Чистокровный спектр (джен)

Общение со Снейпом подтвердило правоту Малфоя — тот действительно вёл себя схожим с Бартом образом, но более агрессивно. Хотел довериться — тем более что деваться ему особо было некуда, — но не умел, не мог и в итоге лишь огрызался.

К счастью, раздражительность Эдриана пошла на спад, рука явно почти срослась, и боль заметно утихла, и потому он демонстрировал чудеса выдержки и терпеливо тыкал Снейпа в каждую его грубость или просто неуместное слово, как нашкодившего низзла в лужу, раз за разом указывая на недопустимость столь детских реакций.

Малфой предпочитал отмалчиваться и в разговор вступал, только когда к нему обращались, наблюдая за развитием событий с отстранённым интересом.

После обета они переместились в мрачную гостиную, и следующие несколько часов Эдриан пытался переломить привычку Снейпа видеть во всех вокруг врагов. Раскрутить его на откровенность было делом неимоверной сложности, и алкоголь едва ли помогал. К сожалению, он не интересовался полукровкой в Хогвартсе и позже, и даже перед встречей не удосужился расспросить Люциуса, а потому теперь не мог оперировать данными о детстве и юности, чтобы, как с Бартом, найти верный тон. Реакции Снейпа недвусмысленно подсказывали, что его детство было не менее сложным, чем у Крауча, но это счастье у всех одинаковое, а несчастливы люди по-разному…

— Нарцисса к нам разве не присоединится? — спросил он во время очередной возникшей в разговоре паузы, выразительно посмотрев на Люциуса. Тот вспомнил, что они действительно обсуждали этот момент, но лишь покачал головой, и Эдриан предпочёл не настаивать. Пожалуй, сейчас присутствие женщины действительно было лишним. — Так что, Снейп, мы поняли друг друга? Или остались вопросы?

— Зачем вы мне помогаете?

— Потому что тебя можно направлять. Ты молод, амбициозен, имеешь скелетов на целую гардеробную и вдобавок связан обетом. Опять же, избавиться от тебя можно лишь летальными методами, а мне претит убийство как способ действий. Поэтому нужно либо скинуть Дамблдора, чтобы лишить тебя поддержки, а это нам не по зубам, либо перетянуть тебя на нашу сторону. Второе намного проще.

— И вы вот так просто говорите всё это мне в лицо?!

— А зачем мне лгать? — откровенно издевательски улыбнулся Нотт. — Пойми ты, наконец, во лжи редко есть смысл. Выгоднее быть откровенным.

Подобная концепция не укладывалась в голове Снейпа — это было очевидно. И потому Люциус наконец перестал изображать добродушную мебель:

— Не удивляйся, Северус, лорд Нотт с детства славится честностью. Он действительно говорит правду, не ищи второе дно. Нам выгоднее иметь дело с тобой, чем с непонятным незнакомцем. Пусть ты предатель, но мы знаем твои грешки и потому знаем, что просто довериться тебе не можем. И ты тоже это прекрасно знаешь — не заслужил ты доверия. Но обеты нивелируют часть этой проблемы. А чужой человек… Следующая креатура Дамблдора может даже не быть слизеринцем. В качестве декана ты нам не нравишься — слишком молод, неопытен, да ещё и полукровка, но следующий может оказаться ещё хуже: не верится, что директор допустит, чтобы опасный для него факультет остался без надзора верного ему человека. Так что нам выгоднее повлиять на тебя, помочь тебе стать таким деканом, которому мы сможем доверить своих детей.

— И кстати, о детях, — перебил Эдриан. — Твои первокурсники, Флинты.

— Да, знаю… А что с ними?

— Надеюсь, — голосом выделил значимость слов Нотт, — что с ними всё будет благополучно.

Снейп медленно склонил голову в согласии, внимательно глядя ему в лицо, словно пытался прочитать мысли. Эдриан вспомнил, что Лорд хвалил Снейпа за успехи в менталистике, однако никаких признаков легилименции не почувствовал и потому не стал переживать: если уж Кассиопея не сумела проникнуть под его окклюменационный щит, этому мальчишке и подавно не удастся. И всё же нельзя было назвать приятным, когда кто-то сверлит тебя взглядом. Закатив глаза, он с лёгким раздражением приказал:

— Есть вопрос — задай. Не дорос ты, чтобы по лицам читать правильно.

— Флинт ваш…

— Наш, — перебил Нотт и хмыкнул. — Пока ты детишек стращал, мы не сидели сложа руки, так что «наших» немало, начинай готовиться… Но Дамблдору об этом совсем не стоит знать.

— Он в курсе, что вы собираете детей на своей территории, — возразил Снейп.

— Вот заодно и узнай, что именно ему известно.

— Ладно, — спокойно кивнул Снейп, кажется, наконец-то перестав испытывать внутреннее сопротивление. — А ещё кто?

Нотт с Малфоем переглянулись и зеркально пожали плечами.

— Пока только Флинты, — сказал Люциус, — но скоро список расширится. Набирайся опыта, Северус, через несколько лет тебе предстоит приглядывать за толпой непоседливых детишек. И не дай Салазар тебе упустить кого-то из них, даже моего заступничества не хватит, чтобы дать за твою жизнь больше гнутого кната.

— Я понял тебя, — серьёзно сказал тот, помолчал и повернулся к Эдриану. — Лорд Нотт, что бы вы ни думали обо мне, я слизеринец. И я стараюсь защитить своих. Вы правы, у меня мало опыта, но уважения тем более нет. Без поддержки я не смогу справиться.

Эдриан оценил шаг и доброжелательно кивнул.

— Что ты хочешь от меня?

— Если бы вы могли поговорить с несколькими магами, чтобы те приструнили своих детей, это бы очень упростило мою задачу. С младшими я справлюсь. Но семикурсники…

— Я подумаю, что тут можно сделать.

* * *

Поскольку новый год начался с выходных, в Министерство Эдриан отправился лишь пятого числа, но несмотря на первый рабочий день января его стол был девственно чист.

— Миссис Солански, — вернувшись в приёмную, он подошёл к столу секретаря, — а где все заказы?

— Так не присылал ещё никто, — удивилась та. — Вы что, мистер Нотт, раньше третьего-четвёртого ничего не будет.

— Сегодня пятое, — напомнил он, однако опытного секретаря было не так-то просто сбить с мысли:

— Сегодня первый день, а бланки составят к третьему, а то и четвёртому.

— Понятно, — усмехнулся Эдриан, вернулся в кабинет и рассеянно принялся перекладывать предметы на столе, зачем-то пытаясь придумать новый порядок, хотя старый его полностью устраивал.

Делать было решительно нечего. Никаких долгов с прошлого года не осталось, никакие отчёты не требовали заполнения… Он уже почти решил отпустить сотрудников по домам, когда в приоткрытую дверь влетел голубой самолётик. Эдриан оживился, однако вместо работы послание было от Амелии Боунс — приглашение посетить её кабинет в любое удобное время по личному вопросу.

В качестве разбавления скуки встреча подходила идеально, так что он без промедления встал и, никому ничего не объясняя, покинул портальное управление.

В Департаменте правопорядка о скуке явно лишь мечтали, на Нотта никто не обратил внимания, и он свободно прошёл к знакомому кабинету, перед которым сидела растрёпанная миссис Бэддок.

— Доброе утро.

— Что?.. О, лорд Нотт! Здравствуйте… А я вот…

— Я очень рад, что мисс Боунс не передумала и пригласила вас на работу, — улыбнулся он и кивнул на дверь. — Она у себя?

— Да… Да, конечно. Лорд Нотт? Спасибо вам!

Он тепло улыбнулся и постучал в дверь.

— Войдите! А… Эдриан, доброе утро, проходите… — Боунс отложила документ, который изучала, и улыбнулась. — Планировала написать вам раньше, но у нас тут очередное ЧП, как вызвали первого числа, так и… Неважно, — сама себя перебила она, решительно отодвигая стопку документов и складывая руки на столе. — Помните, я упоминала, что нам нужно поговорить?

— Разумеется, — наконец вставил слово он.

— Как вы смотрите на то, чтобы встретиться сегодня вечером?

— В целом положительно.

— Отлично! — она улыбнулась и полезла в стол. — Не хочу снова откладывать, с такой работой никогда не угадаешь, сколько придётся ждать, пока всё станет тихо… Вот! — на столе перед Эдрианом появилась стандартная пластина порт-ключа, по выцветшему виду которой он без труда предположил, что изготовлена та была десятилетия назад.

— Он рабочий? — скептически спросил он, взял пластину и тут же удовлетворённо кивнул, ощутив пространственные чары. — Надеюсь, настройки в порядке?

— О, конечно. К восьми вам будет удобно?

— Да, — он поднялся, положил порт-ключ в карман и улыбнулся: — Тогда я не прощаюсь.

— До вечера, — ответила на улыбку Амелия.

Перед обеденным перерывом в кабинет Эдриан заглянул Байерс, с долей смущения предложив себя в качестве дежурного:

— Шеф, чего всем скучать, никого ж нет. Даже если кто и заглянет — я справлюсь.

— Вы наша крёстная фея, Джеймс, — пожимая руку подчинённого, благодарно улыбнулся Нотт, делая себе мысленную пометку, чтобы выбить премию инициативному подчинённому.

И на обед сотрудники портального управления ушли с концами.

Чем занять свободное время, вопроса не стояло — дел у Эдриана всегда было много, однако он заставил себя не хвататься за самое напрашивающееся, а потратить внезапно появившиеся часы на то, что вечно откладывалось на потом, и занялся ритуальным залом. Ну а вечером, поиграв с детьми и немного отдохнув, активировал древний порт-ключ, гадая, сколько десятилетий назад тот был зачарован и кто был мастером, наложившим так долго продержавшиеся чары.

Эдриана перенесло на усыпанную снегом площадку в заброшенном саду. Сразу же завыли сигнальные чары, но хотя инстинкты требовали немедленно убраться с открытого места, он не пошевелился. Чужой дом — чужие законы, незачем нервировать хозяев резкими движениями.

— А, это ты, — донёсся из-за спины знакомый голос, и Эдриан поражённо обернулся.

— Аластор?!

Грюм заржал как молодой конь и сделал приглашающий жест.

— Не ожидал, да? Я сразу сказал Амелии: не говорить, где встреча, чтобы не испортить сюрприз.

Эдриан понимающе кивнул.

Про Грюма ходило много разговоров. Зацикленный на подозрениях аврор попортил немало крови всем, кто в силу служебного положения был вынужден с ним пересекаться. Грюм был легендой Аврората, им восхищались и ставили в пример, когда речь шла о результативности, но ругали и ненавидели, стоило разговору коснуться его методов. Друзей у Грюма не было, зато во врагах числилось такое число магов, что он вынужденно превратился в настоящего параноика. Не только преступники, которых он посадил, или их родственники желали отомстить, но и почти добропорядочные волшебники кипели негодованием от одной лишь мысли, что Аластор Грюм спокойно живёт и наслаждается, тогда как им пришлось поплатиться карьерой, годами свободы или банальными галлеонами, которые ушли на штрафы, взятки да подношения, чтобы минимизировать вред, причинённый жаждущим справедливости Грюмом. Для него не существовало понятия «по-дружески». Если Аластор видел превышение полномочий или нарушение закона — он вмешивался. Не из подлости и вредности, исключительно из любви к порядку. Ушёл ты с работы раньше, закрыл ли глаза на мелкий проступок задержанного или попался на взятках — неважно, Грюм обязательно вытряхивал на свет все прегрешения и требовал наказания за каждое.

И потому о его частной жизни не было известно ничего. Дать врагам мощный рычаг давления — Грюм был слишком умён для подобного и потому тщательно оберегал личную информацию, никогда никого не приглашал к себе, скрывая адрес, не ходил на общие праздники, не ел и не пил чужую пищу и вообще двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю триста шестьдесят пять дней в году был готов к нападению и удару в спину.

И потому то, что он позволил Нотту пересечь порог своих владений, было беспрецедентным шагом доверия.

— Совершенно точно не ожидал, — значимо хмыкнул Эдриан. — Могу узнать, в чём причина такого расположения?

— Отчего же нет? Проходи. Амелия, наш дорогой гость прибыл.

Из глубины дома вышла Боунс с радушной улыбкой на губах.

— Надеюсь, вы не в обиде на меня, Эдриан? Аластор категорически запретил предупреждать вас, что встреча состоится на его территории.

— Сюрприз удался, — качнул головой он, даже не пытаясь скрыть удивления.

Дом Грюма ничем не отличался от привычного интерьера любой чистокровной семьи, разве что не мог похвастать размерами. Это был типичный дом убеждённого холостяка: с пыльными шторами на узких окнах, старой мебелью и древними люстрами, в которые вставлялись самые настоящие свечи, а не осветительные артефакты, отчего в доме пахло воском. Полы не блестели, как в Малфой-мэноре, но не были и каменными, как в доме Нотта, — обычные деревянные полы, за десятки лет вытоптанные по центру и радующие остатками красно-коричневой краски в углах и под мебелью. Первой ассоциацией Эдриана стало жилище МакНейра, такое же неухоженное и незатейливое в плане мебели и обстановки вообще. Единственное существенное отличие было в магии. Дом Грюма был пронизан тысячей магических нитей, и их было так много, что невозможно было понять, что именно навертел старый вояка для своей защиты.

Боунс по-свойски открыла сервант и через минуту присоединилась к расположившимся в глубоких потёртых креслах мужчинам, левитируя бокалы, бутылки и тарелки с нехитрым угощением.

— Во-первых, я хотела бы сразу прояснить возможные вопросы, — сказала она, занимая последнее свободное кресло. — Мы с Аластором очень давние друзья и большинство проблем решаем сообща. Ваше присутствие здесь, Эдриан, это наша попытка показать, насколько серьёзно я восприняла ваше предложение о союзе, так сказать, ответная любезность. Вы показали, что достойны доверия, моя племянница без ума от ваших детей, а я сама в восторге от того, как Сьюзен комфортно в новой компании. Но то, что вы сумели понравиться Аластору… — она по-доброму взглянула на Грюма и засмеялась. — В общем, раз уж у хозяина язык присох к нёбу, добро пожаловать!

Эдриан с искренней благодарностью улыбнулся в ответ.

— Поверьте, я оценил жест. А теперь не пора ли перейти к делу?

— Самое время. Как вы помните, вопрос, как именно Бленкинсопу удалось обойти клятву, так и не получил официального ответа. Зато то, что вы сообщили о шантаже Монтегю Аластору…

— Короче, Эми, Нотт слишком молод для проблем с памятью, — перебил Грюм и всем корпусом повернулся к Эдриану. — Мы по-тихому провели расследование. Я несколько раз наведывался в Аврорат, не пустить меня в архив смельчаков не нашлось, так что я покопался и сумел кое-что выяснить. То, что я сейчас скажу, не предназначено для чужих ушей. — Он сделал паузу и выразительно прищурил единственный глаз. — И я говорю не только о случайных людях, но и о твоих союзниках. Лучше, если информация осядет у тебя и не пойдёт дальше. По крайней мере, пока всё не прояснится.

— Я слушаю, — спокойно согласился Эдриан. Скрывать от Малфоя что-то важное он не собирался, однако распоряжаться информацией Грюм не запрещал, а это означало, что сохранение тайны ничем не помешает.

— В архиве бардак самый натуральный. Сказать по правде, сам я не жаловал все эти бумажки. — Боунс посмотрела на него с недовольством, но Аластор даже не вздрогнул — было совершенно очевидно, что эта тема много раз ими поднималась, но в итоге каждый остался при своём мнении. — Так что хотя в архиве я был нечастным гостем, сейчас разница буквально бросается в глаза.

— Какого рода разница? — насторожился Эдриан.

— Пустые полки, Нотт. Больше всего — по делам с семьдесят восьмого по прошлый февраль.

— Полки не пустые, — вмешалась Боунс. — Аластор отвратительный рассказчик. Как вы знаете, все министерские архивы устроены по общему принципу: стеллажи, коробки, в них папки с делами. Сортировка может отличаться, но принцип один. Так что если пропадёт коробка — это будет сразу же видно по пустоте на полке стеллажа, зато если испарится какое дело, ни архивариус, ни случайный посетитель даже не заметят. Так вот в Аврорате пропало содержимое коробок нескольких стеллажей.

— Мерлин мой… — ахнул Эдриан, шокированно смотря то на Грюма, то на Боунс. — И никто не заметил?!

— О том и речь. Мало того, что не заметили. Это же невозможно было провернуть за один визит. Кто-то целенаправленно уничтожал архивные документы на протяжении длительного времени, так что теперь следов не отыскать.

— Однако это побочная информация, — заявил Грюм и кивком подтвердил, что не шутит, когда Нотт недоверчиво уставился на него. — Это я обнаружил случайно. Но искал-то иное. Ты сказал про шантаж Монтегю, вот я и полез выяснять, сколько раз происходили какие бы то ни было подозрительные ситуации и нет ли связи с прикрытыми без рассмотрения делами. И нашёл ряд весьма занимательных «совпадений». Мы нашли, — кивнул он на Боунс, отдавая дань справедливости. — Амелия разобрала протоколы нескольких заседаний Визенгамота, где рассматривались спорные вопросы…

— Позволь мне, — мягко перебила та и стала сама рассказывать. — Вы уже и сами видели, как всё происходит. Секретарь что-то бубнит, потом спрашивает, кто за, кто против, и выносится решение. Некоторые дела мы обсуждаем, но чаще, конечно, все обсуждения происходят до заседания. Повестка известна заранее, так что и задать интересующие вопросы, и посоветоваться, и принять решение можно заранее. Я просмотрела повестки и нашла настораживающую тенденцию: дописывание. Например, августовское заседания я прекрасно помню, как и поднятые на нём вопросы. Но когда открыла папку с пометкой «Август 1982 год», я увидела в повестке две строки, которых не должно было там быть. Мелочи, вопросы не серьёзные, но тем не менее. Дописаны они были после слушания и в обход Визенгамота вообще. И хуже всего, это не единичный случай. Однако вернёмся к вопросу о шантаже. Было несколько заседаний, запомнившиеся мне распределением голосов. Подозрительным, но не настолько, чтобы удивиться сразу — не как в случае Монтегю. Я передала имена и даты Аластору, он покопался в архиве, и что бы вы думали? Всё сошлось! Пока мы действуем неофициально, и вдвоём нам удалось накопать немного, но начало безрадостное.

— Кто? — нахмурившись, Эдриан пытался сосредоточиться на обсуждаемой ситуации, однако мысли были далеки от проблем Визенгамота. — И насколько серьёзно?

— Насчёт Монтегю вы уже в курсе, в последних двух слушаниях он голосовал явно по чужой указке. В первый раз этого не заметили, потому что дамблдоровская партия его поддержала, и голос лорда Монтегю затерялся. А вот второй раз даже его сторонники высказались резко отрицательно, и потому алогичное «за» Монтегю не могло пройти незамеченным. А второй, на кого мы наткнулись, лорд Эйвери.

— Эйвери?! У него же сын Пожиратель? — изумился Нотт.

— Верно да неверно, — хохотнул Грюм. — Старика взяли за яйца жёстко…

— Аластор!

— Прости, Амелия, но так и есть, красивые слова ситуацию не улучшат. Мне очень интересно, чем его держит Дамблдор, однако то, что последние полтора года лорд Эйвери голосует синхронно с верховным чародеем… Сложно представить, да?

— Д-да уж, — выдохнул Эдриан, не в силах понять, каким аргументом можно было склонить старика Эйвери к сотрудничеству, если тот даже родного сына не пожалел, проголосовав за обвинительный приговор… если только к этому его тоже не вынудил шантаж…

— В общем, делиться находками мы не очень-то стремимся, но помощь нам может понадобиться.

— Какого рода помощь? — сразу насторожился Эдриан, не понимая, чем может в данной ситуации быть полезен.

— Прежде, чем инициировать официальное расследование, нам нужно во всём разобраться, — не глядя на Нотта, заговорила Боунс после небольшой паузы. — Мы не можем не то что допросить, но даже задать вопросы — это моментально спугнёт преступников, и мы утратим шанс узнать хоть что-то — все следы тут же будут уничтожены. Возможно, вы могли бы побеседовать с жертвами шантажа? По-дружески, так сказать. И между делом задать им интересующие нас вопросы?

— Амелия… Аластор, вы оба сошли с ума? Старик Эйвери мне точно не друг. Однако это не столь важно, вы упустили главное.

— И что же это?

— Раз люди типа Эйвери прогнулись и пошли на поводу у шантажиста, против них есть что-то очень серьёзное. Никто не станет «по-дружески и между делом» делиться этими сведениями. Копайте, господа, без веских улик у нас не будет шанса на честное разбирательство этого вопроса.

8.1.2021