Под куполом (гет)

Драко

Темные глаза Северуса смотрят на него проницательно и оценивающе.

— Значит, ты хочешь сыграть?

— В этот раз я готов и знаю, на что иду и ради кого рискую.

Северус постукивает пальцами по ручке кресла в виде змеи.

— Мама ведь передала информацию Паркинсон? — Драко нетерпеливо смотрит в спокойное лицо Северуса. — Можешь не отвечать, но я почти сразу обо всем догадался, как только мы попали под град заклинаний. Мне нужно еще одно или два занятия легилименцией. Беллатриса занималась со мной, но в прошлый раз ты заметил, что я закрываюсь не до конца.

Северус усмехается.

— Я дам тебе сколько угодно уроков. Вот только мастера моего уровня ты вряд ли встретишь среди гоблинских сторонников. Волдеморт мертв, Лестрейнджи мертвы, а больше никто не умеет читать мысли на высоком уровне.

Драко поворачивается к окну. Запретный Лес, мокрый из-за дождя, шумит деревьями.

— Я только одного боюсь: самого себя. Боюсь, что в нужный момент не смогу оттолкнуть ее, если придется.

— Придется. Игра всегда требует жертв, Драко. Но женщины — удивительные существа. Они умеют прощать, если хорошенько объяснить им, что к чему. У Грейнджер есть голова на плечах, сложить два и два она сумеет, так что советую быть убедительным для обеих сторон. Нужны причины, нужны аргументы.

Драко поворачивается к окну спиной.

— Как мама связывается с Паркинсон?

— Через Лютный переулок. Там сохранился камин, и в помещении сидит гоблин. Они до сих пор кое-чем приторговывают. Нарцисса, разумеется, думает, что я ничего не знаю. Но окклюмент из нее сейчас слабый... Ты пришел один? Если да, можем поработать прямо сейчас. Зелье будет готово к четвергу.

Драко отрицательно качает головой и, подойдя к двери, приоткрывает ее:

— Поттер, проходи.

Северус привычно не меняется в лице, только по губам его пробегает дрожь. Взлохмаченная голова Поттера появляется в комнате, а затем и весь он застывает на пороге. Драко переводит взгляд с одного на другого: оба чем-то неуловимо похожи. Оба упрямы, оба страдали и ненавидели.

— Вы самый храбрый человек из всех, кого я знаю, — произносит Поттер тихо. — Звучит странно, но Гермиона посоветовала сказать первое, что придет в голову.

Северус едва слышно вздыхает и указывает на кресло возле себя.

— Сядьте, Поттер.

Драко оставляет их наедине, проскальзывая мимо бывших однокурсников в библиотеку мадам Пинс. Камин горит ярко, и на изящной каминной полке стоит вазочка с летучим порохом. Зачерпнув рукой пригоршню пороха, Драко прислушивается, но в библиотеке — никого. Война не способствует чтению.

— Лютный переулок!

Его сразу оглушает шум и гул голосов, и Драко, накинув капюшон старой школьной мантии, осторожно пробирается к лавке вдоль старинных домов. Несколько раз он ловит на себе чужие взгляды, но его принимают за своего — видимо, привыкли встречать здесь перебежчиков.

— А, Малфой, — гоблин сидит за стойкой, что-то записывая в большую тетрадь. — Мы все ждали, когда заявишься ты, а не твоя усталая мать.

Драко кривит губы, пытаясь казаться тем самым высокомерным Малфоем, какой смотрел на мир свысока.

— Как мне связаться с Паркинсон?

— Пройдешь через шкаф и окажешься в Атриуме, поднимешься на третий уровень, комната триста девять, — гоблин машет рукой в сторону противоположной стены.

Драко впивается глазами в шкаф, стоящий в дальнем углу. Это же тот самый Исчезательный шкаф, который он целых полгода пытался починить в Хогвартсе! Не спал ночами, почти поселился в библиотеке, едва успевал учиться — и все это под постоянным липким страхом, что его и родителей убьют.

Как он потом ненавидел себя, впустив Пожирателей в школу! Как ему хотелось, чтобы Дамблдор знал: он не приглашал Сивого, он боялся его тогда до ужаса. Сейчас он бы разделался с ним довольно легко. Страх сковывает.

Поднявшись на лифте, Драко некоторое время блуждает по коридорам, ища нужную комнату и собираясь с мыслями. Нужно играть убедительно — Северус прав. И — не переигрывать.

Пэнси настороженно приоткрывает дверь, и на ее губах тут же проступает улыбка. Она выглядит старше Гермионы и намного печальнее.

— Все время думаю о тебе, — Пэнси пропускает его внутрь и захлопывает дверь. — Почему-то лезут в голову твои слова о смерти отца и то, что я сказала о ненависти...

Драко успокаивающе отмахивается.

— Все в прошлом. Но ты была права: я действительно тогда его ненавидел. За то, что он не мог нас защитить.

— И что бы он сделал?

— Перешел бы на сторону Ордена, — Драко садится в кресло под недоверчивый взгляд Пэнси. — Дамблдор не отказал бы ему.

Пэнси приподнимает брови, но не возражает: только проходит к столику и ставит на огонь полосатый чайник. Видимо, каждый кабинет Министерства теперь представляет собой квартирку, где располагаются сторонники гоблинов.

— Как скоро вы доберетесь до последнего артефакта? — Пэнси садится напротив, помешивая ложечкой чай.

Она хороша собой, если не считать слегка курносого носа. И короткие волосы придают ей загадочный вид.

Драко берет чашку и спокойно замечает:

— Скоро, если вы не будете нам мешать. Невозможно что-либо искать под ливнем заклинаний. Я пришел попросить тебя именно об этом: снять контроль над Аббатством и Британским музеем.

Пэнси качает головой.

— Я могу лишь попросить не мешать поискам, но как только вы найдете последний артефакт, они заберут Грейнджер.

У Драко холодеют кончики пальцев.

— Зачем? — он старается, чтобы голос звучал непринужденно.

Пэнси ставит пустую чашку на столик и откидывается на спинку кресла.

— Понимаешь, когда Грейнджер прочла заклинание на Бьерторпском камне, она запустила в действие сложное заклинание, которое постепенно уничтожит мир, и гоблины понимают, что Орден хочет вернуть реальность с прежними порядками, так что они собираются убить двух зайцев: помешать Ордену и изучить Грейнджер. Видишь ли, заклинание на камне способен прочесть только особый человек: с чистыми помыслами, бескорыстный и так далее — сплошная романтическая ерунда. Согласно заклинанию, если выкачать у такого человека его силы и собрать их, они остановят и Орден, и проклятие.

Драко задумчиво проводит рукой по волосам.

— А если не получится схватить Грейнджер?

Пэнси блестит глазами.

— Она умрет — вот и все. Она в любом случае должна умереть... Я дам тебе несколько пуль, лишающих магических способностей, на всякий случай, чтобы в нужный момент другие не путались под ногами. Грейнджер нужна нам любой ценой.

Драко невозмутимо допивает ромашковый чай.

— И неужели нет никакого контрзаклинания?

— Есть. Только не заклинание, а ингредиент — что-то вроде последнего ингредиента для вашего зелья. Что-то невероятное. Сам понимаешь, что найти это вряд ли возможно. Времени у нас у всех не так много: месяца два, три — не больше.

Драко понимающе кивает, хотя в голове возникает хаос.

— Дай нам возможность найти последний артефакт; как только он будет у нас, только мы его коснемся — Грейнджер окажется в ваших руках.

Пэнси некоторое время сидит молча, разглядывая его лицо. Драко очень надеется, что оно ничего ей не выдаст.

— Играешь на две стороны? — наконец интересуется она. — На чьей ты стороне на самом деле?

— На самой выгодной, — Драко криво улыбается. — К тому же Орден я презираю, и это взаимно. Но некоторым вещам у них можно поучиться. Например, слаженности и работе в команде. Пожиратели часто сражались сами за себя.

Пэнси усмехается, поправляя прическу.

— Значит, о тебе можно не беспокоиться.

— Разумеется.

— Рада это слышать.

— Тогда договорились, — Драко поднимается с кресла, и Пэнси повторяет его движение. В ее глазах мелькают огоньки. — Что-то не так?

Она протягивает руку и касается его запястья. Осторожное, нежное прикосновение, полное грусти. Она качает головой, словно сомневается, что хочет ему что-то сказать.

— Ты другой, — произносит она, поколебавшись. — Я заметила еще там, в Праге. Сначала я подумала, что мы просто повзрослели и немного не поняли друг друга. И я, конечно, слишком настойчиво предлагала тебе себя.

Драко смотрит на нее с сочувствием. Все-таки задело, значит. Женщины такое прощают?

— Пэнси, ты достаточно красива и самодостаточна, чтобы предлагать себя даже мне.

— Ошибаешься, — шепчет она, отвернувшись. — Нет у меня никакой самодостаточности. Я выбрала гоблинов, потому что боюсь сражаться против них, боюсь застрять в экспериментальном мире, остаться никем и пропасть. Я всегда хотела стать кем-то, вот только кем? Никак не могу найти себя. Поможешь?

Драко выдавливает из себя улыбку.

— Попробую.

Он возвращается в замок так быстро, как может, и у него дрожат пальцы. Гермиона не умрет — он ни за что этого не допустит! Он вовлек ее в этот чертов поиск рун и он сделает что угодно, чтобы она осталась жива.

Поттер ждет его на выходе из подземелья. По его лицу невозможно определить, как прошла встреча с Северусом, но огорченным Поттер не выглядит.

— Все в порядке? — интересуется Драко ненавязчиво.

Поттер приподнимает плечо.

— Скорее да, чем нет.

— Нужно поговорить, сейчас, — Драко оглядывается по сторонам. — Пошли на второй этаж, там и переместимся на Гриммо.

Они поднимаются по лестнице и заходят в класс, где когда-то давно изучали заклинания с Флитвиком. Драко тогда гордился, что его перо взмыло вверх одним из первых.

— Что случилось? — Поттер следит, как он нервно расхаживает вдоль окна.

Драко наконец останавливается и смотрит в его глаза.

— Что бы я ни делал, ты должен верить, что я на стороне Гермионы, Поттер. Что бы я ни делал — ты не будешь против меня сражаться. Ты — моя единственная надежда. Обещай.

Поттер приподнимает брови и разглядывает его точно так же, как недавно Паркинсон.

— Собираешься играть в Снейпа?

— В конце концов, мной тоже движет любовь, — усмехается Драко. — Обещай, Поттер.

— Ты не Снейп, Малфой, — тот хмурится, глядя на него задумчиво. — И у тебя совсем мало опыта. Хорошо, я обещаю. Что ты задумал? Тебе нужна помощь?

— Но не твоя, — Драко с сожалением качает головой. — С удовольствием поделился бы с тобой всем, но ты должен оставаться убедительным для остальных и прежде всего для Гермионы, словно ничего не знаешь. Если разберешься с кинжалами — отлично, но не более.

Поттер, поколебавшись, кивает. Они оба встают в камин и, произнеся адрес, исчезают.

В гостиной на Гриммо уже накрыт обед, и Гермиона, улыбнувшись Поттеру, радостно обнимает Драко. Ее губы быстро касаются его губ в поцелуе, и Драко чуть сжимает ее пальцы.

— Я еще раз проверила список для Аббатства. Как там зелье?

— Кипит, — отзывается Поттер, когда они усаживаются за стол. — Снейп был доволен ингредиентами. Я предложил ему прийти на Гриммо и забрать самые необходимые для школы вещи, да и вообще посмотреть, что за черт у меня там хранится. Он рассмеялся.

Гермиона даже замирает над тарелкой.

— Снейп... смеялся?

— Он сказал, что только я в своей привычной беспардонной манере могу указать человеку, что он прикован к креслу и конкретному месту. Честное слово, я не знал, что он не может выходить за пределы замка. Думал, он просто ненавидит всех за его стенами, да и идти ему некуда. Сомневаюсь, что он вернется в Паучий тупик.

Гермиона доливает им всем тыквенный сок и устало вздыхает.

— Целый день как-то нехорошо себя чувствую, — признается она, и у Драко по спине проносится холодок. Неужели это проклятье? — Наверное, заболела. Пойду, поставлю на огонь бодроперцовую настойку. Кто-нибудь хочет добавки?

Они с Поттером синхронно отрицательно качают головой, и Гермиона оставляет их наедине. Поттер задумчиво крутит в руках старинный бокал.

— Кроме нее у меня никого нет, Поттер, — мрачно произносит Драко. — Только мама. И дом, лежащий в руинах. Твой хотя бы стоит.

Поттер морщится.

— На черта нужно было разрушать мэнор? Он вполне сгодился бы под штаб или для какой-нибудь организации. Но уничтожать — видимо, ваша семья им встала поперек горла.

Драко пожимает плечами и переводит взгляд на лежащие на краю стола записи Гермионы о Вестминстерском аббатстве. Некоторые фамилии и имена подчеркнуты дважды: Елизавета Йоркская, Генрих Третий, Джефри Чосер, Эдуард Исповедник и Элеонора Кастильская.

— Сплошная знать, — замечает Драко, когда Гермиона возвращается в столовую.

— Простой народ в Аббатстве не похоронен, — Гермиона выглядит бодрее. — Да и все предыдущие хранители рун простыми точно не были. И вообще я считаю, что мы зря потратим время на Аббатство. Уверена, руна в Британском музее, я чувствую это сердцем.

Драко стискивает челюсти. Он почти убежден, что она права, но ему нужно выиграть время.

— Что среди них делает Эдуард Исповедник? Он вроде бы умер задолго до крестовых походов...

— Ларец Фрэнкса тоже создан до их эпохи, и я считаю, что правильнее рассмотреть все варианты, — Гермиона ставит знак вопроса напротив Элеоноры Кастильской. — Согласна, что Эдуард — немного странный выбор, с другой стороны, он был невероятно набожным человеком. Кто знает, что за христианские реликвии — и не только — у него были. А вот если хранителем руны окажется Джефри Чосер, это будет самая большая шутка в истории.

Драко с Поттером одновременно приподнимают брови.

— Вы что, не читали "Кентерберийские рассказы"? Но ведь это основа основ английской литературы! — Гермиона сердито откидывается на резную спинку стула.

— В оригинальном вопросе звучала "История Хогвартса", — насмешливо отзывается Поттер.

— И ее вы тоже не читали! — подхватывает Гермиона яростно. — Драко, скажи мне, что хоть ты читал историю школы.

Он качает головой.

— Зачем?

— Ненавижу этот вопрос, — Гермиона сгребает записи со стола и уходит в гостиную.

Энциклопедия магического холодного оружия остается лежать на краю. Поттер придвигает ее к себе и открывает первую страницу. Они с Драко обмениваются понимающими взглядами, и Драко коротко кивает. Чем быстрее Поттер поможет ему разобраться с кинжалами, тем лучше.

Перед тем, как разойтись по спальням, они еще раз пробегают список исторических личностей.

— Я однажды был в Аббатстве, — Поттер хмурится. — Петунии приспичило устроить культурный выходной для семьи. Не помню, чтобы мне понравилось, помню, что было очень холодно и долго. Оно же огромное. Ты проверила расположение захоронений?

Гермиона кладет на середину стола листок с планом собора.

— Все нужные нам могилы расположены в восточной части собора, — она постукивает пальцем по карте. — Но помещения маленькие, обороняться будет сложно. Надеюсь, зелье нас спасет.

— И мантия-невидимка, — добавляет Драко, и Поттер усмехается.

Закутавшись в одеяло, Драко не сразу засыпает, прислушиваясь к дыханию Гермионы. Она тоже не спит, периодически вздыхая и ворочаясь.

— Что такое? — спрашивает он тихо.

— Все думаю над Элеонорой Кастильской, — ворчливо отзывается Гермиона. — Что-то не нравится мне ее биография... Отец боролся с мусульманами, нет ли там подвоха? И, Драко...

— Да? — он поворачивается к ней в темноте, касается рукой разметавшихся по подушке волос.

— Я никак не могу найти информацию по проклятию с Бьеркторпского камня, — в ее голосе слышится отчаяние. — А ведь то, что я его прочла, могло запустить механизм уничтожения мира. Помнишь строки? "Я — Погибель". Получается, из-за нас с миром может случиться что-то страшнее, чем гоблины с их туманом.

Драко касается пальцами ее щеки.

— Ничего с миром не случится. Уверен, будь проклятие реальным, мы бы уже почувствовали. Ты наверняка смогла бы ощутить что-то необычное, если была бы с ним связана.

— Наверное, ты прав, — произносит она тихо, помолчав с минуту. — Я ничего не ощущаю... И это странно. Справочник по рунам ведь не может врать.

— Справочники устаревают, — Драко придвигается к ней, и Гермиона кладет голову ему на плечо. — А предсказывать будущее они точно не умеют. Спи и не бери в голову всякую чушь.

Ложь звучит так естественно, что Драко сам бы себе поверил. Ложь неприятна на вкус, но выхода у него нет.

Ее волосы привычно пахнут жасминовым шампунем, и прислушиваясь к ее теперь ровному дыханию, Драко вспоминает все их приключения. Да, там на дороге было опаснее, но и дышалось легче. Сейчас они оказались запертыми в доме в самом центре Лондона, окруженные войной.

И теперь ему нельзя провалить задание, потому что от этого зависит его собственное будущее. А еще необходимо как можно скорее разобраться с последним ингредиентом и возможностью повернуть проклятие вспять без участия Гермионы.

"Что-то невероятное", сказала Пэнси.

В мире не так уж много невероятных вещей.

Рон

Купол Лондона скрывает его от желтого тумана, но внутри еще опаснее. Рон бродит по переулкам возле Вестминстерского аббатства, отыскивая тех, кто смог уцелеть, и теперь прячется в заброшенных зданиях. Свою палочку он практически не использует: Бузинная удобнее ложится в руку и легко отбивает заклинания. А вчера Рону показалось, что она даже смогла отвести пулю. Правда, слизеринец выстрелил неудачно, но твоя пуля тебя найдет — кажется, так говорит тетка Мюриэль.

Рон ищет Чарли, но понятия не имеет, что будет делать, если найдет: гоблины промывают мозги так основательно, что вернуть человека к прежнему состоянию невероятно сложно. Отца Полумны они приводили в чувство месяца два, и он до сих пор иногда кидается на собственную дочь.

Рон сворачивает на Тафтон-стрит, и три красных луча обрушиваются на него беспощадно и дерзко. Пригибаясь, прыгая и прячась за развороченными мусорными баками, Рон отбивает нападение, и один из слизеринцев, не удержавшись на козырьке второго этажа, падает вниз, разбиваясь насмерть.

Рон опускает глаза на палочку: она манит, просит еще, легонько дрожит в руке. Любое заклинание с ней кажется простым. Посмотрела бы Гермиона теперь, как ему удается "Вингардиум Левиоса"!

И Рон усмехается.

Спустя мгновение впереди появляется женский силуэт, энергично движущийся ему навстречу.

— Переговоры, Уизли! — женский голос кажется неприятно знакомым. — Опусти палочку.

Паркинсон останавливается в нескольких шагах от него и окидывает насмешливым взглядом. За те полгода, что он ее не видел, она здорово повзрослела.

— Гоблины предлагают тебе перейти на их сторону, Уизли. Чистокровный волшебник, обладающий Бузинной палочкой — такими не разбрасываются.

Рону кажется, что он стоит в свете прожекторов.

— Я откажусь, Паркинсон. Я не хочу плясать ни под чьи указания. Мне хватает моей матери. Поверь, она уделает любого гоблина по этой части. Я как-нибудь сам.

Паркинсон приподнимает брови и вдруг улыбается, а потом улыбка переходит в смех.

— Мерлин святой, передо мной стоит человек с самым могущественным оружием и говорит, что устал от приказов матери. Достойно аплодисментов.

— Ищу себя, — отзывается Рон. — А палочка помогает. Не понимаю, Паркинсон, как вы можете быть на стороне ушастых. Они же пытаются уничтожить магию волшебников. Ты перестанешь быть собой.

В болотных глазах Паркинсон что-то мелькает и исчезает. Она отступает на шаг назад, рассматривая его уже с меньшей насмешкой.

— Чарли у вас в Министерстве, верно? — Рон хмурится. — Зря я брожу по улицам.

Паркинсон кивает, что-то обдумывая.

— В Министерстве, Уизли. Хочешь получить брата — приходи за ним. Один.

Рон качает головой.

— В откровенную ловушку я не полезу.

— Тогда удачи, — Паркинсон машет рукой в сторону мусорных баков. — Спасай других, ведь они тоже достойны помощи? Кажется, так бы сказал Поттер?

И она, развернувшись на каблуках, исчезает.

Рон задумчиво смотрит на то место, где она только что стояла. Из соседнего переулка доносится плач, и Рон, метнувшись туда, находит у стены дома скорчившуюся девочку.

— Как зовут?

— Мэри, — она всхлипывает и доверчиво вцепляется в его руку. — Маму забрали страшные существа с огромными ушами. А папу убили в прошлом месяце.

— Держись... Да иди ты к дракклу! — он отбивает красный луч. — Крепко держись за меня, слышишь?

Портал срабатывает не сразу, и Рону с Мэри приходится прятаться за колоннами. Но когда Лондон все-таки исчезает в синей вспышке, досада горечью оседает во рту: он так и не добрался до Чарли!

Мэри заботливо забирает мадам Помфри, организовавшая в Хогвартсе целый госпиталь. Рон, услышав от Невилла, что Гарри в замке, поднимается в библиотеку. Мадам Пинс не сдерживает недовольного взгляда, заметив его грязную одежду, но Рон даже не обращает на нее внимания.

Гарри сидит обложившись книгами. Для него это нетипично, но для недавнего Гарри, которого вытащили из Азкабана — вполне.

Рон берет одну из книг, потом — другую: все про холодное оружие, волшебные мечи и копья и прочие артефакты, в которые маги любили прятать самые разные вещи.

— Что ищешь?

— Как обычно, — Гарри поднимает голову и поправляет очки. — Что-то несуществующее.

Рон понимающе кивает, и при виде Гарри в библиотеке его вдруг охватывает страшное опустошающее отчаяние: школьные годы прошли, Гарри больше в нем не нуждается, Гермиона ушла к Малфою, а он... Так и остался Роном Уизли, который ничем особенно не выделяется.

— Встретил Паркинсон в Лондоне. Она предлагала мне прийти в Министерство за Чарли.

— Не ведись, — Гарри зевает. Рядом с ним стоит тарелка с имбирными чертиками, и Рон снова сглатывает. — Ловушка.

Рон смотрит на него вопросительно: кто, если не друг, поможет ему спасти брата?

Но Гарри, поняв, отрицательно качает головой, что-то помечая в толстой книге.

— Не могу, прости.

— Ты сейчас серьезно? — Рон вдруг заводится с пол-оборота. — Ты мой лучший друг! Ты друг моей семьи! Мама тебя любит, кажется, больше меня... И ты отвечаешь мне "не могу, прости", зная, что Чарли там промывают мозги? Может быть, его там пытают?

Гарри захлопывает здоровенный том.

— А то, что там пытают и промывают голову всем остальным, уже неважно? Рон, я безумно хочу спасти всех...

— Спасти всех. Знакомая песня...

— Но для этого нужно найти артефакты. Так уж получается, что мы постоянно что-то ищем, чтобы справиться с врагом. Сейчас даже Реддл уже не кажется таким опасным.

Рон закатывает глаза. Артефакты, артефакты! Чертовы крестражи, он ненавидит их до сих пор.

Рон уже собирается сдаться и предложить свою помощь: в конце концов, зато они снова окажутся в библиотеке вместе, как в старые добрые времена, но в это мгновение за спиной Гарри возникает Малфой.

— Ты готов? Нашел что-нибудь?.. Дьявол, Уизли!

И Рог сразу все понимает по искривленным губам Малфоя. Ему удалось наконец то, о чем он мечтал всю жизнь: получить дружбу Гарри и его внимание.

Малфой отобрал у него все.

Но Рон справляется с желанием выхватить палочку. Странным образом все трое они владели ею некоторое время. Это должно накладывать отпечаток или нет?

Рон торопливо разворачивается и выходит из библиотеки. Плевать. Раз все заняты масштабными планами, он сам займется Чарли, а если попадет в ловушку, то заодно узнает, как выглядит теперь Министерство изнутри.

Поболтавшись в замке, Рон возвращается в Нору. Мать возится на кухне, помешивая поварешкой в огромной кастрюле. Жесткая щетка моет посуду в раковине, громко тикают часы.

— Обедать будешь? — мать поглядывает на него, между делом сортируя яблоки на чистые и те, что с пятнами.

— Буду, — Рон садится за стол. — Когда умрешь — неизвестно, так что лучше поесть.

— Видел Гарри или Гермиону? И где Билл? — мать ставит перед ним тарелку с мясной запеканкой. — Ты что-то хмурый. Переживаешь из-за Гермионы?

Рон дергает плечом. Раньше ему хотелось, чтобы Гермиона поняла, на кого его променяла, вернулась бы обратно — а сейчас ему кажется, что обратно он ее не примет. Что-то внутри него сломалось, оставив лишь голые, ненужные чувства. Но они не настолько сильны, чтобы разрешить себе поверить еще раз.

Как он был горд, что встречается с Гермионой! Потрясающе красивой и умной ведьмой, которая могла найти выход из любой ситуации. А ее почерк — загляденье и мечта для тех, кто списывает. Попробуй спиши неразборчивые каракули.

И родители между собой считали дело решенным. То, что они рано или поздно поженятся, знали все. Но война снова все разрушила.

— А Лаванда? Вы вроде бы встречались?

— Мам, не сейчас, — Рон наспех доедает и отставляет тарелку. — Лаванда после Гермионы — это все равно что сухие объедки после твоего ужина. Она хорошая, по-своему, но я привык к умному собеседнику.

Мать собирается что-то сказать, но потом машет рукой. Да, разумеется, какое ей дело. Вот если бы бросили Билла или Перси... А он так — неинтересный. Родительской любви на всех либо не хватает, либо достается по капле. Вот если ты в семье один! Все — тебе. Даже если вас двое.

Рон падает на кровать спиной, раскинув руки в стороны. Где-то в рюкзаке должен валяться старый план Министерства, который они использовали, когда воровали у Амбридж медальон.

Рон несколько минут смотрит в потолок, думая, а на месте ли упырь, а потом силой заставляет себя подняться и подойти к шкафу.

Рюкзак обнаруживается в самом низу, и в нем нет ничего, кроме старого свитера, карты Министерства и маленького плюшевого мишки, который он стащил в одном из маггловских магазинов для Гермионы.

Он до сих пор пахнет жасмином, как ее волосы. Рон оставляет мишку в рюкзаке и разворачивает карту: да, все уровни — здесь. Он, разумеется, не знает, где могут прятать Чарли, но стоит лишь попасть внутрь, а по карте он уже выберется.

И Рон, спрятав карту, вспоминает, что Гермиона вернула ему делюминатор во время короткой встречи. Тоже подойдёт.

Спустившись в гостиную, он застает там Джорджа и Билла: они шепотом обмениваются новостями, чтобы не волновать мать.

— Что у вас случилось?

— Гоблины уничтожают волшебные палочки, — Билл трет виски. — Вчера они добрались до склада Олливандера. В следующий раз они уничтожат филиал Грегоровича, и тогда мы останемся без возможности купить или одолжить палочку, если с нашими что-то случится.

Рон сглатывает.

— Я ухожу спасать Чарли. Не ищите меня.

Братья смотрят на него пристально, и серьезный взгляд Джорджа без смешинок выглядит чем-то невероятным.

— Мама с ума сойдет, — замечает Билл. — Ты как всегда думаешь, что нам все равно?

Рон качает головой.

— Я знаю, что делаю. А сидеть сложа руки который месяц надоело.

Билл хлопает его по плечу. Его шрамы все так же заметны, и это его ничуть не портит.

— Мы тобой гордимся, слышишь?

Рон пропускает фразу мимо ушей.

Гермиона

Элеонора Кастильская не дает ей покоя: Гермиона снова и снова перечитывает ее биографию, подчеркивая самых известных предков. С одной стороны, ну, не окажется на ее могиле руны, и черт с ним, но что, если с ней связаны другие люди? Окружение, предки, дети?

Драко хмурится, просматривая записи.

— Ее отец, получается, святой?

— Да, и происходил из Бургундской династии, — Гермиона озадаченно морщится. — Мне кажется, я читала о какой-то священной реликвии в их доме.

— Думаешь, это руна?

— Возможно, но не обязательно, — она пожимает плечами. — Зелье готово?

— Северус приглашает протестировать, — Драко улыбается краешком губ. — Он изготовил и Гибель воров, чтобы удостовериться наверняка.

Гермиона тяжело вздыхает, откидываясь на спинку стула. Встречаться со Снейпом ей категорически не хочется. Да и потом придется снова столкнуться с Нарциссой, а у нее на это нет сил.

— Мы протестируем зелья с Поттером, — Драко замечает выражение ее лица. — Я знаю, что Северус — не твой любимый учитель.

Гермиона фыркает. Как будто много тех, у кого он любимый! И ей вдруг кажется, что Гарри и Драко быстро переглядываются.

— Все в порядке? — интересуется она с любопытством. — Или я чего-то не знаю?

— От тебя попробуй что-нибудь скрой, — Гарри качает головой. — Я встретил Рона позавчера, он хотел, чтобы я помог ему вытащить Чарли. Но если я подставлюсь там, я могу попасться, и тогда вы останетесь без меня... Ты бы видела его лицо.

Гермиона кивает, и сердце неприятно покалывает. Сначала Бузинная палочка, теперь Чарли — Рон не намерен сидеть дома с матерью... Зачем он идет напролом? Из-за нее или потому, что надоело быть кем-то другим?

Драко тоже неуловимо меняется, и Гермиона не может понять, что именно не так, только чувствует изменения в его улыбке, в его прикосновениях. В них словно добавилась капля отчаяния.

— У нас все получится, правда? — она прижимается к нему в темноте.

Спальня не нравится ей: слишком уж вычурная, но придется потерпеть.

— Конечно, — отвечает он шепотом. — Руна или в Аббатстве, или в Музее. Мы близки к завершению, а когда-то и подумать не могли, что сумеем все найти.

Гермиона проводит ладонью по его груди.

— Останутся само заклинание и последний ингредиент. Заклинание, наверное, придется писать самим, я уже сделала пару набросков.

Драко горячо сжимает ее запястье.

— Я понравился твоим родителям?

— Вполне. Папа в восторге от твоей амбициозности, — Гермиона смеется. — Они уже смирились, что я тащила на себе Рона.

Драко некоторое время молчит, потом произносит:

— Ты ведь переедешь ко мне, когда мы вернем и отстроим мэнор? Мама переберется в особняк Лестрейнджей или останется с Северусом в замке. А ты станешь маленькой хозяйкой большого дома.

— Обязательно, — Гермиона приподнимается и находит его губы в темноте. — На ту съемную квартирку я точно не вернусь.

Когда на следующий день Гарри и Драко исчезают в классе зельеварения, Гермиона торопливо направляется через главный холл к лестнице, чтобы посмотреть в библиотеке книгу о самых известных волшебных артефактах. Бургундская династия может быть связана с Карлом Великим, а он был любителем всего необычного.

Толкнув дверь, она натыкается на Рона.

— Что ты здесь делаешь?

Он машет перед ее носом белым листом.

— План Министерства. В нашем старом нет запасных выходов. Кстати, ты же там работала, ты должна знать.

Гермиона коротко вздыхает: Рон выглядит решительным и взрослым, и немного чужим.

— Запасные выходы на старых картах запечатаны. Есть перо? Я отмечу новые.

Они возвращаются к столу и склоняются над планом. Рон знакомо пахнет лавандой и порошком, который миссис Уизли покупала по три сикля за пакет.

— Здесь и здесь, — Гермиона ставит два крестика. — Запомни, карту могут и отобрать... Рон, зачем ты идешь туда один?

Он поджимает губы.

— Потому, что никто больше не идет.

— Ты же понимаешь, что это...

— Ловушка? Понимаю, — Рон сует руку в карман и вытаскивает маленького плюшевого мишку. — Я сначала оставил его в рюкзаке, но потом решил взять с собой... Забирай. Хотя ты, конечно, уже о нем забыла.

Гермиона вспыхивает, взяв игрушку в руки.

— Я думала, что потеряла его.

Рон фыркает.

— Как будто он тебе нужен. Малфой вернет себе мэнор с твоей помощью и купит тебе сотню таких же...

Гермиона быстро поднимает на него глаза.

— То, что я теперь с Драко, не значит, что я забыла все, что случилось со мной раньше.

Рон пожимает плечами и прячет план в нагрудный карман. Ему все еще неприятно слышать о прошлом, и Гермиона его не винит. Они кивают друг другу, и Рон уходит, а Гермиона спешит к полкам самых последних стеллажей.

— Грейнджер! Когда вы собираетесь вернуть мне все, что брали до сегодняшнего дня? — мадам Пинс грозно скрещивает руки на груди. — Я жду с позапрошлого года!

— Честное слово...

— Не слишком оно у вас честное, — мадам Пинс скептически усмехается. — Будете выходить — покажете сумку.

Гермиона не успевает возмутиться, как мягкий голос окликает ее из-за стеллажа с всеобщими энциклопедиями:

— Гермиона, вы?

В низком уютном кресле желтого цвета сидит Миранда Гуссокл. Гермионе сразу вспоминаются слова Гарри о том, что она ему не нравится. На любопытный взгляд Миранда отвечает улыбкой.

— Вы с Драко огромные молодцы, — произносит она добродушно. — Впрочем, я в этом не сомневалась. Сразу поняла, что у вас все получится.

Гермиона приподнимает брови.

— Почему?

— Вы отлично подходите друг другу, и мне хотелось, чтобы вы сами наконец это заметили. Ты потрясающе ухаживала за ним у меня дома, и уверена, вы выручали друг друга не раз. А истинная любовь спасает мир, слышала?

Гермиона садится в синее кресло, стоящее напротив.

— Истинная любовь? Она же только в сказках встречается.

Миранда тихо смеется.

— Разумеется. Истинная любовь сперва возникает как вспышка между, казалось бы, довольно разными людьми. Но если за нее ухватиться и правильно использовать, она побеждает все. Истинная любовь — самая редкая магия, милая. Но она реальна.

Гермиона поджимает губы. Значит, Дамблдор говорил о любви как о вполне настоящей магии, а не метафоре. Но кто сказал, что их... чувства с Драко — та самая любовь из сказок? Уж скорее она между Молли и Артуром, например.

Миранда следит за выражением ее лица.

— Знаю, знаю, звучит нереалистично. Но от этого менее правдивой не становится. Я много лет пытаюсь найти и обнаружить концепт истинной любви в действии. Но пока что — каждый раз провал. Как ваши успехи?

— Скоро отправимся в Аббатство, — Гермиона ерзает на кресле. — Но мне кажется, руны там нет. Я пришла поискать информацию о волшебных артефактах типа мечей или кинжалов.

Миранда задумчиво окидывает взглядом полки.

— Верно, артефакты не бывают лишними. А мне пора навестить Минерву. Еще увидимся, милая!

Книги на полке про холодное оружие почему-то стоят названиями вверх, так что приходится изгибать шею, чтобы найти нужное. Неужели кто-то уже брал их, а мадам Пинс не проверила? И не тот ли это человек, что передает информацию гоблинам?

Гермиона берет книги в охапку и подсаживается к камину. В энциклопедии, на которую она возлагает большие надежды, вырвано несколько страниц — именно той эпохи, что ей нужна!

Дьявол, кто-то точно ищет артефакты помимо них!

Поставив книги на место после часа бесполезного листания страниц, Гермиона торопливо спускается в Большой зал. Драко и Гарри уже сидят за общим столом рядом с Невиллом, Майклом и Дафной и недовольно смотрят на остывший обед.

— Нашла? — Драко пододвигается, освобождая ей место.

— Нет, — Гермиона энергично наливает сок из кувшина и залпом выпивает бокал. — В библиотеке жарко... Потом расскажу. Я наткнулась там на Миранду.

Про Рона она упоминает, слушая, как Невилл перечисляет самые опасные улицы Лондона.

Драко делает заметки на карте.

— Ушастых там полно, — Корнер жует хлеб. — И тех, кто заколдован — тоже.

Гермиона наливает второй бокал.

— Чем они околдованы, как думаете?

— Скорее всего, волшебный порошок и туман, — Дафна кладет голову на плечо Невилла. — А сейчас, наверное, и пули. И какая-то особая магия гоблинов. Раз — и ты на чужой стороне.

Гермиона улыбается.

— Вы что, встречаетесь?

Дафна делает круглые глаза.

— У его бабушки потрясающие пирожные! Такие в Косом не купишь. Астория сейчас у нее, и мне спокойнее спится. А дом у них просто потрясающий.

Невилл хмыкает.

— Так говоришь, словно у меня дворец. Будьте осторожны, ребята. Одна пуля — и вы лишитесь магии. Возможно, навсегда. А маскировка у этих чертей великолепная, я на той неделе сам чуть не попался.

Попрощавшись, они втроем возвращаются на Гриммо. Гарри сразу поднимается к себе, а Драко подозрительно всматривается в ее лицо.

— Что сказала Гуссокл?

— Тебе не понравится.

Драко закатывает глаза.

— Так я и знал, что нам придется искать Святой Грааль.

Гермиона легонько шлепает его по плечу.

— Прекрати. Она... сказала, что...

— Мерлин, вот теперь мне стало страшно. Когда ты делаешь такие паузы, дело плохо.

Гермиона краснеет и отворачивается. Черт, ну зачем она начала этот разговор! Они ведь ничего такого еще не говорили друг другу, и не рано ли...

— Что истинная любовь — это самая редкая магия.

В гостиной повисает тишина. Потом Драко неуверенно спрашивает:

— Это всякая чушь из сказок про поцелуи истинной любви и прочая глупость?

— Да,— Гермиона старается увести разговор в другую сторону, но Драко, кажется, даже не смутился. — Она давно ее ищет и действительно верит, что та существует. А истинная любовь может противостоять всему.

Драко, к ее удивлению, вдруг подхватывает ее на руки. Гермиона обнимает его за шею и прижимается щекой к щеке. Ей отчего-то кажется по выражению его глаз, что он понимает ее чувства, но не хочет признаваться, что понял.

— Романтика — это великолепно, но за все наши скитания мы видели слишком много смертей, реальности и никакой романтики. Думаю, Гуссокл нужно вернуться к настоящим проблемам.

— А василиск? — возражает Гермиона. — Все тоже считали, что он из сказок.

— После классификации Скамандера — уже нет, — Драко усмехается, поднимаясь в спальню. — Предлагаю отдохнуть, а потом еще раз собраться на ужин и проговорить весь план с начала до конца. Что-то интересное попалось в библиотеке?

— Страницы в энциклопедии об оружии вырваны, — Гермиона рассматривает себя в большом напольном зеркале в старинной раме. — Именно в том разделе, который я искала. Боюсь, не мы одни ищем сторонние артефакты, Драко.

Он обнимает ее сзади за талию, целует в шею и разворачивает к себе. Их жадные, нетерпеливые губы встречаются, руки ласкают друг друга, касаются плеч, спускаются вниз, стягивая одежду — Гермиона никогда бы раньше не подумала, что способна загореться вот так — за одно мгновение.

Но ей сейчас не хочется страсти, наоборот — нежности, и она говорит об этом Драко медленным поцелуем. Он тут же сбавляет темп, лаская ее чувственно, и его серые глаза говорят то же, что и ее: о любви. И о надежде.

На ужин Гарри приходит лишь когда Гермиона уже расставляет тарелки.

— Задремал, — признается он, зевая. — Просто выключился. Даже не помню, что снилось. Во сколько завтра выдвигаемся?

— В семь, как можно раньше, — Драко с удовольствием кладет себе целую порцию риса с курицей. — Хотя странно рассчитывать, что гоблины будут спать.

— Нам еще идти через треть Лондона, — уточняет Гермиона. — Получается, будем на месте около восьми, если поторопимся. Кто-то завтра будет патрулировать тот район?

Гарри вытаскивает из кармана мятый список и пробегает его глазами.

— Перси, Пенелопа, Чжоу и Эрни.

Драко хмыкает.

— Пенелопа Кристалл — подружка Перси? Самая нелепая парочка. Когтевранка и гриффиндорец — что может быть скучнее? Она — вечно умная, он — вечно храбрый. Что они будут делать, когда война закончится?

Гермиона морщит нос.

— То есть слизеринец и гриффиндорка — лучшее сочетание?

— Бесспорно. Пока ты собираешься шагать по головам, я успею предложить тебе более простой и хитрый способ получить то, что ты хочешь, — Драко смеется. — А у тебя хватит на него смелости.

— Но не хватит наглости, — возражает Гермиона. — Впрочем, я стащила столько книг из библиотек... Мальчики, вы помните: опасность — сразу уходим?

Они оба кивают. Худшее, что может с ними случиться — это промытые гоблинами мозги.

В семь утра они выходят на улицу, выскользнув по очереди из дверей. Гриммо расположена недалеко от Тауэра, и весь путь до Аббатства не должен занять больше часа.

Они шагают стремительно, сжимая палочки и держась за руки, чтобы не потеряться.

Гермиона совсем не узнает Лондон: он и так временами бывал мрачным, но сейчас он и мрачен, и пуст. Только летний ветер гоняет старые газеты, и деревья в парках одинокими группами стоят вдоль пустых дорожек.

До самого Сити они почти никого не встречают. Но сразу после на улицах появляются гоблины, а затем — люди. В их глазах — пустота, на лице — злость.

Они втроем с трудом проскальзывают мимо, чтобы ни с кем не столкнуться. На одной из боковых улиц им мерещится Перси. И когда Аббатство показывается вдали, Гермиона с облегчением выдыхает.

Снаружи почти никого нет: только двое гоблинов на западном портале и трое — на восточном.

— Нам проще зайти через западный, — шепчет Драко, и Гермиона кивает. — Поттер, готов?

Гарри что-то бормочет, и они, залпом выпив зелье против Гибели воров, входят внутрь через приоткрытую дверь. Гермиона вдыхает запах сырого камня и ладана — такой привычный для старинных соборов. Гибель воров обрушивается на них спустя несколько шагов, но Гермионе кажется, что они все же остались незамеченными. Отряхивая противное, вонючее зелье, они оглядываются: на хорах наверху ходят несколько гоблинов.

— Эванеско! — шепчет Драко, чтобы стереть с пола лужицу. — Чем позже нас заметят, тем лучше.

Они бесшумно пробираются по боковому нефу мимо могил. До захоронения Эдуарда Исповедника они добираются без помех, но стоит Гермионе прошептать: "Явись!", как воздух наполняется звуком сирены, а над ними возникают разноцветные маячки. Над всеми, кроме Гарри.

— Бежим! — Драко хватает ее за руку и срывается с места. — Следующая точка не так далеко!

Сколько раз они бежали так сломя голову рука в руке? И сколько раз эта теплота ладоней сближала их?

Заклинания сыпятся за их спиной, но отчего-то не так часто, как в Храмовой церкви.

На бегу они ранят двух гоблинов, а потом замечают лица Уоррингтона и Булстроуд. Их широко раскрытые глаза бегают по собору, пытаясь заметить хоть какое-то движение.

— Давай разделимся, — Гермиона резко останавливается, свернув за колонну. — Я проверю Элеонору, а вы займитесь остальными могилами.

Драко не возражает, только подается вперед и горячо целует ее. Гермиона отвечает, прижимаясь к нему: они целуются посреди огромного собора, под вспышки заклинаний, совершенно безрассудно.

— Нашли время, — шепотом замечает Гарри, и только Гермиона понимает, к чему эти слова, сказанные ворчливо.

— Встречаемся через десять минут у восточного портала, — Драко, сделав пару шагов, оборачивается. — Если что — сразу уходи.

Гермиона проходит внутрь капеллы: здесь нет хоров, и ей никто не грозит сверху, а узкую калитку легко защищать. Драко придется труднее, но Гарри должен его прикрыть.

Надгробие Элеоноры Кастильской изящно высечено и сглажено временем. Королева давно спит, придавленная камнем, спокойная и красивая. Гермиона некоторое время рассматривает ее лицо, а потом тихо произносит:

— Явись!

Вместо руны на каменном надгробии высвечивается изображение меча.