Чистокровный спектр (джен)

Аппетит пропал.

Несколько минут Эдриан ещё пытался заставить себя поесть, но в конце концов смирился и отставил поднос. Взглянул на задумчиво молчащего друга и призвал к себе бутылку.

— Мы высокомерно задирали носы перед молодёжью, считали себя взрослыми и опытными, а их детьми неразумными… а потом детишки подросли и встали с нами плечом к плечу, но наше отношение к ним не изменилось. Или я не прав?

— Ты о чём? — не понял Малфой.

— О Мальсибере. Мы же о нём последний час говорили. Я, конечно, могу сослаться на личное горе, но и до того, как оставить организацию, я никогда не интересовался никем из новичков. Были свои — Стэн с братом, ты, Квин, а были желторотики. И Реймонд для меня был одним из них. Вместе с Эйвери, Блэком, Краучем, Снейпом, Розье, Трэверсом… Я не воспринимал их по отдельности, как личности они мне не были интересны. Просто новички.

— И что?

— Сколько это длилось? Парни стали совершеннолетними, взрослыми магами, не так уж уступали любому из нас, а в чём-то и превосходили — хоть про Барта вспомнить. Я ушёл после смерти жены, но вы-то с ними остались. Вот ты, Люциус, так и относился к ним, как к детям, на которых жалко потратить лишнюю минуту, или же стал считать равными?

— Никто из них не был мне равен, — холодно ответил Малфой.

— Ну да, сиятельный лорд Малфой и прах у его ног, — неожиданно зло сказал Нотт. — Брось, Люц, я тебя знаю и вижу, когда ты неискренен. А вот их — не знаю. Не успел узнать. А теперь не факт, что и смогу. Они же все сгинули.

— Эд…

— Что? — он повысил голос от неожиданно захлестнувшего чувства вины. — Сам подумай. Регулус Блэк, Эван Розье, Орландо Уилкис — мертвы. Мальсибер, Эйвери, Трэверс — в Азкабане. Снейп — предатель.

— Зато с нами Барт.

— Слабое утешение, не находишь? Из всех — он единственный на свободе, да и то, можно ли назвать необходимость прятаться всю жизнь под страхом поцелуя дементора свободой?

— Эд, ты правильно сказал Цедрелле: мы ничего не могли для них сделать, не рискуя собой. А собой мы не имели права рисковать, когда на нашем попечении дети. У тебя так вовсе аж трое! От тебя зависит будущее трёх чистокровных родов.

— Вот именно. Три чистокровных рода. И если для Эди я на самом деле ничего не могу сделать, то родители Давины живы.

— Живы. Но не пошёл ли их арест ей на пользу?

Эдриан ожёг его взглядом, и Малфой дернул щекой и отвернулся, признавая, что погорячился с высказываниями и обобщениями, однако мнения не изменил и совершенно определённо не собирался за него извиняться.

— Мне кажется, после Рабастана я перестал ужасаться тому, как моих добрых знакомых отправляют на корм дементорам, — сказал Нотт, налив себе виски. — Я переживал за вас, это правда, но словно издалека. Так трясся, что меня самого арестуют, что даже не посмел на суды сходить. Мой зам, Коллинз, — может, ты помнишь его, Сэм, самый разговорчивый парень Гриффиндора, учился с нами в одно время, — постоянно приносил сведения: сплетни, чужие разговоры и тому подобное. И вот только так я и узнавал, что решил Визенгамот, кого теперь обрёк на длительную пытку… — он досадливо махнул рукой и горько произнёс: — Мне столько раз за последнее время сказали, что я хороший человек, а я просто трус…

— Брось, Эд, — запротестовал Малфой. — Кому стало бы лучше, если бы ты глупо подставился и оказался с ненаглядным Стэном в соседних камерах? Точно не его племяннице.

— Да, но…

— Да нет никаких «но», — оборвал Люциус, экспрессивно всплеснув руками. — Что за гриффиндорские рефлексирования? Ты посмотри на тех, кто оказался в Азкабане. Все как на подбор холостые и бездетные. Про Лестрейнджей я не говорю, разумеется, потому что Беллатриса с головой никогда не дружила, и я совсем не уверен, что виновато проклятие. Она и Руди со Стэном за собой утянула. Думаешь, я гений, что насчёт Империуса сообразил? Нет, мы все крутились, как могли. Угрозы, подкуп, шантаж, обещания, похищения… Аврорат или, точнее, Грюм, очень профессионально к делу подошёл. Кое-кого из нас спасло исключительно то, что Грозный Глаз физически не мог производить каждый арест самостоятельно. С его людьми можно было хотя бы как-то договориться… Я не хочу сказать, что все авроры продажные предатели, но с ними был шанс. Взятки, шантаж, преференции — что-то да срабатывало. С Грюмом — только камера и суд. Так вот те, кому повезло, за кем не пришёл лично Грюм, ускользнули. В ход шло всё. И когда я говорю всё, я имею в виду действительно всё. Нам было что терять. А тем, кто всё же оказался в Азкабане — не было. Не хочу сказать, что они сдались или тем более сознательно пожертвовали собой, отвлекая внимание от нас, нет, в человеческий альтруизм я не верю ни на кнат. И всё же прослеживается закономерность, не находишь?

— А Бэддок? У него трое детей. А Уизли?..

— Эрвин идиот, — отрезал Малфой. — Шляпа нафталина нанюхалась перед его распределением — из него слизеринец, как из меня… Не знаю кто, — не придумав красивого сравнения, он утратил пылкость и заговорил спокойнее. — Бэддока запугали. Ты прав, у него жена и двое сыновей малолетних были, а вот мэнора с крепкими стенами не было, ну а дети — великолепная болевая точка. Не знаю, чем ему грозили, но он чуть ли не сам руки под антимагические наручники подставлял и благодарил. Уизли — фамилия говорит сама за себя. Как бы это не Артур подсуетился, убирая недостойного брата с шахматной доски. Ты, кстати, не обратил внимания, что про арест Уизли никто ничего не знал? До того, как Цедрелла сказала, что тот в Азкабане, ты знал об этом? Я вот даже не догадывался. Без Дамблдора не обошлось явно. А вот остальные… Долохов, давно живший по инерции. Мальсибер, в одночасье лишившийся всего и живущий из милости сестры на подачки Уизли. Эйвери, боящийся лишний раз слово сказать, чтобы не разочаровать отца…

— Ты сгущаешь краски, — покачал головой Нотт.

— Разве? — хмыкнул тот. — Цедрелла хочет их вытащить. Прекрасно. Допустим — и это не более чем теоретизирование! — мы уберём свидетелей, уничтожим хранящиеся в Аврорате улики. Предположим даже, что нам удастся добиться для них послаблений. Визенгамот ни за что не изменит решения. Кого-то одного — ничтожный шанс есть. Но даже двое — это из области сказок.

— Помнится, мы обсуждали положенные нам по праву рождения места в Визенгамоте.

Люциус запнулся и уставился на Эдриана с тревогой.

— Ты в своём уме, лорд Нотт? Отдай-ка виски, кажется, тебе хватит…

— Не зли меня, — беззлобно отмахнулся тот. — Я не говорю, что мы завтра прямо с утра пойдём к замшелым пням требовать предоставления мест в суде. Однако, напоминаю, наши друзья-Пожиратели осуждены на пожизненное заключение, так что времени у нас предостаточно. — Он помолчал минуту, залпом допил виски и вперил взгляд в друга. — Люциус, тебе не стыдно, что единственным человеком, кто хоть что-то сделал для наших, оказалась нищая жена предателя крови, которую выжгли из родового гобелена Блэков и которой десятилетиями отказывали от дома все чистокровные маги, хорошо если не плюя ей вслед? Мне вот стыдно.

— Мне было стыдно, Эдриан, когда ты напомнил, что я не сделал ничего для того, чтобы помочь Давине. Вот тогда мне было стыдно. Это между нами, друг мой, если что — я буду всё отрицать: наличие даже зачатков совести испортит мою репутацию. А сейчас — нет, мне совсем не стыдно. Они взрослые люди, они знали, на что шли и чем рисковали. Почему я должен чувствовать вину за то, что смог выпутаться из неприятностей? Прости, но я горжусь этим. К тому же, обрати внимание, я вышел сухим из воды не за чей-то счёт, никого не утопил в процессе, не подставил, так какого же Мордреда мне должно быть стыдно?.. — Люциус почти прокричал последние слова, махнул рукой и шумно выдохнул. Поморщился, сожалея о горячности, и спокойнее предложил: — Давай сменим тему.

— Подожди. Мы будем встречаться с миссис Уизли?

— Да, конечно, — Люциус посмотрел с укором. — Но после того, как разберёмся с первоочередными вопросами. Думаю, я напишу ей, скажу, что наше принципиальное согласие у неё есть, однако все обсуждения попрошу перенести на более поздний срок.

— Ладно. Как прошёл разговор с Амелией?

— С Боунс? Лихо ты…

— Ты о чём? — не понял Эдриан.

Малфой улыбнулся.

— Ты не заметил, сколько привлёк внимания?

— Заметил, конечно. Мне столько говорить не приходилось ни разу в жизни.

— Я не о том. Та же леди Боунс. Она ж со школьных лет сухарь. Ни друзей, ни парней, всегда только «мисс Боунс» — а с тобой «Амелия».

— Люц…

— Да я ни на что не намекаю, — рассмеялся тот. — Но, признаться, не ожидал, что дамы будут раздевать тебя глазами.

Нотт настороженно выпрямился.

— Я был почти уверен, что неправильно понял…

— Всё ты правильно понял, друг мой. Нарцисса права, Эд, ты красивый мужчина, вдовец с безупречной репутацией, так ещё и терпением тебя Мерлин не обидел. Желанная добыча на брачном рынке. Будь осторожен, — неожиданно серьёзно заговорил Малфой. — Ты уже обжёгся, связавшись с неподходящей девушкой, не соверши эту же ошибку снова. С чистокровной ведьмой — Обливиэйтом ты не отделаешься.

Эдриан поморщился, но вынужденно кивнул. Люциус был прав. Метка на предплечье делала для него абсолютно невозможными любые близкие отношения с подавляющим большинством дам. Он представил недавнюю ситуацию и передёрнулся. Окажись на месте Джен любая чистокровная женщина, и у него были бы серьёзные неприятности. Дженнифер замешкалась, для неё волшебная палочка не была продолжением руки, а настоящая ведьма не позволила бы усыпить себя…

— Обещаю быть осторожным и думать головой, прежде чем расточать улыбки, — серьёзно пообещал Эдриан.

— Вот и умничка, — хохотнул Люциус. — Рассказывай, кого тебе удалось заговорить настолько, чтобы убедить познакомить их детей с нашими клыкастыми монстрами?..

— А может, пригласим Мэдди, чтобы не повторяться?

— Мэддисон свою роль сыграла, к себе они гостей толпами впускать не будут, это очевидно. Ну а поскольку именно Малфой-мэнор будет служить площадкой для всех интриг… Рассказывай, Эд, решать нам с тобой.

Однако ничего сказать Нотт не успел — между ними возник домовик с серебряным подносом, на котором скромно лежало письмо.

— А вот и первая болтрушайка⁽¹⁾, — потирая руки, широко улыбнулся Люциус, показывая имя на конверте. — Леди Боунс ты явно впечатлил.

Амелия действительно была впечатлена, потому что легко и просто согласилась на приглашение лорда Малфоя и под ответственность лорда Нотта готова была повторить визит в любой выходной день.

— Кажется, у нас и вправду получилось…

Обсуждение затянулось до самого вечера. Магов было много, и про каждого стоило поговорить отдельно. Кто был настроен позитивно, и от кого можно ждать письма; кто сомневался, и кому поэтому стоило написать самим; кто был настроен скептически и потому нуждался в многословном послании; и на кого даже не стоило тратить время в данный момент.

По ходу разговора Люциус делал заметки, и когда тучи добрались до Уилтшира и пришлось включить искусственное освещение, весь стол был густо усеян пергаментами.

— Давай пока на этом и остановимся, — заведя руки за голову, Люциус выгнулся, пытаясь снять напряжение с шеи, и поморщился от раздавшегося хруста. — Останешься на ужин?

— Посмотрим, что решат дети. Я их сегодня ещё даже не видел.

— Тебе повезло, — мягко улыбнулся Малфой. — Они прибежали прямо с утра. Устроили хаос в детской, потом полдня гоняли бедных павлинов… Кстати, о птичках! — едва не подпрыгнул он, подаваясь вперёд. — Что там с загоном? Утром я получил письмо, в четверг-пятницу прибудут первые две особи. Не в яйцах — свежевылупившиеся. Мой человек уверил, что до двухнедельного возраста диринары не умеют телепортироваться и сидят в гнезде, проблема в том, что мамой птичек придётся стать Уоллу…

— Тоже мне, нашёл проблему, — отмахнулся Нотт. — Проблема сейчас только в погоде — под проливным дождём работать, сам понимаешь, то ещё удовольствие.

— Импервиус в помощь.

— Люц! — возмутился Эдриан. — Ладно Уолл, но ты-то!

— Что — я-то?

— Ты-то должен знать, что невозможно держать какие-либо чары и одновременно активно колдовать! Ты что, тоже ни разу не обновлял защиту на доме?

— Эм…

— Малфой!

— Отец нанимал профессионалов…

— То есть, — понизив голос, вкрадчиво уточнил Нотт, — ты хочешь сказать, что мои дети приходят в дом, в защите которого может быть тысяча лазеек для врагов?

— Да перестань, — отмахнулся тот, но беспокойство в голосе выдало, что слова его задели, — мэнор отлично защищён…

— Вот и решился вопрос с ужином, — по-акульи любезно улыбнулся Эдриан и встал. — Проверь, уж будь так добр, чары на мэноре. А пока я забираю детей к себе. Драко жду завтра в обычное время.

— Эдриан…

— Это вопрос принципа, друг мой, — он покачал головой и добавил: — Твой дом стратегически важен для наших планов. Наши дети, что бы ни случилось, порт-ключами перенесутся ко мне и будут в порядке. Но мы прямо сейчас пытаемся уговорить десятки магов, чтобы они отпускали своих детей к нам. Одних, Люциус. Мордред с ней, с моей репутацией, но если из-за твоей неосторожности пострадает хоть один ребёнок, я не прощу этого ни себе, ни тебе. Займись защитой. Барт с удовольствием тебе поможет, я уверен в этом. Ну а пока, лорд Малфой, позвольте откланяться.

Люциус принял бесполезность споров, кивнул и проводил его задумчивым взглядом. Как ни хотелось поспорить, Эдриан был прав, и они оба это отлично понимали. Как в случае с каминами Нотты всегда оставляли лазейку для себя, так и с любыми другими защитными заклинаниями, накладываемыми посторонними людьми — самый надёжный щит имел лазейку для установившего его мага. Никто не думал, что профессионалы рискнут репутацией и воспользуются ей, однако обстоятельства могли сложиться по-разному, и любого мастера можно было подкупить, запугать или иным способом заставить поделиться секретами. У Люциуса было слишком много врагов, чтобы отметать такую возможность.

* * *

За целый день в Малфой-мэноре дети успели отойти после вчерашнего мероприятия и потому смогли рассказать о впечатлениях не только эмоциональными выкриками. Предсказуемо самым лучшим рассказчиком оказался Эди — и вовсе не потому, что был самым старшим. Теодор оценивал людей по отношению к себе, и если кто-то был к нему добр, этого было достаточно. Давина ориентировалась на настроение и уделяемое её персоне внимание, и потому ей было совершенно неважно, кто ты и какими недостатками обладаешь, пока она получает от тебя внимание, ты — хороший человек. Ну а Маркус, который лишь подходил к малышам, чтобы убедиться, что у тех всё хорошо, и провёл время в компании более старших ребят, теперь вместо полезной информации мог поделиться лишь рассказами о том, кто из них любит квиддич да какие мётлы использует. А вот маленький Эдриан Пьюси видел глубже.

Людей Эди не любил и предпочитал держаться от взрослых подальше. Дети ему тоже не слишком нравились, тем более в таком количестве, и однако же он старался оценивать их объективно. Похвалил Кассиуса, с которым было интересно разговаривать, улыбнулся при упоминании очень доброй Сьюзен, сморщился при вопросе об Алине…

Эдриан внимательно выслушивал детские впечатления. Он не собирался приглашать тех, кто не понравился его детям, даже если союз с их родителями был выгоден. Добиваться чего-то ценой пренебрежения интересами детей в его глазах было чем-то низким и отвратительным.

Похвалив Эди за обстоятельный рассказ, а всех остальных за хорошее поведение, Эдриан отправил Маркуса домой и оставил детей готовиться ко сну. Ну а после ежевечерней сказки, когда малыши разошлись по своим комнатам, спустился в кабинет, решив довести до ума расчёты защитного контура на загоне. Раз уж птички должны были вот-вот прибыть, стоило поспешить и закончить всё до этого момента.

— Привет.

Он не слышал ни камина, ни звука шагов, и потому дёрнулся от прозвучавшего приветствия, опрокинув чернильницу.

— Нарцисса, — констатировал Нотт без особого удовольствия, спешно очищая пергамент, стол и самого себя от чернил.

Её улыбка потухла. Остановившись на пороге, Нарцисса переступила с ноги на ногу.

— Прости, я тебя напугала. Домовик сказал, что ты в кабинете, вот я и…

— Это ты прости, — извинительно улыбнулся Эдриан, мысленно обозвав себя идиотом. — Не ожидал гостей, вот и… Проходи, пожалуйста. И здравствуй.

Нарцисса вошла в кабинет и нехотя устроилась на краешке сидения люциусовского кресла.

— Я думала, ты свяжешься со мной, чтобы обсудить приём, а потом поняла, что скорее пойдёшь к Люциусу…

— Извини.

— Да я не обиделась, — она отмахнулся, — знаю, что Люциус тебе ближе. Просто мне пришло уже три письма, думаю, нам всем стоит собраться вместе и определиться с дальнейшими шагами.

— Люциус тоже уже начал получать корреспонденцию, — он покосился на стоящий на краю стола поднос, куда Лаки складывал письма, и хмыкнул, — я, кажется, тоже.

Её взгляд переместился на поднос, и она чуть нахмурилась:

— Ты не открывал? Неужели неинтересно?

— Не настолько, чтобы пренебречь остальными делами, — честно признался Эдриан. — С утра было не до того, потом я был в Малфой-мэноре… Собственно, мы с детьми совсем недавно вернулись, ну и надо было их самих расспросить, как им новые знакомые, понравилось ли…

— О, конечно. Кстати, о делах, — Нарцисса вскочила и радостно заулыбалась. — Я нашла для тебя мебель, — она извлекла из кармана коробочку, украшенную чьей-то затейливой монограммой, и показала её на ладони. — Отведёшь в помещение без мебели? Боюсь, если я верну этому истинный размер здесь…

— Здорово! Спасибо! — с искренней благодарностью сказал он и приглашающе махнул рукой, наконец выходя из-за стола. — Идём, я как раз сегодня утром привёл в порядок одно помещение — оно отлично подойдёт.

Нарцисса с любопытством вертела головой, осматривая мэнор — ранее ей не доводилось бывать нигде, кроме Южного крыла и сада с облюбованной детьми поляной, и теперь она с любопытством разглядывала всё, мимо чего они проходили.

Миновав жилую часть, Эдриан прошёл дальше, отворил починенные двери в Северное крыло и уже продолжил путь, когда Нарцисса схватила его за рукав, вынуждая остановиться.

— Бальный зал прекрасно подойдёт, уж места здесь точно хватит, — улыбнулась она и, чуть отойдя, поставила на пол коробочку, взмахнула палочкой и сказала: — Финитэ Инкантатем!

Тонкие деревянные стенки распались, и дюймовые, словно игрушечные, предметы мебели стали быстро расти. Меньше чем через минуту посреди бального зала Нотт-мэнора стоял мебельный гарнитур из дивана, трёх кресел и трёх мягких стульев светло-бежевого цвета.

— Я подумала, — весело начала Нарцисса, — что мрачный цвет штор не обязывает подбирать мебель столь же мрачной расцветки. Ведь проще сменить шторы… Что думаешь?

Но у Эдриана не нашлось слов. Мебель была именно такой, как он представлял. Без вычурности и львиных лап, без затейливых гербов на обивке. Не яркая, не бледная, не громоздкая. Молча подойдя, он повёл по материалу рукой и почувствовал, как губы сами собой растягиваются в улыбке.

— Цисси, это прекрасно, — с чувством произнёс он и, взяв подошедшую Нарциссу за руку, потянул к дивану, усаживаясь рядом. — Это именно то, что я хотел… И удобный! — восхитился он мгновением позже, оценив мягкость.

— Я рада, что смогла угодить, — рассмеялась та в ответ, даже не подумав отнять руку.

Между ними было не больше пары дюймов расстояния, новый диван поднял настроение, и Эдриан наконец решился сделать то, о чём запрещал себе думать уже довольно давно.

Медленно приблизившись, он улыбнулся и поцеловал Нарциссу.

18.12.2020

1) Болтрушайка — это крошечная синяя крапчатая птичка. По аналогии с маггловским фразеологизмом про первую ласточку — магический вариант.

Вернуться к тексту