Яблочко от яблони... (джен)

Татсу так поспешно отпрянул, что даже выронил драгоценный нож, и тот весьма громко, как показалось ошарашенному мальчишке, грохнулся об пол. Татсу пододвинулся поближе к связанному пленнику, стараясь заслонить потерю собой, не замечая, что прятать-то, в сущности, уже и нечего. Впрочем, не заметил этого и Кацуо.

— Долгие посиделки, не находишь? — он шагнул к сыну и как можно незаметнее выдохнул: кажется, сорванец был в порядке, хоть и устроился чересчур близко от Саки — для того, чтобы быть спокойным. Нет, вроде бы даже такой негодяй, как его братец, никогда не покушался на детей, но кто знает, насколько тот изменился за эти годы? Проверять не хотелось совершенно.

— А я тут… — Татсу подвинулся чуть в сторону, натолкнулся на тарелку, поддел ее пальцем, раскручивая. — В общем, он не хочет это есть, вот, — он подтолкнул тарелку ближе к отцу. — Говорит, что остыло, да и неудобно без рук. Может…

— Ну, значит, не голодный, — Кацуо ловко, одним движением, подобрал посудину и выпрямился. — Неси обратно. Да поживей, а то мать уже волнуется.

— Ну пап… — заканючил Татсу, поерзал на месте, не торопясь подниматься, пытаясь как можно незаметнее нашарить за спиной нож. Так и не найдя ничего, оглянулся — но почти сразу же отвернулся. По насмешливо-невозмутимому виду дяди сразу можно было сказать: обиды тот не простил, и даже если видел, куда закатилась пропажа, — не скажет. Ну и ладно! Он и сам найдет… нашел бы, если бы папа дал ему хоть пять минут.

— Я кому сказал?! — Кацуо даже немного повысил голос. — Кажется, ты уже соскучился по дому, Татсу-кун? Завтра возвращаемся?

Угроза возымела действие. Татсу подскочил, как ужаленный, бросился к двери. Уже от порога показал язык — то ли отцу, то ли дяде, то ли всем вредным взрослым сразу — и громко хлопнул створкой.

* * *

Ну, наконец-то! Вернувшись, Кацуо аккуратно прикрыл дверь, чтобы точно ни осталось ни щелочки, не долетало ни звука; после помедлил, не спеша поворачиваться. По-хорошему, стоило уйти и самому: разговаривать с братом-негодяем не о чем, да и выслушивать очередные поддевки не хочется совершенно. А без них — Кацуо был уверен — не обойдется точно. На обидные колкости и сравнения Саки был горазд и в детстве, особенно когда сила была не на его стороне, а сам он так и не научился толком отвечать на них. Но когда еще приедет полиция, без срочного-то вызова, а присмотреть кому-то за арестованным нужно. Тем более за таким… Значит, придется потерпеть, ради благого дела. Кацуо тяжело выдохнул, прошел вглубь комнаты, взглядом выискивая стул или что-то наподобие. Кажется, вечер будет долгим…

— Что, притомился, хлюпик? — практически сразу же оправдал его опасения Шредер. — Правильно, это тебе не в кабинете штаны протирать. И для чего вас только держат, немощных таких? — он приподнялся на локтях, словно собираясь плюнуть тюремщику под ноги. И не будь на нем маски — наверняка так бы и сделал.

Кацуо, мельком скользнув по нему взглядом, тут же отвернулся. Вот ведь гад: даже в таком неудобном унизительном положении, валяясь, как связанная овца, у его ног, непутевый братец ухитрялся смотреть на него сверху вниз. Да и вообще держался так, словно это он был хозяином положения. И вот как так только можно?! Воистину наглость — второе счастье… хорошо хоть, что недолгое.

— С тобой утомишься, — еще раз оценивающе оглядев пленника, Кацуо остановился где-то в шаге от него, присел на корточки, сцепил пальцы упертых в колени рук. — Всю жизнь, почитай, за тобой гоняюсь. Сколько крови ты мне попортил… ну, ничего, недолго тебе еще позорить нашу семью.

— Позор… Скажешь тоже, — Шредер скривился, точно надкусил что-то горькое, передернул плечами и все-таки опустился на пол. — А то не знаешь, чем занимался на самом деле наш отец. А мать… ей вообще не было дела. Ни до одного из нас. И кто же, получается, кого позорит, а? — он ехидно сощурился, глядя на брата искоса.

— Те, кто идет против закона! — вспыхнул Кацуо, стремительно вскочив на ноги. Обвиняюще ткнул в сторону брата пальцем, шагнул ближе, словно пытаясь прожечь взглядом. — Все в мире существует по своим правилам и порядкам, и нарушать их — значит, идти против самой природы вещей, против закона вселенной. Хотя… — он презрительно фыркнул, — о чем я? Ты даже не способен понять, что это такое!

Кацуо сделал еще несколько шагов по комнатушке, на последнем слове даже взмахнул кулаком, словно ставя логическую точку. Потом вернулся, снова останавливаясь невдалеке от пленника, медленно опустил плечи, глубоко вздохнул, успокаиваясь. Нет, так дело не пойдет. Такие вспышки всегда были больше свойственны Саки, не умеющему — и не желающему держать себя в руках. Но он-то…

Хотя чему удивляться, преступные связи семейки всю жизнь были его головной болью. Скольких усилий стоило, чтобы никто в отделении не узнал настоящую фамилию Саки. Кацуо даже пошел против принципов и потихоньку заплатил старому мастеру их лаборатории за изготовление прибора, способного даже по самому слабому, смазанному отпечатку пальца определить его оставившего — и за сам прибор, и за молчание. И все это время выслеживал брата в одиночку, не доверяясь никому. Это его беда, его карма и его дело. Только его.

* * *

Наблюдая за мечущимся, словно тигр в клетке, братом, Шредер довольно ухмыльнулся. Признаться, вспоминать о родне, не стоящей доброго слова, было не слишком приятно и ему. Но стоило потерпеть, чтобы лишний раз увидеть скривившуюся физиономию братца. Определенно стоило!

Ладонь нашарила выпавший из нее нож, неловко мазнула занемевшими пальцами по рукояти. Осторожно повернувшись на бок, Шредер поднял его не затекшей рукой. Все-таки стоило сказать спасибо племяннику — без его столь удачного «трофея» вряд ли удалось бы выбраться так быстро. Пожалуй, он вернет сорванцу его потерю… и даже в благодарность не будет слишком сильно бить его надутого папашу. Хотя боги свидетели, тот активно напрашивается.

Ниндзя вновь оглянулся на брата, мысленно желая, чтобы тот подошел хотя бы на шаг-два поближе. Тогда можно будет достать его, не дожидаясь, пока будут свободны руки — он и так слишком долго терпел его ахинею. Но нет, похоже, трусливый братец не собирался его этим радовать. Стоило ли ждать от него иного? Молодец против овец, а на самом деле…

Кажется, Кацуо собирался еще что-то сказать, но выслушивать очередное занудство было уже выше терпения Шредера. Отпихнув не нужное более лезвие в сторону (еще одна царапина на ладони вдобавок к полученным — ерунда), он оттолкнулся ладонями от пола и обеими ногами пнул замешкавшегося брата в грудь. Но занемевшие руки подвели, и удар получился слабее, чем хотелось — не опрокинул Кацуо на пол, а лишь сбил с шага. Конечно, тот тут же шарахнулся в сторону, выхватил из-за пояса что-то — скорее всего, все тот же шокер. Напрасно: подхваченное с пола оружие, развернувшись в воздухе, метко клюнуло его рукоятью в висок, и Кацуо повалился, как подкошенный.

— Вот так-то лучше, сопляк, — Шредер стремительно выпрямился, демонстративно отряхнул руки и с превосходством глянул на бесчувственного брата. — Закон и порядок, говоришь? Не в этой жизни. И уж точно не сегодня.