В поисках Чемпиона, или Зельевар - это диагноз (гет)

Внимание! Нелинейное повествование.

Как отчистить пятна от Кальмаровых чернил с чужого артефакта? Задача оказалась непростой, учитывая то, что обычными заклинаниями прекрасно получалось счищать их с обычных предметов, а на мантии-невидимке почему-то все оставалось без изменений. Обрабатывать ее специальными средствами, что были в лаборатории зельеварения, близнецы, конечно, попробовали, но тоже безрезультатно. Точнее, известные им средства не действовали, а неизвестные были под запретом. Еще точнее — в сейфе. А уж запирать то, что нужно обезопасить от других, их учитель умел — близнецы только вздыхали и мечтали научиться так же, не говоря уже о том, чтобы найти и взломать. Но контракт… Они до сих пор не решили, лоханулись они с ним или наоборот.

При близком контакте Снейп порой казался еще хуже, чем на уроках, хотя воспитательными беседами не занимался, но мог вернуть с небес на землю одним взглядом. И иногда парой незнакомых слов, чтобы понять которые, приходилось искать их в библиотеке, тратя и так крошечное оставшееся не иначе как чудом личное время, пока Фреду не пришла в голову блестящая мысль спросить у Грейнджер.

Гермиона тогда торопилась, так что с пулеметной скоростью выдала определение анархии, того, кто такие анархисты, и была такова, чем заслужила первоначальное уважение братьев, которое затем только больше укреплялось. Так что следить за ней и Крамом близнецам не то чтобы в голову не пришло — и времени не было, да и пара эта быстро перестала им казаться забавной и странной. Они могли только посочувствовать младшему брату — тот явно был в пролете. Ну да ничего, найдется, кому его утешить — решили они и поставили на этом вопросе жирный и окончательный крест. Тем более было много других вопросов — Снейп грузил так, что мало не казалось. А тут еще такое...

— Что же мы Гарри-то скажем?

— Ну… Посмотри, может, так сойдет? — Джордж накинул мантию на себя и немного покрутился.

— Камуфляжная невидимость, — фыркнул Фред, глядя на висящее в воздухе колено и проступающий, словно в дырках, живот, под сильно измятой рубашкой брата.

Ну да, сколько на траве лежали… ладно хоть организаторы Турнира догадались от снега берег очистить.

— Может, замочить? — предложил Джордж.

— Чтобы она вообще накрылась? Ты видел, как чернила воду красят?

— Вот же троллья жо... задница… Слушай, получается, что кальмаровы чернила проявляют невидимость? Это надо Учителю сказать…

— Думаешь, он не в курсе? — скептически и совсем по-снейповски заломил бровь Фред.

— А давай попробуем мену — мы ему все про мантию…

— А он нам — антидот? Размечтался.

— Ну не антидот, конечно, рецепт хотя бы. У него точно есть, я уверен.

— Самое фиговое, что рисковать мы не можем — испортить артефакт, да еще такой…

— Думаешь, Поттер нам не простит? И тебя это так беспокоит?

— Да Гарри-то простит, пусть и не сразу. Я сам себе не прощу.

— И когда ты успел стать таким правильным?..

— А ты не успел, можно подумать. Сам же понимаешь, что свинство полнейшее, — проворчал Фред, стаскивая с себя мантию и набрасывая ее на стоящие рядом два сундучка, которые они уже успели немного почистить, но не открыть. — Кстати, а их куда?

— Учителю, наверное.

— Неужели ты не хочешь сам разобраться?

— Так все равно ему обо всем рассказывать придется. Кстати, что-то долго его нет…

— Птичку приручает, — съехидничал Фред.

— Думаешь, это надолго?

— А Дамблдор знает этих фениксов. Я бы пока про чары взломщиков почитал…

— Погоди… кажется, я у профа на столе недавно кое-что видел.

Близнецы вышли из лаборатории и отправились в рабочий кабинет своего учителя — допуск у них был давно, а там… там много чего можно было найти. И ключевое слово — можно! Для Снейпа это было более чем круто, считали близнецы и даже не пытались никому рассказывать — им все равно бы не поверили. Ну и держать при себе такой сногсшибательный секрет, пусть и не совсем по своей воле, а из-за ученического контракта, оказалось неожиданно приятно — знать то, что не знает никто, кроме них. И никогда не узнает. Они еще не осознавали, насколько изменилась их картина мира, но природное любопытство и тяга к экспериментам цвели и пахли. Правда, иногда не очень приятно, но это же все такая ерунда! Не, все-таки это ученичество — зашибенская штука!

* * *

Северус Снейп устало и неторопливо шел к лаборатории. Странно, голосов своих учеников он из нее не слышал. И где они? Опять что-то задумали? Ничего, расскажут как миленькие. А он подумает, как это к делу приспособить, если что окажется полезным. Не впервой. Вообще с этой парочкой его жизнь стала куда любопытнее — головы у обоих близнецов были, мягко говоря, весьма своеобразными, но идеи генерировать могли. Северус даже едва им баллы не начислил. Трижды. Правда, раз десять снял. Было за что. И вот теперь, споткнувшись обо что-то странное, едва не пропахал носом — еле успел спружинить руками от пола.

В положении «упал-отжался» Северус подзадержался, разглядывая висящие в воздухе прямо перед ним странные пятна, потом встал, протянул руку и нащупал тонкую, почти невесомую ткань, сдернув которую, обнаружил пару старых, даже старинных студенческих сундуков, стоящих «паровозиком» — запнулся он, как выяснилось, о первый.

Что может быть в старых студенческих сундуках и как они могли оказаться в озере, Северус примерно представлял — в хрониках школы было не одно описание вражды между учениками, когда те притапливали чужие вещи. А что — воровство каралось жестко, иногда даже жестоко, а тут "никто ничего не брал и не думал даже". А потом либо профессора доставали, если виновники показывали место, конечно, либо родителям приходилось восстанавливать все — то есть покупать заново весь комплект. Бывало, что и родители сами доставали, чаще летом, после того как получали специальное разрешение от директора — посторонних на территорию Хогвартса в течение учебного года не пускали. Или тому должны были быть очень веские причины. Утрата всех вещей ученика почему-то таковой не считалась…

Эти два сундука не достали, возможно, потому, что родители не видели смысла вытаскивать то, что и так уже было куплено, да и дети росли. Кому нужен набор учебников и прочего за уже пройденные курсы плюс старые вещи? Так что Снейпа больше всего интересовали не сундуки, а та тряпка, которой все это безобразие было прикрыто, а насчет озерных трофеев сложилась простая, как сикль, идея. Точнее, не по поводу самих сундуков, а по поводу тех, кто их сюда притащил.

* * *

Когда братья увидели своего учителя и то, что было у него в руках, когда он зашел в кабинет, то дружно вытянули лица и тяжело вздохнули. Да, они действительно настоящие раздолбаи — оставить все на видном месте, даже почти на проходе. Хотя… Теперь можно будет просто свалить на то, что Снейп все случайно обнаружил! Сам!

Северус с любопытством смотрел, как менялось выражение веснушчатых физиономий с испуганно-обреченных на хитрые, почти лисьи. Переводчик ему был не нужен, легилименция тоже — вариантов было немного.

— Чей артефакт? — он слегка помахал мантией. — Случайно не мистера Поттера?

Еще пара тяжких вздохов и дружные кивки стали исчерпывающим ответом.

— Ищете, как исправить то, что вы натворили?

Утвердительные кивки совершенно не вязались с высказываниями — ну да Северус уже почти привык. Уизли же.

— Ну… сэр, вообще-то мы не вырабатываем чернила!

— В смысле не мы вырабатываем…

— Нашей природой это не предусмотрено…

— Ну и зря, хоть какая-то польза была бы, — привычно проворчал Снейп, но братья Уизли этому ворчанию уже не верили ни на кнат — иммунитет на язвительные замечания у них выработался удивительно быстро. — Что-то путное нашли?

Близнецы опять вздохнули и помотали головами.

— Я что, брал вас в качестве подмастерьев кузнеца? — полюбопытствовал Северус. — Вашими выдохами можно уже мехи раздувать. Мантия-невидимка, значит. Очень качественный артефакт. С вас история о том, как он очутился у Поттера.

— Да, сэр...

— Это значит, что если мы все разузнаем и расскажем, вы нам поможете?

— Это значит, что я подумаю. А пока… Как вы собирались признать свою вину?

— Кальмарову!

Снейп хмыкнул.

— Ну, и нашу совсем немного. Откуда мы знали, что ему припрет оплевать высокое жюри?

— Думаете, мистеру Поттеру от этого будет легче?

— Ну… хотя бы приятней, сэр…

— Мы же не нарочно!

Северус уже хотел было сам глубоко вздохнуть, но вовремя подумал, что это, кажется, заразно.

— А мы сундуки принесли… сэр.

— Это я уже понял. И зачем они мне?

— Как? — одновременно возмутились и удивились Уизли. — Там же много чего может быть! Или… нет? Или вы что-то о них знаете?

И дружно уставились на него.

— Полагаете, я в состоянии просвечивать взглядом густо заросшую водорослями и моллюсками древесину? Увольте. Я просто знаю, как выглядели старые студенческие сундуки прошлого века, — Северус не собирался рассказывать, что сам пользовался таким относительно недавно, когда учился сам.

Но тут ему пришло в голову, что он ведет себя не то чтобы правильно…

— Хотя, знаете, в прошлом веке в сундуках учащихся можно было обнаружить немало интересного…

Он прищурился. Хотел же занять этим делом близнецов, направив в известное русло их слишком уж бурную энергию и буйное воображение. А самому было бы неплохо передохнуть немного, да еще за Краучем ака Аластор Грюм присмотреть. И пообщаться с коллегами, по крайней мере, хотя бы с Малфоем, причем одним разом всех вопросов им точно не решить.

— Пожалуй, перенесите-ка их в хранилище да не забудьте как следует почистить. А потом жду ваших предложений о том, как вы будете объясняться с Поттером.

Пока Фред и Джордж Уизли разбирались с трофеями, сочиняли объяснение и мечтали о том, как открыть сундуки, Снейп критически осматривал собственные полки.

«Так. Вот эту старую тетрадь с мамиными черновиками по зельеварению я подкину в один. А что в другой? Точно, какое-нибудь неизвестное зелье, пусть определяют. Где тут у меня что-нибудь умеренно ядовитое, чтоб мало не показалось, но однозначно выжили? Отлично. А еще надо будет навесить одно заковыристое, но в принципе несложное запирающее, пусть повозятся. Зато все, что найдут, будет их, так им и скажу. М-м-м, что-то я забыл. Точно не одно, а пару — запирающее и охранное».

Когда Уизлята, как их начал называть про себя Северус, принесли почти совсем чистые, хотя все еще воняющие тиной сундуки, Северус приступил к допросу с пристрастием, в ходе которого досталось всем — и Фреду с Джорджем, и даже Кальмару, правда, тот оставался не в курсе. После этого братья выскользнули из подземелий и объяснение с Гарри показалось им наименьшим из зол.

Поттер их, конечно, простил. Но обиделся здорово. Пришлось поклясться, что вернут мантии первоначальный вид — как бы Снейп ни предостерегал их от этого, клятва словно сама выпорхнула: все же парни чувствовали вину, а уж когда узнали историю мантии — Гарри не видел причины их не просветить, вина только усугубилась.

Теперь предстояло покаяться еще учителю… Поникшие, но решительные — разделаться со всеми неприятностями лучше разом, — они явились пред темные очи профессора Снейпа почти перед отбоем. И ему опять все оказалось ясно, словно он читал их мысли!

— Поклялись? — чуть брезгливо скривил рот Снейп: смотреть, как кто-то повторяет твои же собственные ошибки, для него оказалось весьма неприятно.

— Мы это… историю готовы рассказать.

— У вас пять минут. И десять на то, чтобы добежать до вашей башни до сигнала отбоя.

И только выслушав их уже довольно четкий рассказ — могут ведь, когда надо! — осчастливил обоих сундуками, наполненными их будущим личным имуществом, и насладился загоревшимися глазами обоих близнецов. Интересно, как они будут решать, который сундук чей? На пальцах разыграют, наверное. То-то их мать порадуется, когда детки всю эту рухлядь домой приволокут.

* * *

После рассказа Северус в чем-то близнецов понял, но, естественно, признаваться в этом не собирался — озадачил сундуками и выгнал их, чтобы не схватили отработок. В другое время он бы мог и проводить их, но сегодня было некогда — его ждали в Малфой-мэноре. И надо было уйти по-английски, аккуратно и незаметно: привлекать к себе внимание Грюма, точнее, Крауча под личиной, Северусу было не с руки.

А тот так и норовил оказаться к нему поближе — даже в подземелья спускался, и никакая костяная нога тому не была помехой — по крайней мере, сам Снейп так считал, а каково было Краучу, его не интересовало. Что вообще-то зря, потому что знай он, как тот костерит его, лестницу в подземелья и даже тех, кто придумал такое расположение факультета Слизерин — да, Крауч замахнулся даже на то, чтобы обругать самого Салазара Слизерина, и не без причины — навернулся он тогда знатно.

Хотя по идее больше всего он должен был ругать себя — надо было заранее как следует проконсультироваться с каким-нибудь путевым колдомедиком насчет взаимоотношений личины инвалида с реальными протезами того же самого инвалида. Подумаешь, Обливиэйт, Непростительным больше, Непростительным меньше… Хотя оно же не так чтоб Непростительное, просто подотчетное. И вообще, кто мешал взять волос отца, когда получил первую основу для Оборотного? Нет, поперся прямиком к Грюму. Дура-а-ак…

Такие мысли посещали его во время все более редких просветлений, но их становилось все меньше, а паранойя Грюма, кажется, оказалась заразной. И теперь он следил за каждым передвижением Северуса Снейпа так ревниво, как никогда не следил за своим Лордом. Снейп был темной лошадкой. Всегда. Снейп мог составить ему конкуренцию перед лицом Лорда — как и тогда… Но Снейп… если он возьмется, то зелье возрождения будет что надо! То есть… надо кому? Барти сам не понял, как рука дернулась за палочкой, когда он увидел удаляющегося в сторону одного из запасных выходов замка знакомую спину в длинной развевающейся мантии.

— Обливиэйт! — заклинание было почти неслышно, так что Снейп не успел даже обернуться.