Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума (джен)

Кровь гулко стучала в висках. Теперь, когда Гарри немного разобрался, что происходит, на место старых вопросов все равно пришли новые.

Он никогда не задумывался, как Лестрейнджи вышли на его родителей — ведь в ту ночь Джеймс и Лили находились не в Годриковой впадине. То, что планировалось как короткая романтическая поездка, обернулось трагедией, и произошло это по вине человека, которого звали Питер Петтигрю. Не составило труда сложить два и два: тот же волшебник скрывался под кличкой Хвост, настоящее имя которого никогда не произносилось в Доме-на-отшибе.

Но почему? Почему Сириус и Ремус скрывали его имя? И почему не сказали, что у случившегося с мамой и папой был еще один виновник? Что их предал старый друг?

В ушах шумело, нагревшаяся рукоять палочки обжигала ладонь. Гарри должен был думать о множестве вещей: как помочь Ремусу, пока не случилось непоправимое; почему — если верить никогда не лгущей Карте — в Запретный Лес, опередив их, отправились Невилл и Гермиона и почему в сумме у них обоих выходило четыре спутника по имени Том М. Риддл; откуда Снейп знает подробности истории про Петтигрю и о чем говорит ему фамилия Риддл, если он так помрачнел от одного взгляда на Карту...

Но правда в том, что Гарри не волновала ни одна из этих вещей. Там, в Лесу, находился человек, по вине которого его родители никогда не покинут больницу Святого Мунго. Человек, избегавший правосудия двенадцать лет. Человек, предавший маму с папой, и Сириуса, и Ремуса.

"Никаких людей нельзя убивать? Даже самых плохих?"

Гарри не знал.

Гарри не знал.

Снейп обезоружил Гермиону — не самое странное решение, учитывая, что она целилась из палочки в другого преподавателя, и Гарри уже не мог раздумывать над абсурдностью ситуации. Что бы здесь ни происходило, значение имело только одно: человек, застывший напротив Ремуса.

Гарри поразился тому, как жалко он выглядит. Облезлый, потрепанный, сжавшийся в комок — Питер Петтигрю напоминал слизняка, осознавшего нависшую над ним тень башмака и понимающего, что твердая подошва вот-вот размажет его по мостовой. И это ничтожество искалечило жизнь его родителей? В корне переменило всю его судьбу? Это?

Снейп застыл, напряженный, как натянутый лук: в одной руке — флакон с ликантропным зельем, в другой — палочка, нацеленная на Петтигрю. На лице застыла гримаса неистовой ненависти, которую он и не трудился скрывать.

Слабой части Гарри очень хотелось, чтобы Снейп произнес два слова, избавивших бы его от мучительного выбора. Гарри словно разрывало изнутри.

— Северус! — крикнул Ремус. — Она...

Предупреждение запоздало — Гарри отшатнулся, когда замешкавшаяся Гермиона вдруг ожила и, одним стремительным движением преодолев небольшое разделяющее их расстояние, напрыгнула на Снейпа, пытаясь лишить его оружия самым примитивным маггловским способом.

Снейп от неожиданности покачнулся — флакон с зельем выпал из руки и приземлился на мягкую почву, не разбившись. Прицел палочки сбился вниз.

Для Гарри время будто замедлило ход.

Питер Петтигрю был анимагом. Крысе ничего не стоит затеряться в потемках Запретного Леса. Палочка сейчас есть только у Гарри, и у него меньше секунды, чтобы решить, какое заклинание использовать.

На миг его глаза встретились с круглыми водянистыми глазками Питера Петтигрю.

"Я бы убил их всех, Гарри, но это не значит, что я поступил бы правильно."

"Никакая смерть не может быть оправданной, если есть возможность этого избежать."

"Можно ли убивать своих врагов? Безусловно."

"Пчелиный улей, в который поместили лабиринт, а потом разгромили палкой. Разрозненные, громкие, болезненные образы."

"Мы все четверо собирались в аврорат."

"Друзьям надо доверять. Иначе зачем еще они нужны?"

"Удивительно, что никто не удосужился сообщить вам имя человека, продавшего ваших родителей Беллатрисе Лестрейндж."

"Вы отлично справились, Поттер. Вы действительно почти заставили меня поверить в существование жизни, которую у вас отнял... мир."

Был только один правильный ответ. Он должен, должен был знать его!

Жидкий огонь пронесся по венам и Гарри крикнул, заполошно, отчаянно:

— Авада Кедавра!

И ничего не произошло.

Петтигрю съежился, сжался в маленькую точку в пространстве, и облезлая бурая крыса молнией рванула в густой подлесок.

Ремус бросился следом, но именно в этот момент на прогалину упали первые лунные лучи.

* * *

Вряд ли то, что Невилл никогда не хотел быть героем, сойдет за оправдание, но он уцепился за возможность побыть пассивным наблюдателем, как только такая представилась. События развивались слишком быстро, одно за другим. Некто Питер, перекинувшийся в крысу, Гарри, выкрикивающий смертельное проклятие, одержимая Гермиона, сцепившаяся со Снейпом... И как вишенка на торте — профессор Люпин, чье лицо вдруг вытянулось в оскаленную морду, а мантия треснула по швам, не выдержав натиск перекатывающихся под вздыбленной шерстью мышц.

Оборотень.

Это все нереально, — постарался убедить себя Невилл. Развернувшийся театр абсурда — не более, чем ночной кошмар.

"О, если бы..." — задумчиво протянул Риддл. Ему вторило:

"Соберись!"

Гермиона обмякла в руках Снейпа — тот все же смог нацелиться палочкой в нее, но теперь его тяготил лишний груз. Диадема съехала набок, затем и вовсе упала, рядом с каким-то флаконом, поблескивающим в лунном свете. Внимание на это обратил один Невилл.

Гарри стоял неподвижно, бледный и оглушенный. Снейп медленно смещался так, чтобы оказаться между ним и завершающим трансформацию оборотнем, одной рукой придерживая бессознательную Гермиону, а второй наставив палочку на узкую волчью морду.

У этой ситуации не могло быть хорошей развязки. Кто-то пострадает.

"Главное, чтобы не мы", — невозмутимо заметил Риддл.

О, да закрой же ты рот.

"Мы должны найти выход. Мы."

Но что тут сделаешь? Оглушающим оборотня не пронять, а Гарри только что наглядно показал, что случается, когда дети пытаются использовать непростительные заклятия. Невилл просто... недостаточно умен, чтобы найти выход.

"И мы все знаем, как это исправить."

Нет.

Нет, он не станет.

Том не отреагировал на предложение своего собрата. Он что-то лихорадочно обдумывал.

Оборотень вскинул морду, и над поляной раздался леденящий душу вой. Невилл в страхе шагнул назад, с хрустом раздавив ветку.

Волк припал к земле, капая слюной на траву.

— Лонгботтом, в сторону! — рявкнул Снейп. Когда оборотень бросился к Невиллу, с его палочки сорвался огненный хлыст. Мех на спине вспыхнул, и воздух прорезал отчаянный, полный боли скулеж. Завоняло паленой шерстью.

Волк покатился по земле, сбивая пламя.

Снейп снова вскинул палочку, но Гарри вдруг вывернулся из-под его руки и вклинился между ним и оборотнем.

— Перестань! Ты же его убьешь!

— Поттер, ты...

Невилл зажмурился.

"Никто тебе не поможет."

"Ты здесь один. Всегда один."

Далеко-далеко орали друг на друга Гарри и Снейп, а оборотень все выл и выл, туша горящую шерсть. Риддл продолжал что-то говорить, но Невилл обошел его и потянулся к той единственной части, которой еще верил хотя бы самую малость.

"А что думаешь ты?"

"У нас нет выбора", — ответил Том, и в его голое прозвучала непонятная печаль. "Я сам не считаю это хорошей идеей. Но у нас ведь нет выбора. У нас никогда не было выбора."

Как и в прошлом году, он подталкивал Невилла к непоправимому.

Как и в прошлом году, Невилл не нашел причины ему не поверить.

Они в одной лодке.

— Акцио!

Ледяной холод прошил сознание тонкими белыми иголками. Часть его души немедленно рванулась вперед, в объятия стужи, но он сам думал о другом.

Снейп знал, что профессор Люпин — оборотень, и он принес какое-то зелье, о котором забыл в пылу развернувшейся драмы — он ведь тоже человек, а не машина. Но Невилл, голову которого сдавил студеный обруч, больше не подвластен буре эмоций. И если он мыслит в верном направлении...

"Да, это Ликантропное зелье", — подтвердил голос в его голове.

— Вингардиум Левиоса!

Флакон воспарил одновременно со вскочившим на ноги оборотнем — его спина еще дымилась, но пламя пропало. Мохнатые плечи ходили ходуном.

Взмахом палочки Невилл направил флакон прямо в оскаленную пасть, и...

— Флиппендо!

Со стеклянным дребезгом склянка разлетелась. Расчет был точен — большая часть зелья оказалась у чудовища во рту, вместе с кучей осколков, но так даже лучше: быстрее попадет в кровь — быстрее подействует.

Это все, что Невилл мог сделать.

И Гарри, и Снейп обернулись к нему, не понимая, что происходит.

С оборотнем творилось что-то странное: он заметался по поляне, срываясь с рыка на глухое поскуливание и обратно. Теперь из пасти вперемешку со слюной текла кровь.

Наконец, отчаянно взвыв, оборотень развернулся и серой стрелой помчался в чащу леса, ломая кусты и вспугивая ночных птиц.

Невилл бессильно рухнул на землю и свернулся в клубок.

Холодно. Как же холодно...

Пошел снег — нет, это Диадема рассыпалась хлопьями пепла.

Он знал, что будет дальше. Он не хотел. Как же он не хотел.

Сознание милостиво соскользнуло в темноту.