Earplugs  (гет)

Дисклеймер: RWBY — интеллектуальная собственность Монти Оума и Rooster Teeth. Я не претендую на владение.

Многие вещи действительно не беспокоили Рена. Не сказать, чтобы он был холодным или циничным. Он просто смотрел на вещи без особого интереса. Из-за этого лишь некоторые вещи действительно докучали ему. Все, кто его знал, всегда говорили ему, что он самый выдержанный человек из всех с кем они встречались. Так что факт, что двое его товарищей по команде начали встречаться друг с другом, даже отдаленно не походил на плохую новость.

Смешок прокатился по комнате, сопровождаемый тихим голосом:

— Ж-Жан, мне щекотно!

Пока он не вспомнил, что все они живут в одной комнате.

Парень с фиолетовыми глазами погрузил свое лицо в свою подушку, пытаясь игнорировать хихиканье и шорох простыней, исходящие из-за самодельного занавеса, что разделял комнату команды JNPR пополам. Одна и та же ситуация с ними, каждую ночь. И каждую ночь Рен должен был лежать в кровати, умоляя сон прийти к нему, прежде чем они начнут.

Изначально он считал, что разделить спальные места будет неплохой идеей. Жан и Пирра на одной стороне; Нора и он на другой. Это должно было дать новой парочке время упрочнить свою связь, а Нора была восхищена возможностью спать рядом со своим лучшим другом. Беспроигрышная ситуация. По крайней мере, до тех пор, пока отношения Жана и Пирры не стали более интимными.

Вне их комнаты они вели себя по-обычному. Держались за руки, целовались, сидел так близко друг к другу, что их можно было признать единым человеческим существом.

Тем не менее, когда они находились внутри комнаты и за занавесом, они становились болеe… расслабленными.

— Жан… мы можем разбудить их, если ты продол-ЖИШЬ!

— Они уже спят, — ответил голос Жана — наполненный страстью, но звучащий в обычном, практически разговорном темпе — словно Жан не заметил, что он только что слышал.

"Или, скорее, сделал" — подумал Рен в безопасности собственного разума — голос Пирры на две октавы выше обычного.

— Просто расслабься, Пирра…

Был небольшой момент тишины перед тем, как тихий, хриплый стон проделал свой путь через занавес прямо в уши Рену.

Рен обволок свою подушку вокруг своей головы, отчаянно мечтая просто провалиться в сон, чтобы ему не приходилось слышать их "время объединения". С тех пор, как Пирра позволила Жану чувствовать себя свободно по отношению к ее булочкам (они думали, что действовали незаметно; Рен мечтал, чтобы они действовали незаметно), лидер-блондин стал неожиданно агрессивным в своих действиях; к удовольствию Пирры и несчастью для Рена.

Не то что бы интимность была чем-то неправильным. Просто Жан не был утонченным парнем. Жан с высоким уровнем гормонов — тем более.

Вздох удовольствия заставил Рена погрузить свое лицо глубже в подушку, надеясь придушить себя до потери сознания. К сожалению, не получилось.

Каким образом в глубинах Тьмы Нора была способна спокойно спать, несмотря на это. Его подруга была воплощением энергии, но она всегда умудрялась заснуть быстрее него; и она даже не показывала ни малейшего намека на то, что она была раздражена звуками, исходящими с другой половины комнаты.

Мужской стон с другой стороны занавеса заставил Рена напрячься. Он действительно, действительно, действительно не хотел этого слышать. Это звучало так, словно он находился в долгом полете. Со вздохом, Рен перевернул свою подушку и положил на нее голову, смиряясь с тем, что ему предстоит бессонная ночь.

Неожиданно, его подушка была выдернута из-под его головы, и, впервые в своей жизни, он ощутил, как первые признаки расстройства заполняют его изнутри. Рен глубоко вздохнул, успокаивая себя, чтобы не погрузится глубже в расстройство, и повернулся, чтобы посмотреть, кто решил прекратить его бесполезные попытки расслабиться.

Разумеется, он встретился с широкими, голубыми глазами Норы и ее широкой, сияющей улыбкой. Все следы негативных эмоций исчезли из разума Рена, когда он посмотрел в её выразительные глаза. Он никогда не мог сердиться на Нору. Это было ему не свойственно. Он открыл свой рот, чтобы спросить ее, что было не так, когда дрожащий стон прервал его.

Кровь застыла в его венах.

Их шум всё-таки разбудил Нору? Это было плохо. Это было абсолютно неприемлемо. Он мог справиться с небольшим недостатком сна, но он никогда не позволит им нарушить сон Норы. Если "время объединения" Пирры и Жана нарушало покой всей команды, тогда надо было все это прекратить. Сейчас.

Рен встал, чтобы словами прекратить их интимные действия, когда кулак Норы влетел в его поле зрения, останавливая его.

Он сконфуженно посмотрел на нее, но Нора просто продолжала улыбаться в ответ и кивнула на свой кулак. Рен повернулся, чтобы посмотреть на ее руку, которая разжалась, раскрывая его взору...

"Затычки для ушей…?"

Некоторое время, Рен просто смотрел на два кусочка тягучего материала, покоящиеся на ладони Норы. Потом он повернулся, чтобы посмотреть на нее, словно спрашивая, что это действительно то, о чем он думал. Нора показала на свое ухо, где комфортно располагалась ее собственная затычка. Затем она приложила руку к своему рту и прошептала ему:

— Я всё хотела тебе их отдать. Но я постоянно забывала!

Разумеется, её шепот звучал как тихий крик для всех остальных.

Немедленно, все звуки, исходящие из-за другой стороны занавеса, прекратились, и чувство неловкости стало исходить с той половины комнаты. Рен мог поклясться, что оно буквально просачивалось сквозь занавес. Нора, несмотря на это, очевидно не обратила внимание на то, что она только что сделала и всё так же продолжала ему улыбаться.

Рен хотел рассмеяться. Действительно хотел. Но он не хотел сделать следующее утро еще более неловким, чем оно может быть. Поэтому, благодарно улыбаясь, Рен взял затычки из руки Норы и вставил их себе в уши. Нора, всё еще улыбаясь, выпрямилась и опустилась на свою кровать; свалилась назад с грацией носорога. Звук скрипящих пружин прозвучал в безмолвной комнате, словно пушка, но, очевидно, Пирра и Жан уже были оповещены о том, что у них была публика.

Облегченный мыслью о том, что со звуками было покончено хотя бы на эту ночь (и возможно на несколько следующих), Рен поднял свою подушку с пола и положил на нее свою голову. Довольная улыбка растеклась по его лицу, когда день всё-таки закончился и медленно уволок его в пучины сна.

Рен наконец-то погрузился в блаженный сон, мечтая о тихом месте и компании валькирии с молотом.