Apple Pies and Other Amends (гет)

Гермиона просто места себе не находила перед тем, как представить Драко свою находку.

Он устроил целое шоу, поднеся сумку поближе к большому кухонному окну, чтобы рассмотреть содержимое поближе при солнечном свете. Он нахмурился. Принюхался. Покрутил сетку в своей ладони. Затем с добродушным видом вернул.

— Ну, хорошо, Грейнджер. Ты выиграла. Я понятия не имею, что это такое.

Ее робкая улыбка преисполнилась триумфа.

— Это ключевые калифорнийские лаймы.

Драко поднял брови и сделал небольшое интригующее движение ртом. Которое не показалось ей очаровательным. Абсолютно точно не показалось. Нет-нет-нет.

— Лаймы-ключи? — сказал он. — Они зачарованы, чтобы открывать замки?

Гермиона захихикала, по-настоящему захихикала. Собравшись, она решила отвлечь внимание от этих неловких звуков изрядным количеством информации — так, как обычно делала в школе.

— Вообще-то, они не содержат абсолютно ничего магического. Они просто так названы потому, что их часто выращивают в Флорида Кейс. Это небольшая группа островов у самой южной оконечности Соединенных Штатов. Ну, Кейс классифицируются как архипелаг, на самом деле. Некоторые лаймы растут в Национальном лесу с тропическим климатом и...

Она остановилась, поняв, насколько педантично всё это она прозвучало. Но в первый раз за все время их знакомства Драко не назвал её заучкой. Он просто опустил голову, одарив её хитрой улыбкой, и вернулся к приготовлению сдобного теста, которое Гермиона поручила ему сделать ранее утром.

Сегодня они работали рядом за кухонным островом. Он продолжал стоять спиной к закрытой бутылке огденского огневиски, которая оставалась там же, где он её оставил неделю назад, подвинувшись к ней так близко, что они периодически сталкивались локтями.

— Почему у меня такое чувство, Грейнджер, что ты не случайно выбрала эти совершенно не магические, абсолютно не британские фрукты?

Она не собирается хихикать в этот раз. Она не будет.

Вместо этого она отрезала веревочку от сетчатого мешочка, вытащила несколько лаймов и положила на столешницу. Маленькие зеленые фрукты покатились по столу, пока не собрались в кучку около её ножа.

— Потому что это правда. Совершенно не случайно, — ответила она. — Так что вот тебе загадка: попробуй угадай, почему я выбрала именно их?

Руки Драко перестали месить тесто.

— Я не могу ручаться за детали, но уверен, что могу угадать суть.

— Ну, тогда постарайся.

— Хорошо, — он вернулся к замешиванию теста. — Каждый десерт, что ты сделала, нес в себе некий дополнительный смысл, по крайней мере, ты это подразумевала. Например, Грэг с его черной душой и тортом "Черный лес". Пэнси с острым арахисом.

— Я угадала с тем, что Пэнси любит арахис?

Драко фыркнул.

— Да, но кроме того, я подозреваю, что ты выбрала этот десерт из-за его названия, как в случае с Грэгом. Пэнси очень остра на язык, и всё такое.

Гермиона сосредоточенно слушала, перекатывая лаймы ладонью по столешнице, удерживаясь от того, чтобы не расплыться в улыбке от радости.

— В моем случае, — продолжил Драко, его тон значительно смягчился, — ты выбрала яблоки. Скорее всего, ты запомнила, как сильно я любил их в школе; ты появилась на моем пороге с коробкой моих счастливых воспоминаний, пропитанных магией и корицей.

Она не стала ни соглашаться, ни отрицать. Просто продолжила катать фрукты, чтобы смягчить их мякоть.

— Итак, почему лаймы? Ты догадался, почему именно они?

Он пристально посмотрел ей в глаза прямым, твердым взглядом своих светло-серых глаз, которые она привыкла считать надменно холодными.

— Из-за тебя. Лаймы — это твои счастливые воспоминания.

До этого момента она привыкла разрывать зрительный контакт с ним, но тут внезапно осознала, что не может отвести взгляд. Он словно приковал её к месту, словно смотря внутрь неё. Наконец, она опустила глаза и начала рассматривать угол стола, лаймы, свои руки. Что угодно, только не проницательные серые глаза напротив неё.

— Д-двадцать очков Слизерину, — пробормотала она, нервно усмехнувшись.

Драко засмеялся и вернулся к своему сдобному тесту, никак не комментируя её странное поведение. Они некоторое время молча работали рядом. Она воспользовалась молчанием, чтобы наконец привести в порядок свои мысли. Ну, или пытаясь хоть чуть-чуть угадать, о чем он думает. Потому что после такого развернутого анализа её Посттравматического тура, особенно в той его части, что касалась её лично, должен же он что-то думать.

Не имея понятия о том хаосе, что творился у неё в голове, Драко сказал.

— Ну, хорошо, Грейнджер. Я сдаюсь. Поздравляю!

— А?

— Угадать точнее нереально. Так что просто расскажи мне.

— Рассказать о чем?

Он закатил глаза.

— О твоих воспоминаниях, Грейнджер. Воспоминаниях. Которые были причиной тому, что мы сейчас готовим пирог с американскими лаймами, которые не могут открывать двери.

— А! Об этом!

— Да, об этом.

Она посмотрела на него: длинные пальцы утопают в тесте, остальная часть рук перепачкана в муке, этот взгляд, с которым он сейчас на неё смотрит, выражает нескрываемые нетерпение и интерес.

Затем осторожно, очень осторожно, начала.

— Мои родители. Эти воспоминания связаны с родителями и летней поездкой с ними прямо перед войной.

Она настороженно дождалась его реакции. Когда та не последовала, она начала нервно покусывать свою нижнюю губу. Не уверенная... совсем не уверенная, стоит ли ей продолжать.

Драко, должно быть, понял какой она ожидает от него реакции во время рассказа, потому что моментально закатил глаза и ухмыльнулся своей самой привычной для неё ухмылкой. Но за его обычным выражением лица, похоже, скрывались совершенно другие эмоции. Стыд, подумала она, и может быть, даже острая боль.

— Грейнджер, — он протянул. — Ты же знаешь, что я не выхвачу палочку и не прокляну тебя за то, что ты рассказываешь мне про магглов, правда?

Гермиона почувствовала, как покраснели её щеки. Ей было было очень неловко признаться даже самой себе, что именно из-за этого она нервничала всё утро. Как Драко Малфой отреагирует, если она начнет рассказывать ему о магглах? О тех самых людях, которых он когда-то поклялся пытать и мучить.

— Я думаю, что нет.

Он кивнул, как будто этого было более чем достаточно, чтобы раз и навсегда закрыть эту тему, и вернулся к приготовлению теста. Она всё ещё ждала, наблюдая, как он растягивает и раскатывает пласт. Должно быть, он почувствовал, что она всё ещё сомневается, стоит ли ей продолжать рассказ. Не отрываясь от своего занятия, он проговорил:

— Давай уже, Грейнджер. Расскажи мне эту историю, пока я не умер от любопытства.

"Ладно, — подумала Гермиона. — Всё хорошо".

— Это было лето после шестого курса, — начала она. — После того, как Дамблдор... после того, как он. Когда все стало выглядеть мрачно. С каждым днем война становилась все ближе и ближе. Я знала, что скоро уеду, чтобы помочь Гарри найти крестражи, и я... Я была до смерти напугана. Я просто хотела отвлечься от всего этого, хотя бы ненадолго. Так что я уговорила родителей на поездку, в какое-нибудь новое солнечное место подальше от Англии. Мои родители собирались на конференцию дантистов в июле в Майами, США. Я предложила поехать всем вместе и заглянуть ещё в Калифорнию Кейс. И так мы и сделали: мы ездили по шоссе вдоль неописуемо голубого океана, останавливались в разных местах на острове. Мы ловили рыбу, играли в настольные игры и даже забыли о солнцезащитном креме, а ещё мы съели столько кусочков пирога с лаймом, что я не смогла бы их сосчитать, если бы даже очень захотела...

Драко перестал работать и с интересом смотрел на неё. Когда она не продолжила рассказ, он легко и ободряюще кивнул.

— Звучит прекрасно, Грейнджер.

— Это было лучшее лето в моей жизни.

Неожиданно её глаза загорелись недобрым огнем. В ужасе от воспоминаний о том, что она тогда сделала. Драко сделал шаг по направлению к ней перед тем, как она выпалила:

— Я стерла им память. Через несколько дней после того, как мы вернулись. Я загорала, купалась и ела пироги с лаймом вместе с ними. А потом, когда мы приехали домой, я хладнокровно вычеркнула себя из их сознания и отправила в Австралию.

Драко в шоке два раза моргнул. Похоже, он подхватил эту Роновскую привычку у неё.

— Ради Мерлина, зачем, Грейнджер?

— Чтобы спрятать их от твоих... от Пожирателей Смерти. Я была магглорожденной лучшей подругой Гарри Поттера. Было разумным предположить, что мои родители могли попасть под удар, независимо от того, как долго бы продолжалась война.

— Это... черт... это просто. Как долго они оставались без воспоминаний?

— Почти четырнадцать месяцев. Понадобилась целая команда профессиональных разрушителей проклятий из Министерства, чтобы исправить то, что я сделала с ними.

Он в изумлении выругался.

— Вот дерьмо.

— Да, правда дерьмо. Это слово точно описывает то, какой дочерью я себя чувствую. Они были просто в ярости, как только им вернули память и они поняли, что произошло. Но это ещё не самая худшая часть: если бы война началась снова, я бы сделала то же самое. Потому что я была готова тогда — и сейчас — сделать всё, что от меня зависит, в буквальном смысле, всё, чтобы защитить их.

Драко громко выдохнул и кивнул в сторону кухонного стола.

— Будет ли... Будет ли это казаться неискренним, если я скажу, что полностью понимаю тебя?

Гермиона вспомнила допрос Гарри во время слушаний Драко. Те слова, что, по словам Гарри, говорил Драко на Астрономической башне на шестом курсе, в ту ночь, когда умер Дамблдор.

"Он сказал, что убьет меня, если я не сделаю этого. Он сказал, что убьет моих родителей".

— Нет, — прошептала она. — Это совсем не будет казаться неискренним.

Они стояли и молча смотрели друг на друга; воздух словно сгустился от невысказанных слов. Драко увидел, как она смахнула рукой несколько слезинок, и положил руку на столешницу между ними.

— Расскажи мне о них, — сказал он. — О твоих родителях.

Она была настолько застигнута врасплох его просьбой, что потеряла дар речи. Не зная, куда себя деть, она повернулась к лаймам и начала резать их ножом. Отрезав пару кусочков, она собралась настолько, чтобы продолжить разговор.

— Они оба дантисты, как я уже говорила, врачи, которые лечат магглам зубы. В этом есть небольшая ирония, учитывая неправильный прикус, который у меня был в детстве, и то, насколько моя мама любит сладкое.

— Какова мать, такова и дочь, — пошутил он.

Гермиона натянуто улыбнулась, и он воспринял это как намек на то, что пора снова раскатывать тесто и делать коржи. Она же сочла его поведение за предложение рассказывать дальше.

— Они весельчаки, мои родители, — продолжила она. — В довольно банальном смысле. Это ужасно и мило одновременно.

— Это как?

— Моя мама обыгрывает всё, что рассказывает, как будто все её рассказы нуждаются в шарадах и вопросах. Она не просто размахивает руками в воздухе, она представляет, будто её пальцы — это участники событий. А у отца есть старая книжка с шутками, которую подарил ему как-то прадедушка. Каждый раз, когда приходят гости, мой отец с места в карьер пробует на них новую шутку. Это так же для него привычно, как рукопожатие.

— Например?

Гермиона съежилась.

— Ты правда хочешь узнать?

— Правда.

— Хорошо, но ты сам напросился. Как кальмар собирается в бой?

— Гигантский кальмар? Вроде того, что живет в Черном озере?

— М-м-м! Не уверена, на самом деле. Скажем, это средних размеров морской кальмар.

Драко немного обдумал и сказал.

— В таком случае... я не представляю. И как же кальмар собирается в бой?

— Хорошо вооруженным. Понял? Хорошо вооруженным?

Драко простонал и потом издал два вежливых смешка, которых она не посчитала очаровательными. Совершенно не очаровательными. Ни капли.

— Это ужасно. Грейнджер. В самом деле ужасно.

— Я предупреждала тебя, правда?

Они вернулись к работе, каждый из них задумчиво улыбался. Но было кое-что ещё, чем она хотела поделиться. Она порезала один лайм, затем второй, пока не набралась храбрости сказать то, о чем она думала с тех пор, как он признался в своей проблеме с выпивкой. Это был секрет, которым она поделилась лишь однажды ночью в глухом, темном Королевском лесу Дин, когда они с Гарри думали, что, возможно, уже слишком поздно что-то предпринимать и война проиграна. Секрет, который Драко мог оценить, в котором мог нуждаться.

— Он бывший алкоголик, — наконец сказала она. — Мой отец.

Краем глаза, она увидела, как Драко замер. Очевидно, он прислушивался и ждал, когда она продолжит.

— Я была очень маленькой, когда он справился с этим, так что я не так хорошо помню тот период жизни нашей семьи. Лишь некоторые нечеткие обрывки воспоминаний моего раннего детства. Ссоры и крики моих родителей. Звук кубика льда, падающего в стакан. Трясущиеся руки моего отца, когда он брал меня на руки. Я не знаю, каково ему было на самом деле. Но я знаю, насколько все стало лучше, когда он бросил. Намного лучше.

— Как он это сделал? Как он победил эту зависимость?

— Любовь, — сказала она спокойно. — Мы любили его, он любил нас, это помогло и ему полюбить себя настолько, что он смог бросить.

Правда, какой бы убедительной она не была, прозвучала довольно пафосно. Она раздумывала, станет ли Драко насмехаться над её маленьким откровением. Этого не произошло. Он лишь подошёл к ней поближе, и внимательно изучал её, его светло-серыми глаза смотрели с такой страстью, что они оба почувствовали себя странно, неуютно, смущенно... потерянно?

Возбужденно?

Последняя непрошеная мысль совершенно потрясла её. Она отпрыгнула назад к своим лаймам, отчаянно игнорируя жар его взгляда на своей щеке. Её нож неистово резал, как будто силой мог прогнать этот шум мыслей в её голове и успокоить биение сердца. Казалось, эти лихорадочные движения помогли ей остыть, пока она не услышала:

— Мог бы я как-нибудь с ними встретиться? С твоими родителями?

Его нерешительный вопрос так удивил Гермиону, что её рука соскользнула с лайма. Целых два удара сердца потребовалось ей, чтобы ощутить горячий укол боли в правом указательном пальце.. Она посмотрела вверх на лицо Драко, затем вниз на кухонный остров, почувствовала, что её ноги слабеют, и качнулась на каблуках.

— Ой, смотри-ка, — прошептала она, показывая на столешницу. — Ещё больше крови.

И тут у нее подгибаются колени.

Но она не достигла пола, вместо этого она опустилась в мешанину из рук и ног, её спина прижалась к широкой груди Драко. В этой наполовину упавшей, наполовину опустившейся позиции она почувствовала, что его руки её разворачивают, пока не осознала, что сидит, свернувшись калачиком, на коленях у Драко лицом к нему.

Почему мы на полу?

Она не поняла, озвучила ли этот вопрос или просто подумала. Ответ оказался излишним, когда Драко взял её раненую руку в свою и, подчиняясь своему странному инстинкту, машинально взял её указательный палец в рот.

Похоже, мысли в её голове остановились от пережитого шока. Она не могла думать, размышлять, понимать, что происходит, только чувствовала легчайшее и захватывающее касание языка её раны.

— Моя кровь, — смогла она выдавить из себя.

Моя грязная, грязная кровь.

Драко вышел из транса, в котором, казалось, он пребывал; его щеки покраснели от понимания того, что он только что сделал. Он вытащил её палец изо рта, достал из кармана палочку и начал лихорадочно бормотать "Вульнера Санентур" вокруг раны. Он справился с контрзаклинанием так быстро, что рана на её пальце затянулась всего за долю секунды. От неё не осталось ничего, кроме маленькой белой полоски затянувшейся кожи.

Когда он закончил, то нежно провел своим большим пальцем по шраму.

— Больно?

Если бы на его месте были Гарри или Рон, она бы без колебания ответила. Но было что-то в том, как внимательно Драко рассматривал её палец, что убило её ложь ещё до того, как она открыла рот.

— Да, — прошептала она. — Больно.

— Порез был глубокий. Гораздо хуже, чем мой.

Его голос звучал грубо, но трепетно. Как будто она сделала что-то божественное, когда испачкала его кровью.

— Ну и как она на вкус? — выпалила она.

Всё ещё смотря вниз на её руку, Драко хрипло рассмеялся, отчего что-то приятное пробежало по её спине.

— Кровь, как кровь, — сказал он. — Красная, как и моя.

Вот и всё.

Теперь невысказанный вопрос, который стоял между ними, как флаг, звучал между ними, как песня. Его кровь, её кровь. Кровь, которая пролилась на этой кухне, стучала у неё в голове.

— Ты до сих пор веришь, что моя кровь?..

— Конечно, я блин, так не думаю, — вспылил он.— Как я могу после всего... После всего того, что произошло?

И тут она внезапно ясно осознала, что Драко её обнимает, пока она сидит у него на коленях, его теплые руки прижимают её к себе. Но она не сделала ни малейшего движения чтобы освободиться. Он тоже не стал менять свою позицию. Вместо этого, он был обращен к ней всем своим блондинисто-серым существом. По каким-то причинам, глядя ему в глаза, она чувствовала, будто у неё кружится голова, и подозревает, что это было не из-за потери крови.

— Драко, — прошептала она.

Он несколько раз ощутимо вздрогнул, ощутив её дыхание на своей коже, но не отодвинулся от неё.

— Гермиона.

— Я думаю, с этого момента ты должен резать, а я буду заниматься тестом.

Он моргнул раз, два, справился с удивлением, испустил сдавленный смешок и кивнул. Медленно, очень медленно он вытянул ноги и поднял их обоих.

— Хорошая идея, Грейнджер. Думаю на сегодня ты достаточно показала, что представляешь угрозу на кухне.

Она уверена, что почувствовала, как его большой палец ещё раз погладил её затянувшуюся рану перед тем, как он убрал руку.

Менее чем через два часа они достали пирог из духовки и сидели рядом с миской приготовленного ими топинга. Гермиона, которая медленно выкладывала меренгу деревянной лопаточкой, потянулась к емкости с пирогом одновременно с Драко. Она могла почувствовать, как её кудряшки коснулись его плеча; он воспринял это как должное и не стал их убирать, когда они оба вдохнули аромат, исходящий от выпечки.

— Это похоже на то, что ты помнишь? — спросил он, и его дыхание коснулся её щеки.

Всё утро они подходили друг к другу все ближе и ближе, пока не стали касаться друг друга практически при каждом движении и повороте. Каждый раз, когда они заговаривали, они делали это настолько тихо, насколько это возможно. Как будто они оба боялись, что громкий звук может разрушить столь хрупкую орбиту, которую они создали. Она не знала, что всё это могло значить, и определенно не давала себе анализировать происходящее. Нет, нет и ещё раз нет.

Она подвинулась ещё ближе, чтобы сильнее почувствовать аромат пирога из калифорнойского лайма, объясняя себе, что она хочет оказаться ближе к пирогу, а не ближе к Дарко.

— Это действительно пробуждает мои воспоминания, — сказала она.

— Это... плохо?

Она покачала головой. Стараясь игнорировать, что её лицо находится всего в одном сантиметре от его.

— Совсем нет. Особенно если принять во внимание запах.

Драко издал недоверчивый звук.

— Запах, Грейнджер?

— Ах! Да, запах. Он сладкий, терпкий и яркий одновременно, знаешь? Этот пирог пахнет как... как...

— Магия? — предложил он самодовольно.

Она шлепнула его по руке.

— Нет.

— Тогда как что? Этот пирог пахнет сочно? — он широко улыбнулся, протягивая руку через неё к миске с меренгой. — Нежно? Восхитительно?

Её глаза следили за тем, как приближается к ней его предплечье. Она должна сказать что-нибудь, хоть что-то, чтобы отвлечь себя от мыслей о том, насколько близко сейчас они друг к другу.

— Мы закончили упражняться в гастрономическом описании, Малфой?

— Пока нет, Грейнджер. Мы ещё не упомянули потрясающий и неземной.

Гермиона не смогла сдержать смеха. В порыве, который она даже до конца не понимала, она положила руки на бедра Драко. Он замер, но воспринял это абсолютно спокойно, и она воспользовалась моментом, чтобы внезапно поменяться с ним местами.

— Меньше описания, Малфой, и больше меренги.

Он в недоумении кивнул, когда она убрала от него свои руки. Она увидела, как по его телу снова прошла волна дрожи, и он принялся зачерпывать меренгу. Вскоре пирог вырос на несколько сантиметров за счет белой пены и желтой кремовой начинки.

Драко положил деревянную лопаточку обратно в пустую миску.

— И что теперь?

Гермиона продемонстрировала, как из палочки можно сделать кондитерскую горелку при помощи некоего гибрида заклинаний "Люмос" и "Инсендио".

— Заклинание "Деминуо Конфриго", — объяснила она. — Я изобрела его во время войны, чтобы плавить небольшие объекты вроде крестражей. Я хотела, чтобы у меня было что-то более контролируемое чем "Инсендио" или... или...

— Адский огонь, — закончил он.

Она кивнула, беспокоясь, что воспоминание о Крэббе могут ранить его. Однако лицо Драко осталось спокойным и невозмутимым. Он повторил слова дважды, чтобы попрактиковаться, и затем с двойным взмахом палочки произнёс заклинание. Из палочки вырвалось голубое пламя, делая её подозрительно похожей на газовый факел. Драко был в таком восторге от результата, что засмеялся, поворачиваясь к ней.

— Это заклинание — просто чертова фантастика!

Он вернулся к пирогу и начал поджаривать его верхушку своим пламенем. Она наблюдала за ним, наслаждаясь, какую радость и очарование она создала, поделившись с ним заклинанием; её сердце накрыла волна тепла.

— Этот пирог пахнет слишком потрясающе, чтобы ждать, — сказала она. — Я возьму пару тарелок, и мы можем начать его есть.

Драко лишь проворчал что-то невнятное в ответ. Он явно получал слишком много удовольствия от "Деминуо Конфриго", чтобы спорить или помогать. Гермиона пошла вдоль рядов полок и шкафчиков в сторону белых кухонных полок.

— Акцио десертные тарелки, — сказала она, слегка взмахнув палочкой. Мгновенно одна из дверец открылась, и из неё вылетели две маленькие тарелочки. Она убрала палочку в карман джинсов как раз вовремя, чтобы поймать их.

Сначала тарелочки показались ей элегантными и очень простыми. Самые обыкновенные тарелочки из китайского фарфора с тонким золотым ободком по краю, даже магглы пользовались такими. Однако пока Гермиона разглядывала их, в центре каждой тарелки волшебным образом появлялось и исчезало нарисованное золотом перо павлина. На кончике каждого пера поблескивал кусочек изумруда.

Гермиона провела исцеленным пальцем по зачарованной тарелочке.

Красивые. Какие же они красивые.

Она все еще любовалась мерцающим пером на верхней тарелочке, когда она услышала перед собой щелчок. Вздрогнув, она подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как шкафчик снова открылся и к ней подплыли еще две десертные тарелки. Непрошеное пополнение приземлились сверху.

Хмуро глядя на стопку из четырех тарелок, она повернулась обратно к передней части кухни.

— Драко, что-то не так с твоей?..

Прекрасные зачарованные тарелки чуть не упали на пол, когда Гермиона увидела Люциуса и Нарциссу Малфой, стоящих рука об руку в другом конце кухни, глядя прямо на неё.

— Мисс Грейнджер, — сказал, растягивая слова, Люциус. — Как приятно снова вас видеть.