Apple Pies and Other Amends (гет)

Драко громко простонал, когда неделю спустя она вытащила из сумки новый набор для приготовления макарун.

— Еще больше маленьких французских бисквитов? — спросил он. — Ты что, издеваешься?

— Мастерство приходит с опытом.

— Мастерство приходит с опытом, — передразнил он ее своим чопорным фальцетом, который она так хорошо помнила еще со времен его детских насмешек. Её сердце быстро заколотилось, когда он игриво дернул за один из ее локонов, проходя сзади нее.

Он прислонился бедром к стойке и сложил руки поверх своего светло-голубого джемпера.

— Опять с фисташками?

— Неа.

Он выдохнул с преувеличенным облегчением.

— Хорошо. А то Тео был невыносим, когда в воскресенье я принес ему банку этих штук. Они с Эриком съели десяток. Прямо перед тем, как сказать мне, что если бы макаруны не выглядели так жутко, то они бы подумали, что я вломился в твою квартиру и украл их.

Что-то в самом факте того, что Драко поделился своим творением и публично признал, что они сделали макаруны вместе, заставило теплу растечься внутри нее.

— Ты познакомился с Эриком?

— Они отличная пара, — подтвердил Драко, и тепло охватило теперь все ее тело. — Держу пари, Тео впервые кажется таким счастливым с тех пор, как... С тех пор, как ему исполнилось тринадцать.

— Я подозреваю, что у Тео была не очень хорошая атмосфера дома.

Он поднял одну бровь.

— Можно и так сказать.Тадеуш Нотт любил своего сына так же, как и несовершеннолетних маггловских девочек. Или заклинание Круцио.

Гермиона инстинктивно дернулась при упоминании о последнем. На самом деле это было настолько похоже на конвульсии, что Драко не мог их не заметить. От этого ей стало неловко до такой степени, что её начала бить дрожь, но он не посчитал это чем-то неловким. Вместо этого ладонь Драко накрыла ее руку, которая вцепилась в кухонный остров в попытке успокоиться и удержаться на ногах.

— Эй, эй, — пробормотал он, пока его пальцы гладили ее костяшки. — Прости. Мне не стоило...

— Нет, я в порядке, — прохрипела она. — Все хорошо.

— Поверь мне, не надо говорить, что ты в порядке. Я знаю. У меня был шанс испытать на себе Круцио тети Бэллы и Тадеуша. И я скажу тебе...

— Эта сумасшедшая сука пытала собственного племянника?

— Много раз, — сказал он, убирая свою ладонь с ее руки. — Первый раз, когда я не смог убить Дамблдора. Прямо на первом этаже в фойе Малфой-мэнора.

— А последний раз?

— Было применено сразу после тебя. За то, что дал вам сбежать в тот день. И за то, что не опознал Поттера ранее.

Она все еще дрожала, но кое-как умудрилась выпрямить спину — так ровно, чтобы более-менее походить на выпускницу Гриффиндора.

— Прости, что говорю это, но я считаю все эти провалы за большой успех. Не только для стороны, на которой я сражалась, но и для тебя как личности.

— Ну, что ж. Возможно.

Гермиона сделала еще несколько поверхностных вдохов и удивила их обоих, сказав:

— Больно, как будто заживо горишь в Адском пламени, правда?

Это скорее утверждение, чем вопрос. Но Драко все равно кивнул, проводя пальцами по ее пальцам.

— Точно.

Некоторое время он молча обводил пальцем рисунок дерева на столешнице. Потом нерешительно сказал:

— Прости, Гермиона. За тот день. Я понимаю, сейчас эти слова ничего не стоят. Просто прими как факт, что мне очень жаль.

Она не приняла его извинений. По крайней мере, не признала этого вслух. Зато сказала:

— Прости, что назвала твою тетю сумасшедшей сукой.

Драко издал смешок.

— Зачем извиняться за правду? — затем он лукаво улыбнулся: — Кроме того, мне нравится, что иногда из твоего маленького болтливого рта вырываются ругательства.

На слове "рот" Гермиона поймала себя на мысли, что смотрит не отрываясь на его губы, такие красные, что можно было бы подумать, что на них все еще осталась кровь. Она потрясла головой, отчего ее волосы разлетелись в разные стороны, чтобы разогнать этот проклятый шум мыслей в голове.

— Чушь собачья, — перечисляет она, чтобы отвлечь его от своего странного поведения. — Дерьмовый. Идиот. Дурак. Дерьмово, чертово дерьмо.

Драко снова громко рассмеялся своим заливистым смехом, который она нашла совершенно восхитительным.

— Что?.. Ты вообще из Англии?

— Ну, да.

Они стояли и улыбались друг другу, пока Драко не нарушил напряженную тишину.

— Так что? — сказал он. — Если мы не собираемся делать фисташковые макаруны, какую новую пытку ты придумала для меня?

Ей нужно уже прекращать так много улыбаться в его присутствии. А то Гермиона уже становилась похожа на круглую идиотку.

— Мы будем делать яблочные макаруны, вообще-то.

— Фух! — выдохнул он. Драко повернулся спиной, выставляя температуру в духовке при помощи палочки. Он не считал ее глупой дурочкой. Она знала, даже не видя его лица, что он отвернулся, потому что тоже не мог перестать улыбаться.

В этот раз дело пошло спокойнее и ароматнее — от идеально подобранного количества ванили. Они мирно работали рядом друг с другом все утро: он над тестом, она над начинкой. Когда Гермиона объяснила свой план: очистить, вырезать сердцевину и нарезать дюжину яблок для заклинания, придуманного ей для превращения их в однородный джем меньше чем за час. Драко назвал ее сумасшедшей девчонкой, подмигнул и вернулся к своим измерениям муки и рассказу о том, как впервые сел на метлу.

Пока он рассказывал, она ярко представляла себе его летающим по саду Малфой-мэнора не хуже ворона, с пухлым Винсентом Кэббом, следующим за ним по пятам. Два героя его рассказов — два семилетних мальчика, которые вскоре превратят её школьные годы в кошмар. Это была очаровательная история, полная умных аналогий и подкрепленная жестами и звуками, когда он изображал полет.

Она не стала комментировать то, как смягчался его голос, каждый раз, когда он произносил имя Крэбба, или тот факт, что он пододвигался всё ближе к ней с каждым поворотом руки. К тому времени, когда он закончил готовить тесто, между ними осталось всего полметра. И это расстояние она почему-то не хотела увеличивать.

Но увеличить его пришлось, чтобы её заклинание сработало как нужно. Она бросила остатки порезанных яблок в кастрюлю, добавила масло, сахар и корицу.

Драко отошел от своей смеси, чтобы заглянуть в кастрюлю.

— Должен признать, Грейнджер, я не понимаю, как это месиво превратится в джем меньше чем за полчаса. Половина недели в нашем случае — возможно. Но полчаса?

Гермиона усмехнулась и угрожающе направила на него палочку.

— Ты сомневаешься в величии и могуществе Грейнджер?

Мысль о сходстве ситуации со сказкой про Волшебника страны Оз появилась в его голове, и он улыбнулся.

— Сомневаюсь? В Самой Потрясающей Волшебнице Своего Поколения?

Она закатила глаза.

— Ох, блин! Эти дурацкие заголовки "Ежедневного Пророка".

— Умоляю тебя, не начинай. По крайней мере, ты не "Бывший Пожиратель Смерти, реабилитирован?" Всегда с этим идиотским знаком вопроса в конце.

— Правда? — пошутила она. — Я имею в виду, если они знают, что ответ отрицательный, то зачем вообще задавать вопрос?

— Почитай эти статьи.

Когда Гермиона издала смешок, он подошёл поближе к её рабочему месту.

— Так ты покажешь мне, как работает это недавно изобретенное тобой и, вероятно, опасное заклинание, Грейнджер? Или это страшная тайна?

Она не ответила. Вместо этого она попросила про себя удачи и пробормотала Редуцио ад Фруктус вслух с круговым взмахом палочки. Яблочное зелье угрожающе запузырилось всего на мгновенье и превратилось в аппетитно выглядевший горячий джем.

Драко внимательно изучил содержимое кастрюли.

— Черт, Грейнджер. Ты занешь, как это раздражает, когда всезнайка действительно всё знает?

— Гарри и Рон твердят мне это всё время, — она положила палочку на стойку рядом с сумочкой. — Так, а теперь давай начинять эти бисквиты и отправлять их в печку. Готов?

— Уже делаю, — сказал он, протягивая руку к новому кулинарному мешку и ножу.

Видя нож в его руках, Гермиона начала копаться в сумочке, нашла там кое-что, что было добавлено в последний момент во время вечерних сборов, и поставила перед рабочим местом Драко. Он сразу же заметил этот предмет и затаил дыхание. Медленно и осторожно он положил нож. Затем он протянул руку и погладил стеклянную бутылку. Его взгляд опустился, и он начал читать буквы на этикетке.

— Это самый маленький размер бутылки виски, который выпускает Огден, — кашлянула Гермиона. — Я не стала бы поощрять этот тип поведения. Но тебе нужно успокоить руки, прежде чем ты начнешь работать с ножом. Тех шрамов, что у тебя уже есть, хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Это для меня? — спросил он. Его руки все ещё держали бутылку, и он смотрел на неё не отрываясь с чем-то вроде благоговения. Гермиона одарила его одним коротким кивком. Это для него, даже если ей придется сказать это снова.

Прошлым вечером она долго сомневалась, стоит ли брать огневиски с собой в числе прочих кухонных приспособлений. Но несмотря на то, что она сейчас сказала о шрамах и спокойный руках, она все ещё надеялась, что виски не понадобится. Наивно надеясь.

От неё потребовалась вся её сила воли, чтобы не начать танцевать от счастья, когда Драко выпустил нераспечатанную бутылку из рук, поставил её у плиты ближе к стене и вернулся к своей работе. Его руки не тряслись в этот раз, когда он отрезал уголок нового кулинарного мешка.

Только после того, как макаруны были готовы и они сели пить чай, обсуждая результаты своего труда, и Драко позволил себе налить капельку спиртного в чашку, Гермиона решилась задать вопрос, который мучил её неделями.

— Малфой, куда ты прячешь своих родителей, когда я прихожу сюда?

— Приковываю цепями к стене в подземельях, — ответил он с невозмутимым видом. Затем увидев, как сильно она побледнела, добавил: — Ты бы видела свое лицо, Грейнджер! Они наверху, в своем крыле мэнора, конечно. Отец изучает какую-то маггловскую литературу, которую ему дали на курсах по реабилитации в Министерстве. Мать, вероятно, слоняется из одной комнаты в другую, представляя, как бы она декорировала их.

— Они знают, что я?..

— Что ты здесь? Да.

— Они знают об этом? — она использовала свою свободную руку, чтобы показать вокруг.

— Об этом? — переспросил он, притворяясь, что не понял её вопроса. — Ты имеешь в виду, о кухне? Да, я почти уверен, что они знают о том, что в их доме есть кухня.

— Не о кухне, дурачок. Об этом.

Он дал ей время, чтобы она смогла подобрать нужные слова, явно наслаждаясь тем, как она увязла в неловкости и не знает, как выразиться точнее.

Как бы она назвала то, чем они занимаются? Чай, приготовление макарун и виски; она понимает что все это уже давно вышло за рамки сферы действия Посттравматического кондитерского тура. Но её и Драко знакомство? Дружба? Их взаимоотношения всё ещё слишком непонятны, чтобы описать их одним словом. Она скорее боялась, что если она ошибется с определением, то все это лопнет, как мыльный пузырь.

— Грейнджер, — начал он, растягивая слова, прерывая её мысли. — Ты хочешь спросить, знают ли Люциус и Нарцисса, что их девятнадцатилетний сын и единственный наследник учится печь, практически без палочки, у магглорожденной ведьмы в их идеально отремонтированной кухне? Если так, то ответ "да".

Гермиона подняла бровь.

— Как долго ты тренировался говорить слово "маглорожденная", Малфой?

— Некоторое время, — его тон был абсолютно спокойным, но она была уверена, что увидела озорной огонек в его глазах.

— Отлично, — выдохнула она. — Знают ли они, почему ты делаешь это?

Драко вздохнул и опустил свою чашку.

— Я полагаю, что да. Иначе мой отец уже ворвался бы сюда, требуя, чтобы я бросил возиться с выпечкой и выпил огневиски, как мужчина. Я также полагаю, что они хорошо представляют себе масштабы моей проблемы с выпивкой.

Гермиона кивнула, хотя и неубедительно.

— Расслабься, Грейнджер. Они не собираются влетать сюда с палочками наготове, чтобы проклясть тебя или стереть память.

— Это... успокаивает.

Пару мгновений он молча изучал её лицо, потом ещё раз тяжело вздохнул.

— Если хочешь знать, моя мать одобряет всё это.

— Одобряет?

Он скривился.

— Ей... нравится всё, то... что ты тут делаешь.

Фух. Ладно. Тогда всё хорошо.

Гермиона сделала большой, успокаивающий глоток чая. Этот цветочный сбор, который она пробовала в прошлый раз, начинал нравится ей всё больше и больше. Драко положил два кусочка сахара в её чашку, не нуждаясь в напоминании, что придало напитку вкус цветочного нектара.

— Ты знаешь, — Гермиона размышляла вслух. — Мне всегда было интересно, есть ли у твоей матери сердце, где-то там внутри. Несмотря ни на что, ты только посмотри, что она сделала для Гарри.

Драко деликатно кашлянул, напоминая о своем присутствии.

— Ты что, не читаешь газет, Грейнджер? Моя мать всё это сделала исключительно в собственных интересах. Чистокровных эгоистических интересах, никак иначе. Чтобы спасти свою задницу... и мою.

— Чтобы спасти своего ребенка, — поправила Гермиона. — Двух детей, если быть точным. В данном конкретном случае твоя мать рисковала своей собственной жизнью, чтобы спасти двоих детей. Возможно, даже больше, если мы посчитаем всех учеников, вернувшихся в Хогвартс после начала войны.

— Я очень сомневаюсь, что ей приходило это в голову.

— Но ты не можешь знать наверняка, не так ли?

— Нет. Никто не знает, зачем она это сделала, кроме неё, — он взял макарун двумя пальцами. — Сильный окклюмент и все такое.

— Может быть, ты спросишь у неё как-нибудь?

— Может быть, ты сама спросишь?

— Может быть, и спрошу.

— Чувствуй себя как дома.

Она сжала губы.

— Как ты думаешь, я смогла бы поговорить с твоей матерью? Я могла бы поговорить с ней, как женщина с женщиной. Я бы справилась. Наедине.

— Тогда просто сделай это, — Драко подыграл её воодушевленному выражению лица. От неё так же не скрылась его определенно удовлетворенная улыбка, когда он поднял свою чашку чая.

Что свидетельствовало о том: он рад результату их разговора.

И это ей необъяснимо приятно.