Одержимость (гет)

— Что это ты делаешь? — удивлённо спросила Мариан, обращаясь к сидящему на корточках спиной к ней Андерсу.

— Оставляю молоко в миске, — как ни в чём не бывало, ответил он. — Знаешь ли, мне не хватает кого-то кошачьего рядом. Хотя, скорее всего, беженцы всех котов здесь распугали… Или съели.

Что это за кошатническое настроение? Андерс не вспоминал о кошках со дня их знакомства, когда рассказал о печальной судьбе своего котика Ланселапа, которого ему подарил «друг». Ещё более странным это выглядело ввиду того, что чуть больше недели назад он под контролем Справедливости чуть не разорвал на куски девушку-мага. А теперь вот — наливал молочко котам. Тут Андерс прервал череду размышлений Мариан:

— Знаешь, я бы хотел поблагодарить тебя. Киркволлу повезло, что его оберегает такой человек как ты. Ну, то есть, ты — тот самый человек, в котором нуждаются такие как я… Маги. Если бы было больше таких людей как ты, мы бы набрались смелости сказать, что не нужно нас наказывать за дар, которым одарил нас Создатель!

«Что? Что это за хвалебные оды? Он ведь вроде уже поблагодарил меня и все благополучно забыли про ту стычку с храмовниками», — удивилась про себя Мариан, а вслух сказала в своем духе издевательско-заигрывающем:

— Какой-то у тебя революционный настрой сегодня. Хотя… Ты такой милый в эти моменты.

Однако Андерс, похоже, не был сегодня настроен на подначивания, а потому воспринял слова Хоук вполне себе серьёзно.

— Мариан, я пытался отстраниться. Держаться подальше. Ты видела, что я чуть не сделал с той девочкой… Ты видела, ЧТО я такое. И всё же… Ты продолжаешь хорошо ко мне относиться.

— Будто бы у меня есть выбор! — фыркнула Мариан.

— А если бы был, ты относилась бы по-другому?

— Андерс, не включай зануду. Да, представь, вот такая я мягкосердечная. И мне важно, чтобы хорошие поступки перевешивали плохие. Пока хорошего ты совершил больше. И вообще, не представляю, как можно злиться на такого милашку, как ты. Ну, если только совсем недолго.

— Вот, опять. Ты постоянно забываешь, что я — мужчина. Ты не можешь вот так всегда дразнить меня и ждать, что я вечно буду сопротивляться.

— Да кто дразнит-то? — возмутилась Мариан. Кажется, разговор зашёл совсем не в то русло, в какое она планировала. — И чему ты там сопротивляешься?

— Видишь! Ты и сейчас дразнишь меня. Только что говорила, что я милый, и всё такое. А теперь говоришь, что не дразнишь и вообще, у тебя нет выбора! Мариан, я не могу так больше.

— Ладно, ладно! — Мариан наконец сдалась. — Признаюсь! Да, мне нравится тебя дразнить! Мне нравится, как ты заводишься при этом, злишься или наоборот смущаешься донельзя. Я просто не могу удержаться! Интересно, я могу тебя совсем вывести из себя, а?..

Мариан не смогла договорить, потому что её грубо прервали. Она так опешила, что даже не смогла сопротивляться. А прервал её Андерс, закрыв рот неожиданным влажным, пылким, нетерпеливым поцелуем. В один миг она поняла, чего ему стоило сдерживать себя все эти месяцы… Или годы? В следующий миг, приоткрывая рот для новой волны поцелуев, ей вдруг сделалось до тошного стыдно за все свои подколки над этим мужчиной. Нет, она не забывала, что он мужчина. Она просто забыла, что терпение его не может длиться вечно, и кончится всё должно было именно этим. В конце концов, она ведь сама провоцировала его. Чего ещё было ожидать? В глубине души она ведь знала, что Андерс к ней глубоко неравнодушен, но не хотела обременять себя размышлениями на этот счёт, не хотела в полной мере осознавать этого. Завлекала его обнажёнными бёдрами, потом отталкивала. И вот теперь не может оторваться от этих губ, таких мягких, таких настойчивых, таких жадных. До Мариан донёсся еле слышный стон, который испустил Андерс, и он тут же отозвался ноющим чувством внизу живота. Тут маг отстранился. Они оба выдохнули. Хоук ошарашено смотрела на него и не могла понять свои чувства в эту самую минуту.

— Это какое-то наваждение, — первым нарушил молчание Андерс. — Но я больше не могу так. Изо дня в день я боюсь, что очередной дракон вспорет тебе живот, или очередной головорез пронзит тебе сердце. Или меня прикончат храмовники в какой-нибудь стычке. Пока этого не случилось, я должен был сделать это. И ещё должен… признаться.

Мариан будто окатило ледяной водой, и она пришла в себя. Ну замечательно. Мало того, что этот маг начал говорить словами Каллена, так ещё и сам первый решил признаться в чувствах — Мариан даже подталкивать его к этому не пришлось. Ну что такое, ведь это совсем неинтересно! Однако, такое развитие событий всё же заинтриговало её, и она решила немного подыграть Андерсу:

— Должен? Так признавайся.

Андерс секунду помедлил, а потом сказал:

— Знаешь, с появлением Справедливости я думал, что эта часть меня пропала насовсем… Умерла. Но я ошибался. Конечно, я не могу обещать тебе тихую и спокойную жизнь. Я понимаю, ты сейчас известная личность в Киркволле. Для тебя союз со мной вдвойне обременителен… И всё же. Всё же, если дверь твоего дома будет открыта сегодня ночью — я приду. Если же нет — что ж, я хотя бы попытался.

Что, вот так, сразу? Он просто возьмёт и придёт к ней ночью? Такой поворот событий Мариан не особо устраивал. Не зная, что ответить, она просто кивнула, невнятно пробормотав «Значит, дверь», и вышла из лечебницы.

Голова её шла кругом. Она ожидала разных сопливых возлияний от Андерса, но последние слова застали её врасплох. То есть, он вот так вломится ночью в её дом? Чтобы признаться в чувствах? Ну да, конечно, а заодно и попытаться затащить её в постель. Сам же сказал, что не может больше терпеть. Нет, ей, конечно, льстило его внимание. А какой девушке не понравится, что по ней вот так сохнет симпатичный молодой человек? Но ведь в её жизни совсем недавно уже был такой молодой человек, и чем всё это закончилось? Полным провалом.

Мариан не заметила, как открыла дверь своего особняка и вошла внутрь. Что же делать с этой треклятой дверью? Оставить открытой или запереть? Если подумать, Андерс ведь сам сказал, что не сможет жить с ней тихой семейной жизнью. А значит, не будет на это напирать, как Каллен — не это ли ей нужно было с самого начала? Похоже, она ошиблась, отдав предпочтение рыцарю-капитану. Надо было обратить своё внимание на такого доступного и всегда готового к бою Андерса. Но ведь он ей не казался таким уж интересным. Да, смазливый. Да, забавный — так злится и обижается шуткам Мариан. Так смущается от заигрываний Изабелы. Так мило улыбается, когда вспоминает про своего кота Ланселапа… Ланселап — придумал же имечко! Мариан замерла, вдруг осознав, что она только что думала об Андерсе с нежностью. Она-то думала, что никого кроме друга в нём не видит, но вот так о друзьях вроде бы не думают… Дать ему шанс? Пусть приходит, расскажет, что там у него на уме. Выгнать ведь недолго. А ну как ещё попросится к ней жить? Небось, в Клоаке ему несладко. Поселится в её поместье, будет тут хозяйничать, требовать внимания. Потом ещё и на задания с ним ходить, а все друзья будут многозначительно смотреть в их сторону, гадая, как далеко уже зашли их отношения. Нет уж, пусть всё остаётся по-прежнему.

Вечером, направляясь в свою спальню, Мариан услышала, как Бодан запирает на ночь дверь. Она мысленно кивнула и со спокойной душой улеглась под одеяло. Но ей отчего-то не спалось. Она вдруг представила, как Андерс простоит пол-ночи перед закрытой дверью, такой одинокий и несчастный, а потом уныло поплетётся назад в Клоаку. Утром он посмотрит на неё грустными-прегрустными глазами и, возможно, даже не упрекнёт ни в чём. Но она-то будет чувствовать себя виноватой. Начнёт избегать его…

Если так подумать — ну что она теряет? Если что-то пойдёт не так, они тут же выяснят всё, расставят все точки, и больше не будет недомолвок. Мариан резко отбросила одеяло, села. Она злилась на себя.

Зачем вообще она затеяла всю эту игру с Андерсом? Зачем ответила на его поцелуй, почему не оттолкнула? Нет, раз уж заварила эту кашу, надо ее и расхлебывать. Заманила в свои сети ни в чем не повинного мага — так надо и выпутывать его оттуда. Мариан, гневно сопя, спустилась вниз, к парадной двери, и тихо-тихо отодвинула засов.

* * *

Кажется, она всё-таки уснула. Потому что ее разбудил звук закрывающейся входной двери. Мариан открыла глаза и стала гадать, услышал ли это звук ещё кто-то кроме неё. Потом она встала, накинула халат и подошла к камину, полусонно глядя на пляшущие языки пламени. Дверь тихо отворилась. И как только он узнал, где именно находится её комната?

— Чего так долго? Я уж думала, ты не придёшь, — не поворачиваясь, проговорила Мариан.

— Хотел убедиться, что меня никто не увидит, — тихо ответил Андерс.

— Неужели приходить в мое поместье стало для тебя позором? — хмыкнула Мариан. — Раньше, кажется, это не было проблемой.

— Раньше я приходил по другой причине.

Мариан наконец повернулась, встретившись взглядом с карими глазами Андерса. Ей стало неловко. Оттого, что она прекрасно осознавала, зачем он пришёл сюда и оттого, что она сама дала ему своё позволение, оставив дверь незапертой.

— И какая же причина привела тебя сюда посреди ночи? — она, наконец, пересилила себя, изо всех сил стараясь казаться непринужденной.

— Знаешь, Справедливость не одобряет моего увлечения тобой. Он считает, что ты только отвлекаешь меня.

— От чего же я отвлекаю? — нервно спросила Мариан. — И он что же, не хотел пускать тебя?

— Можно и так сказать. Но в этом вопросе я с ним в корне не согласен.

Голос Андерса звучал так бархатисто в тишине ночного особняка. Огонь в камине отражался в его глазах, играл на его соломенного цвета волосах… Мариан заслушалась, засмотрелась. Сейчас он был мужчиной. Не каким-то там легкомысленным магом, а таким страстным, увлечённым мужчиной, который пришёл, возможно, взять то, чего так давно желал. Андерс шагнул ближе к Мариан, так, что она могла разглядеть щетину на его подбородке, и её сердце пропустило один удар.

— Ты не собираешься прогонять меня? — вдруг спросил Андерс.

— Стала бы я оставлять дверь открытой, если бы хотела прогонять.

— Я боялся, что… твои прошлые отношения все ещё тяготят тебя.

— Они уже в прошлом. К чему вспоминать их? — пожала плечами Мариан.

— Значит, ты готова к новым?

— Только если они не будут похожи на старые.

— Знаешь, в Круге храмовники вечно играли с нашими чувствами. Ни за что нельзя было их показывать. Иначе это использовалось против нас же самих, если нам было, что терять. Я чуть не потерял тебя…

— Андерс…

— Для мага любовь — это тяжелейшее бремя, Мариан. И сейчас я рад, что я не в Круге, что я могу открыться в своих чувствах. К тебе. Если ты хочешь этого.

— Дверь была открыта…

— Ты уходишь от ответа.

— Ты поцеловал меня.

— Да, и готов сделать это снова.

Андерс протянул руку, ласково касаясь щеки Мариан. Она замерла. Боялась пошевелиться и спугнуть этот странный, одновременно волнующий и пугающий миг. Если сейчас она не оттолкнёт его, пути назад уже не будет. Андерс сделал ещё один шаг, и в нос Мариан ударил запах лекарств, въевшийся в меховую куртку мага. В следующий миг она ощутила вкус обжигающих губ Андерса. Прежде, чем она успела сообразить, что делает, её руки уже перебирали локоны на его затылке, а руки Андерса нетерпеливо изучали изгибы её тела. Вот и все, пути назад уже нет. Позади была только её кровать.

* * *

Мариан снова стояла, уставившись на огонь в камине, и пребывая в полнейшем шоке от происходящего. В шоке от самой себя. Что это такое она делает? После того, что говорил ей Андерс, она просто не сможет вот так прогнать его, выставив всё интрижкой на одну ночь. Похоже, он много думал о своих чувствах, взвешивал их, прежде чем признаться ей…

— Я люблю тебя, — послышалось за её спиной.

Мариан вздрогнула. Очень долго взвешивал. Возможно, даже готовился к этому разговору. Хоук замерла, не решаясь ответить. Боясь спугнуть этот момент откровения, осознания. Словно прочитав её мысли, Андерс взял её за плечи, мягко развернул к себе и сказал, словно отвечая на немой вопрос:

— Мне стоило больших усилий не говорить тебе этого. Зачем тебе было знать о влюблённости мага-отступника, у которого нет будущего? Три года я не спал ночами, до безумия желая, чтобы ты была рядом. Я так сильно хотел быть с тобой. Не оставлять тебя ни на минуту. Это желание оказалось сильнее всего. Мариан, я не хочу больше расставаться с тобой.

Три года? Он точно долго всё взвешивал и готовился. Создатель, три года! Какой же она была слепой эгоисткой. Не хотела ничего видеть дальше дружеских подколок. Чего ей стоило быть более внимательной и ласковой к этому мужчине, что она теряла? Но нет, потешить своё самолюбие и нежелание вникать в чужие чувства конечно же было тогда важнее.

И вот теперь Хоук не имела ни малейшего представления, что стоит говорить в этой ситуации. Тем более, что чувств мага она не разделяла. Но разве могла она сказать ему это сейчас? Зачем разбивать эту хрупкую иллюзию женского счастья? А может, это и не иллюзия вовсе? Даже если у Андерса и нет будущего, пусть хотя бы здесь и сейчас она побудет любимой и желанной, без условий и оговорок. Боясь обидеть Андерса, она улыбнулась самой нежной улыбкой, на какую была способна, и проговорила:

— Даже если это будет расставание, чтобы сходить на кухню и достать чего-нибудь перекусить?

Похоже, предыдущие события на кровати Мариан так расслабили Андерса, что он, наконец, воспринял шутку как шутку, а не как попытку уколоть побольней.

— Даже если так. Но надо же, ты — просто неиссякаемый источник вдохновения для всех романтических поэтов Вольной Марки.

Мариан едва не упала там же, где стояла. Похоже, она открыла в Андерсе довольно интересного мужчину, который до этого времени прятался за юбкой чересчур справедливого духа, или же за маской чрезмерной меланхолии и патетичности.

— Андерс, — осторожно начала Мариан, когда они спускались по лестнице, направляясь на кухню, — а Справедливость, он… всё ещё здесь? Он был с тобой всё это время?

— Почему ты спрашиваешь?

— Не хотелось бы, чтобы он стал тут третьим лишним.

— Мариан, — покачал головой Андерс.

— Ну, а что? Ты мне до жути нравишься вот таким. Я бы не хотела, чтобы это твоё альтер-эго всё испортило.

— А мне до жути нравится, когда ты говоришь мне приятности вместо каверзных шуточек, — улыбнулся Андерс, обнимая Мариан за талию и целуя её в щёку.

И тут Хоук поняла, что окончательно пропала.