Эребор, Дракон и неудача  (гет)

Через всю нашу жизнь соединяющей нитью протянулась любовь.

Меня называют Морийской королевой. Но для себя я осталась все той же Яной.

Время не коснулось моих волос и лица, хотя прошло уже больше тридцати лет с момента, когда я очутилась в Арде. Мория, бывшая когда-то царством гномов, стала царством дракона, барлога и моим.

Когда родилась Даяра, я окончательно отпустила ту, прошлую, жизнь и тот мир. До этого вольно или невольно тосковала по родным, которых потеряла.

И сам папаша, и его дружок были уверены, что я ношу сына, а никак не крошку-дочку.

Взяв впервые на руки теплое тельце, увидев маленькое личико, я была так счастлива! Смаугу пришлось хуже: он выжрал почти бочку амборского в попытках успокоиться и не вломиться к нам. Сначала отважный дракон присутствовал на родах. И я была рада, что он здесь, со мной. Но потом смотреть на его стремительно бледнеющую рожу и трясущиеся руки стало невозможно, и хрупкая эльфийка-целительница из Лотлориена выставила будущего папашу за дверь.

Я стискивала зубы, чтобы не орать и своими криками не доконать бессмертное создание. Было полное ощущение, что еще немного, и мой муж сбежит, обернувшись, чтобы не слышать и не видеть, как я мучаюсь.

Мужчины иногда такие идиоты… Например, боясь даже прикоснуться к долгожданному ребенку. Смауг одновременно боялся сделать что-то не так и навредить дочери, хотя больше всего хотел быть рядом.

Даяра раз и навсегда стала папиной любимицей. Именно я отчитывала и призывала этих двоих к порядку. Дракон же поощрял любые проказы дочери и даже участвовал в большинстве из них.

Не скажу, что эти годы были легкими, но определенно счастливыми. Меня тревожили темнота, холод и пустота Мории. Казалось, нет более неподходящего места для ребенка, чем эти бесконечные провалы, коридоры, комнаты, залы, трещины, шахты. Но, как показала практика, ребёнку человека и дракона они как раз подошли.

Даяра во многом пошла в папу. Болезни ее не трогали. Она была необычайно сильна для ребенка и обожала огонь. Наша девочка росла медленно, подобно эльфийским детям, но была необычно яркой и живой. Это у нее от меня, человека.

Ворота нашего дома оставались закрытыми долгие десять лет. Мир не тревожил нас незваными гостями, и я думала, что так будет всегда. Впрочем, иногда у нас бывали эльфы, которых мы привечали из благодарности к леди Галадриэль и целительнице, что помогла появиться на свет дочурке.

Даяра часто каталась у отца на спине. Так он показывал ей мир. И я, когда не могла сопровождать их, ничуть не тревожилась: рядом с ним дочь в безопасности.

Из одного такого полета Смауг принес раненую женщину и маленького мальчика — все, кто остались в живых после нападения орков на большой караван. Им некуда было идти, и мы их приютили, помогли залечить раны и дали кров.

Не проходило и года, чтобы новые люди не прибредали к вратам. Кто — в поисках наживы, кто — ища новый дом. Входили в Морию немногие. Только те, чьи сердца были открыты и полны доброты. Смауг ведь понимал, что нам с дочерью было бы слишком одиноко в совершенно пустой Мории.

Королевство изгоев… Царство последнего дракона. Так несла молва.

Даяра взрослела, и все меньше была похожа на человеческую девочку. Было в ней что-то от эльфов, как и в отце, что-то от меня. Но больше всего от драконов. Дочь самозабвенно любила свободу, полет, драгоценные камни и книги.

Я видела в ней свою доброту и, одновременно, высокомерие моего дракона. Она никогда не забывала, чья она дочь. Даяра легко находила язык с людьми и эльфами. Но также ярко ненавидела орков и гоблинов.

Чаще всего ее можно было найти в библиотеке и в кузнице с отцом. Или в одном из пустых залов, тренирующуюся с луком или мечом. Иногда мне бывало с ней очень тяжело: у дочери был характер маленького, но упрямого дракона.

Тимен, с которым я сдружилась, говорил, что иначе и быть не может. И Даяра не успокоится, пока не найдет свое «приключение». Это меня и тревожило. Дочь была необузданной, а иногда просто свирепой. И впервые убила в четырнадцать — проткнула насквозь гоблина, на которого набрела случайно в скалах снаружи. Мы вышли собирать цветы, уверенные, что возле стен Мории безопасно. Три женщины с корзинками и несколько детей. У меня на пояске платья был кинжал. Но дочь не стала звать на помощь — справилась сама. Я встревожилась, когда увидела дым там, где лазила по скалам дочь.

Вообразите мой испуг, когда я увидела, как моя малышка спокойно стирает черную кровь с отцовского подарка — миниатюрного кинжала, а у ее ног догорает труп. Даяра даже не испугалась и поспешила увести меня и всех остальных.

— Я поступила бы так еще раз, — отрезала она, когда мы укладывали ее спать. — Мама, тебе не надо было это видеть.

Чтобы отвлечь меня и порадовать, мы полетели всей семьей далеко-далеко. В Харад, где провели несколько месяцев, окруженные необычными людьми, диковинными животными и шумными городами. Даяра уговорила отца купить ей подарок — котенка дикой пустынной кошки, который должен вырасти в большую и злобную тварь. Здесь никто не удивлялся глазам и виду моего мужа. Больше внимания привлекала я, светлокожая. И Даяра, своими золотыми, как у отца волосами. К счастью для этих людей, дальше взглядов дело не зашло.

Время летит очень быстро. Вот Даяре уже двадцать, но она скорее угловатый, вечно огрызающийся подросток, который когда злится, поджигает предметы. Она впервые поругалась с отцом. И дулась на него целых три дня — небывалый срок. Причину ссоры этих двоих мне вытащить не удалось.

Тимен, не выдерживая темперамента нашей милой дочурки, окончательно перебрался на другой уровень, ближе к корням гор. И подальше от маленького урагана. Хотя, Даяра, давая маме и папе отдохнуть, частенько выбирается к дяде. А то и в Лориен. Мне потом приходится долго извиняться перед Келеборном и Галадриэль. И наказывать маленькую паршивку и ее папашу, который учит пакостям.

Все дела маленького царства свалились на мои хрупкие плечи. Смауг добывает мифрил и запирается в кузнице. У Тимена не хватает терпения на смертных. Даяра же, когда не капризничает, охотно помогает решать проблемы. Но это бывает редко, к моему сожалению.

Муженек, подлец этакий, выковал мифриловый венец и короновал меня перед всеми жителями Мории. И все, чтобы не работать самому. Что тут скажешь — мужчина, хоть и дракон…

Однажды, в одной из шахт случился обвал. Я едва не поседела, пока муж и Тимен его раскапывали, потому что в той шахте была Даяра. Повезло. Она отделалась лишь порванным платьем и десятком быстро заживающих царапин. Папина дочка смешала какую-то дрянь по случайно найденному рецепту гномов и использовала свой огонь. Бабахнуло так, что звон в ушах стоял. Дочь я заперла на две недели в комнате. И задумалась — неужели моей маме было так же трудно со мной?

Смауг долго меня потом успокаивал и даже не пытался заступиться за набедокурившую дочь.

Тридцать лет… Наша Даяра почти не изменилась. Но из подростковой нескладности ясно проглядывает красота юной девушки. Она немного успокоилась. Но все равно я каждый раз нервничаю, стоит ей пропасть на пару часов. Были случаи убедиться в том, что если дочь не слышно, то значит, жди беды. К счастью, с возрастом благоразумия понемногу прибавляется.

Женщина, которую давно спас мой дракон, умерла. Ее сын, уже взрослый мужчина, похоронил ее на холме. Время оказывает на обычных людей своё разрушительное действие…

Я смотрюсь в зеркало и с облегчением не вижу изменений — все та же.

Дочь решительно отказалась от платьев, и теперь везде и всегда в штанах. Не вижу в этом большой беды, с ее-то тягой находить приключения на ровном месте — так и правда удобнее. Смауг лишь ехидно усмехается, вспоминая все те нелепости, что произошли со мной в Эреборе. И многое пересказал дочери. Едва в сердцах не выставила его из спальни. Но разве устоишь перед этим невозможным змеем? Простила, конечно.

Дошли тревожные вести из Эребора: наследник Подгорного Короля собирает армию. Даяра подбивала отца прогуляться к Одинокой и заглянуть на огонек к гномам. К счастью, воевать гномы собрались с расплодившимися в Дол-Гулдуре орками.

Дочь, которая неоднократно слышала нашу историю, мечтает увидеть Эребор. И сказать пару «теплых» слов Торину и всем остальным. Поймала себя на том, что почти жаль гномов. Насколько знаю своего ребенка, она умеет воплощать свои мечты.

Настала пора прощаться. Я собираюсь передать этот дневник дочери, нашей любимой красавице Даяре. Пусть она продолжит традицию и впишет свою историю.

Хочу, чтобы вы знали — я счастлива и любима. Я мать и жена…

* * *

Что же написать?

Привет, я — Даяра, дочь Смауга Золотого и Яны Морийской. И начну я, пожалуй, свою историю с планов на будущее. С таким-то происхождением я просто обязана наделать шума и тряхнуть Средиземье, чтобы отец мог мной гордиться. Нет, он и так гордится мной, но… Мало мне. Типичная черта дракона — всегда мало. Хорошо, что мама считает, что здравомыслие я унаследовала от нее…

Маму нельзя расстраивать. Это я усвоила с раннего детства. Поэтому маме ни слова!

Вообще, я не злая. Просто иногда хотела, как лучше, а получилось, как всегда… Но не в этот раз. Я очень люблю маму. Она лучшая, хотя иногда мы и не понимаем друг друга. С отцом проще — он мои не слишком гуманные стремления как раз не осуждает.

Я очень хочу увидеть мир. Пройти дороги Средиземья. В одиночку, а не под защитой папы. Мория — мой дом, но рано или поздно тебя зовет дорога. И меня позвала…

Путешествовать так увлекательно. А постоять я за себя могу — дядя Тимен и отец учили меня с шести лет. Конечно, до них мне еще пару тысячелетий учиться, но я не унываю. Хочу испытать свои силы.

И хочу увидеть то место, где мои родители полюбили друг друга.

Ривенделл, где по словам Арвен, мне будут рады, Рохан, Гондор, Фангорн — лишь малая часть планов.

Я ухожу на рассвете, захватив выкованный отцом меч и кольчугу, лук и плащ — подарок леди Галадриэль. Со мной пойдет Кьяра, моя кошка.

Неугомонность у меня от папы. Так мне сказал голос, который я слышу во снах… В нем столько мощи, и, в то же время, слышится что-то родное. Он рассказывает мне истории о Древнейших Днях. Именно Он показал мне, почему родители так долго оберегали меня.

Для многих я — уже чудовище. Это ранило меня…

Пока я не поняла, что совсем не важно, что думают другие. Важно лишь то, кем ты ощущаешь себя. Я дочь смертной и дракона. И ничто этого не изменит.

На этих чуть пожелтевших страницах история жизни и любви родителей. Надеюсь то, что я напишу, будет достойно такого славного соседства.