«Спящая красавица» (гет)

"Как унизительно", — подумала Гермиона, откидывая голову на подушку. Какая впечатляющая демонстрация собственной власти над ней! Какой показательный урок! Видит бог, она запомнит его надолго.

Гермиона закрыла глаза, стараясь справиться с постыдным возбуждением, и вновь почувствовала, как тело начинает болезненно ныть, отзываясь щемящей тоской по только что пережитым ощущениям. Его горячие пальцы на её коже… его тёплое дыхание на лице…

Она тяжело вздохнула, пытаясь хоть как-то отвлечься.

Не стоило лезть в кладовую Снейпа!

Сейчас, лёжа в темноте Больничного крыла, она отчётливо осознавала, насколько глупой оказалась её сегодняшняя затея.

* * *

— Снейп приревновал тебя к Гарри?! — неожиданно приходя в восторг, воскликнула Джинни Уизли, когда на следующий день, вернувшись из Больничного крыла, Гермиона через камин рассказала ей о своих ночных приключениях. — Мерлин, какая прелесть!

Гермиона скептически посмотрела на подругу и с осуждением покачала головой. Восторг Джинни казался ей совершенно неуместным.

— Снейп разозлился, потому что я полезла вместе с Гарри в его кладовую, и ревность тут совершенно ни при чём. — Гермиона тяжко вздохнула. — Он считает, что теперь, когда я претендую на его внимание, я не должна ввязываться в авантюры, которые организует Поттер. Особенно, когда они направлены в ущерб интересам самого Снейпа.

— Да ладно тебе, Гермиона, — с усмешкой возразила Джинни. — Снейпу что, шесть? Поздновато меряться песочницами, самое время меряться другим.

Щеки Гермионы растерянно вспыхнули.

— Говоришь, на тебе не было ничего, кроме поттеровского свитера? — хмыкнула Джинни. — В таком случае я вообще удивлена, что Гарри выжил!

* * *

Попрощавшись с Джинни и по-прежнему не чувствуя и малой доли охватившего подругу энтузиазма, Гермиона решила пройтись. Погода впервые за несколько дней выдалась солнечной, лёгкий ветерок шелестел в соснах, а на квидиччном стадионе, пользуясь отсутствием дождя, уже вовсю кипела работа. Министерские служащие, облачённые в тёмно-синие хозяйственные мантии, возводили вокруг стадиона внешний металлический каркас. Высокие трибуны, забранные в деревянные леса, обзавелись новыми рядами, превратившись в настоящий величественный амфитеатр, а шестнадцать высоких башен — вторым рядом ниш, оборудованными откидными деревянными сидениями.

По небу летали доски, умело направляемые волшебными палочками, стучали молотки. Кисточки, выстроившись ровными рядами, послушно красили широкие перекрытия, а металические трубы, то и дело с глухим стуком сталкиваясь в воздухе и скрипели, пытаясь ввернуться в нужные пазы. Работа шла полным ходом. Гермиона с интересом понаблюдала немного за строительством стадиона и свернула налево, в сторону теплиц. После окончания войны в Хогвартсе постоянно что-то восстанавливали или реставрировали. Полуразрушенное западное крыло по-прежнему нуждалось в ремонте, и в какой-то момент Гермионе стало казаться, что синие хозяйственные мантии сотрудников министерства станут неотъемлемой частью их жизни. «Ремонт можно только начать», — со вздохом говорила МакГонагалл, в очередной раз отправляясь за деньгами на заседание Попечительского совета, а возвращаясь, пачками подписывала многочисленные счета. Тяжкая директорская ноша давалась ей всё тяжелей.

* * *

Заметив Гермиону еще издали, Невилл вышел к ней навстречу, ногой придерживая дверь теплицы и неся в руках огромный ящик с тощими ростками, покрытыми инеем. Его серые рабочие брюки были перемазаны в земле, а фартук в симпатичных ромашках выглядел так, словно его только что изрешетила шрапнель.

— Что с тобой случилось? — воскликнула Гермиона, совершенно забыв о собственных бедах и испуганно глядя на руки Невилла, усыпанные огненно-красными пятнами.

— Со мной? — удивлённо переспросил Невилл, оглядывая себя со всех сторон и, наконец, замечая дырки на фартуке. — А не переживай. Это Плетистые Вересклейки. Стоит их вынуть из горшка, и они как обезумевшие, начинают цепляются корнями за всё, до чего могут дотянуться. Абсолютно неопасные, вот только фартук теперь придётся выбросить.

Он потянул фартук за испорченный край и, осмотрев многочисленные неровные дырки, с сожалением в голосе добавил:

— Я совершенно не умею шить, а дыры, оставленные Вересклейками почему-то не восстанавливаются при помощи магии. Жаль, конечно, — добавил он, опуская ящик на землю, — фартук-то был совершенно новый.

— Я о твоих руках, Невилл!

Невилл перевёл взгляд на свои руки в кроваво-красных пятнах и неожиданно улыбнулся.

— Ах, это? Всего лишь очередная вредилка Умников Уизли! — радостно пояснил он. — Отобрал сегодня на уроке у одного второкурсника, думал, навозная бомба. Она и правда возьми, да и взорвись прямо у меня в руках. Но оказалось, это всего лишь забавная потешка. Абсолютно безобидная, только руки покрылись пятнами, словно я измазался в чернилах. Я ещё не разобрался, как это действует, но мне кажется, цвет пятен меняется в зависимости от моего настроения — сегодня утром они были безмятежно зелёными, а после того, как я провёл час в обществе вересклеек, неожиданно покраснели, видно, лианы разозлили меня гораздо сильнее, чем я думал.

Гермиона достала из кармана мантии длинный батончик в ярко-малиновой обертке и протянула Невиллу.

— Новый Универсальный антидот, действует практически от всех Волшебных Вредилок Уизли. Я запрещаю Рону продавать ученикам Хогвартса их новые изобретения, если этот антидот от них не помогает. Рону не нравятся подобные правила, но пока он честно соблюдает условия сделки.

Невилл взял батончик и, убрав его в нагрудный карман, внимательно посмотрел на Гермиону.

— Ты расстроена, — сказал он без всякой вопросительной интонации в голосе, — я надеялся, что когда в Хогвартсе появится Гарри, твои дела немного наладятся.

Нагнувшись, он с ловкостью фокусника извлёк из ящика с тощими ростками две бутылки сливочного пива и заговорщицки подмигнул Гермионе.

— Это Снежноголовники, — сказал он, кивая в сторону ящика с растениями, покрытыми тонкой паутинкой инея, — прекрасно охлаждают всё, что попадает к ним под листья, лучше любого магловского холодильника. Я частенько прячу в этих ящиках пиво, только мадам Спраут, пожалуйста, не говори, мне влетит, если она узнает. Профессор считает, что растрачивая охладитель на мое пиво, Снежноголовники не добирают в росте.

Невилл открыл бутылку и, довольно щурясь в лучах солнца, сел на ящик.

— Сегодня прекрасный день. Я так устал от дождей, что мне кажется, вот-вот должно произойти что-то особенное, что-то очень хорошее! — он протянул Гермионе вторую бутылку, и пятна на его руках неожиданно стали жёлтыми. — Может, он тебя наконец поцелует.

— О ком ты? — удивилась Гермиона, чуть не выронив пиво.

— Твой заколдованный принц! — усмехнулся Невилл. — Неужели ты и правда думала, что кто-то о вас не знает?

Он сделал большой глоток сливочного пива и запрокинул голову, задумчиво разглядывая безоблачное небо.

— Знаешь, — спустя секунду сказал он совершенно серьёзно, — возможно, Снейп просто боится, что твой поцелуй его расколдует и он превратится назад… в жабу. Ты не подумай, я очень люблю Тревора, но на месте Снейпа я бы, наверное, тоже предпочтёл остаться Снейпом. Это всё же лучше, чем стать жабой. Даже королевских кровей.

Гермиона торопливо глотнула сливочного пива, чувствуя, как щёки заливает предательский румянец, и, не справившись, нервно закашлялась.

И почему всем кажется, что она нуждается в утешении!

Невилл отставил в сторону бутылку пива и, внимательно посмотрев на Гермиону, неожиданно сменил тему:

— В эти выходные я собирался поехать в Лондон. Как тебе кажется, это хорошая мысль — пригласить на свидание Ханну Эббот?

* * *

Следующий день Гермионы совершенно неожиданно вновь перевернулся с ног на голову. На первой сдвоенной паре Гриффиндор-Рейвенкло один из её студентов-третьекурсников стал синим.

Гермиона, едва успевшая продемонстрировать, как ёж эффектно превращается в кактус, удивлённо обернулась, когда весь класс в одно мгновение ожил, словно растревоженный улей. Волнение поднялось где-то на задних рядах, затем прокатилось по всему кабинету и со всё нарастающим гулом вытолкнуло к учительскому столу Ричи Вуда — синего и совершенно испуганного.

«Эффектный образчик колдовства братьев Уизли», — в который раз за день со вздохом подумала Гермиона и с невозмутимым видом выдвинула верхний ящик своего стола.

— Ешьте, — сказала она, протягивая Вуду малиновый батончик. — Пять баллов с Гриффиндора за баловство на уроке, и если вы ещё раз решите продемонстрировать мне свой цвет настроения во время занятий, будете чистить клетки животных всю неделю. И без всякой магии.

— Я не... — начал перепуганный Вуд, но вязкий батончик антидота не дал ему возможности закончить фразу.

«Наверняка проделки одного из его дружков», — решила Гермиона. «Угостить» кого-нибудь веселящими конфетами или раздувай-леденцами в этой школе всегда считалось обычным делом.

Вуд с виноватым видом дожевал батончик и, понуро потупившись, побрёл на своё место. Вот только цвет его почему-то так и остался синим.

— Ву-у-у-д, — несколько напряжённо окликнула его Гермиона и на всякий случай заглянула в верхний ящик своего стола, где, уложенные в аккуратную стопку, по-прежнему хранились малиновые батончики универсального антидота.

«Я убью Рона!» — подумала Гермиона, закрывая ящик.

— Вуд, что вы ели? Только говорите честно, я не буду вас наказывать.

— Ничего! — Вуд растерянно развёл руками, чем неминуемо вызвал взрыв смеха в классе.

— Хорошо, идёмте в Больничное крыло, — Гермиона постучала палочкой по доске и на ней появились темы контрольных вопросов. — У вас пятнадцать минут, — сказала она мгновенно притихшему классу. — Опишите поэтапную трансфигурацию и всё, что усвоили из преобразования животных в растения и обратно. Эти вопросы будут на экзамене. Экслер, по окончании урока соберите все работы и сложите мне на стол. И не вздумайте шуметь, в соседнем классе ведёт занятия профессор Вектор, если она пожалуется на вас — получите такое домашнее задание, что не управитесь с ним и до пасхальных каникул. Вам всё ясно?

Ученики закивали.

— Ступайте, Вуд, — Гермиона вывела расстроенного мальчика в коридор и, прикрыв дверь класса, ещё раз спросила, склонясь почти к самому его лицу: — Теперь, когда мы одни, вы можете наконец признаться. Вам кто-то что-то дал? Конфету или, быть может, шоколадную лягушку?

— Я ничего не ел, профессор, клянусь вам, — упрямо повторил Вуд, и его нижняя губа обиженно задрожала.

— Что ж, — Гермиона сделала приглашающий жест рукой, собираясь направиться в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, и в этот момент её остановил окрик Снейпа. Он только что поднялся из своих подземелий, держа за шиворот испуганного первокурсника-рейвенкловца.

Совершенно жёлтого рейвенкловца!

— Полюбуйтесь, мисс Грейнджер, — с изрядной долей раздражения в голосе воскликнул Снейп, едва не встряхивая мальчишку в воздухе. — Опять проделки ваших драгоценных дружков Уизли!

— У меня такой же! — удивлённо воскликнула Гермиона, выталкивая Вуда вперёд. — Только абсолютно синий.

Снейп озадаченно посмотрел на Вуда и гнев его, казалось, разом утих.

— Я дала ему антидот, но он не сработал, так что вряд ли всё дело в Волшебных Вредилках...

— Что у вас происходит? — спросила МакГонагалл, появляясь на лестнице пролётом выше.

— У нас, директор, “цвет настроения — синий”! — с желчным сарказмом отозвался Снейп. — Пора дать команду Филчу начать обыскивать учеников.

— У вас студенты стали синими? — Макгонагалл склонилась над перилами, пытаясь рассмотреть, что происходит внизу. — И много?

— Двое, директор,— крикнула Гермиона, — один синий, один жёлтый.

— А у меня сразу трое! — радостно закричал с четвёртого этажа профессор Флитвик. — И все абсолютно красные!

— Филиус, давайте спустимся вниз, — предложила директор. — Поппи сейчас в теплицах, я пошлю за ней кого-нибудь из домовиков.

Студентов, чья кожа столь кардинальным образом изменила цвет, оказалось пятеро. Однако, кроме того неоспоримого факта, что все они от кончиков ногтей до корней волос приобрели яркий и устойчивый оттенок, обычно не свойственный их телу, ничто казалось их больше не объединяло. Студент Снейпа был первокурсником с факультета Рейвенкло. Студент Гермионы — третьекурсником-гриффиндорцем. А ученики Флитвика — шестикурсниками с Хаффлпаффа.

Профессор МакГонагалл выстроила их в ряд перед дверями Большого Зала и внимательно осмотрела.

— Вы говорите, антидот не сработал? — спросила она, обращаясь к мисс Грейнджер.

— Нет, директор, — ответила Гермиона.

— И вы считаете, что дело не в Волшебных Вредилках Уизли?

Гермиона покачала головой.

— «Цвет настроения» не просто окрашивает кожу в различные цвета, он призван посредством цвета отражать душевное состояние человека. Например, когда у вас на душе спокойно — цвет становится зелёным, а когда вы злитесь — огненно-красным. Не думаю, что кто-то сейчас пребывает в приподнятом настроении, — словно в подтверждение её слов первокурсник с Рейвенкло втянул носом воздух и тихо заплакал, при этом цвет его кожи ничуть не изменился, так и оставшись солнечно-жёлтым.

Флитвик торопливо взмахнул палочкой, и над головами учеников повисло «утешающее облако» — маленькое семейное колдовство, которое так часто применяют к своим детям мамы.

— Разные цвета, разные факультеты, разные курсы, — подытожил Снейп. — Не вижу ни одной закономерности.

Раздался звонок, объявлявший об окончании урока, захлопали двери, и в коридор хлынул оглушительный шум, сопровождавший движение сотен никогда не умолкающих учеников.

И в ту же секунду Ричи Вуд с неожиданной дерзостью произнёс:

— За одним исключением: среди нас почему-то нет ни одного слизеринца.

— Минус пять баллов с Гриффиндора, мистер Вуд, — недовольно прошипел Снейп, — за разжигание межфакультетской вражды.

— А ведь он в чём-то прав, Северус, — вдруг оживился Флитвик. — У меня на уроке был сдвоенный класс — Слизерин-Хаффлпафф — и никто из слизеринцев не пострадал.

— Вот и я говорю, без этих склизких гадов опять не обошлось!

— Ещё десять баллов с Гриффиндора, мистер Вуд, и если снова откроете свой рот будет минус... — закончить фразу Снейп так и не успел: прямо на их глазах студентка Слизерина Китти Макнейл, испуганно замерев на лестнице, стала огненно-красной.

* * *

Спустя пятнадцать минут весь вестибюль и лестницы, ведущие на второй этаж, были забиты взволнованными разноцветными студентами.

— Придётся их отсортировать, — невозмутимо сказала МакГонагалл, пытаясь посчитать студентов по головам.

— Пожалуйста, все успокойтесь! — многократно усиленный Сонорусом голос директора разнёсся по школе, перекрывая всеобщий гвалт и призывая студентов к порядку. — У нас чрезвычайное происшествие, однако причин для беспокойства нет! Прошу всех преподавателей и учеников немедленно собраться в Большом Зале!

Пока толпа студентов гудящей рекой вливалась в распахнутые настежь двери Большого Зала, МакГонагалл взмахнула палочкой, и обеденные столы растаяли в воздухе, а скамьи сами собой ровными рядами выстроились вдоль стен.

— Все, у кого кожа изменила цвет, сядьте, пожалуйста, слева, — распорядилась она. — Остальные — займите скамьи справа.

Поток послушно разделился на две неравные половины, и, по-прежнему ни на секунду не умолкая, дети стали рассаживаться на отведённые им места. Одни опасливо сбивались в группы, спорили и ссорились, другие, напротив, старались соблюдать дистанцию, с нескрываемым беспокойством поглядывая друг на друга. Однако вскоре стало понятно, что новый необычный эффект не доставляет никаких неудобств, не передаётся при прикосновениях, и беспокойство тут же сменилось робким любопытством, а затем и вовсе переросло в настоящий исследовательский азарт. Ученики щипали друг друга за руки, пробовали использовать очищающие заклинания и заглядывали за воротники собственных мантий.

— Всего сорок шесть студентов, — резюмировал Флитвик после того, как деканы факультетов во главе с мадам Помфри пересчитали и осмотрели всех учеников, — больше всего красных, хотя я не думаю, что это имеет какое-то значение. Никто не испытывает недомоганий. Никто не пил и не ел ничего незнакомого, не пользовался неизвестными заклинаниями, не получал неожиданных посылок из дома.

— Кроме изменения цвета кожи ничего необычного я не заметила, — добавила мадам Помфри, — температура нормальная, кожа не зудит и не чешется. Если это и проклятье, то, на первый взгляд, совершенно безобидное.

— А волшебные вредилки? — спросила профессор Спраут.

Флитвик пожал плечами:

— У всех студентов цвет кожи изменился во время последнего урока. Если это не организованный бунт, а мне сложно представить, что слизеринцы сговорились с гриффиндорцами, то подобное массовое нарушение правил маловероятно. К тому же дети выглядят растерянными. Будь это желаемый эффект — они вели бы себя иначе.

— Давайте осмотрим их карманы! — предложил Снейп.

— Вы предлагаете устроить обыск?! — возмущённо ахнула Гермиона.

— Почему бы и нет?

— Потому что это возмутительно! Дети не нарушили никаких правил, и у нас нет оснований считать, что все они пронесли в школу что-то запрещённое.

— Ваша извечная борьба за чьи-либо права изрядно утомляет! — раздражённо проворчал Снейп.

Гермиона насупилась, но тут же передумала — обижаться на Снейпа было всё равно, что ловить докси ложкой — абсолютно бессмысленное занятие.

— Мы должны провести расследование, профессор, — сказала она как можно более спокойно. — Я согласна, что всё происходящее — это чей-то злой умысел, но дети не способны на такое сложное колдовство!

— В таком случае, где же ваш драгоценный Поттер, мисс Грейнджер, когда он так нужен? Не кажется ли вам, что злой умысел — это как раз по его части?

— Я здесь, профессор, — отозвался припозднившийся Гарри, проталкиваясь между столпившимися учителями и становясь рядом с подругой. — Гермиона права, глупо обыскивать детей, ведь совершенно очевидно, что никто из них не сделал ничего плохого.

— Вы ведь у нас аврор, Поттер, да ещё и профессор по Защите от тёмных искусств! — с нескрываемым сарказмом произнёс Снейп. — Уверен, что вам не составит труда найти объяснение происходящему.

— Возможно, я не так хорошо разбираюсь в чёрной магии, как вы, профессор, — в тон ему ответил Гарри, — но кое-чему в аврорской школе меня действительно научили. И первое правило любого расследования гласит — всегда начинай с очевидного.

— И что же у нас здесь очевидного? Что кожа наших учеников поменяла цвет? Вы правы, не заметить это может только слепец.

— Очевидно то, профессор Снейп, что кожа всех учеников окрасилась всего в четыре цвета. Вам не кажется это странным?

Снейп открыл было рот, явно, чтобы сказать в ответ какую-то гадость, и неожиданно снова закрыл.

— Чёрт! — растерянно ахнул Флитвик. — А ведь вы правы, Гарри! Красный, синий, зелёный и жёлтый — это ведь цвета наших школьных факультетов.

Профессор Снейп быстро поднялся на помост, на котором был установлен учительский стол, и внимательным взглядом окинул Большой Зал. Гермиона привстала на цыпочки и сделала то же самое. Она никак не могла понять, о чём именно думает профессор и почему так внимательно смотрит на ту часть Зала, где директор собрала всех «здоровых» студентов, чья кожа так и не поменяла цвет. Что он рассчитывает там найти?

Ничего необычного не происходило. Большинство студентов просто болтали или дремали, побросав сумки на пол и поудобнее расположившись на скамьях. На крайней слева скамье сидела Лу Чанг, раскрыв на коленях учебник и что-то бормоча себе под нос, она делала в воздухе короткие и резкие взмахи рукой, явно отрабатывая какое-то заклинание. На третьем ряду справа Фиц и Уоррен, мальчишки с Хаффлпаффа, играли в подрывного дурака. За их спинами, низко склонившись друг к другу и тихонько хихикая, сплетничали сестры Уилкс — им очень нравился сидевший справа от них шестикурсник со Слизерина, готически мрачный и высокомерный Данте Стоун. На дальнем ряду двое студентов её собственного факультета, Дедалус и Кроули, непоседы и в общем-то вполне безобидные шалопаи, сражались на надувных палочках — две серые трески мелькали в воздухе над их головами, и на бойцов с попеременным успехом сыпались удары мягких резиновых тел.

— Мы ведь пересчитали их минут пятнадцать назад? — спросил Снейп, обернувшись к профессору Флитвику.

Филиус кивнул.

— И за это время не прибавилось ни одного ученика, чья кожа изменила бы цвет. Почему?

МакГонагалл тоже поднялась на помост и внимательно осмотрела собравшихся в Большом Зале.

Профессор Снейп был прав, поняла Гермиона: с той самой минуты, как они собрали учеников в одном месте, все изменения прекратились.

— Потому что тот, кто виновен в происходящем, не может при нас колдовать? — сказала она первое, что пришло ей в голову, и тут же покраснела, поняв, что сморозила очевидную глупость.

— И, как сказал Филиус, красных намного больше... — Снейп задумчиво потёр переносицу хищного носа, не обратив внимания на высказывание Гермионы, а затем неожиданно позвал:

— Мистер Вуд, подойдите сюда.

Ричи Вуд поднялся со своего места и растерянно оглянулся, словно в глубине души надеясь, что профессор Снейп обращается не к нему.

— Я ничего не делал, профессор, — сказал он на всякий случай.

Снейп жестом повторил своё приглашение, и Вуд, с явной неохотой протиснувшись между скамьями, подошёл к преподавателям.

— Что вы говорили сегодня в холле про слизеринцев? — спросил Северус.

— Э... То, что... — начал Вуд и растерянно замолчал.

— Ну же, мистер Вуд! — нетерпеливо воскликнул профессор. — В холле вы были гораздо красноречивее. Или вы смелеете лишь тогда, когда надеетесь, что вас никто не услышит?

Вуд задохнулся от возмущения и тут же выпалил:

— Я сказал, что как по мне, так без этих склизких слизеринских гадов снова не обошлось!

— Я предупреждал вас, мистер Вуд, — удовлетворённо сказал Снейп, — двадцать балов с Гриффиндора за намеренное и повторное применение словесных оскорблений в адрес других учеников этой школы!

Гермиона даже задохнулась от такого коварства, но в следующую секунду поняла, что говоря всё это, профессор Снейп смотрит вовсе не на Вуда. Она стремительно подалась вперёд, стараясь охватить взглядом зал и...

Хряп!

Треска в руке Кроули переломилась пополам и тоскливо повисла на куске кожи, а сам Джастин Кроули мгновенно стал огненно-красным.