрел на истончившуюся преграду Кроули, шатаясь и безотчётно хватаясь за ангела. Всё также стоял, слегка покачиваясь от слабости и тяжести висящего на нём демона, бледный Азирафаэль. И озадаченность на лицах солдат Ада сменилась непониманием, а досада — раздражением и гневом.

Ненадолго. У демонов вообще размыта граница между эмоциональными состояниями вроде «раздражён» и в «ярости».

…Когда жалобные вопли и гневный рёв разочарованного главаря, крупного демона с особо заметными следами разложения на лице, стихли где-то за поворотом, Кроули длинно, судорожно вздохнул. Почти захлебнулся воздухом, заставив сдавленно ахнуть и без того перепуганного его состоянием ангела. Разжал пальцы, позволяя мечу с недовольным грохотом рухнуть на пол. И медленно, словно из его тела разом выдернули все кости, осел на колени.

Почти осел. Охнувший от тяжести Азирафаэль, почти чудом удержавшись на ногах, подхватил его под мышки и бережно, боясь сделать лишнее движение, опустил его на пол. В панике упал рядом, придерживая обморочно запрокидывающуюся голову демона и позволяя ему всем весом привалиться к своей груди, сохраняя хотя бы видимость сидячей позы.

— Кроули! — дрожащим от жалости и страха голосом выдохнул он. Трясущимися руками он поспешно прижал к себе заваливающегося назад друга, но толку от этого было не слишком много. — Кроули, дорогой мой! Пожалуйста, открой глаза! Что с тобой? О, мой Бог! Кроули!

Демон не отвечал. Не мог бы, даже если бы хотел. В сознании он удерживался поистине чудом, да и то, сознанием этот болезненный полуобморок можно было назвать только с большой натяжкой. Азирафаэль в панике дёрнул демонический ошейник, мучительно остро ощущая нехватку своих ангельских сил. Но тут же, опомнившись, прекратил бесполезные попытки и вместо этого осторожно, в равной мере боясь и позволить Кроули заснуть, и причинить ему резким движением боль, потряс его за плечи.

…И это оказалось верным решением. Кроули слабо дёрнулся, оскалился, со свистом дыша сквозь зубы. Застонал сдавленно. Глаза, впрочем, так и не открыл.

— Кроули, дорогой мой, пожалуйста, очнись!.. — в ужасе оглядываясь вокруг, взмолился ангел. Спасительный альков пока что не спешил таять, и превращаться в сплошной камень тоже, как будто, не собирался. Пока что. Надолго ли? Кроули вновь застонал. Должно быть, Азирафаэль невольно задел то место, где должны были быть скрытые в эфирном плане крылья. А быть может, он просто возвращался из своего гибельного полузабытья к реальности, и это нельзя было назвать приятным процессом.

— В ссс…

Азирафаэль облегчённо вскрикнул и тут же, заботливо прижав содрогающегося в ознобе демона к себе, тревожно нахмурился.

— Что ты говоришь? Я не понимаю…

Кроули с трудом открыл глаза.

— В ссследующий… раз, — задыхаясь и кривясь от боли, простонал он, — Я просссто сссдохну…

— Что? Кроули, дорогой мой, о чём ты…

Он осёкся. Глаза его потрясённо расширились от запоздалого понимания.

— Ты… О, Господи, Кроули, это ты сделал так, чтобы они нас не увидели?!.

— А кто ещё, Всемогущщщая, что ли? — раздражённо прошипел демон. И ангел — о чудо! — вновь не попросил его прекратить богохульствовать, вместо этого только вздохнул — коротким, прерывистым вздохом, подозрительно похожим на всхлип. Вздохнул — до боли зажмурился.

— Ох, дорогой мой… — срывающимся голосом прошептал он, осторожно поглаживая измученно прижимающегося к нему демона по плечу. — Как же ты смог…

— Ссс трудом…

Азирафаэль сглотнул. О да, он мог представить себе этот труд. Он слишком хорошо видел, чего стоило это Кроули.

— Ты… ты поставил иллюзию? — с трудом заставляя себя говорить ровно, пробормотал он. Кроули слабо мотнул головой, мазнув виском по истрёпанному жилету ангела.

— Сссмеёшшшься? А-а-ангел, кто в Аду… купилссся бы на такое? Сссоздал дополнительное изме… рение.

Азирафаэль передёрнулся. И, сглотнув, перевёл взгляд на стену, которая уже вновь казалась монолитной. Азирафаэль был всего лишь принципалитом. Он был создан, чтобы наставлять сильных мира сего, а не чтобы творить. И всё-таки его знаний было достаточно, чтобы понимать, что создание новых измерений, пусть даже в потенциально бесконечном пространстве — задача, непосильная простому демону. Пожалуй, будь он не таким измученным и не тревожься так сильно за до сих пор ознобно дрожащего, даже на вид смертельно уставшего Кроули, он мог бы даже озвучить эту мысль. И, возможно, даже озаботиться подбором пары-тройки старинных книг, доходчиво объясняющих его правоту. Но сейчас ему было не до загадок. И уж тем более не до споров с и так едва живым Кроули, который каким-то чудом всё ещё ухитрялся сохранять им жизнь в этом королевстве мрака. А самому Кроули, должно быть, забыли объяснить, что есть вещи, которые он не способен делать по определению. Впрочем, когда это он следовал установленным правилам?..