How to Win Friends and Influence People (гет)

В редкие моменты честности с самим собой Кингсли Шеклболт с сожалением признавал, что ему в целом не нравилась власть.

В действительности проблема заключалась в том, что власть — по крайней мере, та, которой обладал Министр Магии Британии, — была скорее иллюзией, определенной туманными границами, что столько раз пытался донести до него Альбус, и теперь Кингсли часто вспоминал его слова.

Все то множество раз, когда Кингсли спрашивал своего друга и наставника, почему тот просто не примет одно из многочисленных предложений баллотироваться на пост Министра — в то время как волшебное сообщество молило о лидере, герое вроде Альбуса Дамблдора, величайшем волшебнике, когда-либо жившем на земле и боровшемся с мраком, — он всегда получал один и тот же мягкий ответ: "Это просто не для меня, Кингсли".

— Но почему? — каждый раз спорил с ним Шеклболт. — Разве вы не чувствуете себя достаточно ответственным перед волшебным сообществом Британии, чтобы возглавить его? Нет более уважаемого и обожаемого человека, чем вы...

— Да, — согласился Альбус, — но даже если предположить, что это вполне заслуженно, то все равно почтение и уважение не являются предпосылками для того, чтобы становиться Министром. Я просто сделан из другого теста и не гожусь для этой работы. Однажды, — добавил он тоном, который показался Кингсли благословением с небес. — Однажды, Кингсли, ты поймешь, что я имею в виду.

В конце концов, ни для кого не было секретом, что Кингсли стремился занять этот пост. Он старался быть настолько самоотверженным, насколько, по его мнению, мог быть только Альбус, но в реальности в нем было что-то, что всегда эгоистично жаждало высшего поста, что-то, что выходило за рамки скромного желания служить обществу. На протяжении всей своей работы в Министерстве он наблюдал за тем, как неуклюже барахтался в этом кресле Корнелиус Фадж, как Руфус Скримджер из рук вон плохо претворял в жизнь политику своего псевдо-диктаторского правления, и это привело к тому, что ему пришлось наблюдать, как правительство, которому он так усердно служил, было захвачено марионетками Темного Лорда. И в конце концов Кингсли начал задаваться вопросом, не заслуживает ли этот пост кого-то более достойного, а точнее, не заслуживает ли этот пост кого-то, похожего на него. Или даже его самого.

Быть избранным главой магического сообщества после тьмы, которая накрыла мир во время войны с Лордом Волдемортом — а на самом деле, не столько быть избранным на этот пост, но и быть единодушно признанным единственным приемлемым вариантом, — было честью, и Кингсли когда-то нес ее с гордостью. Он представил себе, как его друг и наставник, Альбус Дамблдор, сиял бы от гордости за него, и в тот день, когда он был избран, он мог бы поклясться, что солнце светило на него так же снисходительно, как и сам Альбус.

Но как же сильно он ошибался. Альбус Дамблдор вовсе не был самоотверженным, на самом деле он был гораздо, гораздо расчетливее его. Каждый раз, когда на Кингсли оказывали давление судьи Визенгамота или эгоистичные бюрократы, от которых он полностью зависел в принятии даже самых незначительных решений, он все больше понимал, что снисходительная улыбка Альбуса была вызвана вовсе не гордостью.

Должно быть она говорила: "Ну, ты и дурак. Ты просто тупой идиот, Кингсли, если думаешь, что что-то можешь изменить и в этом желании сильно отличаешься от своих предшественников".

— Вы обязаны поговорить с Людо Бэгменом, — прямо заявил Чародей Ифан Хокуорт, обращаясь к Кингсли, появившись в его кабинете в то время, которое даже для Министра считалось поздним, а он не мог себе позволить даже нормально поспать. — Мы с другими Чародеями хотели бы видеть это дело закрытым как можно скорее, Министр Шеклболт, до нашего ежегодного послания Министерству осталось не так много времени.

— Ифан, вы что, забыли, чем прославился Людо Бэгмен в нашем Министерстве? — прямо спросил Кингсли, страстно желая осадить чересчур зарвавшегося Чародея, чтобы тот освежил в своих воспоминаниях картину давних событий. Вспомнил человека, который сбежал из страны от карточных долгов, манипулировал ребенком, который делал все, что было в его силах, только для того, чтобы поживиться за счет своей должности, которую он опозорил и бросил в самый тяжелый для Министерства момент кризиса. — Людо, может быть, и обладает знаниями в этой области, но неужели мы с вами будем делать вид, что это какие-то уникальные знания, принадлежащие только ему? Или что сам Визенгамот в свое время не подозревал его в самых разных преступлениях?

Но Ифан, несмотря на всю свою чопорность, не выказывал никаких признаков стыда или неловкости.

— Не каждый может позволить себе роскошь иметь хорошую память, — сухо проговорил он. — Не в то время, когда в Министерстве царит паника, и не только в нашем, прошу заметить. Если вы не будете сотрудничать с Французским Министерством, то вам устроят международную изоляцию. И, скорее всего, сочтут дураком, — усмехнулся он, — который заботится не столько о безопасности людей, сколько о старых обидах. Разве не вы баллотировались на пост Министра, заявляя о реформах? И состраданию к тем, кто пострадал от власти Лорда Волдеморта?

— Людо Бэгмен был и всегда останется игроманом, — напомнил ему Кингсли. — Вряд ли его можно отнести к тем, кого, согласно моему заявлению, мы должны защищать. Одно дело сострадание, — резко парировал он. — и совсем другое — дать ему второй шанс одурачить меня...

— Как я уже сказал, Кингсли, — перебил его Ифан, — некоторым из нас приходится иметь дело с гораздо менее возвышенными страхами. Например, со страхом, что кто-то из нас может быть убит в любой момент, — решительно заявил он, — просто за то, что мы все выполняем свою работу. За то, что храним мир. Неужели вы ставите свою личную неприязнь к Бэгмену выше нашего душевного спокойствия?

Кингсли моргнул.

Было ли это вопросом личной неприязни?

— Нет, — буркнул он хрипло, — но...

— Ну вот и все, — резко оборвал его Ифан, угрожающе сократив расстояние. — Вы расходный материал, Министр, — тихо напомнил он Кингсли. — Вас могут сместить с поста в любой момент, и невозможно даже представить себе повода удобнее, чем отказ от международного сотрудничества, если вы не поступитесь принципами и не успокоите людей. И даже если это случится и вас вышвырнут, неужели вы хотите войти в историю, как Министр, который позволил международному преступнику выйти на свободу только потому, что слишком беспокоился об источнике информации? — предостерегающе проговорил Хокуорт. — Вы бы предпочли, чтобы умер еще один Чародей, но не согласились бы простить человеку такую мелочь, как карточный долг?

Довод был мрачный, но убедительный.

Слишком убедительный, чтобы можно было что-то ему противопоставить, и это само по себе привело к безвыходной ситуации.

— Вы же не собираетесь разговаривать с Людо Бэгменом, правда? — требовательным тоном сказал Гарри, ворвавшись в кабинет Кингсли, и сердито хлопнул ладонью по деревянному столу. — Кингсли, вы что, шутите?

— Дело сделано, аврор Поттер, — выдохнул Кингсли, снова подумав о том, насколько легче было Гарри Поттеру. Действия Гарри, в отличие от Кингсли, никогда не вызывали неодобрения обывателей, и даже если бы он когда-либо сделал что-нибудь не так, Кингсли сомневался, что кто-то мог бы заставить себя неодобрительно высказываться о самом Гарри Поттере. Молодой, харизматичный герой войны в глазах простых людей был симпатичнее старого, усталого политика, даже если учесть, что Кингсли сделал даже больше, чем было в его силах, для восстановления мира волшебников.

— Мои руки связаны, Гарри, так же, как и на протяжении всего этого расследования. Ты не хуже меня знаешь, что Чародеи места себе не находят от беспокойства. Визенгамот хочет найти решение, и теперь оно у них есть, нравится мне это или нет...

В ответ зеленые глаза Гарри только сузились, шрам в форме молнии на его лбу вздулся, а брови неодобрительно нахмурились.

— Людо Бэгмен не гнушается вмешиваться в чужие дела, и вы это знаете не хуже меня, — прошипел Гарри. — Или не он пытался повлиять на Турнир Трех Волшебников? Откуда вы знаете, что он просто не работает на кого-то, кому он теперь должен, — рассуждал он, — или не заметает следы, или...

— Я не могу быть уверен, — признался Кингсли, потирая висок, — но Гарри, ты же знаешь, что он будет под моим личным присмотром. И, по крайней мере, теперь у нас есть чем успокоить людей, — добавил он, хотя, как он подозревал, скорее, ему самому было выгодно так думать, поскольку Гарри совершенно не выглядел удовлетворенным этим аргументом. — По крайней мере, мы можем, наконец, убедить общественность, что мы пришли к разумному выводу...

— Ну, лично я думаю, что в этом вы заблуждаетесь, — возразил Гарри со своим юношеским максимализмом. — Это не имеет никакого смысла. Этот Эммануэль Ганьон ничего не выиграл от этих убийств, Кингсли, тут что-то не так, — пробормотал он. — Что-то это слишком простое объяснение...

— К сожалению, ни твоя интуиция, ни концепция "слишком просто, чтобы быть правдой" не являются достаточной причиной, чтобы не призвать обратно на службу Людо Бэгмена, — вздохнул Кингсли, не спавший всю ночь, пытаясь убедить скорее себя этим аргументом. — Эксперты подтвердили, что ядом был магический адреналин, изобретенный Ганьоном, Гарри. Все, что утверждал Бэгмен, было проверено и подтвердилось, и на данный момент этой информации достаточно, чтобы закрыть расследование, и у меня нет выбора...

— НЕТ! — закричал Гарри, внезапно теряя самообладание. — Вы не можете закрыть расследование, Кингсли! Прежде всего, как насчет аврора Карнеги? — запротестовал он. — Она все еще находится под следствием по делу о смерти ее отца, за которую этот Ганьон никак не мог быть ответственен...

— Гарри, я знаю, что тебе нравится авр... мисс Карнеги, — попытался успокоить его Кингсли, стараясь не издать еще один усталый вздох, — но опять же, моя работа не в том, чтобы защищать ее. Моя работа заключалась в том, чтобы помогать в расследовании серии международных убийств, но с нашей стороны нет реальных жертв, и я вряд ли могу настаивать на том, чтобы остальной мир продолжал поиски, когда у них уже есть человек, готовый взять на себя вину...

— Ваша работа, Кингсли, защищать волшебный мир, — прорычал Гарри; его руки сжались в кулаки, ноздри сердито раздулись, и Кингсли посмотрел на него поверх бесчисленных пергаментов полным беспокойства взглядом. — Ваша задача, Министр, делать то, что правильно, невзирая...

Это обвинение настолько точно попало в цель, что Кингсли чуть не вздрогнул, его челюсть недовольно напряглась.

— Я должен делать то, что правильно для этого Министерства, а не для своей совести, — напомнил ему Кингсли, резко поднимаясь на ноги. — У меня нет выбора, Гарри, и мое решение окончательное. Ваше партнерство с Малфоем окончено, — сердито заявил он, поддавшись необычному для себя порыву гнева, — как и ваша работа с мисс Грейнджер. Отзови их, Гарри, сейчас же.

— А как же смерть Дионисии Трелони? — упрямо настаивал Гарри. — А как насчет покушения на жизнь Перси Уизли? Даже если вы уберете зелья Ганьона из уравнения, эти события все равно не сходятся!

— Это, — холодно проговорил Шеклболт, — ваша работа, аврор Поттер. Моя работа заключается в том, чтобы предоставить вашему департаменту необходимые ресурсы, и, учитывая, что ранее обсуждавшиеся ресурсы для этого расследования больше не нужны, соглашения аннулируются. Малфой и Грейнджер больше не находятся под защитой Министерства. Они больше не могут претендовать на связь с Министерством в каком-либо качестве...

— Я не могу этого сделать, — вмешался Гарри, нахмурив брови, быстро что-то обдумывая. — Компания Малфоя планирует заседание ежегодного послания Визенгамота, и контракт уже одобрен Министерством...

— Ладно, — согласился Кингсли. — Значит, они занимаются планированием мероприятий и ничем другим, Гарри. Больше никаких командировок Грейнджер и Малфоя в качестве послов, никакого их участия в этом деле и, конечно же, никакого обсуждения дел Министерства с ними обоими. Когда их контракты будут выполнены, любая связь Министерства с... с...

— Со "Звездой смерти", — подсказал ему Гарри.

— Будет прекращена, — закончил Кингсли. — Я ясно выражаюсь?

Он наблюдал, как Гарри Поттер, мальчик, за которого он когда-то так неустанно сражался и за которого он так часто был благодарен судьбе, стиснул зубы в нескрываемом разочаровании.

— Похоже, Министерство никогда не изменится, да? — сердито заметил Гарри. — Я-то думал, что мы наконец-то посадили в этот кабинет кого-то достойного, кого-то, чья совесть не может быть не связана с долгом, — обвинил он его, — но это просто не ваш случай, правда?

Кингсли старался не слишком сильно вестись на этот упрек, хотя, по правде говоря, он сильно резонировал в глубине его души.

— Да, — ответил он, не вдаваясь в подробности. — Вы свободны, аврор Поттер.

Выражение лица Гарри помрачнело.

— В таком случае, благодарю вас за то, что уделили мне время, Министр, — неискренне ответил он и, повернувшись, вышел из кабинета, оставив Кингсли сидеть, опустив голову на руки, в который раз размышляя о том, что он должен был послушать Альбуса Дамблдора.

— Ты мог бы просто сказать мне, Альбус, — пробормотал Кингсли, ни к кому не обращаясь, — что нет ничего хорошего в этой должности, когда политика связывает руки за спиной. Чтобы получить реальную власть, мне нужно было просто стать директором Хогвартса, да?

Неудивительно, что ответа не последовало.

— Альбус, ты был слишком умным ублюдком, — вздохнул Кингсли уже не в первый раз.

Затем он откинулся на спинку стула, снова удивляясь тому, как сильно возненавидел полную беспомощность обладания властью.

* * *

Площадь Гриммо, 12

5 октября

6:15

— У меня плохие предчувствия на этот счет, — осторожно сказала Дейзи, наблюдая, как Гарри меряет шагами пол своего кабинета. — Послушай Гарри, только не подумай, что я просто защищаю себя, но мое чутье мне подсказывает, что этот парень — Ганьон — не подходит в качестве подозреваемого. Не говоря уже о том, какое количество нестыковок осталось в этом деле...

— Знаю, — раздраженно ответил Гарри, рефлекторно поднимая руку, чтобы потереть шрам на лбу. — Я знаю, но не представляю, что мне делать теперь, когда Кингсли закрыл расследование. Мне еще нужно подыскать какое-нибудь дело, куда я мог бы привлечь тебя консультантом, — пробормотал он себе под нос, его взгляд на мгновение метнулся к ней, — плюс, очевидно, Клуб все еще замешан во всем этом, и мне нужен какой-то способ доказать, что Людо Бэгмен что-то замышляет, хотя я опять же не знаю, что именно...

— Расслабься, — заявил Тео, поднялся на ноги и встал перед Гарри, заставив его остановиться и перестать метаться по комнате. — В прошлый раз его поймали на месте преступления, Поттер. Он игроман, — добавил Тео. — он неисправимый игрок. Мои знакомые говорят, что он заключал с ними пари в течение многих лет, задолго до того, как сбежал от гоблинов.

— В очередной раз спрашиваю, кто ты такой? — спросила Дейзи, взглянув на Тео, но он проигнорировал ее.

— Людо Бэгмен — азартный игрок, Поттер, — повторил Тео, положив обе руки на плечи Гарри. — Рано или поздно он вернется к азартным играм. Нам просто нужно раскинуть сети там, где вы сможете поймать его, когда он решит вернуться к старым привычкам.

— Но что, если ошибаюсь я? — настойчиво спросил Гарри, переминаясь с ноги на ногу. — А Кингсли прав. Похоже, Ганьон действительно варил эти зелья, и у меня нет дополнительных ресурсов, потому что дело закрыто. То, что я лично не доверяю Людо Бэгмену, не означает, что у меня есть причина продолжать расследование убийств...

— Ты имеешь в виду, у аврора Поттера нет причин продолжать расследование, — уточнил Тео, заставив Гарри удивленно поднять глаза. — У Министерства нет причин подозревать его, но лично у тебя есть. Так найми меня, — предложил он, пожимая плечами. — Ты же сказал, что это личное дело. Так и давай решать его в личном порядке.

— Не могу, — хмуро сказал Гарри. — Это... я не могу...

— Как бы это ни было незаконно, — осторожно согласилась Дейзи, — этот парень прав. Ты можешь не работать над этим делом для Министерства, но и так лишь половина твоего расследования была открытой, правда? — проговорила она. — Так давай просто оставим всё как есть.

Гарри осторожно взглянул на Тео.

— Я не могу просить об этом Малфоя и Гермиону. На данный момент их жизнь слишком широко освещается, за ними слишком пристально наблюдают камеры, и если тебя поймают, — нерешительно произнес он, — я не смогу защитить тебя, Нотт. Я не смогу спасти тебя от Азкабана, если что-то пойдет не так.

— Эй, я и так слишком долго оставался в стороне, — напомнил тот ему и пожал печами. — Должен заметить, что я и сам этому удивлен...

— А еще мы знаем о Клубе, Гарри, — напомнила ему Дейзи. — Мы знаем больше, чем Министерство, и у нас есть основания подозревать Клуб в заговоре, не так ли? Любого открытого расследования международного масштаба будет достаточно, чтобы я осталась здесь консультантом, — осторожно добавила она, — и тогда я смогу помочь вам разобраться с этим Людо Бэгменом. И я смогу помочь этому парню, — добавила она, неодобрительно взглянув на Тео. — Кстати, ещё раз спрашиваю... кто он такой?

— Тео Нотт, человек с сомнительными намерениями, — коротко пояснил Тео, удостоив ее равнодушного кивка. — Я работаю в компании, которая называется "Праздники, Праздники, Праздники..."

— Нотт, — предостерегающе прорычал Гарри.

— Ну, ты же сам сказал, что мы снова всего лишь организаторы мероприятий, — сказал, растягивая слова, Тео. — Я действительно не могу подобрать название более подходящее, чем это. Хотя что ты думаешь о таком названии компании: "Гарри Поттер и проклятые дети", или...

— НОТТ, — крикнул Гарри.

— Хорошо, я все переделаю, — заверил его Тео, но Дейзи шагнула вперед, явно обдумывая какую-то несформировавшуюся мысль.

— Этот парень, Бэгмен, — медленно произнесла она. — Он ведь азартный игрок, да? Так куда же он может пойти, чтобы сделать ставку? Меня здесь не очень хорошо знают, — напомнила она ему. — Я имею в виду, конечно, в неофициальных кругах Лондона, так что, может быть, если я уйду... ну, ты знаешь, в подполье...

— В "Подземку"? — сказал Гарри, больше обращаясь с этим вопросом к Тео, который выглядел одновременно радостным и довольным. — У нас, конечно, там уже есть Кадм, но ты сам знаешь, как я к нему отношусь...

— Да. Ну, ладно. Скажи мне вот что, Карнеги, — промурлыкал счастливый Тео, повернувшись к ней с хитрой усмешкой, — умеешь ли ты драться?

— Драться? — переспросила она с совершенно ошарашенным видом. — Я же аврор, — прояснила она. — Я сдала все экзамены по физической подготовке и бою. Плюс у меня было достаточно много тренингов по тактике боя, и у меня достаточно опыта в самозащите и...

— Само собой, — небрежно перебил его Тео. — Но ты умеешь драться?

Гарри ждал, глядя на нее в ожидании ответа, и она медленно выдохнула.

— Да, — наконец призналась она, скрестив руки на груди. — Да, я была известна тем, что умею выбивать из подозреваемых всё их дерьмо.

— Ну, тогда поехали, — беспечно объявил Тео, обнимая ее за плечи. — А теперь, Дейзи Карнеги, пойдём, я познакомлю тебя с друзьями.

* * *

Сад Тюильри, Париж

Отель "Лё Шато Пердю"

7:45

— Малфой!

Драко простонал.

— Позже, — проговорил он, поглубже зарываясь лицом в подушку. — Я сплю.

— Послушай, Малфой, это вроде как срочно...

— При всём уважении, я не согласен, — возразил он. — Повторяю, Поттер, когда, наконец, мы успешно установили мою полную незаинтересованность, прощай навсегда...

— МАЛФОЙ!

— Да, блядь, Потте... ПОТТЕР! — он испуганно ахнул и резко повернулся в направлении, которое, как он по глупости думал, было вертикальным. Вместо этого он ударился головой прямо во что-то гладкое, мягкое и сопящее, с неприятным чувством поняв, что это было обнаженное плечо Гермионы, ее волосы тянулись отвратительными маленькими завитками прямо к его наивному, ничего не подозревающему носу.

— Ты скажешь, наконец, Гарри, чтобы он говорил потише? — почти простонала Гермиона, посильнее натягивая одеяло. — Я выжата как лимон...

— Подумай, прежде чем продолжить, — прошипел Драко и ткнул ее пальцем в спину, и она быстро рванулась вперед, натягивая на себя одеяло и прячась за ним с пронзительным, гнетущим визгом отчаяния.

— Гарри! — воскликнула она, моргая, когда лицо Гарри появилось в пламени камина напротив кровати. — Мы просто ... я... м-м...

— О, избавь меня от подробностей, — сказал Гарри, закатывая глаза. — Вы уже проснулись? Вы спите как убитые, клянусь...

— Длинная ночь, — сказал Драко и тут же откашлялся, когда Гермиона хлопнула его по плечу. — Долгая, целомудренная ночь, разумеется, — прояснил он. — Я принимал наркотики, но кого этим удивишь, правда? Определенно ничего аморального не произошло и ничего добрачного тоже не было...

— И ничего впечатляющего, вероятно, тоже, — подсказал ему Тео, отталкивая Гарри в сторону и появляясь рядом с ним в камине. — А тебе идёт этот затраханный вид, Грейнджер. Ты просто вся сияешь от счастья.

— Я одета, — сообщила она ему, в какой-то момент она обрела достаточно присутствия духа, чтобы быстро и незаметно невербально наколдовать себе свою обычную для сна одежду под одеялом. — Ничего не было.

— Точно, круто, кстати, о беззастенчивой лжи... — начал Тео, но Гарри перебил его.

— Слушайте, — проговорил он. — Вы, вероятно, уже в курсе про Ганьона, да?

— Да, — сухо ответил Драко. — Так ты нас увольняешь, Поттер? Потому что, честно говоря, для этого мне бы хотелось быть одетым соответствующим образом, например, в мои черные костюмные брюки для такого бесцеремонного увольнения. Или, если уж на то пошло, просто быть одетым, — заметил он, нахмурившись.

— Да, точно, вам срочно нужно вернуться домой, — поспешно подтвердил Гарри. — У вас больше нет Министерских виз, чтобы оставаться во Франции, и вы уж точно не можете посещать Французское Министерство. Ясно?

— Абсолютно, — заверил его Драко, формально протягивая руку Гермионе. — Ну, Грейнджер, это был интересный опыт, и я, пожалуй, не скоро захочу его повторить...

На мгновение ее глаза расширились от возмущения, затем она осмыслила то, что он сказал, и прищурила глаза, которые буквально от злости превратились в узкие щелочки.

— О! Уж, поверь мне, Малфой, — возразила она, пожимая ему руку. — Я, например, буду счастлива больше никогда не видеть тебя. Кстати, большое спасибо за то, что ты вечно ночью стаскивал с меня одеяло...

— И тебе спасибо за то, что ты постоянно таскала у меня еду, — ответил он, — Я уже представить себе уже не могу, что значит быть единственным хозяином еды в своей собственной тарелке.

— В то время как я, — возразила она, — безумно буду скучать по тем дням, когда ты критиковал мою одежду, не говоря уже о книгах, туфлях, прическах, музыкальных пристрастиях и моих собственных жестоких и бессердечных попытках тебе помочь...

— Точно; кстати, о помощи, — согласился Драко, закатывая глаза, — как только ты уберешься из моей жизни, я постепенно начну забывать такие слова, как "вездесущий", "любопытный", "сующий нос не в свои дела", "надоедливый", "раздражающий" и "навязчивый"...

— ПРЕКРАТИТЕ! — рявкнул Гарри. Звук его голоса, дребезжащего в камине, стих, и сразу же вся комната, казалось, в испуге застыла в подвешенном состоянии.

На мгновение они остановились, удивленные происходящим, и Гермиона, нахмурившись, повернулась к Драко. Внезапно осознав, что стало до ужаса подозрительно тихо, не было даже звука тикающего маятника настенных часов.

— Малфой, — с трудом произнесла она, — это что... нормально для разговора через камин просто...

— Застыть? — спросил кто-то из угла, и Гермиона тихонько вскрикнула, схватив Драко за руку, когда Антиох Певерелл появился в кресле на противоположной стороне комнаты. — Ну, ты же знаешь, насколько ненадёжной иногда бывает связь. Ужасные помехи часто мешают нормально разговаривать, особенно, когда находишься за границей.

— Ты вернулся, — заметил Драко, прочищая горло и мысленно пытаясь найти свою палочку, прежде чем Антиох щелкнул пальцами, призвав обе палочки одним движением и поднимая их так, чтобы они оба могли видеть.

— Да, к сожалению, мне нужно было еще раз поговорить с вами обоими. Очевидно, я принял меры предосторожности, — добавил он, демонстративно пряча их палочки в карман, — хотя я бы хотел прийти к такому уровню взаимопонимания, когда никто из вас не захочет заколдовать меня сразу же, как только я появляюсь.

— Так же, как и мы ждём с нетерпением, когда мы не будем застигнуты врасплох в гостиничных номерах, — резко ответила Гермиона, в ответ Антиох лишь ненавязчиво рассмеялся, как будто она только что рассказала ему очаровательный анекдот. — Вам что-то от нас нужно?

— На самом деле, да, — подтвердил Антиох, глядя на застывшее изображение в камине. — Ах! Вижу, вы как раз разговариваете с Гарри Поттером, — заметил он. — Как жаль, что его ресурсы были отозваны из дела об отравлениях в Визенгамоте, включая оплату ваших услуг. Однако это ещё удобнее для меня, что ваши услуги больше не будут контролироваться Министерством, — заверил он их, — поскольку теперь я рассчитываю полностью занять ваше время.

— Зачем? — с досадой спросил Драко. — Убийцу уже поймали, не так ли?

К его удивлению, выражение лица Антиоха сразу стало кислым.

— Эммануэль Ганьон почти наверняка не убийца, — резко произнес Антиох, как будто это было оскорблением для него, хотя Драко мог легко списать на недопонимание. — Он зельевар, и вряд ли первоклассный зельевар. Он, конечно, жадный, но не убийца, и что важнее всего, у него не было никакой связи с Клубом или обиды на него. Что означает, что настоящий убийца всё ещё на свободе, — он остановился, нескромно разглядывая свои ногти, прежде чем продолжить. Несмотря на это, я считаю, что в интересах Министерств поскорее закрыть это дело и жить своей жизнью, избавив этот беспорядок от публичных спекуляций. А мы тем временем сможем продолжить расследование в частном порядке. И под "мы" я, конечно, подразумеваю...

— Нас? — догадался Драко, чувствуя, как Гермиона рядом с ним напряглась. — И как именно мы это сделаем, если вы хотите, чтобы Поттер закрыл дело?

— Это очевидно, у вас будут в распоряжении ресурсы Клуба, — заверил его Антиох.

— Правда? — с вызовом произнесла Гермиона, сжав губы. — Значит, у нас будут Клубные ресурсы так же, как у Эммета Карнеги?

— Эммет Карнеги был бесполезным дураком, — сообщил ей Антиох, как будто жизнь этого человека — и последующая смерть) — ничего не значили. — Он был честолюбив и богат, да, и был ценной разменной монетой при игре в американском волшебном сообществе, но, кроме этого, он был совершенно бесполезен. Будьте мне полезны, — он одарил ее медленной, лукавой улыбкой, — и вам не о чем будет беспокоиться, мисс Грейнджер.

— Полезными для вас? — скептически спросил Драко. — Или полезными для Клуба?

Антиох пожал плечами и поднялся на ноги.

— Это одно и то же, — заверил он их, и хотя Драко с удовольствием бы поспорил с ним, но закрыл рот, обменявшись еще одним тревожным взглядом с Гермионой. — А теперь о вашей помолвке...

— О нашей что? — спросила Гермиона, она хмуро оторвала взгляд от Драко. — Разве это всё ещё актуально?

— Разумеется, — сказал ей Антиох, усмехнувшись. — Вы будете продолжать появляться в публичных местах вместе, а это значит, что мне также нужно, чтобы ваша помолвка продолжалась. В идеале, вы должны жить в одном доме, — добавил он, — так, вероятнее всего, будет лучше, мисс Грейнджер, насколько я знаю, в данный момент вы человек без определенного места жительства.

— Это... — начала она и нахмурилась. — Вряд ли это можно назвать приятным определением, — пробормотала она себе под нос, слегка надувшись, и Драко выпрямился.

— Вы же не предлагаете нам жить вместе, правда? — требовательно спросил он. — Это безумие. И что мы должны сказать Поттеру? Что мы просто... волшебным образом влюбились друг в друга, и все?

— Ну да, — подтвердил Антиох, без тени сомнения. — Вы умудрялись правдоподобно поддерживать фальшивые отношения настолько долго, что... — проговорил он. — Что вам стоит заставить поверить ещё одного человека?

Драко поморщился.

— А что если я просто не хочу работать на вас? — спросил он возмущенно. — Просто из принципа, знаете ли, учитывая, насколько тщательно я стараюсь...

— Позволь мне сказать тебе вот что, — вмешался Антиох, делая еще один шаг вперед. — У меня достаточно власти, чтобы разрушить ваши жизни. Я могу отправить твоего отца обратно в Азкабан, — сообщил он Драко, а затем перевел взгляд на Гермиону, — и я могу разрушить карьеру Гарри Поттера и выгнать его из Министерства. Вы видели, как я поступил с Карнеги, — добавил он, — и я могу легко это повторить, буквально не моргнув глазом. Я могу сделать так, что все, кого вы знаете, пострадают, будут замешанные в ужасном предательстве магического сообщества. Или я могу сделать так, чтобы твои друзья, — он отважился повернуться к Драко, — были наконец арестованы за свои преступления. Какими бы героями вы ни были — или, по крайней мере, один из вас, — сказал он специально для Гермионы, — я прекрасно знаю множество способов уничтожить вас, уничтожив тех, кого вы любите. Я буду отрезать от вас кусочек за кусочком, разрушая мир вокруг вас и ломая вас.

Антиох выдержал театральную паузу, слегка улыбаясь.

— Но я бы, конечно, не стал этого делать, — спокойно продолжил он, — потому что вы оба собираетесь мне помочь. Вы спокойно продолжите расследование убийств членов Визенгамота и тихонько передадите настоящего убийцу мне, и не доставите мне проблем, правда?

Драко почувствовал, как Гермиона тяжело сглотнула, ее плечи напряглись.

— И как нам убедить Гарри, что все это реально? — тихо спросила она. — Он же мой лучший друг. Я никогда не лгала ему. Мне никогда не приходилось этого делать.

Антиох тотчас же вернулась в состояние полной, ничем не нарушаемой непринужденности, одарив ее самодовольной ухмылкой.

— Просто скажи ему, что ты... Ох! Да, о чем мы вообще говорим? Ах, да. Это же Драмиона, — шутливо напомнил он, пожимая плечами. — Вы вечно ссоритесь, потом сомневаетесь, в итоге трахаетесь... и так по кругу, — объявил он со смехом. — Честно говоря, едва ли он будет сомневаться в искренности твоих слов, и в то же время, будьте уверены, что он действительно закроет свое расследование. Я больше не хочу, чтобы Министерство вмешивалось в наши дела, включая знаменитую интуицию Гарри Поттера.

— А как насчет других преступлений, в которых замешан Клуб? — поинтересовался Драко. — Мы должны убедить его не обращать внимания и на них тоже?

Антиох выгнул бровь.

— Полагаю, вы имеете в виду убийство Леди Ревел?

— И кража ее секретов, — добавила Гермиона. — Разве это не дело рук Клуба?

Впервые Антиох, казалось, был застигнут врасплох, хотя быстро пришел в себя.

— Леди Ревел вас не касается, — сказал он им. — Ваша задача — сосредоточиться на расследовании убийств и следить за тем, чтобы не произошло еще одного. Учитывая, что убийца, скорее всего, своих планов не оставил, — зловеще добавил он, — я не исключаю, что, возможно, нас ждёт ещё одна смерть в Визенгамоте в ближайшем будущем, хотя уверен, что вы оба горько пожалеете, если она все-таки произойдет, — он помолчал, а потом снова до нелепости невозмутимо улыбнулся. — Все ясно?

Драко увидел, как кулаки Гермионы тревожно сжали простыни, притягивая их ближе, когда она осознала всю серьезность его угрозы.

— Вы же понимаете, что мы никогда не были должным образом представлены друг другу, — рискнул обратить на себя внимание Драко, и улыбка Антиоха стала шире. — Вам не кажется, что нам стоит знать, на кого мы работаем?

Антиох наклонил голову, издав снисходительный смешок.

— Вы прекрасно знаете, кто я, — сообщил он им, достал из кармана мантии волшебные палочки и протянул их перед собой. — И не волнуйтесь о связи, мы скоро снова поговорим, — заверил он их, подмигнув один раз, прежде чем исчезнуть.

Огонь мгновенно пришел в движение, волшебные палочки вернулись в их руки.

— ПРЕКРАТИТЕ СПОРИТЬ! — заорал Гарри, как будто кто-то снова запустил ход времени. — Клянусь, вы когда-нибудь убьете меня своими ссорами...

— Послушай, — поспешно сказал Драко, заметив, как трясутся руки Гермионы, напуганной очередным появлением Антиоха в комнате. — Слушай, мы вернемся домой, Поттер. Мы всё поняли. Наша работа выполнена.

— Да, — осторожно подала голос Гермиона. — И... м-м... Гарри, думаю, я останусь с Малфоем, — тяжело проговорила она, неуверенно глядя на него. — Забудь о том, что я просила тебя приютить меня на Гриммо, пока Рон в отъезде.

— Ох, — сказал Гарри, явно ошарашенный этой новостью. — Ну, думаю, это имеет смысл. Полагаю, у него много свободных комнат.

— Это точно, — подтвердил Тео. — Некоторые из них, правда, прокляты, но тут особенно не о чем беспокоиться.

— Да, конечно, — согласился Гарри. — И я, конечно, помогу тебе с переездом...

— А я нет. Я занят и, кроме того, ненавижу переезды, — добавил Тео. — Но, естественно, это не имеет никакого отношения к тому, что я сказал ранее...

— Хотя могу сказать, что это выглядит странным, — снова вмешался Гарри, нахмурив брови и переводя взгляд с Гермионы на Драко и обратно. — Разве не вы только что говорили, что счастливы избавиться друг от друга?

Гермиона не знала, что ответить, и посмотрела на Драко, который издал тяжелый вздох.

— Мы... — начал он и осекся. — Мы же Драмиона, — сказал он, пожимая плечами. — Мы ругаемся, сомневаемся, а потом... — он прикусил язык на слове "трахаемся", не совсем уверенный, что готов признать тот факт, что его нервировало то, что частично Антиох был прав. — Так мы и общаемся.

Он ждал, наполовину надеясь, что Гарри поймает его на лжи, но в ответ только пожал плечами.

— Ну, если вам так нравится, то ладно, — сказал он, заставив Драко и Гермиону обменяться взглядами, полными удивления.

* * *

"Подземка"

Косой переулок

21:45 вечера

— Привет, — сказал Кадм, кивнув Тео когда тот подошёл. — Кто эта блондинка?

— Старая знакомая, — ответил Тео без колебаний, и Кадм сразу же понял, что это чистой воды ложь. — А где Даф?

— Тусуется с Марсом, — ответил Кадм, легко махнув через плечо. — Думаю, у них что-то вроде ужина в честь помолвки.

— Это объясняет, почему на Вуде лица нет, — проговорил Тео, глядя на того, дерущегося на ринге. — И уж точно я бы не позавидовал Хокуорту, — добавил он, глядя, как Рис размазывает кровь и грязь по лицу, уворачиваясь от ударов Оливера, который бешено молотил его руками.

— Да ну, некоторые люди плохо переносят секретность, — заметил Кадм, подмигнув Тео. — В то же время другие прекрасно наживаются на секретах, правда?

— Сколько бы я ни обожал твою непрекращающуюся язвительность, на самом деле я пришел поговорить не об этом, — сказал Тео, протягивая Кадму стакан "Одгена" и усаживаясь рядом с ним. — Может это остаться между нами? Под этим я подразумеваю не говорить Поттеру, — прояснил он, — и определенно не говорить Дафне. Она бы не одобрила, и она сделает все... — он скорчил гримасу. — Ты же знаешь...

— Могила, — заверил его Кадм. — Никто не узнает.

Тео кивнул, стараясь успокоиться.

— Я тут подумал, — начал он, — о том, как привлечь внимание Клуба. Ты говорил, что Антиоха больше всего привлекает возможность расширения влияния и власти, да? — проговорил он, глядя на Кадма. — А именно, в некотором роде манипуляции.

— Да, — подтвердил Кадм. — Покажи ему, насколько искусно ты можешь разыграть свои карты, — сказал он уже не в первый раз, — и он обязательно будет следить за руками. Совсем как ребенок, — не удержался он и добавил: — Он не настолько сложен. Он видел довольно много трюков за свою жизнь и может отличить настоящего мастера игры от обычного кидалы.

— Точно, — холодно согласился Тео. — Ну, тогда я думаю, что мы должны совершить убийство.

— Круто, — сказал Кадм. — Кого убьем?

Он помолчал, заметив легкое неодобрение на лице Тео.

— О, — проговорил он разочарованно. — Разве мы на самом деле никого не убьем?

— Нет, — вздохнул Тео. — Но спасибо, что прояснил свою позицию относительно убийств, — добавил он ровным голосом, а затем с тихой неуверенностью добавил: — Что, я уверен, Поттеру очень понравится...

— Без проблем, — заверил его Кадм, поднося стакан к губам. — Так кто будет нашей целью?

— Я подумываю о Перси Уизли, — предложил Тео. — Самый молодой член Визенгамота, — объяснил он, взглянув на Кадма, чтобы понять, знает ли тот, о ком идёт речь. — и тот, кого Моррисон безуспешно пытался убрать на аукционе.

— Припоминаю, — сказал Кадм и кивнул. — Так почему именно он?

Тео колебался.

— Дело не в нем, — поправился он. — Скорее, ты знаешь. В ощущении, что каждый из них может быть на его месте.

Кадм молча посмотрел на лед в своем стакане, терпеливо ожидая, когда Тео продолжит.

— Я думаю, — медленно продолжил Тео, — что если мы действительно хотим добиться чего-то значительного, то должны позволить Визенгамоту почувствовать себя в безопасности, а затем выбить эту безопасность из-под их ног. Заставим их сомневаться в том, что это реальность. Каждый значимый политик Британии будет присутствовать на обращении к Министерству, — заметил он с весьма интригующим, по мнению Кадма тоном, с оттенком загадочности. — И благодаря Панси у нас будут все мельчайшие детали этого события. Если мы просто заставим их понять, что они все в нашей власти, этого будет достаточно, чтобы привлечь внимание Антиоха, как ты думаешь?

— Но на самом деле никто не умрет? — медленно уточнил Кадм.

— Точно, — кивнул Тео. — И опять же: смотри, какое разочарование.

— Так что же ты хочешь сказать? — спросил Кадм. — Ты хочешь создать угрозу для всего Визенгамота?

— Да, — подтвердил Тео, кивнув. — Подойдем достаточно близко, чтобы они задрожали от страха, — медленно сказал он, — но в конечном счете отступим, тем самым просто доказав свою точку зрения. Это вполне достижимо, верно?

Кадм молчал, обдумывая услышанное.

— Это терроризм, — заметил он.

— Едва ли, — возразил Тео.

— И кроме того, было бы проще, если бы ты просто включил других людей в свой план? — спросил он. — Паркинсон, например, или того же Поттера...

— Нет. Прежде всего, я поставлю под угрозу карьеру Поттера, и, что более важно, они оба захотят узнать, почему, — прямо сказал Тео, качая головой. — Ты же знаешь, что я не могу рассказать им.

— Ты-то сам знаешь, зачем тебе это? — спросил Кадм, пристально разглядывая его.

— Конечно. Чтобы избавиться от этих секретов, — ответил Тео и пожал плечами. — Мы уже пришли к выводу, что самый лучший способ получить выгоду от обладания ими и успешно избавиться от них одновременно — это с помощью Клуба.

— Точно, и тот факт, что тебя могут избрать членом Лиги вечности, не имеет к этому никакого отношения, как я понимаю? — с сомнением спросил Кадм, наблюдая, как выражение лица Тео дернулось, но не изменилось. — Ты уверен, что получение одобрения Антиоха Певерелла никак с этим не связано?

Потребовалось некоторое время на сомнения, но в конце концов Тео сумел пожать плечами.

— Это ты одержим Антиохом, — сказал он. — Мне плевать на твоих братьев.

— Ну, конечно, — согласился Кадм, снова поднося стакан с виски к губам и осушая его. — Но, — решительно произнес он, ставя стакан на стойку, — просто чтобы мне было понятно — ты что, устал играть за команду героев, а, Нотт?

Тео, казалось, хотел рассмеяться, но не стал.

Кадм тоже сдержался.

— Мне не нравятся их правила, — просто ответил Тео. — Мне нравится играть по своим правилам.

— Каким? — спросил Кадм.

— Полегче, — ответил Тео, целеустремленно переводя взгляд на Кадма. — А то сам проиграешь.

* * *

Квартира Риса Хокуорта

Косой переулок

23:47 вечера

— Привет, — тихо сказала Гермиона, поднимаясь на ноги, когда Рис вышел из камина своей квартиры.

— Я... привет, — сказал он, на мгновение замер и моргнул, заметив её, и выражение его лица смягчилось. Он позволил своей сумке упасть с плеча на пол, когда обнял ее и крепко прижал к себе. — Я не ожидал тебя увидеть...

— Я знаю. Извини, что я так поздно, — проговорила она виноватым тоном, успокоившись от его прикосновений и тепла его тела, откинулась назад и посмотрела ему в глаза. — Но послушай, мне действительно нужно было поговорить с тобой после... ну, знаешь, — вздохнула она, — после того, что писали в газетах.

— Вообще без проблем, — заверил ее Рис, отстраняясь, чтобы взять ее за руку. — Значит, тебе нужно переночевать? Ты уже нашла, где жить? Вы с Малфоем... — он замолчал, взглянув на обручальное кольцо на ее пальце. — Или... — пробормотал он, нахмурившись. — Я... это что...

— Это именно то, о чем я хотела с тобой поговорить, — смущенно призналась Гермиона, прикусив губу. — Я вроде как надеялась, что наша с Малфоем совместная работа будет к этому времени уже закончена, но похоже, что она ещё продолжается. И я... — она глубоко вздохнула, и её лицо сжалось от неловкости. — Я собираюсь переехать к нему.

Рис помедлил, прежде чем ответить, прочистив горло.

— Не обижайся, Гермиона, но это, — сказал он, глядя на кольцо на ее пальце, — самый странный отказ, который я когда-либо видел в своей жизни.

— Это не отказ, — она сделала попытку убедить его, борясь с дрожью. — Я знаю, что это безумие, знаю...

— Серьезно? — тихо спросил он — Потому что это не кажется мне таким уж безумным. Если ты хочешь быть с ним, Гермиона, просто скажи мне это, — проговорил он. — Я не... не то чтобы я не... ну, понимаешь, если...

Он замолчал, хмуро глядя на что-то на своем столике, и она поспешила успокоить его.

— Честно говоря, сейчас слишком многое происходит в моей жизни, чтобы я понимала, чего хочу, — сказала она, слыша, как ужасно эгоистично звучит ее голос, и все равно настаивая на своем, за неимением лучшего. — Я знаю, что не имею права тебя об этом просить, но, наверное, я бы хотела узнать, не согласишься ли ты...

— Кто это прислал? — он резко оборвал ее, взяв в руки то, что казалось коротким рукописным письмом. — Ты была здесь, когда это доставили?

— Я... что? Нет, не была, — сказала она, нахмурившись. — Почему ты об этом спрашиваешь?

— Это... — он замер, просматривая содержимое записки. — Я просто... — он сглотнул. — Прости, что ты сказала?

— Только то, что было бы нечестно просить тебя подождать, пока я пойму себя, — быстро продолжила она. — Послушай, ты мне очень нравишься, Рис, но правда в том, что я сейчас не в том состоянии, чтобы принимать серьезные решения. И если ты хотел бы получить "всё или ничего", тогда... — она замолчала, когда он поднес руку ко рту, рассеянно оставив ладонь на своем явно расстроенном лице. — Рис, — проговорила она, забыв про свой монолог и положив руку ему на плечо. — Всё в порядке?

Он тут же встряхнулся и резко повернулся к ней.

— Извини, просто... это письмо от моего брата, — объяснил он, поспешно пряча его в карман. — Я просто... оно напомнило мне о том, что мне срочно нужно кое-что сделать. В любом случае, — продолжил он, глядя на нее с сияющей усталой улыбкой, — извини, еще раз. Ты сказала "все или ничего"?

— Да, — выдохнула она, нахмурившись. — Если ты хочешь получить от меня "все или ничего", то я, к сожалению, больше склоняюсь к "ничего".

Она ждала его реакции, даже не предполагая, какой она будет. "Разочарование? — подумала она, — или, может быть, обида или даже недовольство, а может, если он достаточно эгоистичен, небольшой приступ гнева?"

Но вместо этого он просто протянул руку и заправил локон ей за ухо.

— Гермиона, — произнес он, и ей бесспорно понравилось, как прекрасны были звуки её имени, произнесенные его голосом. — Я готов довольствоваться малым, если тебе сейчас так будет удобно. Я бы не хотел быть тем, кто добавляет тебе проблемы, — добавил он и запнулся, на мгновение его выражение лица стало взволнованным. — И между нами, если ты захочешь... не то чтобы это обязательно, — поправился он быстро, — но если ты захочешь поделиться со мной тем, что происходит... — он снова замолчал и поморщился. — Или если есть что-то, что я мог бы сделать для... хм... как-нибудь помочь тебе справиться с твоей работой...

— Мне бы хотелось тебе рассказать, — призналась она, чувствуя себя еще более расстроенной от того, что ей приходилось хранить секреты, которые так и вертелись на языке. — Правда, Рис, я бы очень хотела, но это...

— Это настолько опасно? — спросил он, и в его голосе появился внезапный намек на настойчивость. — Что бы это ни было, Гермиона, не могла бы ты просто рассказать мне о том, что происходит на самом деле, может быть, я смог бы... или, может быть, я не знаю, мы могли бы...

Она прикусила губу, беспомощно глядя на свои пустые руки, и он со вздохом смирения шагнул ближе, снова обнимая ее.

— Неважно, — поспешно заверил он ее. — Что бы это ни было, я уверен, что скоро это закончится, Гермиона.

Она закрыла глаза, прижимаясь к нему, совершенно неуверенная, в том что это когда-нибудь закончится.

Правда заключалась в том, что переступить порог Малфой-мэнора было все равно что открыть дверь в самый страшный кошмар, словно утонуть в самой гуще печали, задыхаться в чем-то густом и липком, чем-то, что, как она по глупости думала, она давно пережила. Она почувствовала, как крик — тысяча криков, которые когда-то были выпущены на волю в этой самой комнате, — зародился в ее груди, и она застыла на месте, как только вышла из камина, парализованная страхом.

Она застыла на месте, затаив дыхание, когда пришла сюда из квартиры Риса, закрыла глаза и сжала кулаки так сильно, что почувствовала, как её собственные ногти больно впиваются в кожу.

Больше всего на свете ей хотелось что-нибудь разбить.

Она крепче сжала кулаки, впиваясь ногтями и чувствуя, как они почти прорезают кожу.

Больше всего на свете ей хотелось все здесь разрушить до основания...

— Кхм-кхм, — услышала она, заставляя себя открыть глаза.

Она увидела, как Драко, сидя в кресле на другом конце комнаты, поднял голову и посмотрел ей в глаза, словно бы ждал её появления.

— Отлично, — заметил он, и, возможно, впервые в жизни его сухой скептический тон послужил желанным облегчением после пережитого ужаса, который был подкинут ей памятью. — Вижу, ты не сбежала от меня с Мускулом ХокЧародеем.

Она хотела возразить, но все ее остроумие замерло на языке.

— Тебе не обязательно было меня ждать, — сказала она.

Драко открыл было рот, чтобы возразить — скорее, даже отрицать очевидное или что-то в этом роде — но, уловив в ее глазах тревогу, со вздохом закрыл книгу.

— Это большой дом, — сказал он, отложив книгу и положив на нее очки. — Я не был уверен, что ты сможешь найти дорогу в гостевую спальню.

Он поднялся на ноги и направился к ней, но остановился, замерев на расстояние вытянутой руки. Он стоял достаточно далеко, чтобы оставить место для неловкости от случившегося между ними, чтобы приспособиться к ощущению того, что он снова оказался слишком близко к ней, слишком осязаемо близко, отрезвленный пониманием того, что они стали наслаждаться совершаемыми ошибками слишком часто, и решил отбросить кокетливый тон.

Но она всё равно была так близко, что слова, слетавшие с ее губ, могли быть слышны только ему, даже если бы в комнате был ещё кто-то.

— Я ненавижу это место, — наконец прошептала она, боясь, что если поднимет глаза, то ей снова придется пережить этот панический ужас. — Малфой, я просто... я просто не хочу...

— Спать одна? — догадался Драко, и она подняла голову, встретившись взглядом с его серыми глазами.

— Это глупо, да? — спросила она и тут же пришла в себя. — Неважно. Конечно, это глупо. Не похоже на то, что Беллатриса Лестрейндж восстанет из мертвых только для того, чтобы снова пытать меня, или Волдеморт появится тут... и в любом случае, если внезапно появится Антиох, то как я смогу одна... это совсем не так, как если бы я была с тобой...

Она запнулась, и Драко сделал шаг, чтобы приблизиться к ней и сократить расстояние вытянутой руки до расстояния ширины волоса, наклонил голову и посмотрел на нее.

— Ты можешь остаться со мной на ночь, — тихо сказал он. — Завтра мы подыщем другую квартиру.

— Малфой, — удивленно выдохнула она. — Это не обязательно...

— Ты же знаешь, у меня с этим домом тоже связаны не самые лучшие воспоминания, — напомнил он ей. — Ты была права. Я не буду заставлять тебя, — он остановился. — Я не буду заставлять никого из нас вспоминать эти ужасы снова, — поправил себя он. — Только не после всего того, что было.

Она закрыла глаза, прислонилась лбом к его плечу и вздохнула.

— Перестань быть со мной таким милым, — прошептала она.

— У тебя дурацкие волосы, — ответил он.

Она удовлетворенно кивнула.

— Так-то лучше, — проговорила она, и тогда он погладил её по голове.