Нечаянное добро и его ожидаемые последствия (джен)

Погода портилась, ветер сильными порывами расчесывал траву на лугах, гнул молодые деревья и кусты. По дороге из Парижа двигалась группа всадников. С ними было также два навьюченных мула. Вещей было совсем немного, поскольку граф де Бюсси в спешке покидал столицу. Последовав совету Шико и доводам рассудка, он решил в сложившейся ситуации отступить и поднакопить силы для безжалостной мести своим врагам. Очевидно, что ему нелегко далось это решение, особенно если принять во внимание жгучее желание растерзать своих обидчиков. На этот раз они зашли слишком далеко и заслуживают самой жестокой кары.

Только образ любимой помогал хоть как-то отвлечься от душевных и телесных страданий. Красота Дианы, ее нежный взгляд и тихая улыбка были для Бюсси той желанной гаванью, тем исцеляющим приютом, которого так хотело обрести его сердце. Ничего не жалко, чтобы добиться этой удивительной женщины, она станет его вдохновеньем, его путеводной звездой. Она будет светить ему в сгущающемся мраке и наполнит жизнь смыслом.

Конь под графом споткнулся, и ушибленные голова и спина снова напомнили о себе резкой болью. Совершенно против воли в памяти начинали всплывать воспоминания о прошедшей ночи. В этих воспоминаниях он снова стоял на крыльце дома мадмуазель де Ториньи, и снова предательский удар опускался на его голову.

Нам необходимо вместе с господином де Бюсси попробовать восстановить события прошлой ночи, чтобы лучше понять весь масштаб бедственного положения графа.

Очнулся Бюсси уже связанным в лесу, под насмешки и ругательства королевских миньонов.

— Посмотрите, друзья, наш грозный лев начал приходить в себя, — сказал зубоскалящий Шомберг. — Как вам мой удар дубиной, господин заговорщик? Голова не болит? Скажите, легкая у меня рука или тяжелая?

— Иди к дьяволу, — прохрипел Бюсси.

— Шомберг, ты очень хорошо приложил господина графа, мог и мозги ему вышибить ненароком. Мы уже устали ждать, когда он очнется, — заметил Келюс.

— Господин Бюсси не учится на своих ошибках. Ходит одними и теми же дорогами. Надев кирасу, совершенно забывает защитить голову каской, — добавил своих острот Можирон. — Слухи о выдающихся умственных способностях графа слишком преувеличены.

— Господа, не горячитесь. Дайте господину де Бюсси немного прийти в себя, — снисходительным тоном сказал король. — Я хочу побеседовать с этим мятежником.

— Государь, что происходит? В чем меня обвиняют? Не вы ли, сир, убеждали в своем благоволении? Не вы ли, господин де Келюс, уверяли в примирении? — с негодованием вопрошал Бюсси.

— Он еще и спрашивает. Вот наглец! Нет, граф, я не забыл ваш иудин поцелуй, — криво усмехнулся Келюс.

— Вы изменник и нахальный фигляр, господин де Бюсси, — с серьезным видом отчитывал король растерянного графа. — Вы отвернулись от своего короля и под личиной благородного рыцаря принялись помогать моему злокозненному братцу и не менее каверзной сестрице плести против меня заговоры.

— О чем вы, государь? Я ничего не понимаю?

— Я предложил вам дружбу, а вы отвергли ее ради презренного занятия сотрясать французский престол. Вы хотите видеть своим королем герцога Анжуйского, этого труса, обманщика и подлеца! Мой брат арестован, его держат в Лувре. Он покусился на мою корону, и вы, его правая рука, пытаетесь нас убедить, что ничего о его кознях не знаете.

— Клянусь, ваше величество, я только сейчас узнал об этом. Но так ли виновен мой господин? — воскликнул Бюсси, и поглядев на миньонов, добавил. — Уверен, его оболгали недоброжелатели.

— Нет, господин граф, мои уши еще слышат, а глаза еще не закрылись. Хотя многие этого с нетерпением дожидаются. Я сам видел и слышал, как мой брат вступил в преступный союз с герцогом де Гизом, чтобы свергнуть меня.

— Но, государь, я ничего об этом не знаю! Отпустите меня, ибо, видит бог, я невиновен, — взмолился Бюсси, он действительно ничего не знал о происках Анжуйского.

Миньоны нехорошо зашептались, предвкушая продолжение этой драматичной сцены.

— Вы не лишены достоинств, господин граф, и могли бы принести немало пользы вашему королю. Откажитесь от пути изменника и смутьяна, раскайтесь и переходите под мое покровительство, — предложил Генрих.

Миньоны умолкли и с недовольством переглянулись.

— Я следую заповедям господа нашего Иисуса Христа, и готов простить мятежников. В том случае, если они искренне, подчёркиваю искренне и от всего сердца, раскаиваются в содеянном. Покайтесь, сын мой, в своих прегрешеньях, и я готов буду вам вновь протянуть руку дружбы, — величественно произнес король.

— Государь, клянусь вам своей жизнью и всем святым, что есть на свете, я не злоумышлял против вас, — запальчиво выкрикнул Бюсси. — Я готов поклясться на своей шпаге, на святом писании, что не участвовал в заговоре.

— Не лгите, я прекрасно знаю, что мой трусливый брат, ни за что не стал бы участвовать в подобных мероприятиях без поддержки своего ближайшего соратника. Или вы уже не служите моему брату? Кому вы тогда служите? Гизу, испанскому королю или английской королеве?

— Справедливости, государь! Если вы меня подозреваете, пусть будет непредвзятое расследование и справедливый суд. Я дворянин и ваш поданный, я прошу соблюдать закон.

— Вы упорствуете в своей лжи? — Генрих в раздражении отстранился и кивнул Келюсу. Тот ударил пленника по лицу.

— А, господин Келюс, теперь у вас появилась прекрасная возможность завершить, то что вы начали со своими друзьями на улице Сент-Антуан. Я вижу, вы тоже верны себе и предпочитаете нападать сворой из-за угла, — презрительно сказал Бюсси.

Келюс ударил еще раз, так сильно, что ушиб об допрашиваемого руку.

— Как же вам идут эти лохмотья, господа. В них вы точь-в-точь шайка разбойников! — огрызнулся пленник.

Можирон срезал неподалеку два ивовых прута и вместе с Шомбергом начал стегать ими несчастного.

— Как вам постель из крапивы, господин де Бюсси? — кивнул в сторону оврага Можирон.

— А одеялко из сырой землицы? — продолжил издевательства Шомберг. — Пусть не королевское ложе и даже не герцогское, зато никто вас отсюда не прогонит!

— Государь, велите вашим людям прекратить. Вы не хотите дать мне справедливого суда, которого удостаиваются даже самые закоренелые преступники! Так вы еще и не даете мне права приготовиться к смерти, как это полагается любому христианину. Неужели я в ваших глазах подобен турку или алжирскому пирату? — с негодованием обратился Бюсси к королю голосом, срывающимся на крик.

Неожиданно для всех раздался волчий вой, все участники драмы замолчали и насторожились, испуганно озираясь.

— Что за диво? В это время года волки не собираются в стаи, — изумился Келюс.

— В последнее время эти твари так обнаглели. В прошлом месяце их видели совсем рядом с жильем в Сен-Клу. Еще в Пуасси, а это совсем рядом, — сказал Можирон.

— Может это бешенный волк, а может оборотень, — предположил Шомберг.

Король перекрестился. Вскоре раздалось завывание еще одного волка, тоже совсем не далеко. Келюс поспешил увести короля. Шомберг и Можирон попытались поднять Бюсси и увести с собой, но земля под их ногами задрожала и обрушилась вместе с пленником в овраг. Едва успев отскочить на безопасное расстояние и затем увидев Бюсси погребенным заживо, миньоны пришли в смятение. Они поняли, что проявленная ими инициатива зашла слишком далеко.

— Я не полезу туда, — заявил Можирон.

— Надо убираться от сюда, пока волки нас не сожрали. Может у них тут логово, и они будут защищать своих волчат, — закричал Шомберг.

Наконец, матерый волк снова взвыл и побежал через кусты прямо на миньонов.

— Будем считать, что свершился суд божий, — заключил Можирон, спасаясь стремительным бегством.

Нам конечно же известно, кем были эти волки и что было дальше.

Ну а господин де Бюсси, продолжая свое незапланированное путешествие по провинции, не знал, почему королевский шут спас его, с какой целью он бродил рядом, и кем был его таинственный спутник.

Шико попросил не упоминать об участии его и товарища в спасении Бюсси. А это было понятно графу, ведь шут нарушил замысел своего короля. Бюсси и сам хотел сохранить в тайне все то, что ему пришлось пережить в Булонском лесу.