Шопоголик (гет)

Когда меняешь дом, место работы или учебы, когда переезжаешь туда, где никого не знаешь, кажется, что начинаешь новую жизнь. Но потом привыкаешь к этому, и все надоедает. И все ненавидишь. Хочется опять новой жизни. Хочется опять переехать, сменить место учебы и никого не знать. И так каждый раз. Получается, мы должны менять жизни каждые три месяца?

Одежда, заказанная по каталогам, не так плоха, как о ней говорят. Только если подошел размер. И если ткань не просвечивает идиотское белье в цветочек, потому что дома стирка, и все остальное белье там. И если на джинсы не липнет мусор.

Я сижу на полу, поджав под себя ноги, и осматриваю гардеробную мамы. Я просматриваю каждую вещичку. То, что подходит мне по размеру, я забираю. Даже если ткань просвечивает, а резинка на платье поднимается слишком высоко. То, что размером поменьше, я тоже забираю. Вдруг я похудею. Размером побольше — не забираю.

Тележка, украденная из супермаркета, наполнена доверху. Наполнена платьями, туфлями, свитерами, юбками, джинсами, пиджаками, брюками, шортами, бриджами, шарфами, шляпами и бейсболками, куртками, ветровками, толстовками.

Здравствуйте! Я Сакура, и я шопоголик.

Здравствуйте, Сакура!

Я чиста уже три дня. Я уже три дня не была в магазине.

Поздравляем, Сакура!

На часах три ночи, и я пришла ровно за пять часов до начала похорон. Я смотрю на часы. После первой рюмки друзья и родственники начнут, как ни в чем не бывало, ходить по дому, делая вид, что напоследок осматривают обиталище покойной хозяйки, и присваивать себе все, что попадется под руку, и что поместится в карман, сумку, лифчик. На похоронах меня не будет. Моей мамы нет в живых, и что будет потом, меня не заботит, потому что вечером в чай я бросила снотворное.

Я не сплю, но я спокойна.

Я гружу все, что нашла, в тележку, украденную из супермаркета на другом конце города, и качу ее в сторону своего дома.

Ты — шопоголик, это когда тебе все равно, что брать за бесплатно.

На улице никого нет. Горят фонари, и я слышу только шум колес от тележки.

Услышав голоса, я, оглядываясь, бегу и прячусь в высоких и пышных кустах. На ходу приходится поднимать накренившуюся тележку. К дому подходят какие-то родственники. Я видела их раз или два. Моя тетя и ее дочь идут обворовывать дом моей мамы. Они оглядываются по сторонам, а потом открывают дверь своим ключом. Но я опередила их — они останутся ни с чем, потому что сестрица носит такой же размер, как и я. Когда они заходят в дом, я вылезаю из кустов и иду вниз по улице.

Чувство, когда ходишь весь день на каблуках, а вечером снимаешь их, можно назвать прекрасным. Можно, но я не считаю его прекрасным. И четыре часа утра — это уже не вечер.

Оставляю тележку в прихожей возле двери и сажусь за стол в кухне. Я завариваю себе чай и борюсь с желанием бросить в него какую-нибудь таблетку. Или порошок. Хорошо работать в больнице. Все, что нужно, — под рукой.

Ночи хороши тем, что можно остаться наедине с собой. Хотя на самом деле именно поэтому я ненавижу засыпать долго. Когда слишком много думаешь — впадаешь в депрессию. Потому что думаешь о том, чего хочешь. Потом это снится. И весь день об этом думаешь. Потом это опять снится. А ты думаешь о том, чего хочешь. О том, чего хочешь и не можешь получить. Или не хочешь получить. Или что угодно, суть одна — у тебя этого нет. И не будет. Даже, несмотря на то, что ты решил, будто твои сны — знак. Провидение. У тебя — вещие сны. Сны — отражение мыслей. Ты не можешь быть сам себе знаком.

Я сижу за столом в кухне в тишине и при тусклом свете. Тихо настолько, что я слышу, как на потолке копошатся налетевшие в открытое окно мошки. Скоро начнет светать, но пока еще — поздняя ночь. Я подмешиваю себе в чай снотворное и иду спать на диван, не переодевшись.