Camp Chitaqua (Лагерь Читаква) (джен)

— Я все еще могу быть полезен, — зарычал Кас. Он совсем недавно понял, что после того, как его ангельская благодать почти исчезла, на него обрушился шквал эмоций. И прямо сейчас, гнев был самым сильным чувством.

— Да, ты можешь быть полезен. Вот здесь, — ответил Дин, указывая на хижину и лагерь, в котором они сейчас находились.

Кас почувствовал разочарование и отчаяние от того, что Дин больше не доверял ему, и не хотел, чтобы он шел с ним на миссию.

— Я все еще солдат, — решительно заявил он. Кас был воином в течение тысяч лет и не собирался вешать свой щит только потому, что его благодать исчезла.

Услышав слова друга, Дин тяжело вздохнул.

— Да, поэтому ты работаешь над сбором информации.

— Здесь… а не там, — горько сказал Кас.

— Да, — отрезал охотник.

— Дин, возможно, я почти потерял свою благодать, но…

— Ты человек, Кас! — резко сказал Дин. Он ненавидел тот факт, что сейчас Кастиэль уязвим, вот до чего довела его преданность.

Обиженный и сердитый на решение Дина, Кас выстрелил в ответ:

— Ты тоже человек! Или тоже начинаешь верить в слухи, что ты непобедим?!

Не поддавшись на насмешку, Дин схватил Каса за куртку и дернув к себе, зарычал:

— Единственные правдивые слухи обо мне состоят в том, что я садист с холодным сердцем, но я знаю, как сделать то, что необходимо. И сделать это можно только нося правильное оружие и доверяя правильным людям прикрывать мою спину.

Увидев, как бывший ангел вздрогнул, Дин чуть не поморщился от отвращения к себе. Он знал, что несправедлив по отношению к другу, знал, что говорил полную чушь. Его возражения против того, чтобы Кас присоединился к миссии, не имели никакого отношения ни к доверию, ни к тому, что у Каса не было его сил.

— Ты остаешься здесь, Кас.

Дин отвернулся от Кастиэля, в глазах которого плескалась боль. И прежде чем Дин смог забрать свои слова обратно, прежде чем он скажет Касу о том, что просто беспокоится за его жизнь, Винчестер выскочил за дверь.

И вздрогнул, услышав грохот из хижины Каса, где его друг, скорее всего, разбил любимую лампу от Тиффани.

* * *

Его боль была не такой уж сильной, по крайней мере, не физическая. Но его эмоциональная боль… это было ново для Каса. Конечно, он чувствовал что-то раньше, когда был ангелом. Чувствовал верность Дину, чувствовал страх, когда печати ломались, чувствовал себя беспомощным, когда не мог защитить Винчестера от Аластара. Чувствовал горе, когда думал, что Дин разрывает их связи со своим «мы закончили».

Но все те чувства были ничем по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас.

Теперь все было по-настоящему. Одиночество, боль из-за того, что его не взяли на миссию, страдание от отказа Дина, позор от того, что он бесполезен, поскольку стал человеком. И страх, от которого ему было тяжело дышать, в груди кололо, сердце колотилось как сумасшедшее. И он ненавидел каждую минуту, когда Дин выходил из лагеря, шел на миссию без него. Защита Дина — это была его работа в течение последних четырех лет, был его мандат. Это была его главная задача.

Но теперь Дин больше не доверял ему прикрывать его спину, защищать, спасать его.

Отчаянно, Кас искал какой-то способ, чтобы перестать чувствовать, чтобы успокоить свои волнения, чтобы убрать боль. А затем вспомнил, когда его подстрелили, и Дин дал ему сильные наркотики он пребывал в блаженном состоянии эйфории. Лекарства притупили боль, даже облегчили его беспокойство о том, что уготовило для будущее, и боль от того, что он перестал быть ангелом. Кас держал в руке эту бутылку с таблетками и знал, что может снова притупить эту боль. Стоит только принять эти таблетки и боль уйдет.

«Мои страдания уйдут, а что насчет Дина? Кто будет прикрывать его спину, пока я упиваюсь жалостью к себе? Кто докажет ему, что не все его подводят? Уходят и позволяют ему бороться в одиночку? Я дал ему обещание не умереть… Не более того. Я обещал ему, что останусь с ним, телом и разумом».

Бросив бутылку с таблетками в стену, он быстро обулся, схватил куртку и выскочил из хижины.

* * *

Дин остановился на полпути, когда увидел, что в Импале есть пассажир. Сжав челюсть, он распахнул дверь и зарычал:

— Вылезай.

Он вцепился в руку Каса, готовый насильно вытащить ангела… экс-ангела из машины.

Но у Каса все еще были какие-то ангельские силы, и он использовал их, схватил охотника за руку, не давая сдвинуться ни на миллиметр.

— Если я не могу быть там с тобой, не могу драться, тогда мне незачем жить.

Он со вздохом посмотрел в глаза Дина, и молча умолял дать ему еще один шанс доказать свою ценность. Что его способности как ангела, всегда занимали второе место по сравнению с его преданностью человеку перед ним.

Дин понимал чувства Каса, он чувствовал то же самое. Если бы он не мог драться… ему останется просто лечь и умереть. Бой был единственным, что заставляло его двигаться, вставать утром, дергать курок весь день, закрывать глаза ночью. И, возможно, это было то же самое для Каса, было его единственной целью в жизни. И Винчестер знал, что не сможет отнять это у друга. Он не имеет на это права, ведь и так отнял достаточно.

— Ты будешь выполнять мои приказы, — решительно сказал он, указывая на Каса пальцем, — ты понял?

— Да, — выдохнул Кас, с улыбкой. И с радостью почувствовал, как Дин положил руку ему на плечо.

— Ты дал мне обещание, и тебе лучше сдержать его, — зеленые глаза встретились с синими, требуя подчинения.

— Я сдержу, — тихо поклялся Кас, но Дин уже отошел от двери, обходя Импалу, чтобы занять водительское место. И Кас понял, что сделал правильный выбор, потому что это потрясающее чувство доверия, которое он ощущал, не могло сравниться ни с какими таблетками. Он усмехнулся, и Дин, усевшись на водительское место, спросил:

— Ты что, под кайфом?

Кас засмеялся.

— Нет. Просто рад покататься.

— Покататься? — усмехнулся Дин.

И когда он впервые за месяц завел двигатель Импалы, ему не пришлось смотреть в зеркало заднего вида, чтобы найти своего лучшего друга с разочарованием на лице из-за того, что его оставили в лагере. И это радовало.