Староста, который хотел достичь власти (джен)

Дверь кабинета, щелкнув, закрылась за моей спиной, пока я, усевшись перед столом Амбридж, передавал ей просьбу Фаджа. Я нервничал. Кто мог бы поручиться, что я отсюда я не отправлюсь прямо в Азкабан?

Впрочем, как оказалось, если что-то и должно было случиться, то не сейчас.

— Ясно, — деловито произнесла Амбридж. — Обнародовать мы это не можем. Придется подождать. Я сама поговорю с министром.

— Вам удалось что-то узнать? — спросил я. — Долиш работает на Дамблдора?

Амбридж тоненько хмыкнула, но объяснять ничего не спешила.

— Перси, — заметила она, — это был длинный день, так что закончим на сегодня. Передай Фаджу, что я встречусь с ним завтра утром.

Я не знал, смогу ли уснуть, дожидаясь этого. Хотя из-за бессонной ночи я чувствовал себя очень уставшим, тревога не позволила бы мне расслабиться. Это было крайне неудобно. Об этом я и думал, когда спустя, примерно, час вошел в свою квартиру.

Риз лежал на диване, развернувшись лицом к стене и сжавшись в комок. К тому времени, он был так худ, что сквозь футболку проглядывали ребра и выступающий позвоночник. Слышалось какое-то невнятное бормотание и, подойдя ближе, я наконец разобрал, что он говорил. «Я не хочу умирать». Он повторял эту фразу раз за разом, кривясь от боли и прижимая дрожащие руки к животу. Мне стало очень жаль его. И еще хуже было то, что я ничем не мог помочь.

— Как ты? — я тронул его за плечо.

Риз вздрогнул, поднял глаза и мутно посмотрел на меня. На впалых щеках виднелись высохшие слезы. Он ничего не отвечал, улегся обратно и снова уткнулся взглядом в спинку дивана.

— Боль стала сильнее? Долохова, кажется, что-то оставила на такой случай… — со странной деловитостью сказал я, отворачиваясь и оглядывая комнату, чтобы вспомнить, куда я положил то зелье.

— Я умираю, — голос Риза дрожал. — Я не хочу умирать.

— Не сегодня, — отозвался я, копаясь в кухонном шкафу.

— Я начал пить Феликс после того приема — помнишь? — после которого нас чуть не убили, — говорил он, его остановившийся взгляд казался стеклянным. — Я тогда остался жив по чистой случайности.

Он замолчал, наверное, прислушиваясь к тому, как я один за одним достаю пузырьки и выстраиваю их на столешнице.

— Мне просто повезло. Потом я пил Феликс, потому что боялся умереть…

Риз договорил, как-то сжался и затих. Тишина была такой до странности глубокой, что испугала меня. Резко обернувшись, я уставился на его неподвижную согнутую спину. Страх обхватил меня за горло, так что стало почти невозможно вдохнуть. Я словно застыл, не мог заставить себя подойти ближе, не мог даже заставить себя окликнуть его. Секунды капали.

— Я боюсь, слышишь? — невнятно пробормотал Риз. — Я не хочу умирать.

— Не сегодня, — выдавил я, пытаясь изобразить уверенность. — Выпей это. Долохова обещала, что это снимет боль.

Риз осушил пузырек одним глотком и снова скрючился на диване, ожидая, пока зелье подействует.

— У нас такое было? Я и не знал, — заметил он.

— Я тебе говорил.

— Я не слушаю все, что ты говоришь.

Ему становилось хуже. Больше тянуть было нельзя.

— Нет, — процедил в ответ Риз. — Никогда.

Боль явно отступила, он сел на диване и даже выпрямился.

— Я не собираюсь отправляться к дементорам! — зло сказал он.

— Другого выбора нет, — спокойно заметил я. Его состояние пугало меня, а еще хуже было то, что он по-прежнему не желал ничего слушать. — Это твой единственный шанс!

Тот поднялся и, проковыляв к столу, оттолкнул стопку папок и взялся за какую-то книгу, кажется, одну из тех, которые он некогда забрал из квартиры Уэллса.

— Мы все устроим, — продолжал я, — сделаем так, чтобы Амбридж не смогла до тебя добраться.

— Может быть, ты не понимаешь, что, если меня арестуют, они узнают, что ты работаешь на Дамблдора?

Об этом я почему-то раньше не задумывался, хотя это, разумеется, ничего не меняло.

— Придумаем что-нибудь. Изменим твою память, чтобы они ничего не могли оттуда вытянуть…

— Что еще скажешь? — Риз зло усмехнулся. — Я лучше сдохну, чем отправлюсь туда.

— Так и будет, — спокойно заметил я.

Риз скривился и сделал вид, что не обращает на меня внимания, продолжив перелистывать свою книгу. Он боялся. Казалось, я видел это в каждом его движении, в каждом жесте. Так почему он тогда отказывался?

— Зачем ты написал Мелтон? — вдруг спросил я.

Он обернулся и странно посмотрел на меня, как будто я застал его за чем-то постыдным.

— Откуда ты знаешь?

Я пожал плечами.

— В любом случае, это тебя не касается, — почти с остервенением заметил он.

— Хочешь увидеть ее? — наугад спросил я.

Риз снова как-то странно скривился, посмотрел на меня, как будто готовый уже разъяснить, что происходит, однако, ничего не сказал.

— Не твое дело, — отрезал он.

Меня охватило раздражение. Внутренности свело судорогой, на этот раз от злости. Я вырвал у Риза книгу и, вдруг пораженный странной догадкой, уставился на страницу, которую он читал. Мои глаза слепо скользнули по строчкам, пока наконец не остановились на слове…

— Бессмертие? — процедил я.

Риз попытался забрать у меня книгу, но был к тому времени так измотан болезнью, что у него это не получилось.

— Это мой последний шанс! — зло сказал он.

Я читал теперь каждое слово. Крестражи. Артефакты, которые позволяли привязать душу к этому миру даже если тело уже умерло. Это был первый, но далеко не последний раз, когда я услышал о них. Для создания крестража требовалось…

— Ты собираешься убить ее, — выдавил я, посмотрев на Риза. — Ты написал Мелтон, потому что собираешься убить ее.

— А она хотела убить меня, — отрезал он.

— Мелтон? — тупо спросил я. Какая-то часть меня все еще надеялась, что он не говорил серьезно. — Мелтон хотела убить тебя?

— Да, — огрызнулся Риз и, наконец вырвав книгу из моих ослабевших пальцев. Перелистав на нужную страницу, он вернулся к чтению.

— Зачем? — я просто не мог найти у себя в голове подходящих слов. — Зачем ей это?

— Я не знаю, — огрызнулся Риз. — Я тогда пил Феликс постоянно, так что просто почувствовал… Думаешь, я стал рисковать и проверять, что она планировала? Обстоятельно расспрашивать ее, зачем ей это было нужно?

— Просто почувствовал? Просто почувствовал?! Как когда ты слышал мракоборцев ломающих дверь?! — я почти кричал на него. В голове просто не помещалось, как он мог вести себя так, словно в том, что он говорил, был какой-то смысл.

— Нет, — огрызнулся он. — Мракоборцы мне причудились, а Мелтон действительно собиралась меня убить. Я не знаю, как, я не знаю, зачем, но она точно собиралась.

Мгновение я смотрел на него, в какой-то безумной надежде, что он вот-вот усмехнется и скажет, что это была шутка.

— Я не позволю тебе убить ее, — сказал я.

Риз посмотрел на меня почти с ненавистью.

— Она собиралась убить меня, — повторил он. — Ты, может быть, не расслышал?

— Это не так. Заканчивай с этим. Тебе нужно думать…

— Я сказал, что не собираюсь сдаваться. Эта книга, — он прикрыл обложку, на меня оскалом блеснуло серебряное тиснение заголовка, — мой единственный шанс.

— Я не позволю тебе, — повторил я, уже направляясь в свою спальню.

Встреча не сегодня. Мелтон сказала — завтра вечером. Мне просто нужно отдохнуть. Было бы гораздо проще, если бы всего этого не было. Но ничего не пыталось быть проще, правильно?

— Ты полон дерьма, Перси, ты знаешь об этом? — с ненавистью заметил Риз. — Ты говорил с Мелтон, да? Она поплакалась на твоем плече, и вот ты уже напялил на себя роль паладина. Смотреть противно. Знаешь, она этого и добивалась.

— Тебе стоит подумать Риз, — не оборачиваясь, бросил я, — ты боишься, это понятно. Понятно даже то, почему ты настолько усердно пытался найти оправдание, что даже сам начал в него верить…

Мне почудился странный шорох и, не успев даже осознать, что происходит, я дернулся в сторону. Заклятие скользнуло мимо. Риз стоял, направив на меня волшебную палочку.

Я уставился на него, как будто видел впервые. В голове искрами проскальзывали сотни бесполезных вопросов.

— Прости, Перси… Но… Это мой последний шанс…

Он слишком спешил передо мной извиниться.

Я поднял откатившуюся ко мне волшебную палочку, посмотрел на самого Риза, растянувшегося на полу.

В голове было пусто. Он в отчаянии. Как будто можно было надеяться его переубедить!

Сердце, казалось, подкатило к самому горлу. Руки дрожали.

Мне пришло в голову, что оглушающее заклятие получилось слишком сильным, что он ослаблен и умрет от этого, что я только что убил его.

И я снова замер, не в силах ни сдвинуться с места, ни думать, ни сделать хоть что-нибудь.