How to Win Friends and Influence People (гет)

Министерство Магии

Международная аппарационная точка

2 октября, 2003 года

11:15

Ну, это была настоящая катастрофа.

"Нет, — поправила себя Гермиона, — явно не то слово".

Это была не просто катастрофа, бедствие, фиаско, конец света, и тем не менее это случилось на самом деле, Драко Малфой встал перед ней на одно колено прямо на глазах её бывшего и его новой подружки, которые видели, как она изо всех сил пыталась взять себя в руки и не задушить его в гневе.

Это был не первый раз, когда Гермионе делали предложение. Первый раз случился, конечно, благодаря стараниям Рона, который сейчас застыл на месте справа от неё, разинув от удивления рот. Она старалась отогнать от себя мысль, что он совершенно не в курсе реального положения дел и живёт, веря в дурацкий, созданный им же клубок заблуждений. Для Рона его бывшая невеста в данный момент находилась в шаге от того, чтобы принять предложение мужчины, которого он ненавидел лютой ненавистью буквально всю свою жизнь, и эту реальность он был не в состоянии переварить. Гермиона могла себе только представить, насколько сильно его это задело.

С другой стороны, реальность Гермионы заключалась в том, что это предложение, хотя и не первое, которое она получала, было, несомненно, худшим из всех, которые только можно было себе представить. Она посмотрела на Драко с нарастающим чувством тревоги, спрашивая себя, как они снова умудрились оказаться в таком возмутительном и безусловно скандальном положении у всех на виду.

— Ух, — слабо выдавила она из себя, спустя, казалось, тысячу лет.

Серые глаза Драко в ответ расширились, умоляя ее не делать из него дурака. Хотя честно говоря, неужели он и правда мог себе представить, что Гермиона была способна с ним так поступить? Стоявший рядом Рон беспомощно перевёл взгляд на неё, и выражение его лица сменилось с озадаченного на горькое отчаянное неверие в то, что он видит перед собой, и с его губ сорвалось яростное бессвязное ворчание.

— Да, да... Я... ух... тебя тоже, — нетерпеливо пробормотал Драко себе под нос, и Гермиона, поняв, сколько времени она провела в ступоре, заставила себя улыбнуться. Она отвела глаза от Рона и Мэл и сосредоточила свое внимание на Драко, снова ругаясь про себя на их ужасную, смехотворную, все еще продолжающуюся аферу.

Это была полная катастрофа. И она предполагала, что дальше будет только хуже.

— Да, — слабо произнесла она, изо всех сил стараясь не выглядеть настолько возмущенной, насколько она себя чувствовала. — Да, Драко, конечно, я выйду за тебя замуж.

Тишина вокруг них взорвалась аплодисментами, и Драко, заметив мигающие вспышки камер и украдкой покачав головой, поднялся на ноги, чтобы обнять Гермиону. Он обхватил ее за талию и повернул к ней голову, прижавшись губами к ее уху.

— Сейчас я тебя поцелую, — предупредил он, что, по ее мнению, должно было быть очевидным следующим шагом, но по какой-то причине она почувствовала огромное облегчение от такого предварительного уведомления. — Постарайся не паниковать.

Ее пробила дрожь, больше от возмущения, чем от волнения.

— Если это необходимо, — просто ответила она и почувствовала, как он улыбнулся, прижавшись губами к её щеке, прежде чем притянуть её лицо к себе руками, нежно погладив большим пальцем вдоль линии подбородка, и слегка приподнял его, чтобы коснуться губами её губ. Сначала это было очень поверхностно, даже формально. Потом больше стало похоже на поцелуй облегчения, искра пробежала между ними, и она закрыла глаза, он углубил поцелуй, плотнее прижавшись своими губами к её губам, притягивая её к себе всё ближе, будто специально выставляя напоказ перед камерами.

"Забавно, — подумала она, когда его язык скользнул по ее языку, — а вот если бы они действительно обручились, вся эта ситуация была бы совершенно безумной". Они вернулись в жизнь друг друга всего несколько недель назад — можно сказать, считанные дни назад, — и она едва ли что-то о нем знала. Она не знала о нем тех интимных вещей, которые знала о Роне задолго до того, как они даже заговорили о браке. Она не знала, с кем был первый поцелуй Драко, с кем он потерял девственность, со сколькими женщинами он встречался до этой нелепой встречи с ней. Конечно, после недели, проведенной с Драко в Нью-Йорке, она знала, что он любит яйца на завтрак и какой крепости он предпочитает коктейль, и ладно, она поняла, что он потрясающе хорошо танцует и что у него есть некоторые проблемы с зависимостями, и с тем, что он не признает собственных чувств. Но этого казалось мало, чтобы уверенно заявить, что она знает о нём достаточно, чтобы пребывать в восторге от возможности быть с ним связанной на всю жизнь.

Хорошо, ладно, она знала, какой степени неприязни он достиг, когда его бедра плотно прижались к её, она могла предсказать с превосходной точностью, какой звук он издаст, когда она впивалась своими ногтями в его рёбра — небольшой стон удовлетворения, который, как она знала, мог означать только "наконец-то, Грейнджер, ты уловила" — и это было одновременно откровенно раздражающим и очень возбуждающим. И если совсем хорошо подумать, она призналась бы, что знает, что если слегка наклонит голову, то он прикусит зубами ее нижнюю губу и нежно пососет, словно она была десертом, перед которым он никак не мог устоять. Она знала, что он носит очки и любит расслабиться перед сном с книжкой в руках; что он читает довольно жадно, но редко отклоняется от своих устоявшихся вкусов; что когда он спит, то прижимается к ней, чтобы согреться. Она знала, что его руки гораздо нежнее гладили ее кожу, чем могло показаться на первый взгляд. Она знала, что он эгоист. Она знала, что он постоянно от всех защищается, может жестоко обидеть и часто грубит, и почти никогда не бывает честным. Она знала, как выглядит его рот, когда он лжет, и знала, что когда он говорит правду, между его бровей появляется морщинка. Она знала, что он солгал, когда сказал, что то, что произошло между ними, было ошибкой, но все же он сказал это, и она знала, что он скорее бросится в реку, чем скажет ей хоть что-то из того, что могло быть правдой в той ситуации.

Она знала, что дверь в его сердце крепка и надёжно закрыта, независимо от того, как потрясающе хорошо он пах, как необыкновенно хорош он был на вкус, и...

— ЛАДНО, — взорвался Рон, заставляя Гермиону резко открыть глаза, когда она вновь обрела контроль над местом и временем. — МИНУТОЧКУ, это что тут только что было... это что-то вроде...

— Гермиона, Драко, мы так за вас рады, — воскликнула Мэл, оттолкнув Рона в сторону и притянув Гермиону в свои пугающе крепкие объятия. — Я хочу тебя поставить немного под другим углом, ты так будешь выгоднее смотреться на фотографии, — пробормотала она ей на ухо, словно ведя Гермиону в исключительно глупом танце на месте, и добавила: — Извини, но ты же понимаешь, правда? Издержки профессии, знаешь, иногда лучше сейчас притвориться, что всё хорошо, чтобы избежать целого скандала потом...

— Точно, — ошеломленно согласилась Гермиона, когда Мэл отстранилась, поманив озадаченного Драко в свои объятия в тот самый момент, когда быстро повернула голову к Рону, шипя ему под нос.

— Улыбайся, — резко предупредила Мэл, — или клянусь Мерлином, Рон, я применю к тебе Империус...

Рон, со своей стороны, хмурился так яростно, что казался не более чем блестящим малиновым шаром ярости с рассеянными проблесками веснушек.

— Просто... в адском... восторге, — смог он выдавить из себя, цедя сквозь зубы слова, сухо кивнув Драко через плечо Мэл, и Гермиона бросила на Драко испуганный умоляющий взгляд, прося его не усугублять ситуацию.

К счастью, Драко и сам казался достаточно подавленным своим последним ужасным решением и не стал отвечать, сдержанно откашлявшись и освободившись от рук Мэл.

— Ну, да, чудесно, — пробормотал он, беспомощно глядя на Гермиону. — Правда, все это было немного спонтанно...

— Спонтанно? — процедил Рон сквозь зубы, и Гермиона неохотно посмотрела ему в глаза, чувствуя, как покраснели её щеки под его пристальным взглядом. — Ты была не уверена во мне, — сказал он резко, понизив голос до непривычно грубого тона, — но ЭТО тот мужчина, в котором ты уверена и за которого ты действительно выйдешь замуж?

При этих словах брови Драко сдвинулись от неудовольствия, на его губах появилась ледяная презрительная гримаса, когда он заметил выражение ее лица. Гермиона открыла рот, собираясь умолять его ничего не говорить, но он кивнул на смотревших на них с любопытством невыразимцев-таможенников, многозначительно поднял свой билет и передал им.

— Ну, что ж, нам пора идти? — предложил он, сильно растягивая слова, что, как она знала, обычно свидетельствовало о надвигающихся неприятностях. — Знаешь, это было сиюсекундное решение, — добавил он, довольно медленно и громко, чтобы каждый в комнате мог хорошо расслышать. — но романтическая прогулка остаётся в силе. Предполагалось, что мы потратим весь остаток дня на одну долгую прогулку по Парижу, любовные взгляды и всё такое прочее. Знаешь, все эти долгие взгляды друг другу в глаза, наслаждаясь богатством нашей неутомимой любви, празднуя нашу близость, собирая плоды нашего союза. Что ты об этом думаешь? — спросил он слащавым тоном, обняв Гермиону за талию, пока та изо всех сил сдерживалась, пытаясь не закатить глаза. — И ещё дети, да?! Может, нам пропустить обед и сразу приступить к делу?

Рон издал тревожный, бессловесный вопль чего-то резко враждебного, и Мэл поспешила схватить его за руку и потащила к точке аппарации, крепко вцепившись своими ярко-красными ногтями в кожу на его руке.

— Я так рада за вас обоих, — пропела она через плечо, помахав им рукой так легко и непринуждённо, что это почти скрыло выражение истерики в ее глазах. Гермиона взглянула на Драко, когда Рон и Мэл исчезли в кабинах для международной аппарации, и покачала головой.

— Это было так необходимо? — спросила она.

— Да, — ответил он, что неудивительно. — Он был непочтителен и груб.

— Ну, ты считаешь, что он в этом виноват? — спросила она со вздохом. — Его предложение было... — она была не совсем уверена, стоит ли это говорить. — Скажем так: он приложил немного больше усилий...

 

Когда Рон сделал ей предложение, были цветы, шампанское и тщательно продуманный сюрприз, включая появление их друзей и семьи. Это было совсем не похоже на спонтанные крики в общественном месте. Учитывая все обстоятельства, это был довольно приятный день и редкий момент спокойствия и умиротворения в их отношениях.

 

Однако, судя по выражению лица Драко, он не мог найти в себе достаточно сил, чтобы подобрать слова и выразить своё сожаление, вместо этого разразившись тирадой Малфоевских масштабов.

— ...И правда, как Уизли здесь оказался. Честное слово. Что за ебаный неудачный момент он выбрал, чтобы вертеться рядом со мной? Как будто он специально бродит вокруг, удовольствия ради придумывая новые способы доставить мне неудобства...

— Да, разумеется, теперь во всём виноват Рон, — сказала Гермиона, закатив глаза. — Конечно, ты ни капельки тут ни при чём, — напомнила она ему, и он посмотрел на нее с высокомерным спокойствием.

— Может быть, ты прекратишь свои неприятные намеки, Грейнджер? Я думаю, мы оба согласны с тем, что присутствие Уизли почти всегда исключительно неприятно, — заметил Драко. — И кроме того, это даже не имеет значения. В чем разница между фальшивыми отношениями и фальшивой помолвкой?

"Ох, только в моем душевном состоянии и мнении тысяч людей, которые скоро об этом прочитают", — подумала она с печальной гримасой на лице, с болью думая о том, как воспримет эту новость Рис, а затем со стоном вспомнив, что Гарри, скорее всего, тоже бросит на нее свой недавно выработанный неодобрительный взгляд.

— Это, — наконец выдохнула она, качая головой, — не такое хорошее оправдание, как ты думаешь.

Он искоса взглянул на нее, приподняв бровь.

— Ты же не собираешь делать из этого проблему, правда?

Гермиона сдержалась и вместо того, чтобы выдать яростный ответ о его бесчисленных недостатках, сказала:

— Просто дай мне свой билет, — приказала она, сдержав порыв на него накричать, и протянула руку. Он с раздраженным вздохом вложил бумагу в ее ладонь, ворча себе под нос что-то о ее требованиях.

— Прекрасно, — пробормотал обиженно он. — Но между нами, если мы снова на них наткнемся...

— Не наткнёмся, — заверила его Гермиона, зная, что шансы опять столкнуться с Роном и Мэл были так ничтожно малы, что почти не имели значения, и она понадеялась, что может положиться на статистику. — Кто знает, куда они вообще направляются, — напомнила она ему, стремясь быть оптимистичной. — Я уверена, что все будет хорошо.

Драко отвел взгляд в сторону, настороженно глядя на камеру, когда еще одна вспышка погасла, и демонстративно сжал свою руку на ее талии; он подарил фотографу фальшивый, сильно восторженный жест, и точно так же Гермиона изобразила на лице широкую улыбку.

— Все будет хорошо, — повторила она, в основном успокаивая себя, и Драко усмехнулся.

— Знаменитые последние слова, — мрачно произнес он, подавив тяжелый вздох неудовольствия.

* * *

Катакомбы Парижа

Кур Д'Этуаль

14:43

— Здравствуйте, добро пожаловать в Париж, — вежливо поприветствовал их Главный Аврор Бастьен Жанвиер, протягивая каждому руку, как только они прибыли во Францию. — Я так рад, что вы смогли поменять время нашей встречи. К сожалению, у меня прявились неотложные дела на этот вечер. Как прошло ваше путешествие?

Гермиона и Драко переглянулись, оба не зная, что на этот ответить.

Их первой остановкой в Париже, по словам Жанвиера, было Французское Министерство Магии, расположенное под землей в Парижских катакомбах. Ни Гермиона, ни Драко раньше никогда прежде его не посещали и были крайне удивлены — и немного взволнованы, — узнав, что Министерство Магии Франции существовало среди постоянной тьмы. "Звёздный двор", так назывался целый квартал города Париж, где жили только волшебники, располагался полностью под землёй и был похож скорее на безостановочно суетящийся рынок, полный народа, под зачарованным под ночное небо потолком.

— Это, — начала Гермиона и остановилась, очевидно, пытаясь подобрать правильные слова. — Это, хм...

— Это совсем не вызывает клаустрофобию, — сказал Драко, с отвращением поджав губы. — Я даже отдаленно не чувствую, что меня похоронили заживо.

— Да, к этому нужно немного привыкнуть, — с пониманием кивнул Жанвиер. — Катакомбы — это...

— Саван смерти, — мрачно подтвердил Драко, и Гермиона толкнула его локтём в рёбра.

— Тут так мило, — проговорила она, пытаясь скрыть его недовольное "ауч" за кашлем. — Вы родом из Парижа, аврор Жанвиер?

— Да, — ответил тот, хотя Драко про себя отметил, что тот говорит по-английски почти без акцента. — Хотя я прожил довольно много времени за границей, много лет профессионально играл в квиддич, прежде чем сдать экзамены на аврора.

— О! Я не знала, — весело сказала Гермиона, что Жанвиеру, похоже, совсем не понравилось, и он недовольно задрал нос.

— Я был вратарём в Национальной Сборной Франции несколько раз, — сухо сообщил он ей. — Но я полагаю, вы не интересуетесь, что там происходит на материке, будучи полностью поглощённой лишь своей английской командой.

— А! Да, конечно, — ответила она. — Конечно, я знаю про неё почти всё...

— В любом случае, — перебил её Драко, зная, что она абсолютно ничего не знает об этом виде спорта, — как я понимаю, у вас мало времени, аврор Жанвиер, но мы очень благодарны, что вы смогли встретиться с нами.

— Что ж, друг моего коллеги аврора Поттера — мой друг, — заверил их тот, продолжая говорить несколько официальным тоном. — Могу я спросить, какова цель вашего визита?

Гермиона, не зная, что сказать, посмотрела на Драко, и тот многозначительно потянулся за её рукой.

— Мы только что объявили о своей помолвке, — сообщил он Жанвиеру. — Мы приехали сюда прекрасно провести время, не так ли, сладкая моя? — проговорил он, сжимая Гермиону в объятиях и не обращая внимания на выражение отвращения, промелькнувшее на ее лице. — Но аврор Поттер попросил нас выделить время для официальных визитов от его имени, пока мы находимся за границей. Он крайне благодарен вам за сотрудничество, — мягко добавил он, сознавая, что сам сочится благодарностью, и продолжая настаивать, несмотря ни на что: — Мы подумали, что, сможем передать вам благодарность от его имени.

 

— Поболтайте с ним, — в точности сказал Гарри, — но ни в коем случае не доверяйте.

 

— Аврор Поттер приглашал меня в качестве гостя в Британское Министерство, — сказал Жанвиер, показывая, что он высоко ценит отношения "ты-мне-я-тебе", как предположил Драко. — Я подумал, что мог бы ответить ему тем же. Не хотите ли посетить завтрашний прием, чтобы отпраздновать назначение чародея Дероша в Визенгамот? Для меня было бы большой честью принимать вас в качестве моих личных гостей, в знак уважения от имени нашего Министерства.

— Дерош? — переспросила Гермиона. — Это тот самый Чародей, которого назначили на замену Лефевра? Чародея, которого отравили?

Лицо Жанвьера мгновенно побледнело от неудовольствия при этом напоминании.

— Мы стараемся не говорить о таких деликатных вещах, — сухо сказал он ей, — Но да, мероприятие могут омрачить данные обстоятельств. Тем не менее, если у вас нет других планов...

— Нет, у нас нет других планов, — заверил его Драко. — Для нас будет честью принять ваше приглашение.

— Отлично, — решительно заявил Жанвиер, быстро кивнув.— А знаете, я читал о вашей помолвке, — добавил он, порывшись в чем-то похожем на заколдованный незримым расширением карман пальто и вытащив экземпляр французского "Ежедневного пророка". На обложке появилась фотография Гермионы и Драко, снисходительно улыбающихся Мэл и, к счастью, только затылок Рона. — Не помешает ли завтрашний прием вашему присутствию на открытии нового магазина Мелибеи Уорбек? — спросил он, заметно оживившись. — Все ведьмы в Министерстве только об этом и говорили на протяжении нескольких последних недель. И должен сказать, мне трудно их за это винить...

— Прошу прощения, — перебил его Драко, которому внезапно захотелось залезть в один из многочисленных склепов и там закрыться. — Вы хотите сказать, что Мелибея Уорбек здесь? В Париже?

— О! Я думал, вы знаете, — предположил Жанвиер, снова показывая им первую полосу газеты. — Вы разве не друзья?

— О, конечно, — саркастически заявил Драко, поворачиваясь, чтобы переглянуться с Гермионой. — Странно, — проговорил он лукаво. — как будто я не мог догадаться, что мы снова с ней столкнёмся...

Гермиона заставила его замолчать еще одним резким тычком, через силу улыбаясь аврору.

— Мы лучшие друзья с мисс Уорбек, — беззастенчиво солгала она, проигнорировав приглушенный смешок Драко, — и поэтому, я уверена, что она поймет. Мы должны отдать приоритет дипломатическому долгу.

Жанвиер серьезно кивнул.

— Ах, ну, в любом случае, предупредите меня, если что-то из того, что я наметил, вам не совсем нравится, — сообщил он им, засовывая газету обратно в карман. — Хотя уверен, что вы будете в восторге от номера. Лё Шато Пердю не только самый лучший, но и единственный отель в Париже только для волшебников, на мой взгляд. Однажды пожив там, вы сочтете все остальное вторым сортом.

— Это очаровательный отель, — согласилась Гермиона, и все ее лицо засветилось от одного упоминания о нём. Драко с трудом удержался, чтобы не закатить глаза; она бесконечно болтала об этом во время поездки. — Мне просто нравится идея "потерянного отеля", спрятанного в саду Тюильри? Абсолютно гениально. Для нас большая честь, что вы это устроили, аврор Жанвиер, — сказала она, задыхаясь. — Вы действительно превзошли самого себя.

— Это потребовало от меня немалой ловкости, — ответил он хвастливо. — Я всегда придерживаю номер с окнами на запад для гостей Министерства, но на этот раз мне пришлось потянуть за несколько ниточек, — объяснил он, — так как агенты Мелибеи Уорбек хотели, чтобы именно она заняла его. Но, конечно, Министерство по-прежнему имеет приоритет, даже в ее случае...

— Ох, — удивилась Гермиона, её голос был сдержан, тогда как Драко не сумел побороть очередной стон разочарования, размышляя о преимуществах быть похороненным заживо здесь, чтобы не заселяться в отель. — Так она тоже там остановилась?

— О! Да, ну, конечно, — подтвердил Жанвиер. — Как я уже сказал, только самое лучшее для гостей Министерства, и Мелибея Уорбек была бы дурой, если бы не останавливалась там, — заметил он многозначительно. — Вообще-то мне сказали, что это ее любимое место.

— А вы её поклонник? — сухо спросил Драко, и Жанвиер с энтузиазмом закивал.

— Мадмуазель Уорбек делает потрясающе удобные носки, — проговорил он с восторгом, поднимая свою штанину и взмахнув лодыжкой по направлению к Драко. — Никакого пота, идеально сидят. Настоящие разглаживающие чары, доведенные до совершенства...

— Да, да, замечательно, — пробормотал Драко. — Мы обязательно ей передадим.

— Правда? — с надеждой в голосе спросил Жанвиер и тут же спохватился, словно стряхнув с себя восхищенное выражение лица. — Ну, если вы чисто случайно увидите её, что, конечно, без сомнения, случится, остановившись в одном отеле...

— Ах, да, — с презрением проговорил Драко, многозначительно взглянув на Гермиону. — Какой же незадачливый идиот мог предположить, что этого может не случиться?

— ...тогда передайте ей то, насколько высоко я ценю её таланты. А пока, — продолжил Жанвиер, бросив взгляд на часы, — боюсь, у меня действительно много работы. Нужно организовать охрану на завтрашний вечер, как вы сами понимаете.

Услышав это, Гермиона нахмурилась.

— Вы думаете, могут возникнуть проблемы?

— Мадемуазель Грейнджер, это моя работа — предотвращать проблемы, — сообщил Жанвиер, слегка склонив голову. — Конечно, нет никаких признаков того, что что-то может пойти не так, но все же, мы должны всегда оставаться бдительными...

— Постоянная бдительность, — одновременно проговорили Гермиона и Драко.

— ...чтобы лучше служить обществу, — закончил Жанвиер, бросив на них затуманенный взгляд смущения. — Я уверен, что вы несомненно меня понимаете, если так хорошо знаете аврора Поттера.

— Конечно, — подтвердила Гермиона. — Спасибо, что уделили нам время, аврор Жанвиер, и за то, что постарались организовать нам номер в отеле. Мы очень вам благодарны...

— Который весьма сомнителен, — поправил Драко вполголоса, — но, конечно, я благодарен тоже...

— ...и мы с нетерпением ждем встречи с вами завтра вечером, — громко закончила она, бросив на Драко один из своих самых испепеляющих взглядов, прежде чем склонить голову к Жанвиеру. — Тогда до скорого, аврор Жанвиер?

— Да, действительно, мадемуазель Грейнджер, месье Малфой, — сказал он, кивая каждому из них, прежде чем сделать паузу, слегка нахмурив брови. — Простите мне мое любопытство, — добавил он, повернувшись к Драко, — но вы случайно не родственник Бургундских Малфоев?

— Кузены, — резко ответил Драко. — В некотором роде дальние родственники. Мы не часто общаемся, но да, мы родственники.

— А, понятно, — кивнул Жанвье. — Что ж, очень приятно было познакомиться, — сказал он, отвесив им что-то вроде поклона, а затем с хлопком аппарировал куда-то в глубины французского Министерства.

— Я не знала, что у тебя есть родственники во Франции, — проговорила Гермиона, поворачиваясь к нему лицом. — И подумать только, мы собираемся пожениться, а я понятия не имею, что у тебя есть кузены.

— Так теперь ты будешь делать из мухи слона? — сердито спросил Драко. — Ты что, теперь будешь постоянно напоминать мне о нашем фиктивном браке?

— Конечно, да, — подтвердила она без зазрения совести. — Если ты думаешь, что можно безнаказанно делать глупости и при этом тебе потом об этом не напомнят, — сухо сказала она ему, — то боюсь, что ты совершил ужасную ошибку, недооценив меня.

— О-о! Я постоянно совершаю ужасные ошибки, — прорычал он. — особенно если учесть, что мы остановимся в кошмарном отеле.

— Нет, отель как раз очень милый, — поправила его Гермиона. — Просто всё пошло по кошмарному сценарию. Знаешь ли ты, что сад Тюильри был создан Екатериной Медичи в тысяча пятьсот шестьдесят четвертом году? — сообщила она бодро, копаясь в своей сумке в поисках книжки, которую она купила перед путешествием. — Она была поистине очаровательной женщиной, история...

— Ты хотела сказать, очаровательной ведьмой? — поправил её Драко. — И мастером зельеварения, и моим личным героем, по понятным причинам...

— Ведьма, правда? — перебила она его и нахмурилась. — Так вот почему она была окружена такими "сомнительными персонажами", согласно рассказу о её жизни из этой книжки, — сказала она, показав на книгу. — А Нострадамус тоже был волшебником?

— Вряд ли, — усмехнулся Драко. — Он же утверждал, что видит будущее, Грейнджер. Это абсурдно, — заявил он. — Даже у магии есть пределы.

Гермиона скептически покачала головой.

— На протяжении всей истории существовали пророчества, которые признавались Министерством, — напомнила она ему. — Ты хочешь сказать, что не веришь в них?

— Я хочу сказать, что меня эта тема не интересует, — поправил он ее. — У меня сейчас и так полно проблем, я не хочу волноваться ещё и о будущих. Я не размениваюсь на мелочи. Например, такие, как носки, — сказал он. — В отличие от Жанвиера, похоже, у меня носки явно недостаточно качественные, — сокрушался он, но она уже перестала обращать на него внимание.

— Знаешь, нам просто повезло, что Жанвиер пригласил нас на церемонию вступления в должность Дероша, — задумчиво проговорила Гермиона. — Я боялась, что мы не сможем проникнуть в Министерство.

Драко кивнул.

— Хотя нам теперь придётся опасаться чар наблюдения, — предупредил он. — Не говоря уже о том, что мы не знаем, кому во Французском Министерстве вообще можно доверять, включая самого Жанвиера...

— И не исключено, что нас может навестить Антиох Певерелл, — добавила Гермиона, содрогнувшись. — Кстати, о нежелательных посетителях — мы можем уже уйти отсюда? — спросила она, оглядываясь по сторонам. — Эта обстановка нервирует. Я всё ещё беспокоюсь, что тела в Катакомбах поднимутся и будут бродить вокруг нас.

— Что? — рявкнул Драко, в ужасе глядя на нее. — А они могут?

Гермиона посмотрела на него с жалостью.

— Мы ходили в школу в замке, где было полно призраков, — сухо напомнила она ему. — Мы точно знаем, что зомби, как бы их ни называли в разных культурах, в некоторой степени существуют. Так как же мы можем быть уверенными, что мертвецы в этих склепах остаются мертвыми?

От ужаса Драко вздрогнул всем телом, испытывая отвращение при одной этой мысли.

— Ну, — твердо произнес он, протягивая руку, чтобы схватить ее за руку и показав ей жестом, чтобы она их аппарировала, — если ты так нервничаешь, тогда нам, наверное, стоит поскорее убраться отсюда.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Конечно, Малфой, — ответила она. — Раз я так нервничаю, то стоит.

* * *

Министерство Магии

Департамент Охраны Магического Правопарядка

Кабинеты Чароедеев Визенгамота

18:57

Панси, тяжело вздохнув про себя, постучала в дверь кабинета Перси Уизли.

 

— Считай это следственным экспериментом, — посоветовал ей Гарри. — Чем больше ты знаешь о нём и делах, над которыми он работает, тем лучше мы сможем понять, почему именно его выбрали в качестве цели и может ли это повториться.

— А ты не думал, — резко возразила она, — что, возможно, люди хотят его смерти, потому что он невыносимый зануда?

— Это очень даже возможно, — невозмутимо согласился Гарри, — но все же тебе предстоит это выяснить поточнее.

 

— Войдите, — крикнул Перси, и Панси вошла в его кабинет, сразу же застигнутая маленьким, конусообразным ураганом бумаг, летавших по всему кабинету, который обрушился на нее, как только она вошла.

— Эм, — сказала она, отмахиваясь от страницы, которая полетела прямо ей в лицо. — Не мог бы ты ..

— О, прошу прощения, — рассеянно пробормотал он, взмахнув палочкой из-за стола, и листы застыли на месте. Она отодвинула бумаги в сторону, проделав нечто вроде арки, под которую можно было нырнуть, и направилась к столу, усаживаясь на стул напротив.

— Вы что-то хотели, мисс Паркинсон? — спросил он, продолжая писать, и она едва подавила вздох.

— Панси, — поправила она его в сотый раз, и он поднял глаза, уголки его рта изогнулись.

— Точно, — согласился он, облизывая губы. — Конечно. Панси, — пробормотал он, откинувшись на спинку стула и окинув ее долгим внимательным взглядом.

Она, выругалась про себя, почувствовав, как у неё напрягся живот, когда он произнёс её имя, стараясь не вздрогнуть, когда его голубые глаза медленно опустились на обнаженную линию ее шеи.

— У тебя очень красивые волосы, — сказал он. — Ты обычно ходишь с распущенными, да?

Она старалась не ерзать под его пристальным взглядом.

— Так ты заметил? — спросила она, многозначительно закидывая правую ногу на левую.

— Ну, мне показалось, что ты очень интересуешься мной, — напомнил он ей с улыбкой, в которой чувствовались понимание и ум. — Это просто кажется мне справедливым, отплатить услугой за услугу. Это выглядит красиво, — добавил он. — Даже, я бы сказал, очень элегантно.

Она почувствовала, что краснеет, и возненавидела себя за это.

— Знаю, — огрызнулась она, и его улыбка стала шире.

— Что я могу для тебя сделать, Панси? — спросил он. — У тебя опять сомнения по поводу цветовой гаммы? Как я уже говорил, текстурированный лиловый цвет будет предпочтительнее, но если ты обнаружишь, что нейтральные цвета, которые я выбрал, слишком сужают твои вкусы... Хотя лично я предпочитаю более классические оттенки, возможно, серо-коричневый, но...

— Я подумала о фуксии, — соврала она, ожидая реакции, и Перси моргнул, застыв на месте.

— Ну, — неуверенно начал он, замявшись, с выражением явного неодобрения на лице, — это, конечно, тоже цвет. Но я не уверен, что он совпадает со смыслом мероприятия, но ты, конечно, эксперт, и я далек от того, чтобы...

— Я просто пошутила, — сказал она, и он тут же расслабился.

— О! Мерлин, — выдохнул он. — Я чуть тебя не уволил. Это было почти так же ужасно, как если бы мой помощник выбрал не тот шрифт для презентации. Осмелюсь сказать, что катастрофическая безвкусица при планировании этого события могла бы полностью уничтожить мою карьеру...

— Почему ты так делаешь? — выпалила Панси, оборвав его на полуслове.

Его брови ошеломлённо соединились вместе.

— Ну, фуксия это такой либеральный цвет, — начал он, и она покачала головой.

— Нет, я имею в виду всё это, — объяснила она, обводя широким жестом его кабинет. — Почему ты захотел стать Чародеем Визенгамота? Тебя настолько волнует каждая мельчайшая деталь, — добавила она. — Почему?

Перси отложил перо и уставился на нее.

— Я считаю себя целеустремленным человеком, — ответил он без тени иронии. — Если бы я пренебрегал деталями, что бы это говорило о моих ценностях? О том, как я уважаю свою должность, или о том, насколько я горжусь своей работой?

— Это же просто работа, разве нет? — сказала Панси. — Кажется, что ты вообще ничем, кроме неё, не занимаешься.

Его язык осторожно скользнул между губ, когда он наклонил голову, обдумывая ее вопрос.

— Я усердно работаю, — ответил он с энтузиазмом. — чтобы плоды моей работы могли быть такими же щедрыми. Я думаю, что чем больше я сосредотачиваюсь на том, что делаю, тем больше удовольствия я получаю. Другими словами, я не тороплюсь, — медленно пояснил он, поднимая руку и проводя большим пальцем по нижней губе, — чтобы получить наибольшее удовлетворение от каждого своего движения.

— Удовлетворение, — туманно повторила Панси, наблюдая за движением его губ, и он застенчиво улыбнулся ей.

— Мир так жаждет быстрого наслаждения результатом, — сказал он ей, и его взгляд, казалось, скользнул по ее щеке. — Я же предпочитаю наслаждаться всем, что я делаю. Чтобы получать удовольствие от самого процесса исследования всех его потаённых уголков.

Панси сглотнула.

— Потаённых уголков?

— Зачем торопить события? — прямо ответил Перси, кивая. — Разве можно получить что-то по-настоящему хорошее от кого-то неумелого, кого-то, кто не может справиться с высоким темпом на должном уровне до самого конца? Нет! Для меня удовольствие заключается в самом процессе, а не в конце. Я горжусь тем, что знаю, что каждому участнику нужно уделить достаточно времени и внимания. Чтобы убедиться в том, что конечный результат можно будет честно назвать потрясающим, — его взгляд скользнул вниз, на этот раз его глаза опустились на ее шею и ниже, пока не вернулись к ее губам. — Даже возвышенным, — мягко проговорил он, его голос был очень интимным, как будто он мог прошептать это ей в постели.

— Ох, чёрт, — прошептала она себе под нос, и его улыбка стала шире.

— Похоже, тебя очень интересует моя трудовая этика, — заметил он. — Могу я спросить, почему?

Она моргнула, чувствуя головокружение.

— Ты такой странный, — сумела она признаться ему. — Я никак не могу понять тебя.

— О, Панси, — сказал он со смехом, — меня не так уж трудно понять. Я люблю, когда все делается правильно, люблю, когда все делается в высшей степени качественно. Более того, я всегда всё делаю так, как нужно, — пояснил он, наклоняясь к ней через стол, — и поверь мне, если я что-то делаю, то всегда делаю это хорошо.

Она уставилась на него, ее взгляд остановился на форме его рта.

— Напомни мне, о чем мы говорим? — туманно подсказала она, прочищая горло.

Его пристальный взгляд скользнул вниз по линии ее шеи, обводя горло с такой тяжестью, которую — она могла поклясться — чувствовала до самой ключицы, скользя по ней, как будто он проводил пальцами по ее коже.

— Ты, — сказал он, и она моргнула.

— Что?

— Ты пришла по какому-то делу, — напомнил он ей. — Проблемы с адресом Министерства? Мы начали обсуждать цветовую гамму.

Она снова моргнула, и реальность обрушилась на нее.

— Серо-коричневый, — с трудом выговорила она, — ладно.

— Серо-коричневый недооценен, — согласился Перси, быстро кивнув. — Это всё? — спросил он, к её большому неудовольствию.

Рабочий день в Министерстве уже давно закончился, и всё же Перси Уизли даже не снял галстук, а лишь только ослабил его на шее. Она прикинула в уме расстояние между ними и поняла, что если подастся вперед и ухватится за него, а затем использует его как рычаг, то сможет прижать его губы к своим меньше чем за три счета. Его накрахмаленная белая рубашка неплотно сидела вокруг его шеи, и он аккуратно закатал рукава, открывая стройное мускулистое предплечье. Она могла бы воспользоваться этим, взять его за предплечье и засунуть его руку себе под юбку примерно за то время, которое потребовалось бы, чтобы сказать: "серо-коричневый — это всего лишь цвет, придурок" и более того, еще через минуту она могла бы оседлать острые углы его идеальных худых бедер. Если он был даже близко так хорош, как она себе представляла, она кончила бы за считанные вдохи, за короткое мгновение яростных фрикций. Или она могла бы оседлать его лицо прямо здесь, прямо сейчас — трахнуть его прямо на его письменном столе, и оказаться дома, довольной и удовлетворенной, уже максимум через двадцать минут.

Но это, конечно, было безумием.

Пустая трата времени на расчеты, и она стряхнула с себя эту мысль.

— Да, — солгала она вместо этого, поднимаясь на ноги. — Это все.

В ответ его зубы на полсекунды оставили бледный отпечаток на губах, а затем он одарил ее нейтральной улыбкой.

— Хорошего вечера, мисс Паркинсон, — быстро сказал Перси, без раздумий окунувшись в работу, и она вышла из кабинета в полном изумлении.

Как только она закрыла дверь, то поняла, что ничего не получила от этого разговора, кроме отчаянной, сбивающей с толку потребности засунуть руку в трусики и избавить себя от непрекращающегося возбуждения, которое было вызвано присутствием Перси Уизли. Нет, она определенно не получила ничего из того, за чем пришла.

— Наверное, мне придется вернуться завтра, — решила она для себя, направляясь к выходу.

* * *

Тео Нотт страдал от зависимости.

Он был таким, сколько себя помнил. Это было не похоже на зависимость Драко от зелий или на тягу Панси к сексу или потребность Дафны в любви, или даже на постоянную погоню Блейза за успехом. Долгое время зависимость у него была даже не от чего-то конкретного.

Он прошел почти через все этапы зависимости от самых разных пороков. Бывали дни, когда Тео сутками не спал, например, и отказывался откладывать учебники перед экзаменами. Бывали недели, когда он запрещал себе есть какую-то определённую пищу, играя со своей дисциплиной и тренируя самоконтроль ради самого контроля. Он периодически был совершенно одержим, и очень часто дело доходило до маниакальности. Время шло, но ничего не менялось.

Иногда он впадал в зависимость от чего-то совершенно в этом плане привычного. Тео заполнял пустоту в своей жизни всем, что попадалось под руку, — всем, что можно было выпить, употребить, вдохнуть, вколоть. А иногда он был одержим чем-то гораздо более странным: тщательным исследованием частиц своей крови, которые не давали ему уснуть в течение нескольких дней — красные ампулы крови, взятые из его собственных вен, валялись по всему дому; или неустанное изучение древних рун, которые все рано или поздно проклинали его же самого. Как-то раз преданность средневековым методам кузнечного дела настолько поглотила его, что в доме не осталось почти ничего, что не было бы впоследствии переплавлено и превращено в опасные и слишком острые лезвия, которые он специально размещалл наподобие сталагмитов по всему полу.

Если бы Тео мог понять, откуда у него эта черта, то, скорее всего, он бы догадался, что всё началось с его отца.

Теодор Нотт-старший не был ни добрым, ни сердечным человеком. Он был грозным, властным, и сколько Тео себя помнил, он наполовину боялся своего отца, наполовину поклонялся ему, как будто тот был особенно мстительным Богом. Наказания, когда Тео плохо себя вел, были суровыми и неотвратимыми, как библейские наводнения, которые оставляли после себя глубокие шрамы. Похвала же напротив была настолько редкой, что это невозможно было выразить словами, а родительская любовь для него граничила с мифом. На самом деле в семье Нотта не было и намека на мягкость. Мать Тео умерла, когда он был еще малышом, и Нотт-старший так больше никогда и не женился. Сам Тео был идеальной копией глаз, волос и цвета лица Арии Фоули, и самого этого факта уже было достаточно, чтобы отец не мог вынести его присутствия.

 

Что касается самого отца Тео, то у Нотта-старшего тоже имелась своего рода зависимость. К несчастью для Тео, это была рабская привязанность к некоему Темному Лорду.

— Тебе придётся управлять домом в мое отсутствие, — сказал Теодор-старший, даже не дрогнув, когда его приговорили к Азкабану после вторжения в Отдел Тайн. — Я пробуду там недолго, Теодор, и Темный Лорд вознаградит меня за службу.

— Могу ли я просто сказать, — рискнул возразить отцу Тео, рискуя нарваться на проклятье за свою дерзость при таких невероятных обстоятельствах, — что это полное безумие? Возможно, этот Лорд не стоит того, чтобы служить ему, если служба подразумевает, что ты снова должен сесть в Азкабан? Или, знаешь, — неуверенно предположил он, — умереть за него?

— Человеку лучше умереть, чем не отстоять своих убеждений, — ответил на это Нотт-старший.

— Да, правда, — согласился Тео, — но в любом случае, не стоит ли отличать убеждения самого человека от убеждений его одержимого убийствами повелителя?

Отец строго посмотрел на него и покачал головой.

— Однажды ты всё поймёшь, — хрипло ответил Нотт-старший.

Но Тео так ничего и не понял.

 

Он также не понял, почему видит отца с вытянутой перед собой палочкой вскоре после того, как слушания по делу Нотта-старшего надолго отложили, одного в темном кабинете, и его легкие панически сжались и не пропускали воздух.

— Не надо, — умолял он отца, не зная, что ему делать — подойти поближе или убежать, и терзаемый стыдом от собственной нерешительности. — Что же случилось с твоими убеждениями?

— Я не вернусь в Азкабан, — твердо сказал его отец. — Я не вернусь туда. Тёмный Лорд пал, мир изменился, и мне в нём нет места. У меня есть только один путь.

— Но как же я? — умолял Тео. — Папа, как же я?

Но взгляд Нотта-старшего скользнул сквозь него, наполовину уже призрачный.

— Позаботься о доме, Теодор, — сказал он, прежде чем направить палочку себе в лоб и без лишних слов бросить Аваду.

 

После того, как Теодор-старший умер и его имя погрузилось в забытье, работа стала любимым наркотиком Тео. Он всегда был увлекающейся натурой, и выслеживание, расследование, погони, выражаясь нелестным языком, прекрасно вписывалось в его особый набор навыков. Он был спокоен, сосредоточен, находчив, наблюдателен. Он мог целыми днями не спать и не есть, сосредоточившись на охоте за своей добычей. Он был наркоманом, и это наделяло его необходимыми навыками. Это делало его бесценным.

Это делало его практически сумасшедшим.

Тео так же всегда глубоко разочаровывался, когда узнавал все, что можно было узнать о жизни цели, и передавал информацию Драко. Было что-то совершенно жуткое в том, чтобы знать, что эти живые люди скоро умрут, будут стерты с лица земли, как и его отец, несмотря на все, что он узнал о них. Для Тео люди приходили и уходили так легко, у него о них даже не оставалось воспоминаний.

Пока однажды он не столкнулся в баре с Гарри Поттером, и все его зависимости были отодвинуты в сторону.

Первый поцелуй не должен был быть таким впечатляющим. Тео всегда думал о сексе как о банальном снятии напряжения или разочарования, или даже скорее как о взрыве чего-то, от чего нужно было избавиться. И никогда не думал о нём как о чем-то, от чего можно получать удовольствие. Однако в тот момент, когда он попробовал на вкус губы Гарри, его ощущения изменились.

Ему нужно было больше.

Он отчаянно жаждал большего.

Он был удивлен, что не был одинок в этом. Он предполагал, что Гарри будет думать о нем как об одноразовом эксперименте, чём-то, чтобы можно было списать на неудачный опыт, на трудное детство и убрать подальше. В конце концов, Тео ещё никогда не встречал никого, кто был бы настолько похож на него, только обладал бы гораздо лучшим пониманием того, куда двигаться дальше. Конечно, и Драко был сломлен, их всех коснулась эта война, но Гарри Поттер был разбит, он был воспитан жестокими людьми, что немногим отличалось от Тео, но он так или иначе всегда проявял доброту, показывал свое мужество в победе и триумфе. Казалось, что Гарри просто искал ошибку, чтобы совершить ее, а потом продолжить делать все правильно.

Но Гарри еще не переставал удивлять его.

— Подожди, — хрипло сказал он, прижимая Тео к груди после Рождества, которое они провели вместе, рукой крепко обхватив его ребра. — Мы опять будем этим заниматься?

Тео ошеломленно уставился на него.

В конце концов, Тео был наркоманом. Все, на что он был способен, — это без остановки желать всё больше и больше, рискуя тем, что однажды это его разрушит.

Но впервые он заподозрил, что больше не был единственным наркоманом в комнате.

— Да, — сказал он без сомнений и поцеловал Гарри снова — и снова, и снова, и снова, — и они не вылезали из его постели до самого Нового года.

К тому времени все изменилось.

— И что мы теперь собираемся делать? — спросил Гарри, потому что они оба прекрасно знали, что это надолго, и Тео пожал плечами.

— Если судить по недавнему опыту, то кое-что приятное с внушительным мастерством, — ответил он, — и с терпимым уровнем насилия.

— Я не об этом. Я имею в виду другое, — поправил Гарри, жестикулируя между ними, — наши отношения.

— Наши отношения?— насмешливо повторил Тео. — Господи, Поттер. Ты чертовски мягкосердечный.

— Ну, в любом случае прости меня за это, Нотт, и ответь на вопрос, — сухо ответил Гарри. — Что мы теперь будем делать?

Вместо ответа Тео просто застонал, прижимая его к стене.

— А тебе не надоело все планировать? — требовательно спросил он, его обнаженная грудь безжалостно прижималась к груди Гарри. — Разве тебя, блядь, не достало пытаться всё контролировать, всё знать и пытаться предсказать?

Гарри сглотнул, его глаза покраснели, а горло сжалось под тяжестью того, что он хотел сказать, но не смог.

— С годами мне разонравились пророчества, — признался он.

Тео крепко поцеловал его. Гарри ответил на поцелуй.

— Мне все равно, что мы будем делать, — сказал Тео, — главное, чтобы мы продолжали делать это.

— Это должно быть грязно, Нотт, — сухо спросил Гарри, — или глубоко?

В ответ Тео дернул Гарри за пряжку и швырнул его на пол.

— Эй! Я только что его надел, — прокомментировал Гарри, глядя, как падает его ремень.

— Ну, а я его снял, — подытожил Тео.

— Ты меня сейчас оттрахаешь? — спросил Гарри. — Да?

Тео кивнул.

— Почти наверняка.

— Хорошо, — выдохнул Гарри, кусая Тео за плечо.

Но, как ни странно, ни одного из них эта связь не испортила. На самом деле, Тео как будто наоборот стал более стабильным и здоровым, чего прежде с ним не случалось. Гарри Поттер привнес некоторую стабильность в его жизнь, за вычетом случайного включения маггловского фастфуда в и без того неполноценную диету Нотта.

Да и отношения у них были не сложные. Даже некоторые трудности — например, секретность — решались без напряжения, обговаривались с предельной легкостью. Они хотели секса, и он у них был. Они хотели общения, они его получали.

"Если это любовь, — подумал Тео, — то любовь на самом деле очень проста".

Он всегда считал, что то, что происходило в его жизни с приходом Гарри, было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

 

— Послушай, эти секреты, — настойчиво сказал Блейз, загоняя его в угол в тот момент, когда Тео знал: это в конечном счете закончится неприятностями. — Это сеть рычагов влияния. Если мы сами контролируем секреты, то сможем контролировать всех, кто был в долгу перед Дионисией, — и позволь мне сказать, что это чертовски много гребаных людей...

— Включая тебя, — напомнил ему Тео. — И, насколько я помню, тебя это не особенно беспокоило, да?

— Она просто заставила меня кое-что перевезти, — сказал Блейз, махнув рукой. — Все в порядке. Об этом уже позаботились.

— Что это было? — спросил Тео, и Блейз пожал плечами.

— Какое-то зелье. Магически усиленный адреналин или что-то в этом роде. Какие-то нити его во флаконах. Я должен был провезти его контрабандой для кого-то из французского Министерства, — объяснил он, махнув рукой, словно отмахиваясь, — но дело не в этом. Это было легко, это едва ли даже можно считать нарушением закона, и теперь мы можем контролировать нашу собственную судьбу.

— И чужие, — осторожно напомнил Тео. — Неужели это тебя не волнует?

Он полагал, что не должен был удивляться последовавшему ответу.

— Меня волнуют только мои дела и я сам, — совершенно невозмутимо ответил Блейз. — Я не предлагаю это использовать так же, как Дионисия, но я думаю, что стоит держать их при себе, согласен?

Прошлый Тео, возможно, согласился бы без раздумий, но настоящий Тео все же взял паузу, чтобы оценить масштаб предстоящей лжи.

— Пожар, — неуверенно пробормотал он. — Его устроил ты?

— Никто не пострадал, — холодно заверил его Блейз. — Бывало и хуже.

"Спорно, — подумал Тео".

— Мы никогда не работали так грязно, — пробормотал он, и Блейз пожал плечами.

— Это было не убийство, — напомнил ему Блейз. — Это было в лучшем случае ограбление, и, честно говоря, едва ли это дотягивает даже до него. Она уже была мертва, Тео, и у нее ничего не было, кроме этого...

 

Но Тео остался в нерешительности, и то, что к нему подошел Кадмус Певерелл, не слишком помогло.

— Тебя предавали раньше? — догадался Кадм, и Тео понял, что никогда не думал об этом в таком ключе, но теперь он понял, что да.

Отец бросил его, и его, кроме этого, мало что заботило. Он построил свою жизнь так, чтобы в ней было не слишком много вещей и людей, которых было бы страшно потерять.

 

Но теперь у него был Гарри...

— Ты в порядке? — спросил Гарри, поворачиваясь к нему. — Ты, кажется, не в себе.

Они лежали в постели Тео, удобно устроившись и не разговаривая, насчет чего он никогда не возражал. Молчание с Гарри было одним из его самых любимых занятий, хотя в данный момент тот требовал ответа.

— О! Я потрясен, — беззаботно ответил Тео. — Как Драко мог объявить о своей помолвке и не сказать мне? — сокрушался он, испуская громкий, ничем не сдерживаемый вздох. — Я что для него — предмет интерьера? Что-то вроде скатерти на столе? Декоративный кустарник?

Гарри усмехнулся, наклоняясь, чтобы прижаться губами к основанию шеи Тео.

— Я серьезно, — тихо сказал он.

Тео сглотнул, чувствуя, как напрягся рот Гарри.

"Иногда мне кажется, что я проснусь, и все будет кончено, — подумал он. — Я думаю, что если мы сохраним все в секрете, я смогу защитить то, что между нами. Может, я смогу сберечь нас. Может, я однажды тебя разочарую. Возможно, я обманул тебя, заставив думать, что во мне больше хорошего, чем есть на самом деле. Мне кажется, если я потеряю тебя, то больше не смогу жить, — отчаянно хотел сказать Тео, — Я точно знаю, что не могу без тебя жить".

— Я зависим, — сказал он вместо этого, и Гарри медленно кивнул.

— Я знаю, — ответил он. — Ну, и как ты с этим справляешься?

— Относительно неплохо, — ответил Тео, поворачиваясь к нему. — А ты?

— Я доволен, — сказал Гарри, поднимая подбородок, чтобы встретиться взглядом с Тео. — Сейчас всё хорошо? — спросил он, проводя большим пальцем по подбородку Тео.

— Сейчас всё хорошо, — согласился Тео, покусывая его.

Гарри некоторое время молчал, борясь со словами, вертевшимися на языке.

— Ты мне скажешь, — нерешительно спросил он, — если когда-нибудь все станет... Не так хорошо?

Тео замер, терзаясь в раздумьях.

— Наверное, нет, — сказал он, — если честно. Но я буду стараться, — уточнил он. — Я уже стараюсь.

Еще одна пауза, еще одно уютное молчание.

— Я знаю, — согласился Гарри, и Тео надеялся, что он запомнит эти слова, если когда-нибудь в будущем что-то пойдет не так. — Я знаю, ты стараешься.

Но тем временем, Тео просто не мог оставить все как есть. Он дождался, когда Гарри заснет, прежде чем спуститься вниз по лестнице, расхаживая по гостиной, пока Блейз не вошел через камин.

— Тебе что-то было нужно? — спросил Блейз, и Тео кивнул.

— У меня есть идея, — сказал он, стараясь говорить тихо. В последнее время дом был полон людей, которые слышали больше, чем нужно. — Вчера вечером Кадм сказал мне кое-что, что, по-моему, может решить обе наши проблемы.

— А? — спросил Блейз, выгнув бровь.

— Да, — подтвердил Тео, не обращая внимания на явный скептицизм собеседника в пользу безрассудного продвижения вперед. — Как ты относишься к тому, чтобы на этот раз приманкой был я? Мы поборемся за более крупный приз, — уточнил он. — Тот, который даст нам преимущество от секретов Дионисии, но успешно сведет на нет риск обладания ими.

Блейз наклонил голову, обдумывая услышанное.

— Я слушаю, — осторожно сказал он.

* * *

Квартал "Звёздный двор", Париж

Где-то около "Острой звезды"

19:56

Людо подошел к человеку в капюшоне, про себя иронически посмеиваясь от непрекращающейся склонности Жанвиера к драме.

— Бастьен, — окликнул он, и Жанвиер обернулся с яростным выражением неудовольствия на лице, впившись в него взглядом, когда тот преодолел несколько шагов между ними.

— Людо, — сказал он ровным голосом. — Что на этот раз?

— О, так себя вести нельзя, — поцокал Людо, качая головой. — Или ты забыл, Бастьен, как много я для тебя сделал? Сколько ты мне должен, — лукаво добавил он, — за то, что я спас твою карьеру игрока в квиддич?

— Я больше не играю в квиддич, — сухо ответил Жанвиер, — и начинаю гадать, когда же все это кончится, Людо.

— Верно, ты больше не играешь, — признал Людо, — но я думаю, что мы оба знаем, что твоя карьера сразу закончится, когда твое Министерство узнает твою историю мошенничества с улучшающими спортивные результаты зельями. В конце концов, — осмелился заявить он многозначительно, — твоя популярность как игрока — это именно то, что позволило получить эту работу, да?

Жанвиер напрягся всем телом.

— Чего ты хочешь? — спросил он, и Людо добродушно пожал плечами.

— Всего одну маленькую вещь, — сказал он. — Причем очень простую. Мне нужно, чтобы ты обеспечил мне участие в деле Лефевра в качестве эксперта по зельям. Это будет нетрудно, — повторил он, когда глаза Жанвиера расширились от удивления. — Я полагаю, ты только что получил полные материалы дела и отчёт о том, какие компоненты зелья использовались при отравлении?

— Да, — подтвердил Жанвье, нахмурившись. — Откуда ты это знаешь?

— Неважно, откуда я знаю, — спокойно ответил Людо. — Как бывший начальник британского Отдела Магических Игр и Спорта и администратор Кубка Мира по Квиддичу, я обладаю огромным количеством знаний об этих конкретных ингредиентах, и грань между зельями и ядами весьма тонка. В конце концов, это обычные добавки для повышения выносливости, — многозначительно добавил он, — правда?

Жанвиер нахмурился.

— Как я могу привлечь тебя в качестве надежного партнёра Министерства, Людо? — грубо возразил он. — Ты прекрасно знаешь, что Министерство этого не одобрит...

— Да, но если у них не будет выбора, они согласятся, — напомнил ему Людо. — Весь мир сейчас в недоумении относительно природы этих отравлений. Я думаю, ты был стал героем, если бы смог просто привлечь кого-то, чтобы раскрыть это дело, — прокомментировал он, притворяясь незаинтересованным.

Это заняло некоторое время, но в конце концов Жанвиер вздохнул и сокрушенно кивнул головой.

— Чего же ты хочешь? — спросил он, хотя и не смотрел Людо в глаза и поэтому пропустил его фирменную блестящую, неумолимую улыбку.

— Приглашение на завтрашний прием было бы прекрасным началом, — сухо ответил Людо, наслаждаясь предстоящим возвращением.

* * *

Сад Тюильри, Париж

Отель "Лё Шато Пердю"

20:34

— Я не выйду из этого номера, — проговорил Драко, расхаживая по комнате. — Слишком большая вероятность столкнуться с ними где-нибудь, как сегодня в вестибюле. Спасибо, но нет. Решительное нет.

Гермиона вздохнула.

— Всё было не так уж плохо, — сказала она, вспоминая, как Мэл быстро увела Рона из поля их зрения, исчезнув с ним в коридоре вместе с дюжиной репортёров. — Тебе нужно расслабиться.

— Я буквально никогда не смогу расслабиться здесь, — выпалил Драко, изводя её своим негодованием. — Как ты можешь быть такой расслабленной, Грейнджер? Я умру здесь, — решил он, откидываясь на спинку маленького диванчика в гостиной их уютного номера. — Я чувствую это. Все признаки указывают на смерть.

Стук в дверь возвестил о прибытии ужина, и Гермиона со вздохом поднялась на ноги, качая головой в сторону Драко, который сидел, откинувшись на подушки.

— Не драматизируй так, — сказала она ему, обернувшись через плечо. — Рон и Мэл тоже здесь, и что такого? В этом нет ничего особенного, — сказала она, потянувшись, чтобы открыть дверь. — У них свои дела, у нас свои дела, и...

Она моментально замолчала, не в силах произнести ни слова, осознавая, что фигура в дверном проеме не была — как она так наивно надеялась — портье с их ужином.

На самом деле, был повод задуматься, не был ли Драко прав насчет того, что их поездка была полностью аппокалиптической.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — мрачно произнес Люциус Малфой, с неудовольствием оглядывая ее с ног до головы. — Мой заблудший сын дома?