Дитя Льда и Огня (гет)

Выходя замуж, девица умирает для своей семьи, чтобы возродится в семье мужа. И белое платье приходится ей погребальным нарядом.

Спускаясь по каменным ступеням, Ульф недовольно наблюдал за рыскающими по двору мужчинами и возбужденно беснующимися лютоволками. Его раздражали пришлые южане своими манерами и своей самоуверенностью, они были вездесущи и заполняли собой все свободное пространство. И вот теперь наконец собирались в долгую дорогу на север. Что конкретно они собирались там найти или построить Ульф не знал — впрочем его это не волновало — но желал им огромных успехов, во многом потому, что не желал видеть возвращения кого бы то ни было из них.

Оказавшись у подножия лестницы, Ульф заметил на другой стороны площади степенно вышагивающего Джона в компании юной Илвы, закутавшейся в тяжелый плащ. В груди поднялась волна удушающего гнева. Объективных причин, почему девушка едва ли не всюду сопровождала южного лорда он не видел, более того, придерживался стойкого убеждения, что ей вовсе нечего делать вблизи этих чужаков. Надо заметить, ее отец это убеждение разделял, но сама Илва, отмахиваясь и называя их предостережения бестактностью, продолжала любезничать как с самим Джоном, так и с его людьми. Одна из знахарок, сварливая старуха, прожившая уже больше полувека и потому не гнушающаяся говорить все, что думает, даже главе племени, высказала мнение о том, что девчонка, видимо боится пришельцев и так оберегает местный народ. Как бы Ульфу не хотелось принимать эту мысль за правду, у него ничего не выходило, а тревога только усиливалась день ото дня.

Увлеченная беседой с Джоном, Илва не сразу заметила буравящего ее взглядом Ульфа, а когда наконец увидела, испуганно спряталась за широкими плечами своего спутника, стараясь скрыться от испускающего волны недовольства юного воина. Сейчас ей меньше всего хотелось обсуждать ее расположенность к Королю-За-Стеной и оправдываться в попытках отвести от себя ненужные подозрения. Джон уезжал, и она пыталась морально подготовить себя к тому, что она больше никогда его не увидит, и проводить в дальнюю дорогу со спокойствием и смиренностью, присущим истинным леди. Так представлялись ей южные порядки и думалось, что Джон будет доволен подобным проявлением уважения.

Последние несколько недель были волнительно-сладостными для ее хрупкого девичьего сердца. Пропитанные смущением и неловкостью ночи сменились спокойными прогулками в отдаленных местах поселения и теплыми объятиями в сокрытых от ненужных глаз местах. Они много говорили. Сперва совсем ни о чем: о суете, пришедшей вместе с его людьми, об аномально теплой для этих мест погоде, о Призраке и его белоснежной шкуре, выделявшей его среди стаи и о других мелочах. Позже, когда они шепотом делились друг с другом самыми сокровенными шрамами своих душ, обнявшись и слушая потрескивание очага, ей стало казаться, что они знакомы не одну тысячу лет. Они расставались с первыми лучами восходящего солнца, и прощанием неизменно служил его мягкий, почти невесомый поцелуй в шею. Она неосознанно коснулась подушечками пальцев того самого места под ухом, задумавшись.

— У вас ничего не случилось?

Низкий голос Джона вернул ее в реальность. Она одернула руку и перевела на него свой взгляд. Плотно сжатые губы и сведенные брови выдавали его беспокойство.

— Не думаю, что в деревне произошло что-то, о чем бы ты не знал.

— Ты выглядишь как-то отрешенно. Весь день в своих мыслях. Я подумал, что тебя что-то тревожит.

— Нет-нет, — поспешно отмахнулась Илва, натягивая успокаивающую улыбку. — Все в полном порядке, не стоит переживать. Как ваши приготовления?

— Все уже готово. Завтра отправимся в путь.

Илва опустила беспокойно бегающий взгляд и прерывисто вздохнула.

— Почему вы не можете просто остаться здесь? Разве у нас плохо? Зачем вам искать другое место?

Джон посмотрел вдаль на девушек, вьющихся вокруг его людей, недвусмысленными жестами выказывая свое расположение, и усмехнулся.

— Мы уходим не все. Часть моих людей решила остаться здесь по очевидным причинам, — Илва проследила за его взглядом и, увидев ту же картину, смущенно улыбнулась. — Это их выбор и я рад, что твой отец и остальные не выступили против. Но остальные остаться никак не могут.

— Почему же?

— Потому что не примут другого вождя — или короля, зови как хочешь — кроме меня. А если мы останемся, это неизбежно. В одной деревне не может быть двух вождей.

Илва тяжело вздохнула, окончательно прощаясь с надеждой уговорить Джона остаться.

* * *

— Примите мою искреннюю благодарность за то, что впустили нас в свой дом, что вылечили раненых и позволили остаться тем, кто просил об этом. Благодаря вашей заботе мои люди здоровы и готовы продолжить путь.

Джон вежливо склонил голову в символическом поклоне. Вождь в ответ выдавил полуулыбку, однако его взгляд оставался таким же суровым и напряженным как и прежде. Тормунд отмечал, что «с таким надменным лицом этому старику самое место в одном из южных дворцов».

Илва, как и прежде, сидела подле отца, старательно избегая поднимать глаза на Джона. Сегодня расстояние между ними казалось ей пропастью, которую она всей душой ненавидела.

— Те люди, что останутся, помогут нашим женщинам продолжить род. Это то, что было нам необходимо. За это и мне стоит выразить вам свою благодарность.

Тормунд отмалчивался, не забывая однако отразить на лице наслаждение представлением, разыгрывающимся за столом. Каждый из присутствующих разыгрывал собственную карту, за исключением, пожалуй, девчонки, да и та весь вечер была себе на уме. По доброте душевной Джон успел совершить бесчисленное количество глупостей, однако теперь Тормунд был рад заметить, что мальчишка наконец вынес из них уроки. Пару недель назад у них состоялся весьма интересный разговор относительно планов на будущее и судьбы вольного народа, ведомого новым Королем-За-Стеной.

* * *

— Эти люди сражались рядом с тобой с самой смертью и поклялись тебе в верности, а теперь ты приказываешь им остаться в этом бабском племени, возглавляемом старым хреном с манией величия?! — возмущенно плевался Тормунд, не в силах совладать с волнами гнева.

— Они нужны мне здесь.

— Планом не поделишься? — язвительно продолжал одичалый.

— Не хочу, чтобы Север разделился на владения лордов, как Семь Королевств. Не хочу войн за территории и охотничьи угодья. Покой на Севере будет только под предводительством единого правителя. Вольному народу это стало ясно еще с приходом Манса — поправь меня, если я не прав.

Тормунд рыкнул, не в силах возразить.

— Их вождь нам не доверяет. Более того, как и его преемник, терпеть нас не может и с нетерпением ждет, когда мы наконец оставим его владения. А я не могу просто так уйти. Я должен знать, что здесь происходит.

Одичалый фыркнул и расхохотался.

— Так все дело в этой девчонке! Боишься оставить ее без присмотра, — он насмешливо прищурился.

Джон недовольно сморщился.

— Я, кажется, понял, — продолжил Тормунд, разваливаясь на кресле, покрытом шкурами. — Рано или поздно этот старый черт подохнет, а ты, взяв ее в качестве жены, сможешь объединить нас с этими прячущимися трусами. Поразительная хитрость! Даже не ждал от тебя.

Снова расхохотавшись, мужчина жадно опрокинул в себя кружку эля.

— Присутствие здесь наших воинов — которые будут составлять абсолютное большинство среди живущих тут мужчин — обезопасит нас от возможных столкновений с этим племенем в будущем, — пояснил Джон и тяжело вздохнул. — Что касается Илвы… Слишком уж цинично прозвучала твоя мысль. Я вовсе не собирался использовать ее для захвата власти или чего-то подобного.

— Признайся, что идея пришлась тебе по душе, — с лица вольного человека не сходила хитрая улыбка.

— Я бы не смог с ней так обойтись. Она многое для меня сделала. К тому же, она достойна спокойной жизни, а рядом со мной это просто невозможно.

— Сдается мне, твоя голова забита древесной корой да мхом, вихт тебя забери! Девчонка хвостом за тобой ходит, не отстает ни на шаг чуть ли не с первого дня, что мы здесь торчим! Не будет ей никакой спокойной жизни, когда мы уйдем. Не собирайся мы в дорогу, ее папаша бы уже ей свадьбу с этим мерзким молокососом справил, лишь бы ты к ней не подходил. Хех! Знал бы он, что тебе и ходить никуда не надо! — низкий хохот вновь разлетелся по дому. — А вообще она мне нравится. Будет из нее толк, вот увидишь! С таким-то упрямством.

— Как наш отъезд отсрочил их свадьбу? — недоуменно вскинул брови Джон.

— Ты уедешь, и все станет как было — так он думает. Она опять будет послушно сидеть у него под боком и покорно головой кивать время от времени. И не будет ее отцу необходимости дочь под чужую защиту отдавать. Брак — ее защита, если кто вроде тебя на нее покусится, или в случае скорой кончины вождя. Только вот не станет она молча ждать участи, которую они вдвоем с этим мальчишкой ей придумали. Помяни мое слово, ни за что не станет!

* * *

Пришлое племя одичалых скрылось в густых лесах, держа путь через Морозные Клыки, и оставило за собой блаженный покой. Ульф удовлетворенно вдыхал чистый воздух, оглядывая успокоившуюся деревню и недовольно отмечая в ней оставшихся чужаков. Старый вождь, вышедший вслед из своего дома, по-отечески накрыл плечо Ульфа своей шершавой ладонью.

— Наконец они ушли. Ты чувствуешь это, сын мой? Все снова правильно.

— А как же эти? — робко поинтересовался Ульф кивая на одичалых, раздраженно взирающих на него из-под сведенных бровей.

— Тебе не стоит о них переживать. Они теперь часть нашей деревни, часть нашего народа. Они остались по своей воле и покинули своего южного Короля. Сделали правильный выбор. Не нужны нам тут южные лорды. Эта Ворона должна вернутся на другую сторону от Стены, где ей и место.

Внимание Ульфа перехватила Аса, мчавшаяся на повозке, кажется, с побережья. Добравшись до Дома вождя, охотница слезла с саней и кинулась к каменной лестнице.

— Ульф!

— Что произошло? — нетерпеливо прогудел глава поселения.

— Илва… — едва контролируя сбившееся дыхание, объясняла она. — Она… Я не знаю почему… Не понимаю!

Ее неразборчивая речь переходила в вой, а глаза наполнялись слезами.

— Успокойся, девочка. Не то мы ничего не поймем, — показное спокойствие вождя треснуло с последними словами.

— Я ее видела! Видела, как она прыгнула. Там, на берегу. С обрыва, того, что выше. Прямо в воду, — голос сорвался и превратился в свистящий шепот. — Я не успела. Там был отлив, тело отнесло волнами.

— Что ты такое говоришь?! — гневно выпалил Ульф. — Что произошло с Илвой? Я не понимаю, объясни же!

Аса глубоко вздохнула, пытаясь совладать с эмоциями, и тихим дрожащим голосом произнесла:

— Она мертва. И, боюсь, это был ее выбор.