Серое на черном (гет)

Кто-то упорно смотрел на него из темноты, Эртур чувствовал это затылком, однако не слышал ни шороха, ни какого-либо другого звука, кроме свиста собственного клинка, рассекавшего воздух так же, как он резал бы человеческую плоть. Едва Дейн смог вставать на ноги, он взял за правило выходить ночью на просторный задний двор его гостеприимных хозяев и посвящать некоторое время напряженным тренировкам. За то долгое время, что он провел в постели, тело его ослабло и не всегда было готово с привычной легкостью подчиняться ему. Вот будет потеха, если выяснится, что самый смертоносный рыцарь Семи Королевств вовсе не так смертоносен, как о нем говорят. Допустить такого Эртур Дейн, пожалуй, не мог себе позволить.

Эртур опустил меч и огляделся. Он выбрал это место намеренно, здесь от посторонних взглядов его прикрывали густо разросшиеся кусты, которые летом, по словам Алис, были усыпаны сладкими и сочными ягодами, и деревянная стена покосившегося денника, где теперь обитала одна единственная старая кобылка. Однако кто-то на него все же смотрел, чутье Эртура раньше никогда не подводило, и если мышцы его и приходили в себя долго, то инстинкты, сродни тем, что были у натасканных охотничьих псов, вернулись к рыцарю почти сразу же.

В темном квадрате окна он приметил светлое пятно, похожее на отраженный лунный свет, и только, хорошенько приглядевшись, понял, что это всего лишь Тристель. Осознав, что ее заметили, она слегка вздрогнула, но осталась на месте. Эртур вложил меч в ножны, подошел к окну и постучал по стеклу пальцем, призывая девушку распахнуть раму. Послышался скрежет отпираемой защелки и скрип несмазанных петель, и через мгновение между ними уже не было тусклого исцарапанного ветками стекла. Из комнаты на Дейна повеяло приятным домашним теплом, а Тристель наоборот поежилась от подувшего с улицы ветра.

— Доброй ночи, миледи, — улыбнулся Эртур.

— Доброй ночи, сир, — она смущенно изогнула губы. Гвардеец упорно продолжал обращаться к Тристель, как к знатной даме, а она, в отличие от своей бабки, сдалась и перестала сопротивляться.

— Что вы делаете здесь посреди ночи? — Спросил Дейн, разглядывая струящиеся по мягким округлым плечам пепельные пряди. Девушка была одета в белое льняное платье, изящно обхватывающее ее тонкий стан. Скользнув по ней взглядом, Эртур предпочел вернуться к ее бледному лицу и глазам, казавшимся в темноте синими.

— Смотрю за вами, — честно призналась Тристель и прикусила губу, — я никогда не видела, как сражаются настоящие рыцари.

— Это не сражение, — усмехнулся Эртур. Он не стал ни о чем расспрашивать ее дальше, опасаясь ответов, которые могли бы его поджидать. Такая темная ночь располагала к излишней искренности, которая сейчас была ни к чему.

— Все равно, у вас хорошо выходит, — пробормотала девушка.

Дейн хотел рассмеяться, но вместо этого вполне серьезно произнес:

— Благодарю. А теперь, отправляйтесь-ка спать, миледи. Час волка уже наступил, и скоро грядет рассвет, а мне известно, что ваша бабушка не дает вам хорошенько выспаться.

— Откуда вы знаете? — Изумилась Тристель.

— Слышу, — Эртур усмехнулся. Хорошему солдату положен чуткий сон.

— Мы не даем вам спать? — Девушка, казалось, была расстроена.

— Вам не стоит переживать из-за этого, мой слух устроен так, что я услышу самый тихий звук даже во сне, — Эртур хотел было протянуть руку и ободряюще коснуться ее пальцев, что ос силой сжимали край оконной рамы, но вовремя опомнился, и движение так и замерло, едва начавшись. Тристель заметила это и отвернулась, завеса из длинных пушистых прядей спрятала ее лицо, однако Дейн догадывался, что она опечалена. Он подумал о том, чтобы извиниться, но все же смолчал, ибо просить прощения было в общем-то не за что. Тристель постояла еще несколько мгновений, видно, ожидая чего-то, а потом, не сказав ни слова, ушла. Сделав несколько глубоких вдохов, Эртур вернулся в дом.

Он давно уже заметил, что Тристель постоянно вертится вокруг него. В отличие от этой ночи она всегда находила объяснение своему неизменному присутствию, когда Алис пыталась дать ей какое-нибудь поручение, уведшее бы ее подальше от Эртура. Удивительно, но она почти не пыталась говорить с ним, наоборот, болтала она в основном со своей бабкой, обсуждая с той деревенские пересуды да толки, о которых Дейн ничего не знал, иногда она делилась услышанными на ярмарке новостями. Когда же между Тристель и Эртуром вдруг неожиданно вспыхивал разговор, он почти всегда завершался ее обидами. Эртур никак не мог понять, что же он делал не так, а Тристель под тяжелые вздохи Алис уносилась прочь, едва ли не плача и заставляя Дейна чувствовать себя виноватым.

Пару раз он пытался дознаться, в чем было дело, но его попытка бесславно завершилась лишь новыми слезами, и Эртур вынужден был признать, что это сражение он с треском проиграл. Он был обучен обращаться с длинным мечом, а не с юными впечатлительными девицами. Тристель нравилась ему своей непосредственностью и едва ли не детской любознательностью, однако Эртур не мог дать ей того, чего она, по всей видимости, желала. Он хорошо знал, что если он позволит себе привязаться к ней, то отпустить уже не сможет, а этот путь вел в тупик, как его, так и ее. Дейн уже знал от Алис, что женщины в этой семье не выходят замуж, а его самого держали обеты королевского гвардейца. Превращать же Тристель в очередное мимолетное увлечение, которых на его веку случилось достаточно, Эртур считал недостойным.

Мысль о Королевской Гвардии вернула Дейна в действительность. Вскоре ему придется покинуть этот дом, оставив Тристель лишь воспоминания о нем, как о захватывающем приключении, и отправиться на поиски принца. Из скудных новостей, которые долетали до этой забытой богами деревушки, Эртур уже успел услышать, что Рейегар якобы уехал с Лианной Старк. Истории о том, что последовало за этим, очень сильно расходились между собой, однако были снабжены такими яркими подробностями, словно рассказчики присутствовали при всем происходившем лично. Одни утверждали, что принц якобы надругался над девицей, а затем убил ее и съел ее сердце, другие божились, что Рейегар женился на Лианне и увез ее к берегам разрушенной Валирии искать драконов, на которых он собирался захватить трон своего отца.

Когда Тристель весело пересказывала все это, сидя у очага, Эртур лишь разочарованно качал головой. Быстро же вы готовы начать чернить того, кого лишь недавно превозносили, с грустью подумал он, для этого достаточно лишь пары цветистых баек, поведанных ярморочным торговцем. Слушая все эти бредни, Дейн пытался изловить в них хотя бы крупицу правды, но она была так глубоко погребена под лавиной из небылиц, что Эртуру ничего не удавалось. Хорошо же Рейегар умудрился схорониться, раз никто не может его найти. Поразмышляв об этом еще некоторое время, Дейн решил сначала держать путь в Грифоний Насест. Насколько Эртур мог вспомнить, принц упоминал в своих планах Джона Коннингтона, к тому же тот был предан Рейегару, и, хотя самого Дейна недолюбливал, принцу вредить Коннингтон ни за что бы не стал.

Хотя Алис и говорила, что силы его еще не до конца восстановлены, Эртур чувствовал себя вполне бодро и начал подумывать о скором отъезде. Для этого, однако, следовало сначала раздобыть лошадь. Из всех денег у Дейна остался лишь небольшой кошель, что висел у него на поясе, а его содержимого, если учесть все расходы, которые могут настигнуть его в дороге, хватит на самую скромную кобылу. Выхода у Эртура, однако, не было, и, видно, придется ему на некоторое время почувствовать себя обычным межевым рыцарем, у которого не было даже оруженосца.

Дейн и подумать не мог, что трапезничать за покрытым вышитой льняной скатертью столом может быть так приятно. Когда Эртур в первый день встал с постели, ему чудилось, что его освободили после долгого заточения в темнице, и он искренне наслаждался теми маленькими радостями, по которым успел истосковаться. После нескольких дней Дейн, казалось, уже привык к своему новому распорядку, и охвативший его восторг несколько поуменьшился, однако он часто ловил себя на мысли, что каждый раз с нетерпением ждет этих уютных семейных трапез. Наверняка причиной этому служила долгая разлука с родными и глухая тоска по тихому домашнему уюту, которую Эртур так и не успел из себя вытравить.

— Представляешь, бабушка, длинноногий Ульф два дня как помер, — сообщила Тристель за ужином, как всегда, говоря так, будто Эртура здесь и вовсе не было. При этом, облизнув измазанные в жиру пальцы, она окинула Дейна непонятным взглядом, будто бы бросала ему вызов.

— Не могу сказать, что меня опечалила эта новость, — отозвалась Алис, тоже покосившись на Эртура, отчего тот в очередной раз ощутил неловкость, которая в этом доме едва ли не преследовала его, — и прошу тебя, используй салфетку, — она протянула внучке кусок чистой хлопковой ткани. Как и почти все в доме, она пахла какими-то травами.

Тристель вытирала руки довольно неуклюже и вид при этом имела такой, будто считала это занятие совершенно излишним. Дейну представшее перед ним зрелище показалось забавным. Он вспомнил, как на одном из званых ужинов в Красном Замке король распорядился убрать из зала все ножи и вилки, ибо ему в очередной раз привиделось, что его собираются убить. Важные придворные особы выглядели тогда едва ли лучше Тристель, а сам Эйерис залил капающим из мяса соком свою сальную бороду и красный бархатный камзол.

Эртур и заметить не успел, как поделился своим воспоминанием вслух.

— Вы сравниваете меня с Безумным Королем? — Лицо Тристель вытянулось, и она плотно сжала губы.

— Нет-нет, что вы, — поспешил заверить ее Дейн. Меньше всего ему хотелось, чтобы она плакала и снова убегала. — Простите меня, если я вас обидел, я не хотел этого.

Алис многозначительно покашляла, переводя взгляд с Эртура на Тристель, а затем неодобрительно покачала головой.

— Отчего почил бедняга Ульф, Трис? — Спросила она, словно предыдущих нескольких реплик и вовсе не было произнесено.

Тристель, казалось, изумилась не меньше Эртура и слегка замешкалась.

— Ему проткнули живот мечом, — отозвалась она, наконец, хотя в ее голосе уже не звучало былого интереса, переполнявшего ее всего несколько мгновений назад. — Оттон говорит, что это разбойники, которых уже раньше видели в тутошних лесах. Староста с несколькими мужчинами собираются идти искать их.

— Оттон — это ваш ухажер? — Уточнил Эртур, вспоминая, что девушка уже упоминала о нем.

Тристель взглянула на него так, словно он обвинил ее в воровстве или оскорбил грязным ругательством.

— Он не мой ухажер! — Возмутилась она.

— Простите, — Дейну опять пришлось извиняться. Кажется, единственное, в чем он преуспел — так это обижать ее. И хоть бы кто-нибудь сказал ему, в чем же он виноват. — Ваш друг. Передайте ему, что это опасно и глупо.

— Почему это? — Об остывающих в тарелке остатках фасоли Тристель, видно, и вовсе позабыла. Она сидела в пол-оборота к Эртуру и сверлила его недовольным взглядом.

— Какое у них оружие? — Дейн вздохнул, словно бы объяснял зрелому мужчине, что солнце восходит на востоке, а садится на западе. — Лопаты? Кирки? Мотыги? Может быть, самодельные рогатки и пращи? Если повезет, на всю деревню найдется пара мечей, да и те наверняка тупы и ни на что не годны. Сколько из ваших крестьян хоть раз в жизни кого-нибудь убивали? Я охотился на разбойников, миледи, и если эти хоть вполовину так хороши, как Братство Королевского Леса, то всех ваших мужчин перебьют, а потом безнаказанно заявятся в ваши дома.

— Так что же вы прикажете делать, благородный сир? — Спросила Алис, опережая свою пышущую гневом внучку. Эртуру показалось, что еще чуть-чуть и Тристель начнет выдыхать пламя, словно настоящий дракон. — Пойти с челобитной к королю Эйерису? Или, может быть, навестить лорда Роберта в Штормовом Пределе? Здесь никто не станет помогать нам, и нам не на кого рассчитывать, кроме нас самих.

— Я мог бы попробовать, — неожиданно даже для самого себя предложил Дейн.

Тристель слегка приоткрыла рот, и злость в ее взоре вдруг сменилась восхищением, которое она тут же попыталась скрыть, едва заметила, что Эртур смотрит на нее.

— И как же? — Женщина усмехнулась. — Хотите в одиночку изрубить целую банду. Легенды о вашем замечательном мече я слыхала, но даже он не поможет вам, если вы окажетесь один против десятков.

— Я не это имел в виду, — покачал головой Эртур, — я не для того так долго выздоравливал, чтобы отправляться на верную смерть, да и за пределами вашей деревни меня ждут важные дела. Однако я и вправду мог бы помочь. Необходимо разведать, что это за отряд, сколько там человек, чем они вооружены, и если застать их врасплох, то они уже не покажутся столь непобедимыми.

— Но вы же не хотели, чтобы вас кто-то видел, — пожала плечами Тристель.

— Вряд ли здесь кто-то знает меня в лицо, — Эртур улыбнулся, хотя и понимал, что если бы кто-то намеренно пришел сюда искать его, то рассказ о неизвестном межевом рыцаре уж точно бы вызвал подозрения, — а мое имя, я надеюсь, вы сможете сохранить в тайне.

— Как вы назоветесь? — Полюбопытствовала девушка.

— Сир Дункан. — Лорд-командующий Королевской Гвардией и друг покойного короля Эйгона сир Дункан Высокий был любимым героем Эртура с раннего детства. Второй сын лорда Звездопада обожал слушать обросшие небылицами истории о нем, да и рыцарскую стезю выбрал и белый плащ надел потому, что хотел бы стать таким же, как знаменитый рыцарь — образцом доблести, преданности и чести. Однако мечтам Дейна не суждено было сбыться. С королем сиру Дункану повезло куда больше. Хотелось бы знать, как поступил бы покойный лорд-командующий, окажись он на месте Эртура. Помнится, противостоять одному безумному Таргариену сир Дункан не побоялся, однако, чем это закончилось, было всем хорошо известно.

Дейн внимательно посмотрел на Тристель, раздумывая, поймет ли она. Девушка расплылась в улыбке, даже ее бабка показалась довольной, одобрительно кивнув рыцарю.

— Вы хорошо поступаете, благородный сир, — смилостивилась она, — однако если вас опять чуть не убьют, лечить я вас не буду.

— Значит, такова моя судьба, — отчего-то он был уверен, что ничего худого с ним не случится.

На следующий день Тристель отвела его к старосте, что обитал в самом большом и богатом деревенском доме. Хозяина они нашли заседающим за длинным деревянным столом в обществе наперебой галдящих мужиков. Просторный для крестьянского дома зал пропитался элем и едким мужским потом. Эртур подметил, что за время, проведенное в чистом обиталище Алис, успел уже отвыкнуть от этих запахов. Когда рыцарь и девушка вошли, споры были в самом разгаре, и шум кругом стоял несусветный.

— А ты что здесь забыла? — крикнул один из мужиков, заприметив Тристель. — А ну быстро брысь отсюда. Девицам тут делать нечего.

Тристель, однако, не стала слушаться его так просто. Она подтолкнула Эртура вперед, а сама протиснулась вслед за ним. Мужчины, тем временем, умолкли, разглядывая подозрительного незнакомца. Алис выстирала и заштопала его одежду, и хотя не все пятна крови отошли, на темном они были едва ли заметны, и смотрелся Эртур поприличнее многих из тех, кто присутствовал в доме старосты, хотя и не столь хорошо, как при выезде из Королевской Гавани. Тристель представила его собравшимся как межевого рыцаря, подхватившего лихорадку и вылеченного ее бабкой, и раз денег, чтобы уплатить за ее труды, у него не было, он согласился помочь деревне своим мечом.

История показалась крестьянам довольно правдоподобной, и к Эртуру начали приглядываться с интересом, хотя и с опаской.

— Небось тоже в лорды-командующие метишь? — Загоготал один из них, услышав новое имя Меча Зари.

— Почему бы и нет? — Усмехнулся Дейн, смерив взглядом усатого крепкого мужика, который и сам не знал, насколько близко оказался к истине.

К этой должности Эртур никогда не стремился, однако сир Герольд был уже давно не молод, и если Рейегар взойдет на трон, то можно было быть совершенно уверенным, что после кончины Белого Быка, командовать королевскими гвардейцами новый король поставит своего лучшего друга. И даже если Эртур надумает отказаться, Рейегар отказа не примет. Однако трон принцу еще только предстояло захватить, а пока легендарный Меч Зари считался либо дезертиром, либо покойником, а впереди его ждали лишь кровь и смерть.

— А откуда мы узнаем, что ты и вправду рыцарь? — Опасливо осведомился староста.

— Вам придется поверить мне на слово, — пожал плечами Эртур, — но если вам хочется посмотреть, каков я в бою, то я готов сразиться с любым из вас. На тупых мечах, разумеется, — добавил он. Обнажать перед ними Рассвет сейчас ни к чему. — Не хотелось бы никого калечить.

Староста взглянул на Эртура маленькими, прищуренными глазками, сделавшись похожим на оставшегося в Красном Замке Вариса. Он, видно, пытался понять, были ли слова Эртура пустым бахвальством или рыцарь говорил серьезно. Дейн исподлобья посмотрел на старосту, заставив того отвести взгляд. После драконов, львов, волков и оленей, окружавших Эртура в столице, этот жирный хорек был ему совершенно не страшен.

— Ладно, поверим, — буркнул староста, — что ты нам предложишь?

— Я думал, что сначала выслушаю вас, — Эртур взял из угла немного покореженный и рассохшийся стул и, проверив на всякий случай его прочность, уселся за стол вместе с остальными. Тристель отошла в сторону, однако осталась тут же, незаметно усевшись в углу. Дейн сам удивлялся, насколько легко он влился в роль слегка нагловатого простака.

Староста умолк, облил Эртура недовольным взглядом, а затем глянул на Тристель.

— Она еще тут? — Он нахмурил густые брови и недовольно хмыкнул, становясь похожим на кабана, которых Дейн, бывало, загонял на охоте в свои лучшие дни. — Иди-ка ты отсюда! Или твоего сира до дому надобно провожать?

— Она останется, — проговорил Эртур, и староста умолк, — кажется, мы вели речь о том, что же вы собираетесь предпринять.

— Я вот говорю, — поднялся со своего места мужик с копной густых волос, которые даже в их немытом состоянии были рыжее, чем у Коннингтона, — надо их по одному изловить, да перебить.

— А я говорю — надо всей деревней к ним явиться, да исколошматить. Нас-то уж всяко больше, — возразил ему здоровенный детина с лысой головой и кривым сломанным носом. Перелом, видно, лечила не Алис, слишком уж криво он сросся.

В зале снова воцарился невообразимый гам, все принялись одновременно кричать и что-то доказывать друг другу.

— Сколько их? — Негромко спросил Эртур, однако его не услышали. Тогда он подошел к старосте и, наклонившись к его уху, задал тот же вопрос.

— Да почем я знаю, — пожал плечами староста, утирая пот с блестящего лба, — дюжина, ну две, не больше.

Эртур молча вернулся к своему косому скрипучему стулу, поднял его и перетащил во главу стола, поставив рядом со старостой.

— Прикажите своим людям угомониться, — приказал Дейн, надевая маску грозного рыцаря Королевской Гвардии. Староста хотел возмутиться, но взгляд Меча Зари не допускал ослушания или возражений. Командовать людьми он умел хорошо.

Небольшим отрядом они отправились в разведку через два дня, тщательно расспросив перед этим всех, кто что-либо видел или слышал о разбойниках. Карты этой местности у Дейна не было, и ему приходилось полагаться на собственное чутье, однако он чувствовал в себе необъяснимую уверенность, которая передавалась нескольким идущим вслед за ним смельчакам. Среди них был и влюбленный в Тристель Оттон — молодой худенький юноша с похожими на пучок соломы волосами, вряд ли годный для поединка. Сколько бы Эртур ни пытался отговорить его идти с ними, Оттон все равно увязался за Дейном и его отрядом новоявленных разведчиков. Видно, хотел впечатлить свою возлюбленную рассказом о свершенных подвигах. Как бы вместо славной повести к Тристель не вернулся бы его холодный окровавленный труп.

Ступив на влажный лесной покров, Эртур почувствовал, как кровь его забурлила в предвкушении стоящего дела. Слишком долго Меч Зари засиделся на одном месте, никакой домашний уют и вкусная еда не заменят ему того душевного подъема, что он испытывал сейчас, выслеживая врага и ведя за собой людей. Рука взметнулась вверх, коснувшись рукояти Рассвета, запрятанного в перекинутые через плечо ножны. Казалось, легендарному мечу тоже не терпелось вступить в бой, однако, Дейн не спешил его обнажать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Они долго бродили по лесу, стараясь не производить лишнего шума и казаться как можно незаметнее. Эртур предпочел проверить и то место, где так называемых разбойников видели ранее, но там, как он и предполагал никого не оказалось. Дейн оглядел брошенный лагерь, отметив, что оставлять после себя столько следов было довольно неосмотрительно со стороны тех, кого якобы ищут. Никакие это не разбойники, подумал Эртур, однако вслух ничего не сказал. Они не прячутся. Но тогда зачем же бедняге Ульфу пронзили живот? Этот странный отряд, гуляющий в здешних лесах, нравился Дейну все меньше.

Наконец, когда деревья уже начали отбрасывать длинные тени, и Эртур надумал поворачивать назад, они совершенно неожиданно услышали громкие голоса и яростное гоготание, а вскоре сквозь голые древесные ветви стали проглядывать силуэты и поблескивать ярко-рыжее пламя костра. Замерев, Дейн приложил палец к губам, призывая остальных оставаться на местах и не издавать лишнего шума. Махнув рукой, Эртур подозвал к себе того самого помощника лесоруба, что видел разбойников в первый раз. Вместе они подобрались ближе к лагерю, стараясь не наступать на скрипучие мертвые ветки, которыми была усеяна почва под ногами. Положив руку парнишке на плечо, Эртур почувствовал, как тот дрожит.

— Они? — спросил Дейн едва различимым шепотом.

Парень пригляделся, а затем кивнул довольно уверенно. Ведя трясущегося мальчика перед собой, Эртур вернулся к остальным:

— Окружите лагерь, — обратился он к ним тем же тоном, который всегда использовал для своих солдат, — мы должны знать сколько их, есть ли у них лошади, какое у них оружие. Запоминайте все, что увидите. Ведите себя тихо, в бой не вступайте. Если вас заметят, бегите и прячьтесь, никого не ждите и не оборачивайтесь. Ясно?

Крестьяне вокруг него закивали, и Дейн вздохнул. Он постарался отобрать в разведку лучших, но даже они, не имея никакой выучки, уступали самым безалаберным, но обученным воинам. Только у троих из всей дюжины, составляющей его доблестный отряд, были в руках кое-как приведенные в порядок щербатые мечи, остальные же вооружались, кто во что горазд: кто сжимал в руках серп, кто лопату с наточенными до опасной остроты краями, кто размахивал вилами, а кто рогатиной. Видели бы его сейчас братья по гвардии, Освелл Уэнт уж точно сложился бы пополам от смеха.

Эртур двинулся вперед, остальные тут же поплелись за ним. Ему пришлось остановиться и еще раз повторить им, что они должны окружить лагерь, то есть сформировать круг, а не ходить за ним попятам. Снова последовали согласные кивки, однако на этот раз его бравые ребята все же поспешили исполнить приказ.

Цепкий взгляд Дейна скользил меж ветками, изучая незнакомый лагерь, запоминая, подмечая. Вокруг костра расположились четырнадцать крепких воинов, по виду не все они казались уроженцами Вестероса, а один был и вовсе черен, как темная зимняя ночь. Немного в отдалении сидел мальчишка, совсем еще юный, вытянувшийся и худой. Он ходил за двумя сидящими в просторной клетке воронами. Они с кем-то связываются, пронеслось в голове у гвардейца, кому-то доносят.

Если бы в распоряжении Эртура были золотые плащи или хотя бы просто умелые солдаты, то шансы были бы почти что равны. Но крестьянских мужиков эти ребята без труда искромсают на куски в ближнем бою. На поясах у них болтались мечи и кинжалы, вид у них был грязный, какой бывает у рыцарей в долгом походе, одежда поистрепалась и испачкалась, но до этого, казалось, была вполне пристойной и не такой уж дешевой. На разбойников собравшиеся здесь точно не походили, однако, как бы Дейн ни всматривался, он не мог разглядеть гербов. Кто же они и что здесь делают? Кому служат?

Над костром жарился на вертеле жирный кролик, сок капал в огонь, а от наводнившего округу аромата пустой желудок Эртура пробудился, потребовав угощения. Мужчины передавали по кругу бурдюк с вином. В стороне были привязаны лошади. Дейн искал глазами щиты, надеясь, что они смогут хоть что-нибудь сказать ему о своих владельцах. Переступая с ноги на ногу, он услышал громкий треск и подумал сначала, что неудачно наступил на особо скрипучую ветку, однако быстро понял, что звук раздавался с другой стороны.

Разбойники тоже его расслышали и повскакали с мест, хватаясь за мечи. Двое из них кинулись на шум, а один так и продолжал сжимать в руках бурдюк с вином, словно бы боялся его бросить.

— Пекло! — Выругался едва слышно Эртур.

Через несколько мгновений на поляну швырнули ошарашенного парнишку по имени Харвин. Следом за ним на землю полетели добротные крестьянские вилы. Послышался хмельной гортанный смех. Надо было уходить, как бы ни было жаль этого несчастного юнца, однако стоит им попытаться спасти Харвина, как поляжет весь отряд. Отмеряя каждый шаг, Дейн стал отступать, надеясь, что остальные, поняв, что одного из них обнаружили, убегут прочь, как он им и велел.

Надежда его, однако, весьма быстро рухнула.

Стискивая в побелевших руках меч и размахивая им из стороны в сторону, на поляну выскочил Оттон, а за ним и еще один крестьянин.

— Иные бы вас побрали! — Возмутился Эртур. — Проклятые дураки!

Проделав еще несколько шагов, Дейн поймал за локоть помощника лесоруба, прятавшегося за соседним деревом с зажмуренными от страха глазами. От неожиданности бедняга едва не обделался, однако Эртуру некогда было его успокаивать.

— Верхом ездить умеешь? — Строго спросил гвардеец.

— Да, — паренек затряс головой.

— Это хорошо. Я сейчас освобожу лошадей, — строго сказал Дейн, оборачиваясь по сторонам, — хватай ту, которую сможешь, и скачи в деревню. Пусть соберут всех мужчин, берут все, чем можно драться, и идут к опушке леса. Я выманю туда этих ребят. На открытом пространстве мы задавим их количеством. Все понял?

— Понял, — закивал мальчишка.

— Повтори, — потребовал Эртур.

Заплетающимся языком паренек повторил приказ.

— Молодец, — Дейн одобрительно потрепал его по голове, — сейчас иди за мной.

Разбойники бросились по кустам проверять, не осталось ли там еще кого, и только двое остались сторожить уже пойманных, весело гогоча над их нелепым оружием. Мальчишка с воронами остался сидеть. Эртуру приходилось двигаться осторожно, чтобы случаем ни на кого не натолкнуться. О лошадях, к счастью, все напрочь позабыли. Было достаточно одного взмаха Рассветом, чтобы перерубить веревки, которыми были привязаны животные. Раздалось громкое ржание и фырканье. Дейн подсадил парнишку на серого в яблоках коня, показавшегося Эртуру самым спокойным и послушным. Еще раз повторив, что нужно сделать, рыцарь ударил лошадь по крупу, пустив ее в галоп.

Разбойники заметались по лагерю, не зная, стоит ли им ловить соглядатаев с вилами или спасать разбегающихся лошадей. Поднялась невообразимая суматоха, и лагерь теперь напоминал потревоженный пчелиный улей. Воспользовавшись ей, Дейн выловил черного как смоль вороного жеребца похожего на Шторма, что был с ним в Летнем Замке, с легкостью вскочил на него и въехал на середину поляны, прямо в сердце разбушевавшейся бури. Разбойники, все еще сторожившие троих крестьян, в испуге отшатнулись, словно увидели призрака, никто из них не успел даже поднять меч, как оба они упали замертво, сраженные королевским гвардейцем.

— Разбирайте лошадей, — кричал он своим, — скачите к опушке! Скорее!

Все его ребята бросились к коням, Эртур нарезал круги по поляне, отсекая от них разбойников, однако одному ему было не справиться с целым отрядом. В царившей кругом кутерьме он увидел, как кто-то из его крестьян падал наземь, никто из них так и не смог толком защититься. Остальные же, повскакав на лошадей, понеслись прочь. Эртур предпочел еще немного задержаться, отвлекая на себя внимание разбойников. Рыцарь убрал меч и, проносясь мимо на полном скаку, он вырвал у мальчишки клетку с воронами. Эти птицы больше не должны были унести отсюда ни одного послания.

— Это Дейн! — Вдруг услышал он позади себя. Голос звучал удивленно, но вполне уверенно.

— Проклятье! — Пробормотал рыцарь, сжимая клетку с раскричавшимися птицами. Жеребец под ним оказался норовистым, однако Эртуру удавалось быстро усмирить его.

— Смотрите, это же Рассвет! — Послышался другой голос. — Догнать его! Немедленно! Ловите оставшихся лошадей.

Теперь у Дейна уже точно не осталось сомнений, что эти доблестные воины, принятые крестьянами за разбойников, прочесывали этот лес в поисках его самого и принца Рейегара. Эртур испытал облегчение при мысли, что, раз уж эти люди все еще оставались здесь, значит, они, видно, никого не нашли. Кто бы ни платил им, его вряд ли интересовал королевский гвардеец, и будь Рейегар уже у них в руках, Дейна и вовсе не стали бы искать.

Он покружил еще немного по поляне, а затем пришпорил коня и, выскочив на лесную тропу, сорвался в галоп. Времени долго оглядываться у него не было, но он успел насчитать четырех преследователей. Что ж, если придется сражаться с ними в одиночку, ему еще может повезти. Хотя, если это наемники, то каждый из них чего-нибудь да стоит. Немного оторвавшись, Дейн умудрился на ходу открыть клетку и вытряхнуть оттуда визжащих птиц. Изловчившись, они, громко хлопая крыльями, бросились в сторону и исчезли в густых черных ветвях. Клетку гвардеец выбросил, наконец, освободив себе руки.

Парнишке лесорубу понадобится время, чтобы доскакать до деревни и собрать людей, остальных своих товарищей Эртур потерял из виду, едва они умчались прочь. Дейн понимал, что ему придется сначала погонять своих преследователей по лесу, и только потом привести их на опушку, где их будет ждать ватага разъяренных крестьян. Рыцарь не знал этот лес, поэтому не удалялся далеко от растревоженного лагеря, надеясь, что противники не поймут его замысел. Конь под ним казался отдохнувшим, и Эртур рассчитал, что еще немного времени сможет побегать по лесу, словно хитрая мышь, удирающая от глупых кошек.

Когда с неба спустились ранние зимние сумерки, Дейн наконец припустил к опушке, уповая на то, что там его уже ждет подмога. Низко растущие ветви деревьев выступали далеко на тропу и тянулись к Эртуру, словно щупальца кракена, больно хлеща его по лицу, хватая и разрывая одежду. Ветви потолще норовили его ударить, а тонкие едва заметные прутики царапали кожу, однако рыцарь едва ли успевал от них уворачиваться. Почувствовав на щеке горячую влагу, он сразу понял, что это выступившая из пореза кровь.

Эртур скакал так быстро, что едва ли заметил, когда деревья поредели, а затем и вовсе кончились, а он выскочил на ярко освещенную факелами опушку. Его преследователи были столь сильно увлечены погоней, что так и прогалопировали вслед за Дейном в плотную толпу крестьян. Несколько человек попали под копыта, раздались крики боли и негодования, кони дико ржали, вставая на дыбы, их хватали за сбрую, всадников стаскивали на землю и лупили, чем попало, те отчаянно отбивались, но крестьян было слишком много, и на место раненых тут же подбегали свежие. Кругом поднялся невообразимый гвалт, который наверняка было слышно и в деревне. Все было кончено так скоро, что Эртур не успел перевести дыхание, ему даже не пришлось снова обнажать меч.

— Все, кому хватит лошадей, за мной! — Скомандовал Дейн. — В их лагере еще оставались люди.

Оставлять кого-либо из наемников в живых было нельзя, а парнишку, ходившего за птицами Эртур намеревался хорошенько допросить. Ехать до самого лагеря им не пришлось, ибо остатки отряда устало плелись к опушке на помощь своим товарищам. Мальчишка тоже был с ними. Они попытались бежать, но уйти далеко у наемников не вышло. Схватка оказалась недолгой, его противники устали, да и преимущество конных над пешими дало о себе знать. Крестьяне остервенело колошматили всех подряд своим нелепым оружием, не давая схватить себя за ноги и стянуть вниз. Лопаты и кирки превращали черепа наемников в кровавое месиво из мозгов и костей. Удары же гвардейца были гораздо точнее и элегантнее, но не менее смертоносны. Парнишка с воронами бросился в кусты, где его вырвало, однако дальше убежать так и не успел. Когда на земле оставались лишь мертвые тела, а забрызганные кровью крестьяне радостно смеялись, выпуская напряжение и гнев последних часов, Эртур приказал связать его и забрать с собой. Завтра Дейн о многом с ним побеседует.

Всю ночь в деревне праздновали победу над теми, кого называли разбойниками. Ярко горели костры, пахло жареным мясом. Какой-то умелец играл на лютне, кругом танцевали и поглощали запасы эля, легко раненные лежали тут же на траве, Алис перевязала их и облегчила боль. Об убитых сейчас никто не думал, слезы по ним будут проливаться завтра. Мужчины одобрительно хлопали Эртура по плечу, а Тристель смотрела на него с опасным восторгом, от которого Мечу Зари становилось не по себе. Он видел, как она опечалилась, когда Оттон, опьянённый победой, пригласил ее танцевать. Дейн радовался успеху, однако мышцы его, отвыкшие от тяжелой работы, заныли, едва он спешился, въехав в деревню под приветственные крики женщин. Он выпил немного эля и, стараясь не привлекать к себе внимания, отправился спать. В отличие от остальных, завтра ему предстоял не менее тяжелый день.

Мальчишку поместили в старом заброшенном сарае, стоявшем за домом старосты. Стоило Эртуру открыть наполовину сгнившую дверь, как ему в нос ударил запах плесени и сырого дерева. Даже днем тут царили сумерки, а единственным источником света служило небольшое оконце. Глазам Дейна потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к полутьме, и только тогда он смог разглядеть забившегося в угол паренька, сжавшегося в комочек на куче свежей соломы, принесенной сюда сжалившимися над ним женщинами. Увидев Эртура, мальчик задрожал и, казалось, сжался еще сильнее. Он попробовал отползти поближе к стене, но, когда уперся в нее спиной, замер и с мольбой поглядел на рыцаря. Луч света падал на его бледное от страха лицо, довольно миловидное, однако слишком уж простое.

С этим будет не трудно, с облегчением подумал Эртур, понимая, что мальчишку достаточно будет лишь хорошенько припугнуть, чтобы он заговорил.

— Как тебя зовут? — Спросил Дейн, становясь у противоположной стены и внимательно оглядывая юнца.

— Деван, — пробормотал паренек высоким, почти что девчоночьим голосом.

— Хорошо, Деван, — Эртур сложил руки на груди, — я полагаю, мое имя тебе известно.

Мальчик судорожно кивнул.

— Я хочу тебя кое-о-чем спросить, — строго проговорил Дейн. — Если ты честно ответишь на мои вопросы, я отпущу тебя, дам лошадь и провизию на первое время. Однако если ты попытаешься солгать мне или откажешься отвечать, мне придется тебя убить.

На последнем слове Деван вздрогнул и подтянул колени ближе к себе, плотнее обхватив их руками.

— Ты понял меня?

Снова кивок.

— Ты ответишь на мои вопросы?

— Да, — Эртур заметил с каким остервенением Деван кусает губу.

— Учти, я вижу, когда мне лгут, — Дейн посмотрел парнишке прямо в глаза, — что же до тебя, то скрывать ты ничего не умеешь, и я пойму, стоит тебе хоть немного соврать.

— Если он узнает, что я вам все рассказал, он меня убьет, — покачал головой Деван, в уголках его глаз собирались слезы. Мальчишка явно понятия не имел, во что он ввязывается.

— Он не найдет тебя, — Эртур улыбнулся, — твои товарищи мертвы, а если ты мне поможешь, то растворишься на просторах Семи Королевств, никто не узнает, где ты. Разве что лорд Варис, но ведь ты не ему служишь? — Отчего-то Дейну казалось, что такая игра для евнуха была бы слишком проста.

— Нет, — ответил Деван, обдумывая, сказанное рыцарем. Казалось, ему и в голову не приходило, что он может вот так вот просто исчезнуть.

— Вот и славно, — Эртур заговорил мягче, ни к чему пугать мальчишку, если тот и так все расскажет, — ты учился в Цитадели?

— Учился, — Деван насупился, — но меня выгнали и запретили возвращаться.

— Что ж это ты, так плохо успевал? — Устав стоять, Эртур притащил из глубины старый рассохшийся чурбан и уселся на него.

Деван в ответ лишь замотал головой и глубже уткнулся в свои острые детские коленки. Дейн подумал о том, сколько же мальчишке лет. Наверняка, не больше четырнадцати. Эртур в его годы уже заслужил признание своего мастерства среди матерых рыцарей, и его имя впервые зазвучало за пределами Дорна и королевских земель.

— В чем же тогда причина? — Гвардеец не собирался оставлять парнишку в покое.

— Я украл, — буркнул Деван, покраснев. Что ж, хорошо, что ему стыдно.

— Это серьезное преступление, — отметил Дейн, укоризненно глядя на мальчика.

— Хорошо вам говорить, — ощетинился Деван, — у вас небось и замок, и гора золотых драконов в придачу, а у меня только лачуга с прохудившейся крышей.

— Положим, замка у меня нет, — Эртур подвинул свой чурбан ближе к мальчишке, — однако, в монетах я не нуждаюсь, в этом ты прав. Я не какой-нибудь лорд и своих драконов и оленей получаю за службу. И ты мог бы делать также, если бы прилежно учился, мог бы в будущем стать архимейстером.

Деван фыркнул и скривился, но промолчал.

— Что вы делали в здешних лесах? — Дейн решил, что хватит уже ходить вокруг да около.

— Искали принца, — слишком просто ответил Деван, словно бы сообщил, что они охотились на кабана.

— Зачем? — Эртур смерил мальчишку тяжелым взглядом.

— Почем мне знать? — Пожал плечами Деван. — Мне об этом никто не рассказывал. Мое дело было ходить за воронами, да писать донесения. Остальные же неграмотные были.

— Это были наемники? — Уточнил Дейн, хотя уже и знал ответ на этот вопрос.

— Да, — подтвердил предположения Эртура Деван, — один из них и на общем языке-то едва говорил, летниец.

— Это вы убили крестьянина? — Осторожно, боясь спугнуть зарождавшееся у мальчика доверие, Меч Зари подбирался к интересующим его вопросам.

— Глупо вышло, — Деван перестал вжиматься в стену и слегка выпрямился, глаза его больше не казались смертельно напуганными, и в них появилось даже нечто похожее на интерес, — этот крестьянин случайно набрел на наш отряд, стал вопить и махать руками, вот Джаншу, который стоял на страже и решил, что тот собирается его убить. Вы же нас из-за него стали искать?

— Ты прав, — признал Эртур, — в деревне вас приняли за разбойников. Хотя кто вы еще, как не разбойники, раз готовы были пойти против своего принца? Кто послал вас? Кому ты отправлял донесения?

Деван молчал, закусив губу еще сильнее.

— Помни, что я сказал тебе, — Дейн посмотрел мальчишке в глаза. — Твои вороны летели в Красный Замок?

— Да, — сознался Деван, жалобно взглянув на Дейна, словно тот причинял ему непосильную боль.

— Имя, — потребовал Эртур, — назови имя.

— Люцерис Веларион, — выпалил Деван, закрыв голову руками. Гвардейцу показалось, что тот вот-вот заплачет.

Эртур Дейн сдержал свое обещание. На следующее утро он завязал мальчишке глаза, чтобы тот не запомнил дороги, и отвез подальше от деревни. Там он вручил Девану немного собранной Алис еды, двух золотых драконов и одну из украденных у наемников лошадей. Мальчик, смущенно поблагодарив рыцаря, пожал ему руку, а Эртур пожелал мейстеру-недоучке не воровать и не связываться с предателями, однако не был уверен в том, что Деван его послушает.

Самому рыцарю тоже надлежало скорее собираться в путь, особенно теперь, когда он завладел столь важными сведениями, которые непременно понадобятся Рейегару. Услышав имя мастера над кораблями, Дейн удивился. Ему было известно, что Веларион недолюбливает наследника престола, но Эртур никогда не подумал бы, что высокородный лорд опустится до того, чтобы использовать наемников для убийства принца крови. В том, что они должны были не только найти, но и убить Рейегара, Дейн не сомневался. Возможно, и те, кто напал на них у Летнего Замка, были вовсе не солдаты Таргариенов. Замешан ли в этом всем король или Веларион действует в одиночку? Хотелось бы Эртуру знать.

Вечером Эртур, поблагодарив своих хозяек за их доброту, объявил, что следующим утром покинет их уютное жилище, к которому успел привязаться. Обе они восприняли эту новость внешне бесстрастно, однако по лицу Алис прокатилась волна облегчения, а Тристель будто бы снова за что-то обиделась на него и рано ушла спать.

Покончив с ужином, Эртур отправился в денник, где наряду с мышастой хозяйской кобылкой стоял присвоенный Дейном вороной конь, которого рыцарь нарек Мраком, под стать его внешнему виду. С наступлением сумерек черная шкура жеребца сливалась с окружающей темнотой. Эртур поднял с земли щетку и принялся осторожно расчесывать коня, Мрак тихонько всхрапывал, но в остальном вел себя спокойно. Вероятно, за свою жизнь жеребец сменил не одного хозяина, ибо он быстро привык к Дейну, хотя и особой связи с ним, как с верным Штормом, Эртур не чувствовал.

— Ну что? — Спросил Дейн, водя щеткой по шелковистой гриве. — Как думаешь, подружимся мы с тобой?

Мрак фыркнул и мотнул головой.

— Нет? — Переспросил Эртур, будто бы и вправду ожидал услышать ответ. — Погоди, доберемся до Королевской Гавани, тамошние конюшни покажутся тебе более желанными, чем небесные чертоги Отца.

Жеребец, казалось, задумался, размышляя над словами Эртура. Дейн же прислушивался к раздавшемуся за спиной шороху, никак не похожему на шум ветра в траве. Он обернулся до того, как Тристель успела заговорить, его внезапное движение напугало ее, и она едва не вскрикнула.

— У вас острый слух, — заметила она.

— Вы очень громко ступали, миледи, — Эртур улыбнулся. — Вы забыли, видно, что я королевский гвардеец, а те, кто мог бы покушаться на жизнь его величества двигаются еще тише. Вам не спится?

— Да, — Тристель кивнула и посмотрела в сторону, взволнованно прикусила губу и снова взглянула на Дейна: — возьмите меня с собой, — произнесла она требовательно.

— Вы же знаете, что я не могу, — Эртур покачал головой, — это было бы… неправильно. Да и ваша бабушка не простит мне этого.

— Это не только вам решать, правильно это или нет, — настойчиво возразила Тристель, — а бабушка все никак не может забыть свою мать, только это тут ни при чем.

Дейн вопросительно выгнул бровь, желая получить объяснение.

— Бабушкина мама, моя прабабка влюбилась в одного юношу и вышла за него замуж, — нехотя начала Тристель, — из-за этого случилась большая беда. Бабушка считает, всему виной то, что ее мать покинула место, где веками жила наша семья, и вышла замуж, предпочтя любовь дару, что передается из поколения в поколение и священен для нас.

— Один мой друг мог бы сложить из этой истории хорошую балладу, — задумался Эртур, — но какое это имеет отношение ко мне?

— Бабушка боится, что вы заберете меня, и случится что-то плохое, — пожала плечами Тристель.

— Судя по всему, ей следовало опасаться не меня, а вас самой, — Дейн попробовал вновь улыбнуться, — к тому же, ей известно, что я связан клятвами. Я не могу жениться.

— Это не важно, — пробормотала Тристель, — я хочу уехать с вами. Я не желаю чахнуть в этой деревне, лечить крестьян и родить дочь от Оттона.

В свете вышедшей из-за туч луны пепельные волосы девушки уже больше не напоминали ему покойную леди Дейн, скорее они походили на серебряные пряди Рейегара Таргариена, нежно поблескивая и будто бы излучая холодный свет. Дейну показалось, что в груди у него что-то тянет, гнетет его. Он знал, что собирался, что должен был ответить, но губы будто бы отказывались произносить эти слова. Его собственное тело взбунтовалось против разума, который всегда знал, что делать. Не то ли же самое пережил Рейегар, когда возложил венок из зимних роз на колени своей леди Лианны?

— Нет, — покачал головой Эртур, — я не могу взять вас с собой.

На мгновение Дейну показалось, что Тристель вот-вот расплачется, однако, она лишь смерила его злым взглядом и, резко развернувшись, убежала. Скрип дверных петель заглушил едва сдерживаемые рыдания. Эртур подумал, что должен был ее утешить, но вместо этого вернулся в свою постель и всю ночь пролежал без сна. Видно, он задержался здесь недопустимо долго, как бы теперь ни оказалось слишком поздно.

Утром Тристель не вышла его провожать. Дейн, конечно же, и не ожидал этого, однако ее отсутствие все же опечалило его. Он еще раз выразил Алис всю свою признательность, она же пожелала ему удачи. На том и расстались. Отъехав на несколько ярдов, Эртур со странной надеждой обернулся, но Алис уже ушла в дом, и двор был пуст и тих.

Дейн дал жеребцу шенкелей и поскакал прочь.

Едва рассвело, как все кругом покрыл густой белый туман, напоминавший молочную пену. Эртур немного заплутал и выехал на тракт лишь уже ближе к полудню. Теперь дорога была ему знакома, и Дейн почувствовал себя легче, словно надел старые разношенные сапоги. По небу, словно огромные галеи по тихой морской глади, ходили облака, но дождя ничего не предвещало. Ветер дул в лицо, разбрасывая черные волосы Эртура в разные стороны, однако в теплом плаще рыцарь чувствовал себя уютно. На горизонте, подернутые дымкой, маячили горы. Эртур намеревался через предгорья выехать к заливу Разбитых Кораблей и, миновав Штормовой Предел, отправиться вдоль побережья к твердыне лорда Коннингтона.

Дейн почти не делал привалов, он пообедал в седле и выпил несколько глотков эля. Его седельные сумы были до такой степени забиты провизией, что Эртуру казалось, они вот-вот лопнут. Он отказался брать с крестьян плату за свою помощь, и они в благодарность снабдили его едой, которой ему должно было хватить до самого Грифоньего Насеста. Лишь когда начали спускаться сумерки, Эртур расположился на ночлег под одиноко стоящим раскидистым деревом, устроившись меж его корней и спрятавшись за его ветвями. Поужинав и загасив костер, он завернулся в плащ и улегся на траву. Благодарение Семерым, земля успела высохнуть за то время, что в Штормовых Землях стояла сухая погода. В руках Дейн сжимал рукоять Рассвета, надеясь на то, что тело не подведет его, и он не провалится в сон, как в беспамятство.

Рожденные годами привычки не изменили Эртуру, и проспал он недолго. Дейн был разбужен недовольным фырканьем Мрака, и подумал сначала, что это какой-нибудь зверь подбирается к нему, учуяв запах еды, однако, вглядевшись в темноту, увидел едва различимый силуэт человека, закутанного в плащ с капюшоном. Эртур не шевелился, не желая привлекать к себе внимание раньше времени. Человек, тем временем, обшаривал его скромный лагерь. Мрак снова всхрапнул, присутствие постороннего ему явно не нравилось. В небольшом отдалении заржала другая, незнакомая лошадь.

Неизвестный приблизился к тому месту, где лежал Эртур, однако, казалось, не замечал рыцаря в темноте. Дейн замер, задержав дыхание, а потом одним резким движением выпростал руку и схватил незнакомца за лодыжку. Послышался испуганный вскрик и глухой звук падения тела на траву. Острие Рассвета коснулось горла неизвестного, а из-под его капюшона на Эртура огромными синими глазами глядела Тристель.

— Иные бы тебя побрали! — Воскликнул Эртур, отбросив былую галантность. — Я же сказал, что не возьму тебя с собой.

— А я не согласна с вашим ответом! — Возразила Тристель. — Вы можете сколько угодно отсылать меня, но я никуда не уйду!

Дейн вздохнул и отвел в сторону меч. Тристель поднялась с земли и, отряхнувшись, села рядом с ним.

— В кого ты такая привязчивая? — Эртур покачал головой.

Тристель, улыбнувшись, пожала плечами.

— Я уже привыкла, что вы называете меня миледи, — заметила она.

— С настоящей леди у меня не было бы стольких хлопот, — фыркнул Дейн, — настоящая леди делает то, что ей говорят. К тому же леди не рядятся в мужское одеяние, — добавил рыцарь, оглядывая наряд девушки.

— Что ж, — Тристель изобразила притворный вздох сожаления, — я предупреждала вас, что я никакая не леди.

— Как тебе удалось сбежать? — Полюбопытствовал Эртур.

— Я уехала еще раньше вас, — в темноте сверкнула ее хитрая ухмылка, — я слышала, куда вы направляетесь и поехала сюда другой дорогой. Признаться, мне пришлось долго искать то место, где вы решили заночевать.

— Откуда у тебя лошадь? — Строго спросил Дейн, не хватало еще, чтобы она украла единственную кобылку Алис.

— Оттуда же, откуда у вас, — отозвалась она, надув губы.

Эртур хотел выбранить ее еще и за это, однако вдруг почувствовал, как усталость стальным одеялом опустилась на него, сковывая движения и толкая в сон. У него больше не было сил урезонивать Тристель. Он уже давно признался себе, что не хотел с ней спорить, не хотел ее прогонять, и сейчас просто прекратил бессмысленное сопротивление, выбросив мирное знамя.

— Оставайся, — бросил он, — завернись покрепче в плащ и ложись. Я намеревался продолжить путь, едва рассветет. Если не будешь готова к этому времени, оставлю тебя здесь, так и знай.

Тристель радостно засмеялась, словно девчонка, получившая на ярмарке карамельное яблоко. Дейн и заметить не успел, как она обхватила руками его шею и поцеловала его. Эртур опешил так, словно кто-то подкрался к нему со спины и как следует огрел по макушке. Голова закружилась, и Дейн едва ли мог припомнить, когда в его жизни случался такой поцелуй, решительный, но в то же время робкий, полный страха быть отвергнутым, но оттого сладкий, как украденный с кухни пирог. Женщины, которых он знал, никогда не целовали его так жадно и так нежно, их губы были более умелыми и искусными, но не горели огнем едва зародившегося чувства, а лишь удовлетворяли потребности плоти. Эртур стоял на краю пропасти и смотрел вниз, однако так и не решился прыгнуть.

Тристель отстранилась и взглянула ему в глаза. Она ждала от него каких-то слов, но он не знал, что сказать, поэтому не сказал ничего. Замотался в плащ и улегся спать, чувствуя, как под одеждой горит его тело, как сердце его, охваченное пламенем, превращается в пепел. Тристель молчала, он слышал, что она еще долго продолжала сидеть, не шевелясь, а потом тоже легла. Она дышала громко и рвано, будто бы едва сдерживала слезы, но постепенно усталость сморила ее, и Дейн услышал, как выровнялось ее дыхание. Всю ночь Эртур провел, слушая ее тихие вдохи и выдохи.

Он думал, что наутро Тристель вскачет на свою лошадь и умчится домой, однако она осталась. Они оба сделали вид, что ничего не случилось, но разговаривали мало. Тристель, плотно сжав губы, смотрела перед собой, а Дейн оглядывал местность, на случай если попадется какой путешественник, вызывающий подозрения. Разделили обед они так же молча. Эртура тяготила эта тишина, стеной вставшая между ними, но он понятия не имел, как разрушить это укрепление или преодолеть его.

К вечеру они разбили лагерь у небольшой рощицы. Оставив Тристель заниматься их ужином, Дейн отправился на поиски воды, чтобы пополнить иссякающие запасы. Было очень вероятно, что горстка деревьев выросла как раз у небольшого источника или ручья. Там же можно было и наловить рыбы к ужину. Эртур не ошибся, между деревьями и вправду петлял небольшой ручей. Довольный, Дейн поставил на землю пустые кожаные бурдюки и присел. Он зачерпнул ладонью холодную воду и, поднеся ее ко рту, сделал глоток. Вкус ему понравился, и Эртур принялся наполнять бурдюки. Второй был уже почти полон, когда Дейн услышал позади себя окрик.

— Кто здесь? — Вместе со словами из-за деревьев появился солдат с мечом наголо. За его спиной маячили еще двое.

Эртур вздохнул. Только этого ему сейчас и не хватало. Оставалось молиться Воину, что это не люди короля.

— Я всего лишь путник, — Дейн поднялся. Лучшим выбором для него было бы немедленно сбежать, но если он сделает это, то неизменно приведет их к Тристель.

— Больно он странный, — заговорил второй солдат, как и у первого, у него был странный выговор, казавшийся рыцарю знакомым, — пойдем-ка с нами к нашему милорду, — обратился он к Эртуру.

— Я охотно пойду с вами, — Дейн старался казаться дружелюбным, — если вы назовете мне имя своего лорда.

— Мы служим лорду Старку, — ответил первый солдат.

Что северяне делают в Штормовых Землях, да к тому же с вооруженными людьми? Неужто пока он торчал в деревне, в королевствах уже началась война. Во всяком случае, можно было рассчитывать на то, что лорд Старк не причинит ему вреда. Эртур кивнул солдатам и последовал за ними.

Довольно быстро они вышли к палаточному лагерю, где кругом горели костры и сновали люди. В воздухе пахло вином и жареной дичью. Дейна подвели к большому шатру, рядом с которым беседовали двое мужчин, в одном из которых Эртур даже в тусклом свете костров немедленно признал Эддарда Старка, второй же — высокий и черноволосый — был ему незнаком. Первый солдат подошел к своему лорду, и о чем-то тихо сказал ему. Эддард Старк и его собеседник оба повернулись к Дейну с застывшими от изумления лицами, Эртур заметил, что лоб и щеку незнакомца пересекает уродливый шрам. Черные тени и красные всполохи пламени делали его лицо еще более пугающим. Северянин молчал, второй же человек радостно воскликнул:

— Хвала Семерым, Эртур! Я так боялся, что больше не увижу тебя.

Голос, сказавший это, был до странности похож на голос Рейегара Таргариена. Не может быть.

— Мой принц? — Пробормотал Дейн удивленно, делая неуверенный шаг вперед.

— Полагаю, меня и вправду трудно узнать, но это действительно я, — Рейегар уже успел покрыть короткое расстояние, разделявшее их, и крепко обнял давнего друга. От рыцаря не укрылось, что принц едва заметно прихрамывает.

— Ваше высочество, ты должен рассказать мне о том, что с тобой произошло, — Эртур улыбнулся, заглядывая в такое знакомое и одновременно такое чужое лицо.

— Как и ты, — Рейегар похлопал его по плечу, — как же я рад, что ты здесь, друг мой! Что бы я без тебя делал?