Эребор, Дракон и неудача  (гет)

Даже сейчас я чувствую его вкус на языке… Слышу голос.

И это согревает лучше огня в моей подземной темнице. Можно выжить, потеряв свободу, но возможно ли жить, потеряв любовь? Я думала, что знаю о боли. Как же я ошибалась до того страшного мгновения, как погиб мой дракон на моих глазах, а я не могла ничего изменить. Что может быть горше безысходности, неизменности прошлого?

Моя человеческая память милосердна ко мне, я не помню всех подробностей после… На меня нашло какое-то затмение. Равнодушие к своей судьбе. Я была оглушена. Буквально раздавлена потерей. И тем, что нам не суждена встреча. У Смауга своя дорога, у смертной своя. Наше расставание было окончательным. Но разве любовь заканчивается с потерей? Нет! Я продолжала любить. Любить разбитым сердцем. И мучительно тосковать.

Признаюсь честно, в первые часы я ждала предполагаемый приговор почти с радостью. И не понимала, почему так ненавидящий драконью подстилку новоявленный Король-под-Горой тянет время? Как будто он не мечтал сломать мою шею своими же руками. В одном я была права с самого начала — с Торином мы не поладили. Хотя я спасла жизнь всему его отряду. Но благодарность отнюдь не добродетель королей.

Я быстро пишу, выплескивая свои переживания на бумагу…

События развивались так стремительно, что я едва успевала за ними. После того, как Смауг ушел, я пребывала в страшной тревоге. Страх мешался с волнением. Неудивительно, что я не усидела на месте, в безопасности сокровищницы. Быстро застегивая крючки на платье, я устремилась к выходу. Понимала, что не выдержу в одиночестве долго. Я должна видеть, знать, что происходит там, или рехнусь от ужаса. Уже на пороге комнаты обернулась, повинуясь безотчетному порыву, и посмотрела на кровать, порядком развороченную, но хранящую наше общее тепло. Против воли улыбнулась, вспомнив произошедшее между нами. Я ничуть не кривила душой, когда говорила дракону, что не прочь повторить наши безумства и изобрести новые.

Но знакомое дрожание Горы заставило меня чертыхнуться и, подняв юбку до колен, побежать наверх. Где, судя по всему, Смауг гонял гномов, которые еще не знают, что несколько больших залов превратились в ловушку усилиями дракона-кузнеца.

Мне в тот момент было абсолютно все равно на то, что там опасно. Переживания подстегивали мое желание быть рядом с ним. Я совсем не думала, что могу помешать моему дракону… И дать козырь гномам.

Мне нереально повезло влететь прямо в руки Торина Дубощита в дымящемся плаще. Где-то на заднем фоне орали от ужаса другие гномы. И вальяжно скользил мой дракон. Я успела увидеть, какой яростью загорелись его глаза при виде моего непослушания и глупости.

Торин, сначала в высшей степени удивленный наличием неучтенной девицы в захваченном Эреборе, попробовал поступить как рыцарь — настойчиво пихал меня себе за спину, чтобы прикрыть от взревевшего Смауга.

Я же благих порывов гнома не оценила, поэтому поступила, как учил меня мой змей — вывернулась из чужих рук и в порыве вдохновения пнула Дубощита по голени.

— Куда, дура! — рявкнул выведенный моим упорством гном и весьма ловко поймал меня за подол ярко-красного платья, чтобы дернуть на себя. — Прячься!

— Пусти… — я вновь рванулась, но услышав угрожающий треск ткани юбки благоразумно остановилась. Не думаю, что мой дракон оценит мое голое дефиле перед толпой гномов.

— Кто тебя так учил обращаться с женщинами, твое бывшее Величество? — цокнул языком Смауг. — Отпусти, если дама просит, целее будешь…

— Чтобы ты сожрал эту ненормальную? — Торин сжал тонкую руку.

Я вскрикнула от боли. И тут же затихла, зажимая рот себе рукой. Смауг молниеносным ударом лапы отправил гнома в полет, я освободилась от непрошенного спасителя, ни мало не беспокоясь о состоянии Дубощита, и подбежала еще ближе к дракону.

— И зачем вышла? — Смауг опустил морду вниз и дыхнул на меня горячим воздухом. — Яна, здесь опасно. Несмотря на то, что я переловил большинство нарушителей… Торин, брось зубочистку, — ласково попросил он гнома. — Неплохой клинок, но им мою броню не пробить.

Торин, содрав с себя плащ, выставил меч в нашу сторону. Глаза у короля были дикие. И в чем-то я его понимала. Не каждый день увидишь огромную смертоносную рептилию, говорящую с маленькой девушкой, которая к тому же совершенно не боится дракона. Цепляется руками за шипы на морде и целует золотую чешую.

— Я лучше умру… — гордо заявил король. — Что ты сделал с девушкой, грязный червяк?

Ой-ой… Мой дракон сузил золотые глаза и едва уловимо подобрался, как перед прыжком. Видимо слова гнома все-таки задели его.

— За этим дело не станет, — опасно тихо произнес дракон. — А что случилось с леди не твоего ума дело, бывший Король-под-Горой. Так хочешь умереть?

— Сперва сдохнешь ты!

Нет, я не могла не признать отваги Торина Дубощита — он был храбрецом. Но и дураком… Кто в здравом уме побежит на дракона с эльфийской ковырялкой в руках? Пойдет на смерть осознанно. Гордому гному повезло просто потому, что мой дракон не собирался его убивать.

— Жив, не волнуйся, — ответил на незаданный мной вопрос Смауг, и за один взмах крыльев передо мной стоит мужчина в золотом доспехе. — Очухается через пару часов. Нужно отволочь его к остальным… — змей осторожно поднял Оркрист. — Хорошая работа, — он на пробу взмахнул клинком. — Но для меня коротковат и легок.

Я лишь закатила глаза — мужчины всегда остаются мальчишками, независимо от того, сколько им лет. Но потом мне пришлось серьезно пересмотреть свою мысль о мальчишестве Смауга. Я уже говорила, что он предусмотрительный и хитрый змей? Говорила, и в очередной раз убедилась в этом — дракон тайком от меня выковал большую прочную клетку и даже украсил на вид очень прочные прутья цветочными завитушками. В этой клетке в одном из залов сидела мрачная компания гномов. Я их сразу узнала.

Ведь невозможно перепутать Кили и Фили ни с кем другим. Балин, Двалин, Ори, Нори…

Не хватало только предводителя и одного маленького, но пронырливого взломщика. Хотя я была уверена, что Бильбо Бэггинс где-то неподалеку. Хоббит не таков, чтобы бросить друзей в беде. Даже если друзья — шумные, невоспитанные гномы.

Смауг учел мой рассказ о побеге гномов из темниц Лесного короля, поэтому клетка открывалась только сверху, и крышка ее была так тяжела, что поднять ее мог лишь дракон. Никак не хоббит, пусть и с кольцом Всевластия на пальце. Смауг снова обернулся драконом, и в таком облике небрежно забросил Торина в клетку прямиком на руки племянникам. Нужно отдать гномам должное: они хоть смотрели на дракона с ужасом, но мужества не теряли. И очень обеспокоились за жизнь своего предводителя. Честно сказать, я почти разделяла их тревогу, ведь Смауг, прежде чем вырвать у Дубощита меч и вырубить его, славно повозил того о пол и стены. Будь Торин человеком, а не гномом, у него бы все кости были сломаны. Но дети Аулэ подобны тем скалам, из которых их создал Великий Кузнец.

— Яна, если хочешь, можешь принести им воды, — Смауг провел по прутьям клетки когтем, вышибая сноп искр. — А потом возвращайся в сокровищницу, я вскоре приду.

— Куда ты? — я была готова вцепиться в хвост дракона и никуда его не отпустить.

— Нужно закрыть главные ворота, — мурлыкнул Смауг. — Не желаю видеть больше незваных гостей.

Я сбегала на кухню и, выбрав самый вместительный кувшин, набрала воды. Также завернула в чистую тряпицу пару караваев хлеба. Осталось набраться храбрости, чтобы отнести это все пленникам. Насчет дальнейшей участи гномов я не обольщалась, знала, насколько суровым и скорым на гнев может быть мой любимый дракон. По правде говоря, я недоумевала, почему они все еще живы?

В милосердие к посягнувшим на сокровища дракона со стороны последнего я не верила абсолютно. Смауг никогда не делает ничего без причины. Я уже знала его достаточно хорошо, чтобы понять: гномы зачем-то нужны ему. Иначе они бы все погибли еще на подступах к Одинокой Горе.