Apple Pies and Other Amends (гет)

Гермиона медленно проснулась на следующее утро, отрывая себя по кусочкам от восхитительного сна, который она не могла полностью вспомнить. Он задержался где-то на краю её памяти, и она решила попытаться вспомнить его, сжимая веки сильнее и зарываясь глубже в кровать. Она протянула руку, чтобы натянуть потертое хлопковое одеяло под подбородок, но вместо этого ее пальцы нащупали что-то мягкое и пушистое. Она разлепила веки и обнаружила, что накрыта пушистым чернильно-черным одеялом, которого никогда раньше не видела. Моргая, ничего не понимая, она заставила себя сесть и рассеянно огляделась вокруг. Комната не выглядела похожей на её спальню. Ни растений в горшках, ни легких сиреневых занавесок, ни фотографий Гарри и Рона в рамках. Только солнечный свет, дорогая мебель и ряды книг в кожаных переплетах.

— Где я, чёрт возьми, нахож?..

И тут ее осенило: она заснула в Малфой-мэноре. И, видимо, осталась на всю ночь. Сама. Не будучи убитой, искалеченной или даже под заклятьем. Одна эта мысль была загадкой. Но что-то еще поразило её, и она лихорадочно осмотрела библиотеку. Она нашла то, что искала. Драко обнаружился рядом с диваном. Его глаза были закрыты, дыхание ровное. Он все еще был одет в белую оксфордскую рубашку, галстук ослаблен, на животе лежал открытый кожаный переплет "Практики зельеварения". Его пиджак, однако, отсутствовал, и она догадалась, как появилось это черное одеяло. Сон взъерошил его волосы, и теперь они белой аурой рассыпались под его головой. Осторожно, чтобы не разбудить его, она наклонилась и убрала несколько прядей со лба. От её прикосновений Драко удовлетворенно мурлыкнул, но не проснулся. Что-то в этом звуке заставило её сердце сжаться, и на секунду Гермиона подумала о том, чтобы наклониться и попробовать его губы на вкус.

Вместо этого она выпуталась из одеяла и слезла с дивана. Она стояла над ним, не зная, что делать, пока ее желудок не начал урчать. Поэтому она вытащила свою палочку из кардигана, заклинаниями разгладила складки на своем платье, а затем переступила через раскинувшееся тело Драко. Ее туфли лежали рядом с одной из разлапистых ножек дивана, и она сначала скользнула в них. Но прерывистое дыхание Драко заставило её остановиться и отодвинуть одну ногу. Медленно, осторожно она взяла свои балетки и положила их поверх его преображенного пиджака. Туфли гриффиндорского красного цвета резко контрастировали с чернильно-черным одеялом. Не было никакой возможности не заметить их, они должны дать ему знать, что она была все еще где-то в поместье.

Оставив таким образом Драко тайное послание, Гермиона тихо выскользнула из комнаты. В темном коридоре за дверью библиотеки она с минуту пыталась сориентироваться. Справа она увидела длинный ряд закрытых дверей. Слева от нее из конца коридора пробивался слабый свет. Она двинулась в том направлении, надеясь найти главную лестницу. Несколько неверных поворотов, несколько незнакомых коридоров, три лестницы, и несколько прошептанных ругательств, и Гермиона, наконец, оказалась у двери в кухню поместья. Она прижалась к древнему дереву и вздохнула с облегчением, обнаружив, что огромная комната пуста, в ней не было ни эльфов, ни Малфоев. После быстрого осмотра каждой из кладовых она приступила к работе.

Гермиона понятия не имела, как долго она работала, мечась между мисками, сковородками и духовками. Вместо того чтобы следить за временем, она сосредоточилась на консистенции теста, шипении хрустящих сосисок, запахе ванили.

Именно по этой причине она начала печь в то раннее майское утро в прошлом году: для чистой радости от процесса, конечно, но и потому, что ингредиенты требовали полного погружения ее души и тела в процесс. Трансформация пищи было самым близким к магии ощущением, что она испытывала без палочки в руке. Каждый раз, когда она готовила, она ближе всего подходила к освобождению от своего темного, прекрасного, ужасного, светлого прошлого. Она положила последний блин в высокую стопку, когда слабое "кхм" привлекло ее внимание к дверному проему. Драко стоял и смотрел на нее. Он снял галстук, рубашка и волосы все еще были в беспорядке. Он держал её туфли в руке, и в его глазах была нежность, которую она не видела до сегодняшнего утра.

Ее сердце снова сжалось. Настолько, что она только смогла прошептать:

— Доброе утро.

— Доброе утро, — сказал он.

Грубый тембр его только что проснувшегося голоса дал ей почувствовать приятное и смутно неловкое напряжение внизу живота.

— Завтрак? — предложила она, отчаянно надеясь, что он не заметит, как покраснели ее щеки и расширились зрачки.

Драко просто кивнул и обошёл кухонный остров, чтобы остановиться прямо за ней. Он бросил её туфли на пол, чтобы она могла надеть их, когда захочет. Затем, не говоря ни слова, он наклонился к ней, чтобы взять кусок мяса с тарелки, которую она поставила перед собой.

При этом его грудь тесно прижалась к ее плечам. Прежде чем она осознала, Гермиона толкнулась назад и прислонилась бедрами к нему. В тот момент, когда их тела полностью прижались, Драко резко вдохнул. Но он не отстранился от нее. Вместо этого его свободная рука сжала ее бедро.

— Грейнджер, — хрипло прошептал он ей на ухо, у неё перехватило дыхание, мозг отключился.

Она закрыла глаза, собиралась обнять его за шею и целовать до тех пор, пока он не перестанет дышать, когда другой голос остановил её.

— Доброе утро, Драко. Мисс Грейнджер, какой приятный сюрприз.

Первое мгновение она не понимала, что происходит. Внимание Гермионы неохотно скользнуло к дверному проему, где на них с любопытством смотрел Люциус Малфой. Драко задержался у нее за спиной на несколько ударов сердца, его рука все еще лежала на ее бедре. Затем с тихим стоном, который слышала только она, он медленно отпустил её и отошёл в сторону.

— Отец, — учтиво протянул Драко.

— Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам? — спросил Люциус, то ли не замечая, то ли подчеркнуто делая вид, что не замечает раздражения сына. — Я не смог не прийти на запах завтрака.

Краем глаза Гермиона увидела, как жесткие линии рта Драко смягчились.

— Ты действительно будешь есть?— спросил он у отца. Несмотря на прежнее раздражение, голос Драко звучал мягко. Как будто то, что Люциус голоден, значило сейчас очень много для его жены и сына.

— Да, — сказал Люциус, улыбаясь. — Хотя, может быть, это и неудивительно, учитывая то влияние, которое оказывает на меня стряпня мисс Грейнджер.

Неожиданный комплимент почти компенсировал возможность, которую они с Драко только что упустили. Гермиона призвала другую тарелку и быстро положила на нее два блинчика, половину грейпфрута и большую порцию сосисок. Она протянула тарелку Люциусу и ждала, пока он достанет палочку, чтобы взять свои столовые приборы и барный стул. Когда он этого не сделал, она нахмурилась и призвала их сама.

— Спасибо, — тихо сказал он, садясь, — за всю эту заботу, мисс Грейнджер. Видите ли, мне больше не разрешается пользоваться палочкой. Приказ Министерства.

Гермиона почувствовала, как похолодело и сжалось у неё в животе. Часть неё радовалась, даже была взволнована тем, что печально известный Люциус Малфой был наказан таким образом. Что он больше не сможет причинить никому вреда, как раньше палочкой. Но другая ее часть испытывала отвращение к этому наказанию. Её охватил ужас от того, что у волшебника отобрали саму его сущность.

— Простите, — прошептала она. Прежде чем она действительно поняла, почему, прежде чем она смогла понять безумие этого, она протянула руку, чтобы поддержать его. Три пары глаз устремились на маленькую ручку Гермионы Грейнджер, лежащую поверх руки Люциуса Малфоя.

Почти сразу же Гермиона отдернула пальцы, как будто коснулась гадюки.

— Я не... я не уверена, что...

Драко спас ее, ставя свою тарелку. Со стуком.

— Грейнджер, — сказал он громко. Тон его голоса была по крайней мере на три нотки выше, чем обычно. — Можно мне положить джем на эти маленькие блинчики?

Гермиона почувствовала такой сильный прилив благодарности, что готова была, невзирая на присутствие Люциуса, начать целовать его. Но Люциус по-прежнему внимательно наблюдал за ними, поэтому она наполнила свои слова насмешкой.

— Тебе уже не двенадцать, Драко. Ешь их с сахарной пудрой и лимонным сиропом, как взрослый.

Драко усмехнулся, но когда он прошёл мимо неё сзади нарочито медленно, то провёл пальцами по ее талии. Затем сел рядом с отцом. Люциус бросил на него строгий взгляд. А Гермиона снова заулыбалась.

Остаток утра прошёл приятно, и все трое обменивались вежливыми фразами, пока к ним не присоединилась Нарцисса. Увидев Гермиону, одетую во вчерашнее платье нового оттенка зеленого и щеголяющую копной спутанных за ночь волос и Драко в мятой одежде с рубашкой, выпущенной из брюк, Нарцисса выгнула одну бровь. К счастью, старшая ведьма не прокомментировала вид Гермионы, сидящей утром за столом её кухни. Молча она сама взяла себе тарелку.

— Как мило, — наконец сказала она, занимая свое место. — Я уже сто лет не ела блинчиков.

Нарцисса, очевидно, присоединилась к ним не только для завтрака. Она откусила всего несколько кусочков грейпфрута, вопросительно подняла бровь и уставилась на сына долгим многозначительным взглядом.

— Драко, дорогой, насчет того, что ты просил меня устроить вчера.

Он едва не уронил вилку на тарелку и посмотрел на мать.

— Да? — нетерпеливо спросил он. — Ты его получила?

— Я сделала всё, что ты простил. Но есть небольшая... заминка.

Когда Драко нахмурился, она вздохнула.

— Они согласились разрешить это только сегодня вечером. В шесть тридцать.

— Сегодня вечером? Сегодня вечером? То есть как это сегодня вечером? — словно отказываясь верить, произнес он.

— Я боюсь, что это так. Видимо, еще одна семья заказала столик для своих... и расположение то же, на сегодня. Так что аврорам удобнее будет следить за всеми одновременно, а не каждые выходные по отдельности.

— И с каких пор, черт побери, теперь это наша проблема? — он прорычал и провёл рукой по своим растрепанным волосам.

— Ты знаешь сам, с каких пор, дорогой. Ты можешь проклинать их сколько угодно, но это не изменит их решения. Поэтому, пожалуйста, постарайся быть благодарным, что они вообще сказали "да". Ты же понимаешь что, им ничего не стоило принять другое решение.

— Я так и сделаю. То есть попытаюсь.

Нарцисса неодобрительно прищелкнула языком, но больше не сказала ему ни слова.

— Я позвонила Бастьену, чтобы он все перенёс, — сказала она.— К счастью, у них было назначено раннее открытие сегодня на семь вечера. Так рано приходить — это совсем уж неприлично. Тем не менее, нищие волшебники не придираются к подаренным котлам.

Драко хмурился вниз на свою тарелку, но сказал:

— Благодарю тебя, мама. За то, что ты позаботилась обо всем этом. Ты... уже столько сделала.

— Конечно, дорогой. Все для тебя. И ты должен знать: все усилия стоят того, я думаю. Оно того стоит.

На долю секунды взгляд Нарциссы устремился прямо на Гермиону. Гермиона поняла, что они обсуждали что-то, имеющее отношение к ней. Драко ещё больше пробудил её любопытство, когда наклонился всем своим телом к ней.

— Грейнджер, ты закончила?

Она хмуро посмотрела на свою тарелку, очищенную от всего, кроме недоеденной сосиски.

— Да, но что?..

— Ты не могла бы проследовать за мной в библиотеку? — перебил он её. — Мне нужно кое-что сделать, и пригодится твоя помощь.

— Конечно, идём, — сказала она робко. Отчасти потому, что это была правда, а отчасти потому, что теперь ей до смерти хотелось узнать, что происходит.

Драко очистил их тарелки, левитировал их к раковине и заклинанием заставил губку работать. Гермиона чуть не рассмеялась при виде этого: Драко Малфой, использующий хозяйственные чары без ее подсказки. Еще одно доказательство того, что домовые эльфы Малфоев действительно свободны. Еще одно доказательство того, что он обращал внимание на их уроки. Игнорируя её веселье, Драко поцеловал мать в щеку, сухо кивнул отцу и направился к кухонной двери. Гермиона встревоженно встала, чтобы присоединиться к нему.

— Рада была снова видеть тебя, Гермиона, — сказала ей Нарцисса с понимающей улыбкой. — Хорошо вам провести время.

Нахмурившись, Гермиона обернулась, чтобы спросить Нарциссу, что она имела в виду. Но прежде чем она успела это сделать, Люциус встал и прервал ее мысль.

— Мисс Грейнджер, — сказал он, — благодарю вас за еще один восхитительный прием пищи.

— Обращайтесь в любое время, мистер Малфой. И пожалуйста, зовите меня Гермионой.

Люциус слегка поклонился. Несомненно, это был робкий возврат к его чистокровным манерам. Затем, сделав движение, требующее немалого мужества, он обнял её одной рукой за плечи и самым неловким образом сжал.

К тому времени, как они добрались до Малой библиотеки, Гермиона почти перестала чувствовать себя подавленной от того, что только что произошло на кухне. Драко придержал для нее дверь и глубоко вздохнул.

— Итак... мои родители. Они оба обнимали тебя за последние сутки. Это не галлюцинации?

— Похоже, что нет. Что заставляет меня задуматься об одном очень серьезном вопросе. Как ты думаешь, насколько холоден Ад, теперь, когда он замерз?

— Знаешь, я даже не уверен, что мой отец когда-нибудь обнимал меня.

Гермиона покачала головой, следуя за ним в комнату.

— Ты должен как-нибудь попробовать объятия своего отца. Я очень рекомендую их — очень теплые и искренние. И явно хорошо натренированные.

Драко громко рассмеялся и остановился в центре библиотеки. Там преображенное одеяло исчезло, вернувшись вместо этого в свою первоначальную форму. Она наблюдала за ним, надеясь, что он расскажет подробности того, что они с матерью обсуждали на кухне. Но пока он медленно убирал комнату: собирал использованные контейнеры из-под еды на вынос, аккуратно складывал свой восстановленный пиджак на спинку дивана, — она решила, что больше ждать не может.

— О чем вы говорили? — выпалила она. — С матерью, на кухне?

Драко замолчал, опустил палочку и посмотрел на нее со странной улыбкой. Взгляд был напряжён и в равных долях хитрый и неуверенный. Не отвечая сразу, он положил палочку в карман и подошёл ближе к ней. Когда они оказались достаточно близко, чтобы коснуться друг друга, его улыбка исчезла, и он нервно прочистив горло начал:

— Грейнджер, у тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

Она задумчиво нахмурилась.

— Сегодня... воскресенье?

Обычно Гермиона проводила воскресный вечер в окружении юридических текстов и стопок пергаментов, готовя списки дел на предстоящую неделю. Несущественная задача, конечно, и гораздо более скучная, чем проводить время с Драко, которого она видела только по субботам. Кроме сегодняшнего утра, конечно. И сегодняшнее утро было таким... таким... Драко с тревогой смотрел на нее, и она вдруг поняла, что еще не ответила ему. Увидев, что он стоял, закусив губу и чуть не дергаясь от нервного напряжения, она постаралась не улыбнуться.

— Я не знаю, Драко. У меня уже есть планы?

Драко мгновенно уловил смысл её слов, и часть его напряжения исчезла.

— Это зависит от обстоятельств, Грейнджер. Как ты думаешь, ты могла бы воздержаться от бурной реакции на сюрприз на этот раз?

— Ну, это тоже зависит от обстоятельств. Я правильно поняла, что ты собираешься засунуть меня в какую-то форму магического транспорта, не сказав мне, зачем?

Его хитрая усмешка вернулась.

— Ну, конечно, да. Так и есть.

Гермиона скрестила руки на груди и заставила свое лицо нахмуриться; а это было довольно трудно, так как всё, что она действительно хотела сделать, это улыбаться, как первокурсница Хогвартса.

— Что ты задумал, Драко Малфой?

— Ты сама всё увидишь, Гермиона Грейнджер.

Она вздохнула с притворным раздражением.

— Ладно, держи свои секреты при себе... пока. Но я никуда с тобой не поеду, пока не узнаю, какой вид магического транспорта мы собираемся использовать.

— Портключ, если хочешь знать. Расположен в Косом переулке, и он должен активироваться для нас в шесть тридцать сегодня вечером.

— Тогда какой дресс-код?

— С чего ты взяла, что существует дресс-код?

Она фыркнула.

— Мы же говорим о тебе, Драко.

— Справедливое замечание. Я боюсь, что платье. Коктейльное платье.

— Почему боишься?

— Потому что наш портключ активируется всего через девять часов, и я не уверен, что этого времени достаточно, чтобы ты смогла взять под контроль свои волосы и приодеться.

— Нам снова четырнадцать, Драко? Потому что оскорбление моих волос не помогло тебе тогда, и сейчас это не принесет тебе особой пользы.

— Ладно, ладно, — он вскинул руки в знак капитуляции. — Оставь свои волосы как есть. Мы сможем хранить в них наши палочки во время ужина.

Гермиона проигнорировала оскорбление и с триумфом ткнула в него пальцем.

— Ха! Итак, мы идем ужинать! — она ухмыльнулась.

— Хорошо поймала, Грейнджер. Но "куда" останется загадкой до сегодняшнего вечера. Я серьезно.

— Я смогу с этим жить. Просто полечу домой, отдохну и соберусь, а потом мы встретимся в Косом переулке? Может быть, рядом с книжным? У меня есть специальный заказ, который я ждала, и я...

Она замолчала, когда увидела, что самодовольное выражение лица Драко исчезло.

— Вообще-то, — сказал он, съеживаясь, — можно, я просто через камин приду в твою квартиру, а потом ты аппарируешь со мной до портключа? Это было бы... удобнее.

— Каким образом? Совместные аппарации не такие уж безопасные, Драко. Почему бы тебе не аппарировать до Косого переулка самому?

Он уперся взглядом в пол.

— Потому что я не могу. И не смогу еще три недели и один день.

— Три?... — начала она, но потом поняла. Через три недели и один день будет второе мая. Это случилось в первую годовщину Битвы за Хогвартс. Именно эту дату выбрал Визенгамот для самых громких азкабанских приговоров.

— Это было частью вашего приговора, да? — тихо спросила его Гермиона. — Они аннулировали твою лицензию на аппарацию на два года.

Драко казался ужасно смущенным, но кивнул.

— Это одна из причин, по которой ты связал наши камины, да? — продолжила она. — Значит, ты не мог навестить меня без этого?

Он поколебался, прежде чем кивнуть во второй раз. Холод в животе напомнил ей о том, что она почувствовала утром, когда узнала о том, что палочку Люциуса сломали. На каком-то уровне она понимала этот аспект приговора Драко. С другой, всё, что она хотела сделать, это крепко обнять его. Так что именно это она и сделала. Она перестала бороться со своими инстинктами и сократила пространство между их телами до минимума. Драко напрягся всем телом от ее прикосновений. Но после двух секундного колебания он тоже обнял её. Она уткнулась головой в его рубашку и вдохнула его чистый пряный запах. Она ощущала напряжение его тела, вздымающуюся и опускающуюся грудь, мышцы его предплечий на своей талии, форму пряжки его ремня на животе и... и ей пришлось уговаривать себя успокоиться и не дрожать всем телом от возбуждения.

— Итак, меня обнял каждый из Малфоев за последние сутки, — прошептала она, пряча глаза у него на груди, и скорее почувствовала, чем услышала его смех.

— Гермиона, я... — сдавленно начал Драко, но она прервала его, сжав его в объятиях крепче. Она догадывалась, что он собирается сказать, и не хотела, чтобы этот момент стал началом их романтических отношений. Она хотела, чтобы сегодняшний вечер, каждая скрытная, пугающая, чудесная минута сегодняшнего вечера стала их началом.

— Я лучше пойду, — сказала она с вынужденной небрежностью, отпуская его. — Если я собираюсь выполнить твои указания и сделать что-то со своей большой лохматой головой.

Дыхание Драко стало поверхностным, зрачки расширились. Но он все равно улыбался, вероятно, она использовала одну из его любимых старых насмешек.

— Зачем тебе это, Грейнджер, когда твои волосы обеспечивают столько места для хранения?

— Ты хочешь сказать, что предпочитаешь их, — спросила она, указывая на свою голову, — моей расшитой бисером сумочке?

Драко элегантно фыркнул.

— Не знаю, и то, и другое просторное и странно выглядит.

Гермиона покачала головой, словно подчеркивая обиду гнезда кудряшек, и подошла к камину. Как только она встала в его центре с горстью летучего пороха, она повернулась к нему.

— В шесть пятнадцать у тебя дома, Грейнджер?

— Это свидание, — ответила она и утвердительно кивнула.

Потом она бросила порошок и назвала свою квартиру. Вместо кружащегося зеленого пламени все, что она действительно видела, — это его губы, изогнутые в улыбке.