Индивидуалист. Курс шестой (джен)

Из «Мрачного лиса» я вышел с гудящей головой. Это только в детских книжках герой-подросток на равных общается с великими мудрыми злодеями, умудряясь обводить их вокруг пальца, а в реальности… Патил сама позвала меня, но не сказала ничего конкретного — имя Того-Кого-Нельзя-Называть ни разу не было произнесено, как и не было сказано ни слова о том, что она не совсем Падма Патил. Умно, она вроде и не отрицала свою сущность, но при этом, случилось что — никакие её слова нельзя использовать против неё. А вот я по-глупому раскрылся.

И что-то подсказывало, моя откровенность была просто бонусом. Я не чувствовал ментального вмешательства, но и окклюменцией не владел на достаточно серьёзном уровне, чтобы заметить что-то, кроме наглой атаки в лоб, зато она, кажется, читала меня как открытую книгу. Собственно, её вопросы вполне могли объясняться простым желанием избежать сложностей с применением веритасерума или вытягивания из меня информации под пытками; зачем, если можно просто спросить — и считать ответы из поверхностных мыслей — невозможно не думать о том, что говоришь, даже если озвучиваешь не все мысли, опытному легилименту и так хватит информации, чтобы сделать правильные выводы.

Я запнулся от осознания миновавшей опасности и тут же выслушал о себе пару нелестных эпитетов от женщины, которая едва на меня не налетела. Сделав пару шагов к стене ближайшего дома, я сделал вид, что жду кого-то, а сам бездумно смотрел на проходящих мимо людей, на выставленные в витринах товары и размышлял.

Грозил ли мне этот разговор чем-то? Не в том смысле, что Патил могла меня отравить ядом отсроченного действия или проклясть, а в перспективе? Как ни хотел я принимать чью-либо сторону, симпатии скрыть было невозможно: кажется, дружба с Пожирателями для всех сделала мою сторону очевидной. Кроме меня самого. Но в любом случае, я ничуть не желал становиться врагом Лорда. Поняла ли это Патил? Или она не пыталась влезть мне в голову и я сам напридумывал лишнее?..

В Нотт-холл идти не хотелось — собеседник из меня сейчас вышел бы аховый, поэтому я направился в заповедник. Навестил моих драконов, зашёл домой и пару часов спустя успокоился достаточно, чтобы вернуться. Решив придержать информацию об обеде с Тёмным Лордом, я наконец-то рассказал Теодору о своих впечатлениях от встречи с его крёстным и уговорил его дать тому шанс. А вечером, когда к нам присоединилась и Джинни, мы вместе занялись зельем родства — в зельеварении мы были на равных, и присматривая друг за другом увеличивали шанс не запороть основу.

— Зелье точно соответствует описанию в книге, — констатировала Джинни, когда мы закончили. — Пусть настаивается… Я напишу Перси, что всё в силе и мы ждём его.

Я так ждал этого дня, а когда он почти наступил — стало всё равно. Для меня это вряд ли что-то изменит — в Нору я не вернусь, в дом новых родителей не перееду — слишком привык к самостоятельности; деньги бы мне пригодились, конечно, но я и так справлюсь — план у меня есть, не пропаду…

Пожалуй, стоит последовать совету Патил и написать Диггори. Это точно полезнее, чем нервничать в ожидании вердикта. К тому же Седрик — нейтральный вариант. Не Дафна, которая всегда себе на уме и доверять которой я просто не могу — ради своей выгоды она соврёт с лёгкостью, но и не Поттер, вызывающий во мне только негативные чувства и которому я тоже не поверю (трезвостью суждений он редко мог похвастать).

* * *

Встреча с Перси состоялась не в понедельник, как было запланировано, а воскресным вечером — в отличие от нас, школьников на каникулах, Перси был взрослым сотрудником Министерства. Я хмыкнул, но не стал напоминать, что с первого курса подрабатываю на каникулах — воскресенье и мне больше подходило.

Брат вышел из камина с крайне смущённым видом и первым делом обратился к Теодору — знакомясь, поздравляя с помолвкой, благодаря за дружбу с нами и поддержку, которой его семья обеспечила нас с Джинни, когда мы в этом нуждались.

Перси был в своём репертуаре. Впрочем, его слова были уместными и справедливыми, и Теодор не стал смеяться над его серьёзностью и пафосным видом, просто хлопнув по плечу и пригласив в сад — кажется, все важные разговоры мы предпочитали проводить в беседке.

После того, как Перси придирчиво изучил зелье и признал его удовлетворительным, наступила пауза. Тео попытался было раствориться в тенях и не мешать, но мы втроём синхронно потянулись его останавливать. Джинни посмотрела с укоризной, я покачал головой, а Перси озвучил наше общее мнение:

— Ты теперь тоже семья, останься.

Нотт кивнул и разлил зелье по стаканам, расставив те перед нами. В беседке повисла тишина, мы трое пялились на фарфор с мутно-белым содержимым и молчали.

Поскольку никто из нас не пожелал идти в Нору и просить родителей принять участие в анализе, задача слегка усложнилась — требовалось проверять родство друг другу. Наконец я посмотрел на сестру, повернулся к брату и решительным жестом провёл палочкой над рукой, накладывая лёгкое режущее на палец. Кровь закапала на стол, Джинни с Перси тут же подставили стаканы, и я поспешил заживить ранку — мелочь, но больно же!

Последовав моему примеру, они тоже накапали свою кровь в зелье, и уже через пару минут мы снова застыли, гипнотизируя взглядами три стоящих посреди стола стакана, ожидая, когда зелье вступит в реакцию с кровью.

— Перси, — разбавил паузу Теодор, — а в каком отделе ты работаешь?

Тема была выбрана правильно, работой Персик гордился. Однако ответить не успел.

— Я — брат Джинни, — перебивая брата, констатировал я, когда зелье приобрело приятный голубой цвет.

И замолчал, не зная, что ещё сказать. Верил ли я в возможность иного исхода? Честно — не знаю. Хотел ли? Сложный вопрос. Доволен ли результатами? Да мне как-то всё равно…

— Я тоже, — вздохнул брат.

— И вы родные братья, — спустя ещё минуту подала голос сестра.

Все три стакана оказались заполнены нежно-голубым содержимым.

— И как настроение? — осторожно поинтересовался Теодор.

Я пожал плечами, Джинни хмыкнула, а вот Перси неожиданно откровенно ответил:

— Я надеялся, что Молли с Артуром не мои родители. Нет, другие мне не нужны, да и я уже взрослый совершеннолетний маг, для меня это практически ничего не изменило бы, но зато объяснило, почему они совершенно меня не понимают. Мы словно на разных языках говорим.

— Перси…

— Всё в порядке, — отвёл он взгляд и поднялся. — Спасибо, что пригласили. Мне пора.

— Я провожу, — вызвался я, жестом прося Тео с Джинни остаться. — Ты в порядке?

— Мне стыдно, Рон, — понизил он голос. — Когда близнецы сказали, что нашли отца, рассказали, как им живётся теперь, я подумал… Мама с папой не плохие.

— Никто не говорит, что они плохие, — хлопнул я его по плечу. — Но нас они совершенно не понимают и понимать не хотят.

Попрощавшись с братом, я пошёл к себе — собираться: утром я должен был вернуться к работе, и денёк обещал быть непростым, а потому лучше было сейчас отправиться в заповедник, а не вставать утром пораньше, чтобы идти через пол-острова от камина.

Что я думал о результатах проверки? Перси прав, не будь Молли с Артуром нашими родителями, это бы многое объяснило. А ещё было немного завидно — близнецы были по-настоящему счастливы с отцом. Но в целом это не имело особого значения. Что ж, раз мы кровные родственники, значит, мне просто не повезло.

* * *

Чарли не было дома, так что увиделись мы лишь утром.

— Мы с Джинни и Перси — родные, — сообщил я и выставил на стол бутыль с остатками зелья для определения родства. — Тут осталось немного… если не нужно — можешь выбросить.

— Рон… — он не стал договаривать и покачал головой, но не спешил избавляться от зелья. Я озвучил выводы, к которым вчера пришёл, и брат снова покачал головой. — Многие семьи не могут похвастать взаимопониманием, это не повод сомневаться в родстве.

— Так дело же было в близнецах, а не в ссорах, — возразил я и решил не продолжать: — Уже неважно. Что тут было на выходных?

В моё отсутствие, как рассказал Чарли, в заповедник пожаловал некто, замотанный в плащ по самые глаза, всю субботу он бродил от вольера к вольеру, а вчера занялся чарами и…

— Два гебридских уже заперты. Мы придирчиво проверили чары, даже раздразнили драконов, чтобы оценить надёжность, купол даже не дрогнул. Дафи говорит, что начальство пообещало, что этот спец полностью возьмёт ситуацию под контроль, хотя времени это займёт немало.

— А что с тем «Локхатом»?

Чарли хмыкнул — прозвище прикрепилось намертво.

— Его ищут — сбежал, гадёныш. Вроде не диверсия, просто идиот, решивший разжиться быстрыми деньгами.

Закончив завтрак, мы отправились работать. Двигаясь от одного молодого дракона к другому, я высматривал нового специалиста. По словам Чарли тот не афишировал свою личность, не только не представившись, но даже скрывая внешность, и это могло означать, что владельцы заповедника нашли-таки настоящего ритуалиста, а не просто мастера по чарам. Могло и ничего не означать, конечно, но мне хотелось верить в лучшее — в шанс познакомиться с профессионалом столь интересующей меня области магии.

За выходные я отлично отдохнул, а потому сумел быстрее обычного закончить всю работу и нарочно отправился на северную сторону острова, где мне нечего было делать, но где находился тот самый специалист. Найти его оказалось непросто, в отличие от своего предшественника, красующегося на метле у всех на виду, этот человек (я даже не знал, мужчина это или женщина!) работал на земле, прячась среди скал.

Остановившись на почтительном расстоянии, я создал видимость работы, а сам принялся наблюдать. Не за тем, что он делал, конечно, — с такого расстояния невозможно было ничего разобрать, — а за ним самим, поджидая удобный случай, чтобы заговорить. Чувствовал я себя при этом не то что неуверенно, откровенно идиотом чувствовал. Хорошо, что свидетелей этого не оказалось.

Но на следующий день всё снова повторилось. Мне неимоверно хотелось познакомиться с мастером, всего за день успевающим установить защиту на такой сложный объект, как драконий вольер. Я даже обсудил это с Чами — больше было не с кем, — и дракон вполне доброжелательно фыркнул, словно говоря, чтобы я не сомневался в себе.

В конце концов, я не терял ровным счётом ничего. Даже если меня пошлют, что ж, переживу.

— Извините, — я решительно подошёл к работающему у очередного вольера человеку, но в последний момент оробел.

— Да?

Он обернулся, и я увидел заросшее бородой по самые глаза лицо. Не доброе и не злое, довольно равнодушное.

— Извините, что отвлекаю, — пролепетал я, дал себе мысленный пинок и продолжил, — мне очень интересно то, что вы делаете, и если вам нужна какая-то помощь, я с удовольствием окажу её.

— Нет, спасибо, я сам справлюсь.

Собственно, на этом можно было и закончить, равнодушие в глазах мужчины не располагало к продолжению диалога, и всё же я не ушёл и, преодолев внутреннее сопротивление, открыл рот.

— Извините, что надоедаю, но… можно посмотреть?

Мужчина моргнул и повернулся ко мне всем корпусом, вставая. На голову выше меня (а я успел неплохо вытянуться за последний год и был почти самым рослым парнем на Слизерине), шире в плечах и вообще — мощнее, он почему-то не внушал угрозы.

— Мальчик, — устало обратился он ко мне, осмотрев и, кажется, не заметив во мне ничего примечательного и достойного внимания, — что тебе надо? Я работаю. Ты чей-то сын? Что ты здесь делаешь?

— Р-работаю, — запинаясь промямлил я.

— Тогда иди и работай, и не мешай другим.

Кажется, примерно так я чувствовал себя пять лет назад, когда оказался распределён на Слизерин — никому не нужным, лишним и ужасно одиноким.

— Извините, — только и смог выдавить я, развернулся и пошагал обратно — работать.

Я так хотел встретиться с настоящим ритуалистом, так мечтал найти наставника, что даже не подумал о том, что могу оказаться ему не нужен. А даже если ему и нужен помощник… я — никто, и потому доверия не вызываю. Почти вся ритуалистика запрещена, раскрываться перед непонятным мальчишкой, смотрящим на тебя горящими энтузиазмом глазами — глупо, мальчишка может оказаться хоть аврором под обороткой, хоть обычным шантажистом.

«Забей, Рон», — мысленно приказал себе я, стараясь убедить в том, что увлечение ритуалистикой должно быть оставлено в прошлом, ведь шанс сделать его даже хобби, не то что профессией, был ничтожен.